Ангельски или чертовски прекрасные чувства

По миру ходят сотни пар обуви самых разных моделей и вариаций: где-то на севере тяжело шлепают валенки и грубые сапоги, которые ни за что не заменят более модные, но такие холодные тоненькие ботиночки. На юге легко порхают туфельки и мягко плывут сандалии на тонких ленточках, которые подчеркивают изящную ножку владелицы. Ботинки бывают разные: легкие и теплые, мягкие и жутко колючие, дорогие и совсем дешевые, но все находят хозяев, которым придутся по душе. Даже если это неоново-зеленые каблуки с розовыми стразами и перьями на пятках. Полная безвкусица, но вот, паренек с проколотой губой и выбритыми бровями же засмотрелся на этих павлинов обувного магазина? Верно, а через пару минут он выйдет довольный и с пакетом, на котором будет значиться аккуратный логотип. И разве можно будет его за это осудить? Обувь бывает разная, но она всегда важна и нужна, пусть иногда и для совсем необычных целей: кому-то надо всего-то навсего ощущать полный комфорт в новомодных кроссовках, а кому-то, просто необходимо выделяться из толпы на шпильках, которые будут дополнять невысокий рост. Кому-то больше всего важна ортопедическая подошва, кому-то, чтобы на официальной встрече приняли за серьезного человека (забудем о веселеньких носках с дыркой на большом пальце и рисунком из утят в новогодних шапках), кому-то нужно срочно разнообразить сексуальную жизнь с молодым человеком, а кому-то, пробежать марафон жизни, состоящего из работы, магазина, дома, а потом еще раз магазина, ведь сын просил именно ту шоколадку, а совсем не эту. Конечно же, обувь найдется для всех. Но у каждого в жизни есть пара, которая совсем не отвечает их представлениям о моде и стиле, а может и просто не подходит ни к одному из любимых нарядов. Но все равно стоит в шкафу именно на том месте, куда удобно потянуться рукой. Пальцы хватают цветные потрепанные шнурки, отряхивают пыль и пару секунд рассеянно поглаживают. Вдруг вспоминается выпускной, где эти потрепанные кеды отжигали весь вечер и получили пятно от дешевого коньяка, который не удалось вывести даже самым серьёзным порошком. А вот царапина на подошве, именно та, когда на третьем свидании вы убегали вместе от противных полицейских, твердящих о комендантском часе для детей. Преодоление забора не прошло безболезненно для этих уставших кед, но они с доблеском выдержали всю погоню, прежде чем в самом конце пути, уже после прощального поцелуя, вдруг развязать шнурки, ведь вкус вишневого блеска для губ нужно же обязательно сочетать с пыльным асфальтом. Отставляются в сторону модные лоферы и горестно вздыхают милые балеточки, ведь на встречу с любимыми друзьями хозяина снова идут потертые товарищи, которые выдерживали и выдержат все, куда бы вас не занесла жизнь. Наградой же им будет периодическая (не чаще раза в год) стирка в машинке на щадящем режиме и изредка, совсем-совсем, мастерская по ремонту обуви, где уже старенький мастер хмыкнет и скажет: «Девушка, ну сколько лет этим оборванцам? Быть может, хоть в этот раз выбросим?». Ответом на категорический отказ будет усмешка родителя сорванца, который в очередной раз просит зашить мишке Толику лапку, хоть от той самой конечности осталась лишь пара лоскутов. А потом, как тот самый родитель, возьмётся за иглу и примется зашивать самых любящих и любимых товарищей в этой жизни. Но кто сказал, что такие преданные друзья бывают только у людей? Пускай тот назовется, и Кроули лично отправит его на пару часов в джунгли Амазонки босиком. Для профилактики. У самого демона такие боевые товарищи были. Правда, годков-то им было совсем немного, но поношены они были сильнее, чем любые лаковые ботинки из девяностых или изящные туфли восемнадцатого века. Те держались максимум лет семь, изредка десять, а потом, с треском вылетев из моды, точно так же улетали из гардеробной Кроули. А смысл носить то, что не актуально и не модно? Он же не смертный, которому нужно зарабатывать на каждую пару. Секунда, и в руках хрустят свеженькие (часто, только напечатанные) банкноты, а банковский счет разрывает количество нулей. А значит, о продолжительности жизни обуви можно было бы даже и не думать. Вот только это вовсе не волновало черные тапочки, изнутри обшитые мехом. Они вполне довольно сияли золотой надписью, которая забавной вязью выводила: «Good morning» и радостно шаркали по дому уже не первый год. Будь их владельцем человек, пара буков уже давно бы облетела, а подошва бы начала отклеиваться, но их хозяин раз в год подклеивал и подлатывал их чудом, чтобы его подопечные всегда выглядели идеально. Впрочем, дело было совсем не в пушистых монстрах, которые так забавно смотрелись на худощавых ногах, превращая Кроули в какого-то мультяшного персонажа. Вся ценность заключалась в том, от кого он их получил. Он помнит с точностью до детали, как, когда и где это было. Азирафаэль сиял в ту ночь. Можно не согласиться — ангел сияет всегда, но именно тогда он светился