Ангельски или чертовски прекрасные чувства

Умеют ли ангелы петь? Вопрос изначально составлен некорректно. Это то же, что спросить: «поют ли все люди на земле?». Конечно, большинство смогут спеть хоть что-нибудь, если не имеют сильных дефектов речи, но каково будет качество той песни? Если же взять тех, кто могут исполнить хоть что-то относительно приятное слуху, то это будет примерно треть от всего населения. Тех же, кого слушать действительно захочется — совсем маленький процент. Так как же ответить на вопрос: «умеют ли люди петь?» Переформулируем его. Есть ли среди ангелов те, кто в теории может петь? Ангельские формы изначально разнообразны. Кто-то представляет из себя несколько различного диаметра дисков, собранных воедино, кто-то с десяток крыльев, скрепленных в одну странноватую форму, кто-то вообще является изначально каким-либо оружием, наделенным душой. Имеют ли подобные конструкции устройство, способное воспроизводить звук? Навряд-ли. Хорошо. Последняя попытка. Пел ли хотя бы один ангел когда-нибудь? На этот вопрос, пожалуй, можно найти ответ. Несколько десятков ангелов вполне себе пели после работы по созданию вселенной. К ним частенько присоединялись охранники и защитники, советники и управляющие. Все вместе они создавали так называемый я «ангельский хор», который конечно же в своих песнях прославлял господа Бога, вознося ему благодарности и хваля. Были и ангелы, которые предпочитали воздерживаться от столь утомительного занятия, с куда большим удовольствием принимая ванны в, правда все еще не законченных, но уже довольно теплых и нежных, горячих источниках, прогревая свои полые, как у птиц, кости. Они не заводили разговоров на особо сложные темы, ведь тех еще не существовало. Перекидываясь небольшими шутками, они плескались в воде и все время улыбались, будто бы любили весь этот мир. Впрочем, тогда это возможно и было так. Но существовали еще и ангелы, которые не пели не по своей воле. В небесный хор их не брали из-за не совсем идеального слуха: кто-то немного фальшивил, у кого-то голос хрипловат, кто-то берет слишком высокие ноты, а кто-то наоборот, не может выйти из баса. Такое бы не смотрелось в одинаково-прекрасном ангельском хоре, а значит, этим ангелам было запрещено петь. Те и не особо стремились. После пары взбучек от начальства, ну, как-то не до песен, да и открывать рот, зная, что поешь плохо, не хотелось. Куда уж проще исполнять свои изначальные обязанности, вроде создания облаков или наблюдения за небесными объектами, верно? Потом к тому же, было падение части их собратьев, первая во всем мире война, куча убийств и прочего, прочего, прочего…. Как-то не до пения. К слову о падении. А поют ли демоны? Они же тоже изначально из ангельской братии. С демонами обстоятельства схожи. Часть петь может, другая предпочитает воздерживаться. К примеру, как бы большинство искусителей могли завлекать жертву в свои сети без приятного голоса и певучей интонации? А как поднять боевой дух демонической армии перед стычкой с небесами? Правильно, затянуть песню, причем такую, исключительно демоническую. При этом, как бы парадоксально это не было, демоны всегда любили музыку немного больше ангелов, что объясняет, почему большинство гениальных композиторов сейчас теплятся в аду. К слову, у них не совсем уж плохие условия, напротив, демоны выделяют им лучше места, ведь те продолжают писать музыку. Говорят, в аду все мелодии создаются намного быстрее, да и вдохновения всегда больше. Кто ж знает, быть может, это и правда. Люди же превзошли в искусстве вокала и тех, и других. Человеческий речевой аппарат, несовершенный по сравнению с ангельским, и не такой разнообразный, если посмотреть на демонические глотки, благодаря упорству и таланту мог делать то, что было недоступно оккультным или эфемерным существам. Люди создали огромное количество вариаций музыки, сотни жанров на любой вкус и цвет. Взять тот же рок, к примеру, под который сейчас, несмотря на всю отсталость в технологиях, зажигает весь ад и поп-музыку девяностых годов, которой, пусть никому и никогда в этом и не признаются, наслаждаются все архангелы. Опустим, что играет в маленьких стильных белых наушниках Гавриила, ведь человеческая психика не сможет выдержать такого потрясения. Мне бы не знать… Азирафаэлю нравилось слушать и слышать людей, нравились мотивы разных народов, нравилось то, что люди