Ангельски или чертовски прекрасные чувства

Кроули терпеть не может свои вылазки в разные букинистические магазины. Он занимается этим минимум раз в неделю, иногда летает в другие страны, чтобы зайти в лавочку какого-то мистера с горящими глазами и выкупить особо древний том. Он пролистывает сотни постов на эту тему в Интернете, пытаясь отыскать на окраинах Австрии первые издания Гёте, гоняется, как поджарая гончая, за подписанным томиком Пушкина на языке оригинала, который почему-то так понравился ангелу своим звучанием. Кроули же он симпатизировал лишь ругательными словами и их разнообразием, которые порой были крайне полезны, к примеру, когда он ищет этот гребанный том с этой… Как-там ее черт возьми… Дворянкой-крепостной? Царицей-дворовой? Не суть важно. Вот и сейчас он находится в каком-то малюсеньком городке с каким-то замудренным названием, впрочем, жителям этого захолустья гордиться было кроме него особо и нечем. Стоит он перед лавочкой какого-то барахольщика, со взглядом крайнего понимания взирая на небольшую табличку сбоку, на которой значилось: «скупка краденного, дорого». Что ж, полицию в этот городок пока явно не завезли. Со вздохом отворив дверь и поморщившись от мерзко звякнувшего колокольчика (в магазинчике ангела он тихонько брякал и все, а этот будто бы насмехался) и немного согнувшись, он просочился в темное, освещенное одной мерцающей лампочкой, помещение. На стенах висели крайне потрепанного вида ковры, явно повидавшие не мало стоп и рук, под разбитым стеклом на шатающейся витрине покоились какие-то украшения, золотом и серебром от которых даже и не пахло. Скрипнула деревянная дверь, и за прилавком возник хозяин. Он улыбнулся, оскалив единственный золотой зуб, и елейным голосом уточнил: — Зачем пришли? Кроули, поморщившись, прошипел о книгах, и тот старикан, улыбнувшись еще шире, достал из-под прилавка стопку потрепанных жизнью экземпляров. — Лучшие цены, господин. Все, чего изволите. Вот-с, книги самого вождя, целое собрание, только третьего тома не хватает, или вот… Даже не приближаясь к старому барыге, Кроули ощутил, что у старика воняет изо рта. Демон также не потрудился отметить, что все цены в «магазинчике» завышены раза в три. Также, по застиранной, но все равно с жирными пятнами кофте в синюю полосочку, можно было определить, что у его жены есть с десяток лишних килограмм и сковородка, на которой подгорают абсолютно все перемасленные блюда. Кроули понимать все это явно не желал, но практика в шесть тысяч лет общения с людьми сделала все за него. — Пуш-ш-шкин, 1830, у вас-с-с она ес-сть, — прошипел он, не стараясь скрыть отвращения. Пришлось постараться, чтобы не выдать иностранный акцент, иначе, этот торгаш поднимет цену выше. Это, конечно, не стало бы проблемой для демона, но все же некий спортивный интерес бывает даже у бессмертных существ. — Есть, господин, такая-с, да вот только у меня уже ее выкупили, буквально пару часов назад. Оставили только здес-сь на хранение, не могу уж-ж продать, — старикан нарочно растягивал слова, в старой традиции продавцов повторяя манеры покупателя и в его выцветших глазах зажглась хитреца охотника, почувствовавшего наживу. Кроули, порядком уставший от таких игр, наслушавшись их сполна в Турции и наторговавшись уж точно на пару веков вперед, лишь с уставшим вздохом выдал: — Сколько? Продавец, с хитрой улыбочкой, посмотрев на покупателя, которого в голове уже успел окрестить звучным русским словцом «мажорище», снова завел свою шарманку. — Говорю ж, господин, куплена она уже, не продается… Кроули начал закипать. Иногда эти торгаши просто выводят его из себя. Впрочем, не совсем верно: не иногда, а всегда, примерно с первого тысячелетия, когда как раз и зародилась крупная торговля, а не просто обмен барана на козу. — Я спросил сколько, а не продается ли она. Назови цену. Старик, заулыбавшись еще сильнее, так, что лесть готова была бы просто политься у него изо рта, имей она такую способность, произнес сумму, в которой присутствовало примерно четыре нуля. Кроули, готовый ко всему и уже морально наплевавший на это дело, понимал, что человек не ведает, какую