Лукреция

      Годы шли. Лукреция окончательно свыклась со своим новым положением ученицы одной из тех, о ком сочинялись легенды, и с головой погрузилась в новые знания. В конце концов, чем раньше она обретет свою полную силу, тем лучше!       Матушка, кажется, махнув рукой на сбившуюся с пути дочь, отгоревала положенный траур и вышла замуж за давным-давно овдовевшего булочника, в доме которого жила и работала. И была счастлива в своем маленьком, уютном мирке.       Лаура же, маленький огонечек, выросла, решительно заявила матери и отчиму, что не желает покорно выходить замуж за того, на кого ей укажут, да и ушла в странствующие жрицы бога путей. В последний раз весточка от неё приходила из Испании: в коротеньком письме Лаура сообщала, что, с позволения храма, она вышла замуж за бравого испанского мореплавателя (и не волнуйтесь, матушка, он по происхождению генуэзец!) и теперь собирается с ним в далекую экспедицию на запад — искать новые пути в Индию.       А Лукреция под чутким руководством феи Бефаны с неожиданным даже для себя упорством грызла гранит науки и буквально чувствовала, как она становится сильнее. Теперь достопамятного рыжего упыря с заброшенного кладбища она бы не гоняла одинокими хлипкими сосульками — нет, девушка просто стерла бы его с лица земли, превратив в кучку промороженной пыли одним лишь взглядом. Она искренне наслаждалась своей новой силой — вот только Бефана смотрела на свою ученицу всё мрачнее и мрачнее.       — Ох, боюсь, как бы тебя твои же собственные возросшие силы не загнали куда-нибудь в подсознание, — однажды всё-таки поделилась фея своим страхом с Лукрецией. — Выбираться оттуда тяжело и долго, а уж неподготовленному магу — тем более.       Лукреция только недоуменно пожала плечами. Единственное, что она чувствовала после всех занятий — это закономерная слабость и усталость. Абсолютно ничего такого, что могло бы вызвать панику, как думала девушка…       …пока однажды не проснулась в абсолютно пустом доме, в котором со стороны улицы были наглухо заколочены двери и окна.       Что происходит? Все куда-то уехали, а её оставили? Но нет, все вещи были на месте — даже зола в каменной печи на кухне была ещё теплой. В городе началась эпидемия? Точно нет — ещё вчера все было абсолютно тихо и спокойно, уж об этом в доме могущественной феи знали точно. Кто-то решил поиздеваться и запер девушку в одиночестве специально? Но зачем? У Лукреции не было врагов и даже репутация давным-давно была кристально чиста. Так что происходит?!       Попытки выломать дверь или хотя бы открыть окно ни к чему не привели. Все крики не получили ответа. А при попытке применить магию Лукреция похолодела от ужаса: её сила ей не отзывалась…       Это стало последней каплей: рухнув у порога, девушка зарыдала от ужаса. Что происходит? Где она?! За что её заперли?! Помогите!!!       Лукреция билась в истерике у входной двери, пока не забылась тяжелым, мучительным сном. А проснулась она вновь на своей кровати — и даже прогоревшая вчера свеча снова стояла у окна, чуть перекосившись в своем подсвечнике.       …Довольно быстро выяснилось, что всё, съеденное, выпитое, уничтоженное или сделанное Лукрецией за условный день, полностью исчезает после того, как девушку сморит сон. Продукты на кухне не кончались, дрова для печи всегда были в наличии, а хорошие, белые сальные свечи теперь были неэкономно расставлены по всему дому. Неимоверное расточительство, но какая разница, если завтра они всё равно будут снова лежать в кладовке?       Единственное, что заставляло удивляться раз за разом, так это библиотека. Так, Лукреция не нашла там справочника по ядам, который давно хотела прочитать и который ей упрямо не давали, но при этом обнаружила сборник сказок. Зачем кому-то надо было записывать сказки? Этого девушка решительно не понимала.       