совершенствовались с каждым столетием в искусстве пения. Ему нравилось то, как еще совсем маленькие дети засыпали под баюкающие колыбельные матери, как те же дети, только чуть подросшие, пели считалочки, чтобы определить, кто будет водить в игре в этот раз, как юные девушки мурлыкали под нос нежные мотивы. Было что-то волшебное в тех моментах единения человеческой души и музыки. Нет, это вовсе не было чудом. Чудеса не имеют в себе души и являются лишь ангельским или же демоническим инструментом исполнения воли хозяина, в них нет мысли и воли. Люди же, конечно только те, кто пели больше для себя, а не для почета или славы, вкладывали в каждое неосознанное заклинание часть своей души, которая и завораживала слушающих. Даже ангел на секунду терял контроль и прикрывал глаза, наслаждаясь человеческим творчеством. В ангельских песнях смыслах было не особо много. Каждая песнь, а их и было все-то около двенадцати, тем или иным образом славила Господа Бога, но в них не было ни сути, ни смысла, ни какой-либо идеи. Они наскучивали довольно быстро, а соответственно, слушателей после создания земли у ангельского хора практически не было. По секрету, когда-то сказанному войной Михаилу, даже сама Богиня уже поставила громкость входящих песен на минимум, чтобы не слышать тех заунылых хвалебных од. Но почему же Азирафаэль не мог освоить хоть парочку столь любимых им человеческих песен? С книгами и языками (со вторым немного хуже) вполне получилось, так в чем же проблема? Не уж то он был из тех, не умеющих петь ангелов, которые предпочитали горячие источники упражнениям? Это было бы в его стиле, но все было куда проще. Хоть ангельские голоса априори прекрасны, некоторые чуть менее красивы, чем другие. Голос Азирафаэля был не то что бы плохим, скорее крайне посредственным, а значит для ангельского хора неподходящим. После пары попыток еще до создания Земли, Азирафаэль зарекся не петь при людях (или же ангелах), дабы более не смущать никого своим неумелым, высоковатым и совсем не ангельским голосом. Впрочем, никто не запрещал ему выпускать свой голос наедине с самим собой. В полной мере он ощутил это право после создания не особо популярного книжного магазинчика на улице Сохо в 1800 году. Ангелу было спокойно среди книг, ведь они всегда, словно безмолвные верные друзья, поддерживали его шелестом листов и спокойными сюжетами на страницах без каких-либо неожиданных поворотов. Ведь любой, даже самый интересный сюжет, становился старым знакомым после второго прочтения. Всегда можно сесть в кресло с чашечкой недавно изобретенного напитка с прекрасным сладковатым вкусом, разбавляя его жирными сливками и парой кубиков сахара. Теплый свет торшера, сумерки и куда-то спешащие люди за окном. Ангел прикрывает уставшие веки. Он медленно сбрасывает груз напряжения со спины, потягиваясь в кресле, расслабляя вечно прямую спину и откидываясь на мягкую спинку кресла. Потихоньку начинает накрапывать дождь, задавая странноватый, тихий, но какой-то правильный ритм. В памяти Азирафаэля вдруг всплывает северный народ с их уютными и тягучими песнями, которые поют о северном сиянии и невесомых снежинках. Пение усиливается в его голове и весь магазинчик плывет, будто бы кружась под легкий мотив. В ту ночь где-то в Лондоне впервые раздалось пение ангела. Оно было почти неслышным, таким, что даже если прислушаешься — ничего не различить. Но все же оно было, а значит, со всеми в ту ночь случилось что-то хорошее. У кого-то разрешилась жизненная дилемма, кто-то получил в подарок прекрасный букет цветов, школьник смог решить противную задачу, а у пекаря вышли особенно пышные булочки. Сам же Азирафаэль очнулся примерно через четверть часа, когда чашка какао уже давно остыла. Сделав все же приличный глоток, он снова взялся за книгу, дабы более не тревожить магазин своим бесполезным пением. Оно ведь никому не нужно, верно? (В душе он был невероятно смущен своей слабостью, но предпочел не показывать ее даже себе) Примерно две сотни лет спустя, ангел поздним вечером, уже после закрытия магазина, расставлял поставку книг по полкам. Повидавшие виды бархатные корешки скользили под ухоженными пальцами, будто бы ластясь к рукам. Азирафаэль с нежностью поглаживал их, прежде чем поставить на полку. Все же под его пальцами находилась история, которой он практически лишился пару месяцев назад. Впрочем, отмотайте полгода и вот Азирафаэль