ценность держит в руках. Он достал из кармана свеженькие, будто бы только напечатанные, банкноты. Демон пересчитал их и наслал легонькое проклятие, ну, что б неповадно было. Продавец же, усмехнувшись, достал из-за прилавка потрепанную книжку и сунув ее в руки покупателю, пробубнил уже далеко не так вежливо: «С вами приятно иметь дело». Судорожно вытерев руку о майку, бережно принял деньги, тут же пряча их куда-то за кассу. Кроули же, сжав в правой руке книгу, которая известила его слегка жалобным хрустом переплета о просьбе более нежного обращения, поспешно вышел из магазина. Терпеть этот затхлый запах было выше его сил, по-ощущениям он вернулся век так в четырнадцатый. Смрад лошадиного дерьма там стоял точно такой же. Как же ему не хватает черной лаковой Бентли в этой сероватой стране, но он бы не притащил ее сюда даже чудом: Кроули не намерен таскать по здешним дорогам свою красавицу. Конечно, небольшое демоническое чудо все бы исправило, но он же будет знать, что на его машине были микро-царапинки от этих колдобин и ям, а он берег ее с 1926 года! Нет, нет, ни в коем случае, он готов уж потерпеть пару часов поездки в замызганном салоне такси до ближайшего аэропорта, в котором, каким-то чудесным образом, появится рейс в Лондон, где, конечно же, останется свободный билет в первый класс. Все же, летать уж точно нужно с комфортом. Книжка, торжественно приземлившись на откидной столик, была тут же забыта, уткнувшимся в смартфон демоном, откуда на него взирало сообщение, щедро приправленное смайликами с сердечками и прочей ангельской лабудой. В тексте значилось приглашение на встречу в магазинчик ровно к девяти. Взглянув на часы, Кроули со счастливой улыбкой (в которой он пока не готов признаться даже себе) отметил, что успевает, и может даже не опоздает, что означало, что уже сегодня его ангел получит доставшийся ему с крайним трудом улов. Еще раз ухмыльнувшись, демон кинул одобрительный взгляд на книгу, устроился поудобнее в кресле и прикрыл глаза, размышляя, что не зря решил прикупить ангелу простой телефон и показал ему раздел, с как их окрестил Азирафаэль, «чудесными картинками. Кроули, ну прям как в Египет вернулись!», сам восторга и крайней любви к ним не разделял, но внутри все немного сладко сжималось, стоило ему получить сообщение, щедро приправленное черными и красными сердечками. Впрочем, дело наверно не совсем в сердечках, которые к слову, были совсем не похожи на людские сердца и… Кроули провалился в сладкую дрему, которой предстояло длиться около пары часов, пока приятный женский голос не объявил о посадке и настоятельно не попросил застегнуть ремни безопасности. Проснувшись и поморщившись из-за прерывания просмотра приятных снов, Кроули, естественно, никакой ремень застегивать не стал (мало ли кому нужны правила безопасности), а книжку на всякий случай взял в руки, уже предвкушая реакцию ангела, который конечно же так очаровательно всплеснет руками. Наверное, нет смысла обдумывать данный момент, если в скором времени он увидит его своими глазами, в который раз умиляясь данной картине. Впрочем, пока еще ничто не переплюнуло Гамлета в первом издании с личной подписью Шекспира, но здесь особый случай: у ангела крайне мало литературы из этой холодной страны, так что реакция должна быть ну просто потрясающая. Как же приятно плюхнуться на мягкое кресло своей и только своей машины, в которой нет едкого сигаретного дыма и отвратно пахнущих подушечек на задних сидениях, от сладковатого запаха которых демону хотелось развоплотиться прямо на месте, жаль, что в аду его не слишком жаловали. Взглянув на часы, Кроули довольно отметил, что у него есть еще полчасика, чтобы заскочить за любимыми пирожными ангела, которые чудесным образом останутся в кондитерской даже после плотного притока покупателей. Кроули, являясь постоянным клиентом, получит милейшую улыбочку и пожелание удачи от молоденькой девушки, которая, целенаправленно стрельнув глазками в сторону мужчины, вдруг почувствовала огромнейшее желание чихнуть. Не хотелось причинять ей уж слишком много неудобств, все же она была куда учтивее прошлой тетки. Бентли