***
Она мчалась со всех ног по галерее заброшенной стройки — несостоявшийся отель ли, парк? — нагоняемая сворой шабашитов, утративших всякие человеческие черты. Старый Гангрел усмехнулся: вот уже скоро дитя выдохнется, получит небольшую трёпку и вернётся к нему. В лоно стаи. К своим братьям, с которыми так и не успела познакомиться. Примет их, как положено по Братанию, и станет плечом к плечу. Эта сила духа и привлекла его когда-то. Правда, скорбное умом дитя капризничало и не желало подчиняться законам природы, отбилось от Сира, бродяжничая, как одичавшее. Он искал долго, стоит признать, Лесса удивила его, когда пересекла океан. Но час её гуляний прошёл. Если она продержится ещё несколько минут, он даже выйдет её встречать сам: галерея закруглялась, приводя их к единственной точке выхода, чтобы разорвать бессмысленный круг погони — уж в диких Гангрелах Стремительности отродясь не водилось. Чуткое ухо за долю мгновения дёрнулось прежде, чем последний из загонщиков качнулся вбок, спотыкаясь, и рассыпался пеплом до того, как его тело коснулось земли. Два — три — четыре — пять — шесть — просыпались следом, а Сир, остро оглядев местность, запрыгнул на крышу одной из двух декоративных башенок. Своенравное дитя привело их в ловушку довольно меткому стрелку, как интересно… Новых выстрелов не последовало: Лесса развернулась, встречая оставшихся с разгона когтями в грудь, гарантированно отправляя одного навстречу Окончательной Смерти, и сцепилась со вторым. Её напарник затаился, но менявшийся ветер подсказал направление, принеся следы пороха. — Попался, — оскалился старый Гангрел, выцепив место, наиболее подходящее для засады. Не следовало недооценивать врага. Громогласный рык внизу свидетельствовал, что его свора вот-вот лишится последнего представителя. Ну, ничего, если его заблудшее дитя осталось таким же, потеря её союзника окажет на неё куда более травмирующий эффект, чем эти шавки. Тринадцатое, четырнадцатое колено — слабые, мало, на что годные, кроме как для чёрной работы. Зато преданные, как псы. — Мерзавец, — присвистнул Сир, глядя на брошенную и благоразумно разряженную снайперскую винтовку. Мощная военная модификация, не из дешёвых и ранних. И лишь тень запаха, посмевшего выветриться за тот десяток-полтора секунд, которые он добирался сюда с тыла. — Выходи! — крикнула Лесса снизу, замирая посреди полукруглого двора, усыпанного мусором и её стараниями — пеплом. — Я знаю, что ты здесь! Его неразумное наивное дитя, верящее, что этим поможет сообщнику затаиться надёжнее. Гангрел глянул на неё, размявшую спину и доставшую из-за пояса плоскую флягу, к которой и приложилась с чувством. Алкоголя, что ли, к крови плеснула, раз её на такие слова потянуло? Да и храбрости в ней раньше не наблюдалось. Одно дело — мчаться под прикрытием, зная, что не потреплют сильно, другое — вызывать так по-хамски своего Сира. — Ты же хотел меня? — развела она руки в стороны, меряя шагами двор и выглядывая его в разбитых окнах, за портиками и балконами. — И я здесь! Сир покачал головой. Играть по навязываемым правилам он не собирался, слишком велика честь глупому птенцу. Либо он уходит сейчас, либо вышибает из зоны комфорта её. Со вторым сложнее… но кто сказал, что он не найдёт нужный след снова? Гангрел шагнул к противоположному краю здания, чтобы покинуть подозрительную местность и выждать, когда его дитя и её компаньон потеряют терпение и уйдут с изученной земли — ведь не будут же высиживать здесь сутками? Вместе с новым выстрелом правое плечо ожгла свирепая боль. Зверь внутри взбесился, глаза застила пелена ярости. Гангрел с рычанием обернулся и увидел обидчика: мужчина со снайперской винтовкой на первом этаже. Прямо над его дитя, на которое и спустился прицел. Уже в прыжке он осознал, что его грамотно развели на инстинкты. А этот омерзительный сговор — предательство Сородичей в чистом виде. Потому что дитя привело инквизитора. Звериное прорезалось в нём, даже близко не напоминая настоящего волка; чудовище раззявило пасть, призывая кровавых подручных тварей… — Ты говорила, что он может доставить проблем, — протянул Грюнфельд, разглядывая истаивающее пеплом тело вампира. Три бронебойные пули звякнули о камень, когда старые кости черепа с тонким хрустом разломились на осколки, — заслуга инквизитора. С десяток меньше калибром отметили очередь в корпус и конечности. Брызги крови — призванных вампиршей помощников. — С Извергом было гадостнее. — Или ты научил меня быть настоящим охотником. Куда эффективнее, чем он, — кивнула Лесса на след её бывшего кошмара. Который теперь уже не побеспокоит её в будущем.***