так по-особому, как умеет только он. Легкий намек на этот свет исходит от него, когда Кроули самостоятельно заказывает ему тот самый торт с фундучным кремом в маленькой кофейне в двух кварталах от книжного магазинчика. Но все же, даже кондитерские изделия не способны заставить ангела вот так вот светиться. Только один день в году, когда все вокруг наполнено благодатью до краев, а люди ходят с легкими, пусть уставшими, но самыми искренними улыбками, ангел вдруг наполняется ярким мерцанием. Рождество. Праздник для людей, ангелов и одного демона, которого вытащат на улицу любоваться елкой на главной площади. Естественно, предварительно закутав в сто слоев одежды и нацепив упирающемуся на голову вязанную шапку с помпоном, ведь «Мой дорогой, она теплая и никто не будет там смотреть на твою укладку, бог мой, ты всегда выглядишь стильно!». Конечно же, елка будет прекрасна и аляписта как и всегда, через полчаса ангел повяжет Кроули на шею свой теплый шарф в шотландку, так как тот совсем озяб (и то, несмотря на примерно дюжину слоев одежды!), а он совсем не будет против, ведь от шарфа пахнет какао, зефиром и старыми книгами, а значит, можно зарыться носом и на пару секунд закрыть глаза. Потом его схватят за руку и поведут куда-то, но это будет позже, а пока вокруг лишь атмосфера праздника и любимый сладковатый запах. Чудесно. Потом они возвратятся в квартиру и Кроули тут же укутают в теплый плед, превращая его в злобную, но разморенную, а значит обездвиженную, демоническую гусеницу. Он шипит ровно до того момента, пока пухлая рука не подаст ему чашку теплого чая с ноткой корицы. Сразу же черты лица станут мягче, а из-под пледа покажутся озябшие тонкие руки, пальцы которых крепко обхватят чашку, впитывая тепло. А после, весь Кроули будет жаться к теплому боку ангела и получит порцию самых ласковых и крепких объятий, из которых его точно не выпустят, пока он не перестанет дрожать. Стоит ли говорить, что специально подрожать — это честь для демона. А потом по бокалам разольётся искрящееся шампанское, на хрустальном столике вдруг появится блюдо с мандаринами. Ровно в полночь бокалы стукнутся, а губы соприкоснутся в сладком поцелуе с привкусом цитрусовых и алкоголя. Ленивые поцелуи будут длиться долго-долго, пока оба существа обессилено не упадут на диван, а бокалы вдруг чудесным образом не окажутся на том многострадальном столике. Они пролежали так около часа, лениво рассматривая друг друга, иногда проводя руками по волосам, пока Азирафаэль вдруг не распахнет глаза и с непритворным ужасом вдруг не посмотрит на Кроули. — Мой дорогой, мы забыли про подарки! Лениво приоткрывший глаза, в которых растекся обычно вертикальный зрачок, полностью закрывший радужку, Кроули вздохнет и сильным, но крайне ласковым движением уложит ангела назад, к себе, на пригретый диванчик. — Завтра, ангел, все завтра, подарки принято дарить и открывать с-с-с утра? Все же аккуратно выпутавшись из объятий, Азирафаэль пошатываясь, на абсолютно расслабленных ногах доковыляет до елки и вытащит небольшую коробку, обмотанную яркой бумагой, которую явно пытались упаковать вручную не сильно умелые в этом деле руки. С боков торчал скотч, а бантик, «украшавший» коробку, был похож на перекрученное нечто. — С рождеством, дорогой мой. Открой, пожалуйста. И в тот момент Кроули увидел это: чистое, незамутненное ничем, сияние. Будто бы все звезды вдруг замерцали в сапфировых глазах, вокруг которых собрались такие очаровательные морщинки. Ангел, его единственный на свете ангел, улыбался, как те самые ангелочки с открыток и страниц детских книг. Вот таким и должен быть Азирафаэль и он его и только его и… Вероятно, он слишком долго пялился с открытом ртом, так что Азирафаэль легонечко ткнул его коробкой в плечо. Быстро подняв челюсть, Кроули трясущимися руками принял первый в его жизни подарок от ангела. Его вдруг накрыло осознание: а ведь это их первое рождество, первый подарок, первая елка… Все впервые, а он уже воспринимает это как что-то настолько родное и обыденное, будто бы все шесть тысяч лет все было так, а не иначе. Как же странно. Мягко раскрыв по крайней мере шесть слоев бумаги, Кроули увидел обувную коробку с каким-то итальянским логотипом. Сияющие глаза ангела не сулили ничего стильного внутри, но демон все равно уже знал, что бы там не было, носить он это будет. При том, не снимая. Утром он уже встал в новеньких и чудесных тапочках, которые весело подмигивали золотыми надписями, чтобы проследовать на кухню и сварить первую в этом году чашку какао и заварить первый чайник чертовски крепкого черного чая. В обычно пустой прихожей стояла пара идеально начищенных туфель прямиком из девятнадцатого века и валялись два лаковых ботинка черного цвета, которые позавчера еще элегантно посматривали на посетителей элитного торгового центра. И знаете, вероятно, она больше никогда не будет пустовать. Разве что, квартирку сверху букинистического магазина тоже нужно изредка навещать…