Владения в глубине сна

«Есть вещи, которые настолько ужасны, что осознать их сразу просто невозможно. Есть и такие — обнаженные, мельтешащие, непреходящие в своем кошмаре — осознать которые на самом деле невозможно, » — Донна Тартт

      — Прошу минуту внимания, — за звоном серебряной ложки о бокал последовал разнесшийся по всему залу глухим эхом, громкий голос леди Димитреску, поднявшейся на лестничный балкон. Вампирша, гордо выпрямившись, окинула взглядом всех присутствующих, ожидая внимания к своей персоне. Зал замер, затаил дыхание.       За спиной леди, величественной тенью спускалась вниз Миранда, держа в руках опустевший винный бокал. Когда королева спустилась, Итан заметил, что к ней подковыляло горбатое существо с двумя бокалами, туловище которого полностью закрывала черная накидка, а на голове красовалась импровизированная корона из костей, несколько раз обмотанных бечевкой. Существо, чье имя — Сальваторе Моро, предложило Миранде один бокал. Королева лишь кивнула, что-то сказав, и прошла мимо. Уинтерс, наблюдая за этим, нахмурился.       — Что? Братца моего увидел? — тихо спросил мужчину Карл, заметив его заинтересованность в сцене между Мирандой и Моро.       — Ну… Да, — кивнув Итан, продолжая наблюдать за Сальваторе, что повесил голову и протянул лишний бокал с вином проходящей мимо служанке с подносом. Ему казалось, что королева вела себя крайне пренебрежительно, но, может, есть на то свои причины. Уинтерс решил спросить об этом лорда, что — необычно — вслушивался в речь «старшей сестры». — А что между ними произошло?       — Ты меня об этом спрашиваешь?! Поговорим потом, prietenul meu curios , хорошо? — достаточно резко ответил Гейзенберг, забирая два бокала с подноса и протягивая один Уинтерсу. Ирония. Тот молча кивнул, принимая бокал из рук лорда, устремил взгляд на стоящую на балконе Димитреску.       — Дом Димитреску рад вас приветствовать на ежегодном, девяносто девятом празднике в честь сбора винограда. Надеюсь, этот вечер станет для всех запоминающимся, — продолжала леди, поднимая вверх бокал, наполненный вином, — за королеву!       — За королеву! — тост подхватили и гости, поднимая вверх бокалы, делали первые глотки.       — За пернатую сучку, — тихо произнес Гейзенберг, приподнимая бокал, так что услышал его только Итан, стоявший рядом. Мужчина улыбнулся, делая глоток вина. Вновь зазвучала бравурная музыка, публика оживилась. Центр зала был освобожден для пар, кружащихся то в круговом венском вальсе, то в шустрой мазурке, то в нескончаемой свободной русской кадрили под чарующую мелодию небольшого заказного оркестра в углу зала.       Сквозь музыку Уинтерс расслышал пугающее жужжание, вызывающее на самые неприятные воспоминания и мысли. «Господи, пожалуйста… Только не это… Умоляю!»  — в панике орало сознание. Сердце участило свой бег, разгоняя адреналин в крови. Воспоминания были еще на поверхности памяти. Слишком свежие.       Мужчина сделал шаг ближе к Гейзенбергу, предчувствуя опасность. Лорд окинул Итана взглядом, пробормотав «Nu iti face griji» , положил руку на плечо Уинтерса.       Огромный рой черных насекомых с гулким жужжанием слетел вниз по лестнице, а затем принял форму трех дочерей хозяйки замка. Их голоса и смех пробирали до глубины души. Три пары янтарных глаз плотоядно оглядывали расступившихся в стороны гостей их матери. Леди Димитреску, спустившаяся по лестнице после речи, ласково улыбаясь, приобнимает дочерей. Девушки наперебой пытались что-то рассказать матери.       Вампирши были одеты в свободные платья без рукавов нежных цветов в стиле ампир, как на картине в вестибюле. Плечи девушек накрыты полупрозрачными шалями с брошью в виде герба дома Димитреску. Локоны на висках уложены тугой завивкой, а остальные волосы были собраны в низкий причудливый пучок. Похоже, что сестры уже успели поживиться нерадивой горничной и заблудившейся служанкой в длинных, запутанных и мрачных коридорах замка: на накрашенных черной помадой губах еще виднелись следы несвернувшейся крови.       