Вдали от посторонних глаз

      Наблюдая за тем, как желто-черный «Форд» осторожно спускают со стапелей, Натали продолжала мыслями возвращаться к сегодняшнему разговору с Томом. Значит, всё это время он умудрялся работать «на два фронта». Врать ей и той женщине, с которой имел наверняка более длительную связь. Грязная игра. Хотя что можно было ожидать от мировой знаменитости? Монашеского аскетизма в разменявшие пятый десяток годы? Смешно.       Грусть и разочарование усиленно точили ее душу. Видимо, одного урока ей было мало, и жизнь решила закрепить результат, подкинув очередного несвободного парня, чтобы она убедилась, что не светят ей нормальные отношения. А ведь к своему сожалению она действительно успела привязаться к нему, к его странностям, манерам и нестандартной внешности. Мда… Как теперь телевизор смотреть, когда там крутят фильмы с его участием? — Девушка!!! Вы меня слышите! — кто-то крикнул прямо в ухо. Натали вздрогнула. Оказывается, с ней уже несколько минут общается представитель грузовой кампании, доставившей автомобиль, а она просто не слышит его, мыслями обратившись к своему прошлому. — Извините… Что Вы говорили? — Я говорю, что Вам надо заполнить документы на ввоз раритета. Вы будете регистрировать транспортное средство на постоянной регистрации? — Нет, рабочая виза на полгода, — отозвалась Натали, глянув на работников, отстегивающих лебедки и тросы от автомобиля. Документы на рабочую визу лежали в папке. Подойдя к автомобилю, она провела рукой по крылу от спаренных фар до бокового зеркала. — Привет, Малыш… Я скучала… — произнесла Натали. Мужчина в ядовито-салатовой жилетке со светоотражателями и в белой пластиковой каске хохотнул. — Ничего такой, Малыш… Метров пять в длину? — Четыре семьдесят. Не дорос малость до пяти, — улыбнулась она, подмигнув рабочему, и поспешив за представителем кампании в маленький офис. Заполнив необходимые бумаги, Натали вернулась к машине. Осталось дождаться представителя транспортной полиции с новенькими транзитными номерами для Малыша.       Закурив, Роберт выпустил ароматный горьковатый дым в воздух тонкой упругой струйкой. Напротив него в кресле сидела его помощница, перебирая длинными изящными пальцами с ярко-желтым, словно неоновая реклама, маникюром страницы личного дела Томаса У. Хиддлстона. — Ну? — Что «ну»? — не поняла она, отрывая взгляд от вложенных в досье фотографий. — Что думаешь по этому поводу? — указав кивком на фото девушки, с которой Хиддлстон провёл прошедшую ночь, поинтересовался Роберт. Саманта пожала плечами, подбирая слова. — На первый взгляд простовата. Внешность славянская. Украинка? Русская? — Русская. Навел справки. Приехала около трех с небольшим месяцев назад. Сняла дом, живёт одна с собакой. Работает на мадам Колдвотер в независимом агенстве. Фотограф. На вот…— протянув Сэм пару фотокарточек невнятного качества, отчитался он. Саманта, изучив фото, вопросительно взглянула на шефа, — С ней почти месяц назад он уехал с генеральной репетиции в «Раундхаусе» на машине, арендованной в каршериннге. Фотки, кстати, из сети. — Значит, вероятно, что с ней он был и в Лэндс Энде? — Прямых доказательств я не нашёл, но вероятно, что да. Только геолокация по его мобильнику. Впрочем, устанавливать прошлое нас не просили, как и ее личность. — То есть ты не сообщишь Эштон о ней? — Сообщу о её наличии. Только данные не стану передавать, — хмыкнул Роберт, погасив жёстким движением окурок в керамической пепельнице, — Ты проверила клиники? — Всё-таки склоняешься к мысли, что