практически лишился своего магазина, что конечно повлияло даже на далеко не излишне впечатлительного ангела, который теперь куда более трепетно относится к своему жилищу. Напевая что-то себе под нос, Азирафаэль продолжал свои тихие разговоры с книгами, уходя в свой собственный уютный мирок, в котором нет места смущениям и беспокойствам. Вот только ангел кое-что не учел, а точнее, кое-кого. Уже примерно четверть года один демон усердно и якобы незаметно перетаскивал свои вещи в книжный, будто бы случайно забывая их. Началось все с безобидной кожаной куртки, которая осталась лежать на потёртом диване после ухода демона. После к Азирафаэлю перекочевало примерно четверо пар солнцезащитных очков, которые демон взял за привычку снимать в присутствии ангела, показывая свои чертовски привлекательные желтые глаза с вертикальными (впрочем, далеко не всегда) зрачками. Затем, пиджаки, пара футболок и почти половина ботинок Кроули (что забавно, иногда не парных) В какой-то из вечеров ангел уже глубоко под шафе вдруг решил пошутить, что Кроули уж будет проще совсем переехать к нему, чем забрать все те вещи. Взамен ожидаемого оскорбленного вида, в змеиных глазах блеснула ликующая искорка и он незамедлительно дал положительный ответ на невысказанное предложение. Азирафаэль, конечно же, немного не этого ожидал, но, впрочем, учитывая их прогресс в отношениях, который радостно перемахнул пункты знакомые, друзья и лучшие друзья, которые по логике следуют после врагов, и завис в пункте глубоко влюбленные идиоты, это было вполне нормально и логично. Поэтому на следующий день книжные шкафы были потеснены примерно полусотней горшков с различными, но одинаково запуганными, цветами и несколькими картинами. Видно, Кроули забывал вещи не совсем случайно… Так вот. Азирафаэль тихо напевал, совершенно забыв, что теперь он делит жилье (и жизнь) с одним абсолютно очаровательным демоном, который заканчивал заваривать на кухне новый сорт чая, чтобы подкрепить им силы своего ангела. Ведь тот совсем замотался с этими несчастными книгами. Совершенно погрузившись в свои счастливые и уже более не холостяцкие мысли, Кроули вышел с чайником и парой чашечек в руках, как вдруг застыл совершенно пораженный в дверях. Тихий, нежный и по-ангельски очаровательный голос заставил моментально очнуться от своих дум лучше, чем ушат ледяной воды и единственной мыслью, оставшейся в голове Кроули стала фраза «Не смей сейчас все испортить, стой где стоишь, и вот не дай Б… Сатана тебе сейчас его побеспокоить». Азирафаэль же, видно, никак не услышав плавных и практически бесшумных шагов демона, продолжал напевать, нисколько не повышая громкость, но и не становясь тише. Пел ангел о чем-то теплом и простом, уютном и спокойном. Вслушавшись в слова, Кроули понял, что Азирафаэль пел о доме. О доме, который делит с любимым человеком, где всегда хорошо и безопасно, где есть чашка горячего чая и бокал хорошего вина. Об их с Кроули доме. Мысли спутались, и он, совершенно не осознавая своих действий, поставил чашки с чайником на стол, жалобно звякнувших в осознании своей более ненадобности, и подошел к ангелу со спины, крепко обняв. Азирафаэль вздрогнул и тут же замолчал, совершенно обескураженный таким положением. Аккуратно повернувшись в объятиях, он рассеянно погладил демона по спине, не совсем осознавая, что должен делать в такой ситуации. — Почему ты раньше так не делал? — голос Кроули звучал необычайно хрипло в складках домашней рубашки Азирафаэля, в которую он уткнулся, вдыхая почти неощутимый запах старых книг и какао. — Боюсь, мой дорогой я не совсем… — Азирафаэль замялся и чертовски-ангельски сильно покраснел. Ему было стыдно, стыдно настолько, что, если бы Богиня прямо сейчас решила бы покарать его за все грехи и сделать падшим, с последующим проваливанием под землю, он бы только поблагодарил ее. Но, к большому сожалению, Богиня все еще не была прогневана, а довольно гибкое тело никак не давало сбежать куда подальше. Оставался единственный ход отступления, и ангел был готов его применить. Пальцы уже были занесены для угрожающего щелчка, как снова послышался голос из недр рубашки. — Щелкнешь, и я тебе эти пальцы знаешь-куда потом засуну… Не сметь сбегать с места преступления! Кроули тихонько рассмеялся и наконец-таки поднял взгляд, чтобы увидеть перед собой два крайне испуганных, резко посеревших взгляда. В миг став