Вдоволь наболтавшись с матерью, девушки рассыпались громким роем мух, от которого каждый дорожащий жизнью человек отступал, не желая рисковать. Сестры, заливаясь смехом, приняли свои человеческие обличия лишь рядом с королевой, почти синхронно изображая почтительный книксен, приподнимая подолы платьев. Миранда, делая глоток вина, благосклонно кивнула, но в глазах читалось лишь холодное надменное безразличие. «Актриса, » — пронеслось в голове Итана, пока он наблюдал за королевой.       Фигура Миранды, казалось, напрягала всех гостей дома Димитреску в праздничный день. Все боялись произнести лишнее слово, поскольку были осведомлены: у королевы, как и у замка, уши буквально везде — никогда не знаешь, как тебе твои же слова аукнутся в будущем. Вся обстановка в дворце словно повсеместно твердила не только чужакам, но и служащим в замке леди Димитреску: «Следи за языком!». Скованность и осторожность.       Музыка в зале отвлекала от голосов дочерей Димитреску и их назойливого жужжания. Но в то же время было легко потерять сестер из виду и не заметить их приближение. Когда видишь опасность — она не кажется такой страшной, а когда ты даже не знаешь, что тебя ждет — намного страшнее. Ожидание пугает, нагнетает тревогу. Мозг начинает продумывать тысячи самых ужасающих путей развития событий.       Итан заметил, что три смеющиеся девушки направляются к нему с лордом. Вслед за мужчиной на них обратил внимание и Карл, допивая вино и легонько пихнув Уинтерса в плечо, словно говоря: «Смотри, жучки по твою душеньку идут!» . Если бы Итан сейчас решил ответить Гейзенбергу, он бы точно раздраженно ответил: «Пожалуйста, замолчи!» , однако ему было суждено молчать в данной ситуации. Приблизившись к мужчинам, сестры приподняли подолы платьев и ехидно произнося:       — Здравствуйте, дядя.       Итан просто молча радовался, что они пока не обратили на него внимания. Значит, ближайшие несколько секунд он может расслабиться. Мужчина уже перестал притворяться перед собой, что он боится этих троих. Лорд, усмехнувшись, окинул их взглядом, а затем с наигранной, преувеличенной и манерной любезностью ответил, изображая поклон:       — Не скажу, что рад вас видеть!       — Посмотрите лучше, кого наш любимый дядя привез сегодня на вечер! — проговорила Кассандра, хищно улыбаясь и глядя на Итана, что изо всех сил старался слиться со стеной. Сердце мужчины вновь забилось быстрее, а в ногах словно расплавились кости. Уинтерс пытался устоять на ватных конечностях и нервно улыбался, смотря на девушек.       Он вновь чувствовал себя экспонатом в зоопарке, на который глядела вся любопытная публика.       Это было не самое приятное чувство, которое испытывал Итан. Оно давило изнутри, но выхода так и не могло найти. Уинтерс хотел уйти из зала и вновь остаться с Гейзенбергом во внутреннем саду наедине. Хотелось вновь ощутить успокаивающий привкус табака на языке. Вдохнуть уже ставший за три месяца родным, запах лаванды, скромные, но ароматные букетики которой стояли в вазах по всему поместью лорда. Прижаться ближе и стоять так долго — долго… Почему он вообще думает об этом сейчас? Подобные мысли успокаивали, дарили возможность вновь почувствовать приятные эмоции и ощущения. Хотелось ощутить все это вновь. И вновь. И вновь…       — Иитан, — сладко протянула Даниэла, приближаясь к мужчине и приветливо так улыбаясь. Если Уинтерс знал, чего ожидать от двух других сестер, то он еще не сталкивался один на один с рыжеволосой девушкой. Неизвестность — корень страха.       Мужчина хотел отступить назад, однако продолжал с недоверием, страхом и ненавистью смотреть на Даниэлу, протянувшую ему руку, облаченную в длинную черную кружевную перчатку:       — Не желаешь потанцевать со мной?       Уинтерс сглотнул ком в горле, обдумывая слова девушки, смотревшей на него лукавым взглядом янтарных глаз, отражавших свет множества восковых свечей гигантской люстры, с надеждой. Отказывать даме после объявления «белого танца» , по сути, было бы невежливо, но это решение также могло стоить жизни Итану.       — Если с его головы упадет хоть один волос, я тебя уничтожу! — угрожающе процедил Гейзенберг вампирше, почти рыча, когда Итан подал ей правую руку. Если уж лорд считает что-то своим, то не отпустит это до последнего вздоха, вгрызется зубами и никогда не отпустит.       Кольцо, висящее на цепочке у мужчины, периодически дергалось, выражая раздражение и злость Гейзенберга.       — Маменька была права насчет Вас, дядя, — скрестила руки на груди Бэла. Она явно чувствовала свое превосходство в этот момент. Смогла задеть за свое больное.       — А ты замолчи, маменькин жук! — пригрозил ей Карл. В ответ девушка фыркнула и демонстративно отвернулась. Якшаться с таким невоспитанным сбродом? Нет уж, спасибо! Маменьке этот Гейзенберг не нравится, так с чего же быть другого мнения? Действительно, как с улицы… Совершенно не умеет себя вести с дамами!       Пока шла эта маленькая ссора, Даниэла «выкрала» Уинтерса и теперь с энтузиазмом шла впереди, сжимая ладонь мужчины. Уинтерсу осталось лишь не отставать от дамы по пути к центру зала. Оказавшись на танцевальной площадке, Итан заметил, что помимо них в центре еще около семи пар. Он осторожно кладет руку на талию девушки, хоть ему и боязно.       Уинтерс, осматривая перед началом танца зал, наткнулся на взгляд, полный презрения, что принадлежал леди Димитреску, обмахивающейся веером. Но как только на хозяйку замка обратила внимание ее дочь, радостно улыбаясь и обнажая клыки, высокая дама сменила гнев на милость, с обожанием глядя на Даниэлу.       Похоже, что мелкая перепалка между Карлом и племянницами прекратилась, Итан чувствовал на себе внимательный взгляд лорда, скрытый за очками. «Все хорошо…»  — так лгать самому себе умел только Уинтерс.       Зазвучала музыка. «Вспомнить бы, как танцевать!  — усмехнулся про себя мужчина, стараясь не встречаться взглядом с партнёршей. — А то вдруг сожрут потом за то, что уж такой непутевый раз наступил ей на ногу! … Не думай об этом! Сплюнь! Живо!» Пока в голове Итана шел оживленный диалог, Уинтерс почти неслышно отсчитывал «раз-два-три, раз-два-три…».       — У тебя всегда такое печальное лицо, прямо как у Марии Магдалины, написанной Гвидо Рени, — произнесла Даниэла, вглядываясь в лицо мужчины. Итан заметил на ее бледных, как кожа мертвеца, щеках еле видный румянец.       — Надеюсь, я могу счесть это за комплимент! — пожимая плечами, нервно усмехнулся Уинтерс. Девушка смущенно засмеялась, еще пуще краснея. «Слишком уж спокойная и миролюбивая дама для такой жестокой и чопорной обстановки, да и сестренок с садистскими наклонностями, »  — решил про себя Итан, до сих пор не решаясь встретиться с Даниэлой взглядом, пока они маневрировали среди других танцующих пар в медленном венском танце. Девушка была действительно красивой, но не во вкусе Уинтерса.       — Как тебе вечер? — вновь после длительного молчания произнесла вампирша. Мужчина на секунду оказался в ступоре. Вопрос с подвохом. Его слова, с высокой вероятностью, будут после танца пересказаны леди Димитреску. Врать нельзя, либо нужно сделать это незаметно.       — Мне здесь нравится, спасибо, — ответил Итан, удивляясь собственному спокойствию. Атмосфера постепенно переставала пугать, как и общество Даниэлы. Мужчина ощущал себя в относительной безопасности из-за пристального внимания Карла, старательно избегающего встречи глазами. Уинтерс чувствовал, что если встретится взглядом с лордом, то остановится, вновь вспоминая о уединении в саду.       Настало время смены партнеров. Вампирша с некой досадой отдалилась от мужчины и перешла к другому кавалеру, смотрящему на нее с опаской.       