он на чём-то сидит? — А ты думаешь, что он чистенький? Посмотри на него… Видок конечно тот ещё. Либо бухает, либо торчит. Ну, или мягкий вариант — колёса. Он же актёр… А чистенькие среди них это редкость, — закончил он, перебирая пальцами фотокарточки и протягивая Сэм одну, — Взгляни сама. — Ну… Если и лежал в клиниках, то либо не под своим именем, либо за пределами Англии. На его имя я ничего не нашла, кроме рецепта от доктора Зака Престона на Промедол. Но там всё официально. Вот смотри… — Саманта протянула Робу копию листка анамнеза из центральной больницы. Шеф пробежался глазами по строчкам, хмыкнул и отложил листок в сторону. — Больше ничего? — Чист. Даже штрафов нет. В прошлом месяце авария с зарегистрированным на его имя автомобилем. Вопрос решили по согласию сторон. Дорожная полиция предоставила заключение. — Оперативно. Молодец… — наблюдая за Самантой из-под полуприкрытых век, он улыбнулся уголками губ, мысленно прокручивая всю массу информации, — В целом выходит, что он гуляет от нашего клиента уже месяц, железно. Странно, что не раньше. — То есть? — Да ты ее видела? Эштон эту? Ладно внешность, это не большая проблема. Но характер… С такой если не загуляешь, так запьёшь, чтоб один только голос её вынести. — По-моему ты жесток. Баба как баба. — Ну, хотя да. Он, в общем-то тоже на любителя, с вечно немытой башкой и этой козлиной бороденкой. Как-то же они сошлись, — пожал, наконец, плечами Роберт, поднимаясь из-за стола, — Если бы не необходимость выполнить задание, я бы пожалуй пообщался с этой мисс Россия по-ближе. — Че, запал? Может, тебе уже пора наконец, жениться? — Сэм, ты шутишь? Куда нахер, в полтинник жениться. Поздно уже, — засмеялся он, подходя к окну и выглядывая на улицу. Лил мерзкий осенний дождь, — Она меня видела, кстати, в Кале. — То есть, Хиддлстон мотался с Виндзором туда не просто так? К ней? — Этого я тебе не скажу, но думаю что да. — Когда она тебя видела? — Вышла с собакой утром, почти сразу после их приезда. Я как раз собирался вздремнуть. Подошла достаточно близко.       Саманта заинтересованно взглянула на шефа. Роберта она знала еще с детства — он служил вместе её с отцом в подразделении. Когда оба вышли на пенсию, то открыли это агенство. Саманта со временем заменила своего старика на его месте и вполне успешно с ней справлялась. Начальник сейчас выглядел на удивление заинтересованно. — Она тебе понравилась? — Я бы так не сказал. Просто заинтересовался, какого хрена она забыла в Англии. Вчера тачку пригнала из Дувра с транзитными номерами. Раритет, знаешь ли… Австралийский. — Я не шарю. — Забудь. Не думаю, что она с Хиддлстоном из-за денег. Если уж ей хватило бабла на такую машину… То не похоже, что она охотится за деньгами и славой. — Почему нет? Я не поняла. — Ну сама подумай… Хотела известности, думаешь не заявила бы на весь мир, что её шпилит сам Локи — мечта, наверное, четверти женского населения планеты с какой-то частью гомосексуального сообщества? — криво усмехнулся Роберт, припечатав огромной квадратной лапищей фотографии девчонки к столу. — Как думаешь, что предпримет Эштон? — Я кто, по твоему? Полиция нравов? Нам дали наводку, мы выполняем задание. Всё. Никакой рефлексии… — равнодушно отозвался мужчина, закуривая очередную сигарету. Он курил крепкие, такие крепкие сигареты, что один запах дыма заставлял горло сжиматься в спазматическом кашле. Со временем Саманта привыкла, но всё же с отвращением ловила этот тошнотворный, въевшиеся в её волосы запах.       