серьезнее, демон вдруг вытянулся и навис над ангелом, будто бы хищник над добычей. — Сбежишь — и я последую за тобой, ты знаешь, — Азирафаэль боязливо кивнул. — А теперь, ангел, вдох-выдох, и рассказывай, почему ты скрывал свой голос от этого мира столь непростительно долгое время. Я уж грешным делом думал, что ты совершенно не умеешь петь, а ты, оказывается, просто наглый лжец. Кроули ухмыльнулся в своей фирменной манере и уже куда более ласково продолжил. — Серьезно, ангел, это было лучшее что я когда-либо слышал. Азирафаэль открыл рот, чтобы сказать что-то очень умное и имеющее в себе просто кучу смысла. Но ничего из вышеперечисленного произнести не смог. Потом он попытался выдать что-то хотя бы логичное. Рот снова пришлось захлопнуть. А после, вырвалось кое-что, что не подходило не под одну из категорий. — Я знаю, что отвратительно пою, прекрати издеваться, дорогой мой, это очень неприятно. В глазах демона в конкретно данную секунду нельзя было прочесть ни одну из известных человечеству эмоций. Собственно, сам Кроули тоже не до конца понимал, что чувствует, потому что он просто ни черта не понимал. — Отвратительно поешь? – Именно так, и мой дорогой, это не стоит лишний раз упоминать, я же не напоминаю тебе каждый раз, что ты абсолютно непроходимый ту… — закончить фразу ангел не успел, ведь его губы были заняты уже куда более важным занятием, а именно, ответом на поцелуй одного крайне наглого демона. Сначала Азирафаэль попытался было возмутиться — Кроули использовал эту тактику затыкания уж слишком часто, что крайне раздражало. Впрочем, возмущения же могли подождать минутку, верно? И вот, уже с прикрытыми глазами ангел вполне себе спокойно отвечает на поцелуй, а краска стыда медленно, но верно сползает с его лица, уступаю место спокойствию и крайней степени влюбленности. Оторвавшись от любимых губ, Кроули нежно прижимает ангела к себе поближе, позволяя спрятать голову у себя на груди. Азирафаэль сейчас такой домашний, до жути уязвимый и открытый, что сердце демона рискует не выдержать волну нежности и просто остановиться. Поэтому, чтобы не позволить себе развоплотиться таким глупым способом, Кроули начинает тихо говорить. — Ангел, ты знаешь, я лгал тебе ровно несколько раз, поэтому послушай. Когда ты пел, я думал… честно говоря, нихрена я не думал, а просто слушал и понимал, что, если я вот прям сча тут сдохну от благодати, которая от тебя исходила, я вообще вот не пожалею. Это было, черт возьми, так чудесно, что я хочу, чтобы ты никогда не прекращал, слышишь? И вот я тебе клянусь, что меня скорее святой водой обольют с головы до пят, чем я подумаю, что это было плохо или недостаточно хорошо. Понятно? Азирафаэль красноречиво кивнул, пока, еще не решаясь поднять глаза на Кроули, все же еще чего-то стесняясь. Все же, не так часто он бывает уличен в чем-то настолько личном, верно? Это было слишком интимно, слишком быстро, слишком… Слишком тяжело для бедного, немного старомодного ангела. Всего слишком много. Ему нужно немного пространства, немного воздуха, немного времени просто подышать. Азирафаэль никогда не находился так долго в компании, пусть и в самой приятной компании в мире, но все же, ему нужно было, — Кроули, мне нужно… Нужно кое-кого срочно благословить, удачи, буду ближе к ночи, не жди! Все будет тип-топ! Азирафаэль растворился в воздухе щелчком, как и пытался примерно полчаса назад. Он не особо планировал место, в котором хотел бы оказаться, но чудо занесло его в небольшой лес рядом с Лондоном. Сырость, влага и отсутствие тепла моментально сказались на физическом теле. Азирафаэль ощутимо продрог, но все же, чувствовал себя гораздо лучше. Ему был просто необходим этот холодный влажный и точно свежий лесной воздух. Между деревьями гулял легкий ветер, подвывая, будто бы вторя состоянию ангела, который, будем честными, уже смахивал слезы со щек, а после, присел на какое-то повалившееся бревно, зарыдал совершенно не сдерживая голос. Азирафаэль не плакал уже несколько тысяч лет. Последние слезы он пролил во время великого потопа, а после, как-то не до них было. Знаете, не было времени просто сесть и заплакать, а когда оно и появлялось сразу находились куда более приятные дела. Вот только боль копилась сотнями лет в совсем не безразмерной ангельской душе, все более и более давя. Последние события резко вышибли из Азирафаэля остаток сил. После Армагеддона