Теперь новой партнершей Итана стала невысокая дама в платье цвета орхидеи с короткими пышными рукавами «летучая мышь» и юбкой, отделанной кружевными рюшами, что были по тону темнее основного наряда. Подол, не достававший до пола, позволял хозяйке свободно кружиться в танце. На талии был затянут широкий пояс-корсет черного цвета. На груди был вырез декольте, открывающий вид на пышную грудь, где покоилась белоснежная камея и бусы из бакелита. Волосы женщины были собраны в тугой шиньон на затылке, но несколько по обе стороны лица лежали спиралеобразные локоны. На светлых уложенных волосах женщины была тиара, напоминавшая лавровый венок. В ушах болтались длинные сутажные серьги с яшмой. От дамы пахло дорогим парфюмом, где в несложном букете сплетались фрезия, тюльпан и цветы лимона.       — Добрый вечер, — учтиво произнес Итан, изображая вежливый поклон, обращаясь к новой партнерше. Женщина, благосклонно кивнув, подала мужчине руку для поцелуя. Ей было около сорока пяти лет. Внимательный взгляд карих глаз скользил по Уинтерсу, вызывая неприятные ощущения.       — И Вам, — ответила дама, пока Итан касался губами руки, облаченную в белую кружевную перчатку, что была выше локтя. — Первый раз Вас здесь вижу. Как ваше имя и чем изволите заниматься, раз оказались в этот вечер в замке госпожи Димитреску.       — Меня Итан зовут, — коротко ответил мужчина, кладя руку на талию женщины. Он почти и забыл, как общаться со светскими представительницами прекрасного пола. Но Уинтерса уже начала раздражать излишняя разговорчивость дамы. Не по своей воле он оказался на танцполе… Но «дожить» этот танец он обязан до конца.       — Я всех гостей в лицо знаю. Конечно, иногда появляются новые лица, но их приводят обычно более состоятельные знакомые. А Вы приезжий, так? Позвольте поинтересоваться, с кем Вы приехали? — не унималась женщина, когда они уже начали кружиться в вальсе.       — Ну… — помялся Уинтерс. Он не знал, как будет лучше ответить, чтобы и лишних вопросов на их счет не возникло, да и не сложилось впечатление о пренебрежительном отношении из-за краткого ответа. Злые языки страшнее пистолета.  — Я с лордом Гейзенбергом приехал.       — Оу, — радостно воскликнула дама, чем поставила мужчину в тупик. — Я Марианна Фелекан — Комлоси. Мой муж, Дэнуц Фелекан, владелец одной из крупнейших текстильных фабрик в королевстве. —  «Ничего себе, вот это заявка… а к чему это? Не просто же так!»  — слегка нахмурился Уинтерс. — Вы… Вы можете молвить словечко лорду о нашем сыне, Марку… Он очень способный малый!       — Эм… Мне жаль Вас огорчать, но… — на секунду замолчал Итан. Как же трудно подобрать слова для вежливого и понятного ответа — не думаю, что я могу это сделать. Простите… Мне действительно жаль, правда! Но, понимаете, мне совесть не позволяет пользоваться чьим-то доверием для исполнения просьб…       — Что ж… — немного разочарованно ответила дама, опуская взгляд, а затем понимающе улыбнулась. — Я уважаю вашу позицию, Итан. Вы поступаете, как настоящий человек и друг! Однако в светском обществе без того, чтобы переступить свои моральные ценности — не выжить. Вас просто съедят.       И вновь смена партнерш. Последними словами Марианны стали: «Было приятно с Вами познакомиться, Итан. Вы отличный танцор и хороший человек!» , на что Уинтерс смущенно улыбнулся, кивая.       Теперь с мужчиной танцевала хрупкая девушка лет двадцати трех в платье свободного кроя без рукавов с н-образным вырезом на груди, расшитое бисером и жемчугами, было пошито из шелка кремого цвета; прямая юбка с бахромой была чуть-чуть ниже колен. В туфлях с каблуками, что звонко стучали об пол, дама была немного выше Итана. Стандартное «Добрый вечер» , вежливый поклон, а затем поцелуй женской руки, облаченной в черные печатки. Терпкий запах грейпфрута, ириса и бергамота.       Отчего-то у Уинтерса создалось впечатление, что он танцует с живой героиней Фрэнсиса Фицджеральда, сошедшей прямо со страниц романа. Короткие волосы цвета черного тюльпана были уложены в «марсельской волне». На грудь крепилась позолоченная брошь, изображающая павлина со сложенным хвостом, в стиле ар-нуво. А шею украшал неброский серебряный кулон. У девушки были светло-голубые замученные глаза, которые за весь танец она не поднимала на Итана, постоянно краснея. Похоже, она стеснялась Уинтерса не меньше, чем он ее. Полная противоположность предыдущей партнёрши. С ней можно было помолчать, вслушаться в ритм и поразмыслить о своем.       