В кухне было тихо и пусто. Огромный обеденный стол сверкал мраморной белизной. Томас, подперев растрепанную голову кулаком, барабанил длинными пальцами по его поверхности, пытаясь уловить какую-то очень важную мысль. Разговор невозможно было оттягивать дальше, как бы сильно ему не хотелось выслушивать очередной скандал. Зави пообещала явиться с минуты на минуту. Внутренне он чувствовал себя готовым к предстоящему. — Привет, — раздалось за спиной. Томас оглянулся. Зави, в тонком шерстяном платье в пол стояла в дверях. Взгляд ее был сосредоточен, широкие губы плотно сжаты. — Привет. Поговорим? — Давно пора, — присаживаясь за стол сбоку от него, отозвалась девушка. Закинув ногу на ногу, она чуть покачала на стопе остроносую туфлю. — Скажи мне, пожалуйста, чего ты от меня ждёшь? Только без обиняков и слез, ладно? Не могу больше реагировать на слёзы без раздражения… — честно признался он, глядя в такие знакомые до боли, темные, словно ночи пустыни, глаза Зави. Прочитать в них её эмоции всегда было очень тяжело. Сегодняшний день — не исключение.       Девушка сложила руки на груди, откинувшись на спинку стула. Ему на миг показалось, что она совершенно не желает что-то ему говорить. — Без слез? Хорошо… Я и так все их выплакала, пока смогла пережить одну отвратительную ситуацию за другой. Как ты вообще додумался так грубо мной воспользоваться? Ты унизил меня! Растоптал! — начала заводиться она, чувствуя, как в груди закипает непритворная ярость на сфальсифицированную ею самой ситуацию. Сидит он за столом, в выглаженной сорочке, в костюме в мелкую полосочку, посмотрите, будто к прослушиванию готовится! С олимпийским спокойствием, в то время, как она страдает от его безобразного потребительского отношения. Кажется, её слова ударились резиновыми мячиками о кирпичную стену его равнодушия. — Я искренне сожалею об этом, Зави. Не понимаю, что в тот момент на меня нашло, — удивившись собственной выдержке, ровным, хорошо поставленным голосом произнес он.       Осталось сыграть последнюю роль, прежде чем всё изменится, прежде чем он перестанет играть за пределами театров и съёмочных площадок раз и навсегда. — Да уж… Ты вообще последнее время вел себя со мной, как скотина. Можешь объяснить, что происходит? — Могу.. Но тебе вряд ли понравится то, что я скажу, — осторожно, словно бредя вслепую по минному полю, произнес он. Зави с любопытством взглянула на него, так и не сменив свою позу. — Я больше не могу. Не могу жить, ожидая скандала за любой свой шаг или его отсутствие. Зави… Ты мне дорога, ведь стереть всё, что между нами было все эти годы я не могу. Но и жить так больше я тоже не могу… — Ну я ведь живу как-то с тобой и твоими тараканами? И ничего… — Чего ты хочешь от меня? Театр я не брошу. Сцена для меня это всё, вся моя жизнь. Я шел к ней с восьми лет! С восьми! Пойми… — Я хочу, чтобы ты наконец признал, что мы — пара! Официально. Чтобы твоя семья перестала смотреть на меня так, будто я какая-то нищенка из трущоб! Или… Оборванка! Сестры твои общаются со мной лишь потому, что я сама им пишу, не говоря уже про Диану! Она меня в ноль не ставит. — Я не понимаю, тебе хочется признания моей семьи или признания того, что мы — вместе? Уж за кого, а за мнение моих родных я вообще никак не отвечаю. — Да что ты говоришь…       Томас удивился тому, как легко на душе, когда сохраняешь спокойствие и не поддаешься эмоциям. И как легко даются нужные слова. Словно он наблюдает за происходящим со стороны, но при этом присутствует в нём полностью. Хотелось скорее поставить точку во