Постепенно жизнь вошла в колею. С утра Лукреция умывалась, затем хорошо и плотно кушала, следом вновь и вновь пыталась выломать дверь или хотя бы окно, а после шла либо в библиотеку, либо в галерею, либо ещё куда-либо — дом у феи был огромный и места в нём было много. Так и шло время — одно и то же, словно замкнутый круг, без начала и конца. Рутина…       Сколько времени прошло, девушка не знала: полгода, год, может, больше… Но однажды после очередной скамейки, сломанной в тщетной попытке открыть эту треклятую дверь, в дом прямо через стену вплыла… Вплыло…       Лукреция взвизгнула от неожиданности и шарахнулась в сторону: призрак! И, судя по размерам, старый и очень сильный! А она без магии совершенно — ей с ним не справиться!       Но призрак не спешил нападать: напротив, он покачал головой, поманил девушку рукой, а следом сделал такой жест, будто толкает дверь. Лукреция в ответ на это только скептически хмыкнула:       — Бесполезно, я её пытаюсь вы… — дверь с протяжным, вынимающим душу скрипом открылась, демонстрируя непроглядно-темный коридор и заставляя девушку гулко сглотнуть от нахлынувшего ужаса: — А где улица?       Призрак пожал плечами, ещё раз поманил Лукрецию рукой и выплыл в открывшийся проход. Дверь с тем же жутким скрежетом начала закрываться.       — Эй! — подхватилась Лукреция, схватила стоящий неподалеку подсвечник и протиснулась вслед за призраком в черный коридор. — Эй, подожди меня!       Дверь за спиной захлопнулась с оглушительным грохотом, но Лукреция не обратила на это особого внимания: она спешила за тем, кто вывел её из дома и теперь вел по этому жуткому лабиринту.       Призрак плыл обманчиво неспешно, но девушка еле поспевала за ним. На вопросы странный проводник не отвечал, лишь, казалось, все сильнее ускорялся. А свеча тем временем таяла, таяла, таяла… И вот от неё остался лишь крохотный огарок.       Лукреция запаниковала — да и призрак стал вести себя как-то нервно, словно подгоняя девушку. Да и ей самой стало казаться, что их кто-то преследует. Кто-то тяжелый, когтистый — цокот когтей по камням был слышан особенно хорошо.       Вот свеча замерцала, готовясь погаснуть — но и призрак замер у какой-то еле видимой двери, начавшей открываться со знакомым скрежетом. Лукреция замерла в ожидании.       Свеча замерцала, затрещала фитилем и потухла. А следом на плечи девушки легли тяжелые, ледяные лапы. Острые когти впились в плечи, сиплое дыхание зазвучало над ухом. Лукреция взвыла, дернулась вперед — когти оставили на плечах глубокие рваные раны, — ужом ввинтилась в щель между дверью и косяком, оставляя на щербатом косяке клочки одежды…       И открыла глаза.       Она лежала в своей набившей оскомину комнате, на своем тюфяке — вот только на этот раз она была не одна: сидящая рядом на стуле фея Бефана пристально, тяжело, крайне внимательно смотрела на свою ученицу.       — Ты очнулась, — внешне спокойно подметила фея, но хорошо знакомая со своей наставницей Лукреция заметила и не особо скрываемое волнение, и облегчение, и усталость…       — Чт… — договорить девушке не дал жуткий кашель, буквально раздирающий пересохшее горло. Подскочившая фея помогла своей ученице напиться — Лукреция поразилась, какими тонкими и бледными выглядят её собственные пальцы, особенно по сравнению с рукой самой Бефаны, — после чего отошла к восхитительно открытому окну, через которое светило яркое, прекрасное солнце.       — Я предупреждала тебя, чтобы ты была осторожной, — тихо обронила Бефана. — Ты меня не послушала и попала в чертоги своего разума, которые надежно заперла твоя же собственная сила. И долгое время пробиться к тебе было попросту невозможно.       Фея нервно откинула с лица выбившиеся пряди волос и Лукреция с ужасом увидела на руках у наставницы следы старых, давно заживших ожогов, словно фея схватилась за раскаленную металлическую болванку. Или — за что-то очень холодное.       — Да, это сделала твоя неподконтрольная магия, — заметив взгляд девушки, кивнула Бефана и устало ссутулилась: — Десять лет, Лукреция. Для того, чтобы освободить тебя из плена твоей собственной силы, понадобилось десять лет…