неслась по городу с абсолютно непозволительной для этого скоростью, настроение демона росло с каждым преодоленным километром, а пирожные, расположившиеся на пассажирском сидении рядом, наполняли салон машины чудесным запахом ванили. В книжном магазинчике, как и всегда, было немного людей, которые, к слову, уже определились с покупками и спокойно подходили к кассе, чтобы купить пару простеньких дамских романов или словарей, с которыми Азирафаэлю было совсем не трудно расставаться. Ангел учтиво улыбался, желая приятного дня очередному клиенту, поглядывая на часы, с нетерпением ожидая закрытия. Передавая небольшой томик в мягком переплете в ухоженные бледные ручки молодой девушки, которая раз в неделю заходила за новым детективом, Азирафаэль тихонько щёлкнул пальцами где-то под кассой, шепча что-то себе под нос. Выходя из магазина, девушка вдруг обнаружила в кармане куртки молочную карамельку. Вздохнув, она поправила парик и решительно зашагала в сторону парка, на скамеечке которого было так прекрасно читать книги погожим деньком. Табличка перевернулась сама собой, меняя надпись на «закрыто» и колокольчик оповестил о приходе самого долгожданного существа на этой (и, впрочем, не только) планете. Азирафаэль успел только приветливо распахнуть руки, как тут же в объятия влетел его самый дорогой и любимый демон. Да, ему определённо нравилась людская традиция обниматься при встрече, правда, вероятно, нужно было делать это легонько, едва касаясь руками спины, но ведь они не являлись людьми, верно? Поэтому, некоторые традиции можно интерпретировать по-своему, дополняя и делая их чуточку лучше. Вдыхая запах своего и только своего ангела, Кроули заметно расслабился в сильных и теплых руках. Он положил голову на мягкое плечо и удовлетворённо зашипел. Услышав тихое восклицание: «Мой дорогой, ты совсем холодный, пойдем, тебе срочно нужна чашечка чая!», демон совсем неохотно отлип от теплого тела и поплелся на небольшую, светлую кухоньку. От поставленной перед ним чашки шел нежный пар, который приятно согревал лицо, обдавая его приятными ароматом крепкого черного чая. Из белой чашечки с крылышками ангела доносилась сладость какао, в котором обязательно плавало ровно 12 маленьких зефирок. Сделав глоток и почувствовав живительное тепло, Кроули, словно сытый кот, улыбнулся и вдруг вспомнил, что хотел сделать с самого прихода. — Ангел, закрой глаза и вытяни руки вперёд. Вид Азирафаэля, который спокойно выполнил просьбу и так доверяющее протянул вперед раскрытые ладони, поражал. Хотелось схватить эти прелестные пухлые пальчики и поцеловать каждую костяшку, провести по лицу, чтобы почувствовать мягкость кожи и насладиться ею сполна. Но это подождет, он обязательно сделает это, но лишь капельку позже. Стараясь не шуршать, Кроули достает небольшую книгу из кармана и аккуратно кладет ее на белые ладони, не забывая касаться их как можно больше, а после, тихонько шепчет: — Открывай. Улыбкой ангела в тот момент можно было бы отогреть все замерзшие сердца на свете, но все это тепло сейчас принадлежало только одному демону, который не намеревался им делиться. Получая свои заслуженные объятия и поцелуи, Кроули таял, обвиваясь конечностями вокруг своего ангела, не собираясь отпускать его ближайшую вечность. Что ж, пожалуй, Шекспир затмлен, однозначно и точно затмлен. Кроули терпеть не может свои вылазки в букинистические магазины, всех этих вычурных продавцов и глупых коллекционеров. Но ради одного и крайне конкретного ангела, он, пожалуй, может пересмотреть свое отношение. На скамейке в одном парке сидела девушка с необыкновенно бледной кожей. Закрыв небольшой томик, она вздохнула, аккуратным движением руки почесывая бровь так, чтобы не смыть коричневый карандаш. Настроение было отвратительным, но нужно было возвращаться. Вот только она сейчас съест ту молочную карамельку и пойдет, буквально пару минуточек. Зашуршала голубенькая упаковка, сладость растеклась во рту, а надпись в заключении врача, которая уже пару часов лежала на заваленном бумагами столе, вдруг изменилась на «Повторный анализ на выявление маркеров лейкоза: не обнаружено».