всем, освободиться самому и освободить её от этих бесконечных оков. Упрямая уверенность встала монолитной плитой в его ногах, не позволяя совершить ни единого шага в сторону от цели. — Зави… Пойми — мои «могу» и твои «хочу» не совпадают. И, как видно, никогда не совпадали. Я не могу выполнить то, что ты хочешь. У меня просто нет на это сил и возможностей. — То есть ты говоришь мне, что не признаешь нас парой категорически? Верно? Тогда зачем ты все эти четыре года пудрил мне мозги? Зачем?! — Зави вскочила со стула, понимая, что все буквально ускользает из её рук. Внутри закопошился жуткий страх расставания. Страх, что все их мечты разобьются прямо сейчас о скалы его равнодушия. — Перестань… Правда. Ты ведь не такая… — Том… — Зави подошла вплотную, заглядывая ему в глаза. Взгляд мужчины был спокоен, на удивление. Теплые искорки блуждали в глубине его взгляда, но на лице не отобразилось ни йоты теплоты, — Я так сильно люблю тебя… И не представляю, что делать без тебя. Я не хочу расставаться с тобой… — Любишь? Принцесса, а ты уверена в этом? — Ты говоришь страшные вещи… Как можно быть не уверенным в том, что любишь кого-то? Или ты считаешь, что я терплю твои выходки, исчезновения, равнодушие и измены просто так? Ты столько раз вытирал об меня ноги…       Томас молча склонил голову к плечу, внимательно наблюдая за Зави через линзы очков. Она металась по кухне, рассыпаясь незримыми искрами негодования. Удивительно было наблюдать, как весь её пыл разбивался о его спокойствие, угасая, так и не разгоревшись из искры в пожар. Вопреки привычному. — Мы с тобой начали встречаться у Пинтера… Как ты помнишь. Период у меня был мягко говоря, не важнецкий. Впрочем, он ещё не окончился, и я не знаю, когда смогу выровнять этот чертов падающий самолёт, — сокрушенно пробормотал Томас, покачивая головой и делая медленный вдох. Брови его поползли вверх, собирая лоб в складки, — Я, черт возьми, рассчитывал на то, что отношения с тобой будут легкими и удобными нам обоим, но не превратятся в груз, тянущий ко дну каждого из нас… — Давай уже, не тяни. Ты сейчас просто рвешь мне сердце! — Я…. Очень люблю тебя, Зави. Но так больше не может продолжаться. — Любишь? — вдруг насмешливо взвизгнула она, — Любишь, значит… А эту девицу ты тоже любишь?! — Прошу прощения? — искренне не понял он, замерев на миг, словно олень, выхваченный светом фар во тьме. Сердце ухнуло в груди, и остановилось в панике ища выход. — Та, что живет в Долстоне… Я все знаю… — горько произнесла Зави, кусая губы, чтобы не заплакать. — Чтож… — Ты мне изменял!!! Ты! Спал с ней, а потом ложился в постель со мной?! Какая гадость… И сейчас ты говоришь мне о любви? Ты… Фу… Фу, как гадко… Самому не тошно?       Том сидел за столом, одновременно и пригвозжденный словами Зави, и почувствовавший облегчение, словно гора свалилась с плеч. — Я закрывала глаза на твои интрижки, когда ты шатался по кабакам, прикрываясь депрессией! Молчала, когда твои шлюхи звонили на мобильник среди ночи! Залезали в дом! Присылали свое поганое дешевое белье! Но я знала, что всё это было временно, и ты никогда не вел себя, как дрянь! — Зави приблизилась к нему, выкрикивая слова обвинений в лицо. Капельки слюны прилипли к стеклам его очков. Томас снял их, привычно протирая всегда находящейся под рукой нубуковой салфеткой. — Я терпела все это дерьмо! Терпела! Думала, что ты наконец, поймешь, что я люблю тебя. Что я лучше этого отребья, что падает тебе под ноги, лишь бы ты поимел хоть одну из них… Но это… — Зави, покопавшись в своем смартфоне, ткнула ему в лицо фотографию, на которой он целовал Натали на крыльце ее дома пару дней назад. — Когда ты узнала? — тихим голосом поинтересовался он. — Какое это имеет значение, черт возьми? Месяц назад ты завис с этой тварью в Лэндс Энде, не так ли? Соврал мне, что Престон положил тебя на обследование… Пакость какая… Любишь, говоришь… Сука. Я просто… Не знаю, как тебя не убить сейчас!       