Лукреция

      Во Флоренцию вновь пришла зима. Холодная, бесснежная — лишь пронизывающий до костей ледяной северный ветер поднимал в воздух ломкие, иссохшие до черноты опавшие листья. Скоро исполнится ровно год с того момента, как Лукреция спаслась из пожара.       На душе у Лукреции в последние месяцы было невесело. Послезавтра ей исполняется двадцать три года — предельный возраст для замужества, таких перестарков берут в супруги разве что нищие, старики да калеки. Но в ушах даже спустя месяц, прошедший после столкновения у той статуи грифона, всё ещё звенел голос Беппе: «Блудница, блудница!» — а уж слова о том, что репутацию девушки старательно пыталась погубить её же собственная родня, и вовсе будто выжгли в памяти каленым железом.       Фея Бефана видела, что её подопечная чахнет, но никак не могла понять, что же происходит, пока однажды за ужином девушку всё-таки не прорвало на самое больное…       …- Да кому я нужна?! — взвилась Лукреция в ответ на вопрос, в чём же причина её бесконечной тоски. — Ученый перестарок с репутацией блудницы! Меня же даже жрицей не возьмут — не нужны им такие! Так и буду я доживать свой век в одиночестве, тогда как те, кто опозорил меня, будут смотреть и злорадствовать…       Последние слова девушка практически прошептала, спрятав лицо в ладони. Бефана же, аккуратно доев лежащую у неё на тарелке рыбку, аккуратно отложила в сторону нож и бесцветно улыбнулась своей подопечной:       — Не беспокойся о потерянном замужестве. Такие, как мы, после вхождения в полную силу живут долго, очень долго — и если у тебя не получится найти себе мужа в этом столетии, то ты всегда можешь попробовать снова лет примерно через пятьдесят.       Лукреция отчаянно тряхнула головой в попытке избавиться от тихого звона в ушах. Ей ведь не послышалось, верно? Она будет жить очень-очень долго? И все-таки сможет однажды выйти замуж?       — Именно, — кивнула в ответ на мысли своей ученицы фея, после чего нахмурилась: — А что касаемо репутации… Права ли я, что это дело рук твоей родственницы?       — Бабушка Дебора, да, — машинально кивнула Лукреция, всё ещё обдумывая открывшиеся перед ней заманчивые перспективы. Долгая жизнь, надо же! — Она всегда не любила ни мою матушку, ни нас — считала, что мой отец выбрал себе никудышную жену, рожающую ему только девочек. А дедушке Карло всегда было на нас всё равно.       — Ненависть и зависть, возникшие из любви, как интересно, — практически пропела Бефана, после чего покосилась на свою подопечную и скомандовала: — Иди-ка ты лучше спать, а я пока подумаю, что можно с этим сделать. Завтра со всем разберемся.       Послушавшись свою наставницу, Лукреция ушла к себе. Заснуть удалось далеко не сразу: мысли о неожиданно долгой жизни и воспоминания о бабушке Деборе очень долго не давали покоя, но в конце-концов девушке кое-как удалось задремать…       …и снилось ей, что она — вовсе не она, а бабушка Дебора, сухая, сморщенная и, казалось, ещё больше высохшая со времен их последней встречи. В этом сне она-Дебора лютой ненавистью ненавидела и её-Лукрецию, и маленькую Лауру, и их матушку Альбину — за то, что эти паршивые девки выжили в том страшном пожаре, удрали, смогли спастись! А её Джузеппе, её любимый племянник, заменивший ей сына, так страшно и несправедливо погиб. Точно, точно: старшая из этих выживших девок — колдунья, раз сумела спасти из огня только тех, кого она-Дебора терпеть не могла! Вон, как глазищами своими темными зыркает по сторонам — точно, точно ведьма! Мужиков завлекает, блудом к себе привязывает, а потом убивает их, вдоволь натешившись! Надо, надо, чтобы все об этом знали!       И шли шепотки по улице, и полз мерзкий слушок по Флоренции… А она-Дебора лишь кивала и подливала масла в огонь. Ничего, пусть этой девке несладко живется — может, тогда она поймет, что испытывала Дебора, узнав о смерти Джузеппе!       Она-Дебора покивала своим мыслям, взяла корзинку в руки и пошла на рынок — еда сама себя не принесет!       — А вы слышали, — заговорщически зашептала она-Дебора своим соседкам, встреченным по дороге к молочнику. — Что нового вытворила Лукреция, эта паршивая девка? Говорят, она теперь живет сразу с тремя мужчина-а-а-а-а-а-а!!! Сгинь, пропади, зло!!!       Городские кумушки, пороняв на землю корзины, в ужасе сбились в кучу по ту сторону улицы, глядя на то, как Дебора, эта почтенная синьора, орет, рвет на себе волосы, катается по земле и яростно, очень грязно ругается, проклиная всё на свете. И никто не знал, что это молодая марена, оскорбленная и крайне разозленная, просто скинула в разум родственницы всю свою боль, всю свою обиду и отчаяние. Следом же девушка припечатала ощущениями от одного из своих вечеров, где она гонялась за упырем. Затем ещё один вечер — где уже призрак гонялся за ней и даже сумел ранить. И ещё. И ещё… За этот год подобных прогулок было много, а обиженная девушка жаждала мести — хотя бы во сне.       Дебора ругалась, кидалась с кулаками, пыталась кусаться, порывалась пнуть кого-то… В итоге четверо дюжих мужиков её скрутили и куда-то уволокли — только грязные вопли постепенно стихали вдали. Испуганные донельзя соседки только проводили внезапно обезумевшую старуху испуганными взгядами, разобрали свои корзинки и тихо-тихо пошли дальше, в сторону рынка. На земле же осталась сиротливо лежать брошенная почтенной Деборой корзина.       …Лукреция проснулась совершенно спокойной. И пусть она отомстила лишь во сне, но как же сладка была эта месть! Правду говорят, что нет созданий более мстительных и злопамятных, чем марены.       В щели между ставнями светило яркое солнышко, тюфяк был набит свежей соломой и жизнь была вполне себе неплоха.       — Ты уже встала? — словно почувствовав пробуждение своей ученицы, заглянула в комнату фея, окинула взглдом свою подопечную и кивнула: — Ты долго спала, больше суток.       — Сколько? — замерла Лукреция, звучно щелкнув челюстью в зевке. Бефана снова кивнула и повторила:       — Ты проспала весь вчерашний день — видимо, очень устала. Кстати, — лукаво сощурилась фея. — Думаю, ты должна это знать: твою тетушку на полгода заперли в доме скорбных умом при храме врачевания. Говорят, она не выдержала той злобы, которую копила в себе, вот и получила полной мерой то, что готовила для других. Её муж уже собирает вещи — по слухам, он давно хотел выгнать такую злобную жену, но всё рука не поднималась.       Девушка помолчала, обдумывая эту мысль, после чего лишь косо усмехнулась. Месть за месть!       — Месть за месть, — кивнула беззастенчиво подслушивающая мысли своей лучшей ученицы Бефана. — И только так. С днем рождения, Лукреция!