Кого-то сильно она напоминала Уинтерсу. В памяти сразу возникла та фотография из дневника, которую он рассматривал почти каждый день. Похожая девушка с ребенком на руках были запечатлены на черно-белом фото. Боялся, что вновь забудет дорогого ему человека, имя которого так бесстыдно забыл по непонятным причинам.       Наконец-то танец закончился. Итан учтиво поклонился последней партнерше и поспешил найти Карла. Волновался или соскучился за две минуты? …       Гейзенберг стоял на месте, где Уинтерс видел его в последний раз. Он преспокойно допивал бокал вина, сунув одну руку в карман, и негромко отстукивал низким каблуком такт новой музыки.       — Как потанцевал? — внимательно осмотрев Итана, спросил лорд, когда тот подошел, прихватив бокал вина с подноса проходящей мимо служанки. Уинтерс лишь неопределённо хмыкнул, делая глоток.       — Вообще хорошо, а ты тут как? — в ответ поинтересовался мужчина, вставая рядом.       — Да уладил тут маленькое недоразумение, — хохотнул лорд, отпивая вино. «Маленькое!»  — отметил про себя Итан, усмехаясь. Как он мог так долго не замечать легкость во всем теле после нескольких бокалов вина. Может, потому Уинтерс и чувствует себя столь расслаблено сейчас. Безопасно. — Не люблю насекомых! Но больше всего я ненавижу насекомых, которые смеют еще мне колкостями отвечать! Кстати, рыжая букашка тебе ничего не говорила? — после экспрессивных высказываний достаточно спокойно спросил Карл. Он выглядел действительно взволнованным.       — Просто сказала, что я похож на мученицу с картин итальянца, — усмехнулся Уинтерс, допивая вино и слушая хриплый смех лорда. Кольцо отозвалось приятной дрожью. Алкоголь уже горчил на языке, не казался столь вкусным и желанным, как в первый раз. Похоже, что за вечер мужчина уже успел пристраститься к элитному напитку, изготовленному в подвальных винодельнях леди Димитреску. Итан уже потерял счет времени и особо не имел представления о нем до момента, когда он вытащил часы из кармана. Стрелка часов тянулась уже к отметке «XII». «Как же быстро летит жизнь, »  — озадачился мужчина, наблюдая за неутомимым бегом секундной стрелки по циферблату, что с каждым движением поочередно преодолевала черные римские цифры.       Убрав часы обратно, Итан заметил приблизившуюся к ним Донну, держащую двумя руками маленькую склянку, обвязанную маленькой тесемочкой, к которой была прикреплена маленькая бумажка. К счастью, ее болтливой куклы поблизости не было. Уинтерсу уже хватило одного раза, больше он бы не выдержал громкий писклявый голос, от которого, казалось, трещали барабанные перепонки.       — О, привет, — улыбнулся ей Гейзенберг, кивая и приподнимая бокал в знак приветствия. У мужчины с первых минут наблюдения сложилось впечатление, что Беневиенто была единственным членом в семье, с которым у Карла складывались достаточно теплые и доверительные отношения. Хотя это были лишь поверхностные выводы.       — Добрый вечер, — Уинтерс поздоровался с леди, учтиво кивая. Его уже начинал бесить этот «Добрый вечер», который он говорил всем, кому не попадя. «Лишь собаке со двора еще не сказал!»  — разозлился на себя в мыслях мужчина, понимая, смысл этого выражения уже утратил всякое значение.       — Здравствуй, Карл. Здравствуй, Итан, — также глухо произнесла Донна, кивая. Оставалось только догадываться о цели ее прихода, потому что было невозможно угадать эмоции на лице леди, которое полностью скрывала черная кружевная вуаль.       — Что тебя привело в наше скромное фрондёрское общество? — усмехнулся Карл, ставя пустой бокал на поднос проходящей мимо служанки, а затем вновь обращая взгляд на даму в вуали.       — Думаю, вам это может помочь? — проговорила леди Беневиенто, протягивая Уинтерсу склянку. Мужчина, почти не раздумывая, взял колбочку из рук сестры лорда и принялся разглядывать содержимое, поднимая ее к свету люстры. Внутри вальяжно перетекала темная жидкость.       — Что это? — спросил Карл, сначала наблюдая за махинациями Итана, а затем переводя взгляд на Донну.       — Я все написала, — коротко ответила леди Беневиенто, но, когда Уинтерс решил развернуть бумажку, строго произнесла. — Не здесь. Они следят, — а затем они взяла двух мужчин за руки, сжав их. — Не облажайтесь. Много чего стоит на кону.       После того, как она отпустила руки, Донна поспешила удалиться. Итан чувствовал жизненную необходимость догнать ее и вытащить ответы. К чему все эти напутствия? А склянка с жидкостью? Гейзенберг изъявил желание остаться в зале и найти место посидеть. «Иди. Это ведь тебе передали!»  — бросил ему лорд, поднимая очередной винный бокал с подноса. В подвале замка должно быть не менее сотни бочонков, чтобы напоить всех гостей. Уинтерс сглотнул неприятный комок в горле, убирая колбочку в карман пиджака, пытался протиснуться сквозь толпу в тщетных попытках уследить за перемещением искомой персоны.       — Леди Беневиенто, давайте выйдем? — мягко спросил ее Уинтерс, когда догнал. В ответ он услышал глухое «Хорошо» . Видимо, алкоголь заставлял мужчину осмелеть, раз он предложил это особе королевской семьи, да и не чувствовал при этом никакого стеснения или страха.       В саду теперь было еще холоднее. Графитные тучи затянули иссиня-черный небосвод. Сквозь облачную гущу с трудом, множеством тонких нитей, пробивался лунный свет. К тому же свет исходил и от газовых фонарей, висящих на стенах, как причудливые корни деревьев. Донна держалась спокойно, сцепив руки перед собой. Ждала.       — Что это? — Итан вытащил из пиджака склянку. Леди Беневиенто повернула голову в его сторону и аккуратно подняла вуаль, наконец-то показывая мужчине свое лицо.       Первым порывом Уинтерса было отшатнуться. Левая часть лица была достаточно миловидной. Каштановые, почти черные пряди волос, выбивающиеся на бледное лицо с утонченными, аристократическими чертами. Но правая часть лица… Вокруг правого глаза вздулись жуткие волдыри, словно женщину облили кипятком. Если же во всепоглощающей пучине тьмы левого глаза можно было утонуть, то полностью заволоченный туманом слепоты, правый глаз наводил панический ужас на всякого видящего дефект леди Беневиенто. И Итан не был исключением. Он еле как сдерживал порывы животного страха внутри себя, заставляющего бежать отсюда. Мужчина смог сдавленно выдавить из себя, заикаясь:       — Ч-что с в-вами п-произошло?       Донна вновь сцепила руки внизу. Кажется, она уже привыкла к подобной реакции окружающих на правую половину лица. Затем леди заговорила. У нее был спокойный, ровный голос, громкость которого не «преломляла» ткань вуали. Было непривычно слышать настоящий голос Беневиенто, но бархатный тембр женщины успокаивал, словно бальзам обильно вливаемый в душу:       — Мои возможности больше, чем у обычного человека. Слепота глаза — моя плата за это.       — И… — Мужчина мотнул головой, словно стряхивая морок. — И что ты видишь?       — У тебя очень слабая связь с этим миром, хотя ты здесь больше трех месяцев. Нить очень тонкая. Она пытается затащить, обвить тебя полностью, но ей мешает какой-то барьер. Я его не вижу, но чувствую. Эта жидкость, — Донна кивнула на колбу в руках Итана. «Как незаметно мы перешли на «ты», »  — невзначай пронеслось в голове мужчины. — должна помочь тебе выбраться отсюда. Хоть ты и воспринимаешь этот мир за чистую монету, где-то в глубине, ты осознаешь, что это иллюзия и обман твоего восприятия.       — А что произойдет, если я выпью это? — задумчиво произнес Уинтерс, смотря на колбу, зажатую в правой руке.       — Это предстоит узнать только тебе, — ответила леди Беневиенто, вновь сцепив руки перед собой, и подняла лицо к небу.