Том шумно сглотнул. Не такого поворота событий он ожидал. Зави… Она знала и терпела всё это… Но, почему? Неужели она и правда так сильно его любила, что закрыла глаза на измены? Во рту пересохло. На кухне вдруг стало невыносимо жарко. На лбу выступили мелкие бисеринки пота. — Я сейчас не знаю, как реагировать на твои поступки. Снова ли закрыть глаза на это, или, сука, причинить тебе такую боль, чтобы ты уже никогда не поднялся! А для этого у меня все есть… Ты, тварь такая, даже умудрился меня изнасиловать в порыве своей придури! Ты хоть понимаешь, что сломал мою жизнь?! — Зави… Я по-твоему все на зло тебе сделал?! Неужели ты решила, что это так? Да я устал от равнодушия, холода домашних стен. Ни опоры, ни понимания! Только упреки… Я пытался достучаться до тебя… Весь прошедший год, не месяц и не два. Год! Я устал быть не услышанным, — начал он, подбирая слова, и стараясь не сорваться в штопор собственной истерики, — В результате ты только чаще стала закрываться от меня в кабинете… Я люблю тебя, но… Не так, как ты этого заслуживаешь. Ты достойна чего-то лучшего, настоящего… Кого-то, кто будет посвящать всё свое свободное время тебе, и любить. — Ммм… Вот что значит… Разлюбил…       Зави услышала, как с грохотом рушатся стены её воздушных замков, погребая под собой абсолютно всё. Неужели их история заканчивается прямо здесь и сейчас, на этой блядской кухне. — Прости… Я должен был взять на себя ответственность за происходящее раньше, а не прятаться под масками этого чертового лицемерия, чтоб оно сгорело… — Ооо… Вот как… — она опустилась на стул, чувствуя, как бешено колотится сердце. В голове зашумело, разгоняя последние мысли по углам. К горлу подкатил комок, который она никак не могла проглотить, сколько не сглатывала.       Зави, закатив глаза, медленно сползла со стула на пол. Том, в шоке наблюдая за этой сюрреалистичной картиной, часто заморгал. Секундно поразмышляв, подскочил со стула, помогая ей сесть на полу. Девушка прерывисто дышала широко открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба. Быстро расстегнув пуговицы на воротнике её платья, Том нашарил на кухонном столе рукой стакан воды. — Я вызову тебе скорую! — пробормотал он, убедившись, что девушка не лишилась чувств, а лишь ослабла, будучи шокированной. Он помог ей подняться и сесть на стул, придерживая за плечи. Беспокойно заглянув ей в глаза, он сжал её руку, чтобы убедиться, что она реагирует на его действия. — Не надо… Я в порядке, просто… В голове помутилось. — Зав, прости меня… За всё. За… За потраченное время и твои нервы… Я ничего этого не стою… И не стоил никогда. Ты — сильнее и лучше меня…       Зави взглянула ему в глаза, не веря своим ушам. Кто ты такой? — Что теперь будет? — пробормотала она, ища ответы в его голубых, родных и чужих глазах одновременно. Между ними в миг выросла ледяная стена. Зави чувствовала, как внутри рождаются слезы. — Давай, я отведу тебя в спальню… Отдохни. Я… Думаю, что нам нужно взять перерыв, — произнёс Томас, помогая девушке подняться со стула. Зави кивнула. Быть может еще есть время попробовать всё исправить.