времени восстановить их не было от слова совсем, ведь нужно было бегом отходить от шока и придумывать план по спасению его с Кроули задниц от смерти, стараясь на ходу разгадать пророчество Агнессы Псих. После приключения в Ад сразу же было празднество в Ритц, где плакать было вот совсем не с руки, а потом нужно было занятся книжным и покупателями, отправить открытку к свадьбе Ньюту и Анафеме, поболтать и выпить с Кроули и еще, еще… Ангел был тотально перегружен и объективно не выдерживал такого эмоционального балласта. Сейчас, он только выплачется, передохнет, перезапустится и все. Все закончится, все снова будет спокойно, Ад, Рай, Богиня знает кто, большего не тронут, с Кроули все будет хорошо, они справятся, просто… Просто он сейчас придет в себя, извинится перед своим любимым демоном и все. Только немного времени, больше и не надо. Два белых крыла образовали кокон, в котором сейчас сжавшись плакал ангел и не собирался заканчивать в ближайшее время уж точно. Впрочем, нельзя его за это осудить. В то же время в книжном магазинчике стоял демон и о чем-то размышлял. Искать ангела было бесполезно — Азирафаэль не позволит себя найти, коль не захочет, а других занятий на ближайшую ночь демон и не видел. Чувствовал ли он вину? Не то чтобы. Кроули понимал, что все что случилось скорее следствие нескольких разных событий и его роль тут точно не самая большая, но все же она была, а значит, нужно бы перед ангелом извинится. Ладно, это было не совсем правдой. И то что вина демона тут была крайне небольшая, и то что вину он нихрена не чувствовал — не так. Все он чувствовал и это было отвратительно, ужасно и до безумия болезненно. Хотелось одновременно и орать, и плакать и свернуться калачиком. И чтобы ангел поскорее вернулся. Пускай кричит, пускай ударит, но пусть он пожалуйста вернется целым и невредимым. С остальным они разберутся, Кроули уж уверен. Из каких передряг не вылезали, а небольшая ссора — это так… Маленький конфуз. Азирафаэль вернулся лишь под утро, вымотанный, уставший, но куда более уравновешенный и спокойный. В магазине горела лишь одна лампочка рядом с письменным столом, на котором стояла белая кружка. От нее шел заманчивый запах любимого какао. Прикоснувшись к керамике, ангел удивленно улыбнулся, ведь тепло пробирало от кончиков продрогших пальцев до красных от мороза ушей. Сделав глоток, Азирафаэль прикрыл глаза и на секунду зажмурился. В голову пришла лишь одна мысль, которая требовала срочнейшего исполнения. На белых простынях в небольшой спальне посапывал демон с разметавшимися рыжими отросшими кудрями и удивительно бледной кожей. Прижимая к груди подушку, он весь сжался, словно пытаясь оградить себя от всего мира, спрятаться, стать меньше, чем есть на самом деле. Тревога залегла между тонкими бровями и явно не уходила оттуда уже пару часов. Азирафаэль с болью на сердце погладил медные волосы, любовно убирая прядки со вспотевшего лба. Присев рядом, он продолжил мягко поглаживать демона по голове и нежно, совсем тихо, чтобы не разбудить, стал напевать старую песню народов Греции, которая, как говорили люди излечивала большинство душевных ран. Быть может, те люди, жившие тысячи лет назад и лгали, да вот только не знали они одного чудесного свойства ангельского пения, а именно того, что дарит оно всегда любому слышащему его спокойствие и душевное равновесие. Как вы понимаете, демоны исключением в этом уравнении не являются. Возможно, именно поэтому морщинка на лице Кроули исчезла, да и все тело на белых простынях вдруг перестало напрягать мышцы, напротив, расслабляя каждую из них. Дыхание в груди выровнялось, веки перестала сводить болезненная судорога, а рука более не сжимала подушку как последний спасательный круг, вместо этого пытаясь в темноте нашарить ангельское тепло, к которому сейчас тянулось все демоническое естество. Конечно же, он его получит, но немного позже, когда ангел все тише и тише будет заканчивать свою колыбельную для любимого. Говорят, в Лондоне в ту ночь почему-то свершился ряд благословений, к которому не приложило эфемерную руку ни одно ангельское чудо. Странно, необычно, неподконтрольно Раю, но как-то необычайно правильно, естественно и добродетельно, ведь все те чудеса были совершенны без каких-либо рабочих оглядок и инструкций, а просто так. От чистого сердца. Быть может, в этом и заключается суть настоящего ангельского пения?