Теперь же ей предстояло сыграть в одиночку в игру из тех, что она избегала всю сознательную не-жизнь. — Князь, — поклонилась она, выказывая необходимое уважение. — Для меня честь оказать Вам услугу. — Рад познакомиться с на диво сознательным Гангрелом. В наши дни представители вашего клана, оказывающие поддержку Камарилье, для меня всегда желанны, несмотря на прежние разногласия, — холодно улыбнулся Себастьян Лакруа. — Ваша награда за победу в Кровавой Охоте. Лесса приняла деньги, прошуршала пальцем внушительную пачку новеньких долларов, будто только что из-под станка. — Всегда рада услужить, Князь. — Скажите, Сородич, Вы свободны в ближайшие дни? Оплата будет такой же щедрой. — Я внимательно слушаю Вас, Князь…***
Убивать Лакруа на месте, на самом видном месте, совершенно внаглую Лесса передумала очень быстро: помимо безусловной угрозы собственному существованию ей преподали краткую версию о саркофаге из Анкары и дали официальное разрешение проредить ряды немёртвых из рода квей-дзин. И вдобавок обещали заплатить! Вампирша попыталась представить, что сказал бы на это Грюнфельд, но Бах отлёживался в больнице под охраной лучших учеников. Велел бы прикончить врага сразу — или воспользоваться полученной информацией? В процессе беседы Гангрел пришла к осторожному выводу заручиться каплей формального доверия от Лакруа: ведь ему же нужен артефакт?***
Волчий вой прорезал ночную округу. Непосвящённый мог бы в ужасе отпрянуть и поспешить запереться дома, но Зверь только лениво дёрнул ухом, скептически фыркая носом. Один Гангрел приглашал на беседу второго. Лесса взобралась на крыши и прогулялась до источника на автомобильной свалке, щуря глаза в ночном зрении. Большой белый волчара с пышной гривой скептически обозрел молодого Сородича огненно-янтарным взором и соскочил с крыши гаража. Обернулся высоким темноволосым вампиром с крупными чертами бледного лица, тяжёлым подбородком и не потерявшим звериной пронзительности взглядом. Поправил очки на носу. — Здравствуй, волчонок. Лесса склонила голову к плечу, оценивая намёк. Ничего оскорбительного, просто Гангрел хотел определить её возраст по реакции. — Доброй охоты. Старший проклятый улыбнулся с явной симпатией. Вампирша записала очко в свою пользу. — Ты победила в Кровавой Охоте, вольный охотник. — Хорошая охота, жалко, что короткая, — согласилась женщина. — Беккет, — представился мужчина. — Лесса. Формальности соблюдены, отзывы к паролям получены — теперь можно переходить к сути. — Князь предложил новую? — Новую для меня, но не менее интересную. Хотя я больше люблю огранённые драгоценные камни, чем старые раскопки. — Тем не менее, саркофаг — настоящий каменный алмаз. — Не бриллиант в камне? — уточнила проклятая, по старой привычке покусывая губу от волнения. Информация на вес золота! Беккет позволил наметить себе улыбку. — Я не могу позволить себе утаить информацию от своего собрата, сестры по духу. Добрый совет от старого чудака-Гангрела. — Большое спасибо от младшей Гангрел, — кивнула Лесса. — Не открывай его, — предостерёг он в открытую. — Не находись рядом при его открытии. Нам по большому счёту делать в этой клоаке больше нечего. Зверь облизнулся в предвкушении: а если бы разузнать, где сам «бриллиант»… Но слишком хорошо для правды. — У меня есть интерес попробовать себя в охоте с новыми противниками, — вампирша красноречиво обернулась к востоку, прищурилась на ещё тёмный небосвод. — Хмм, могу понять. Хотя меня довольно быстро стала увлекать охота на историю. Наши корни, исток этого мира… Ты веришь в Геенну? — Я мало провожу времени среди Сородичей. Нет, не успела пропитаться этим страхом. Я верю, что Смерть — это змея, сбрасывающая шкуру. Путешествие не заканчивается на этом, оно заканчивается на… — Вселенной. Да, мне даже довелось владеть одной из колод Таро пятнадцатого века. Как думаешь, откуда они к нам пришли? Лесса пожала плечами: увы, но угадывать она не любила. Глаза историка заблестели азартом. — Общепринятая точка зрения, что из Арабии, от бедуинов с сирийских границ; но мне больше по нраву египетская, о двадцати двух комнатах в египетском храме — гробнице — с выточенными по Книге Мёртвых посланиями на стенах. Кстати, мы снова вернулись к нашей проблеме. — Не мой профиль проблем. Мне не нужны мёртвые камни, пока у меня есть свобода и ночь. — Рад слышать, вольный охотник. — Удачной охоты, вольный охотник, — позволила себе склонить голову вампирша. Узнанное требовалось обдумать.***
Лабиринты Чайнатаунского Храма сильно не напрягли после тренировочных полигонов авторства Инквизитория, скорее, удивили видом Окончательной Смерти квей-дзин. Арбалет нежно пришёлся по сердцу: как раз недавно она вдоволь посмеялась над новым фильмом в кинотеатрах про охотников и вампиров, даже с оборотнями, но нашла его концовку относительно честной. Полюбовалась на нефритовые фигурки, приготовила винтовку, мысленно — когти, проверила запас крови. Называемая Мин Сяо общаться с новым для неё лицом не захотела, хотя Лесса держала в уме целую речь наивной дурочки-неонатки. Отстреливать десятку из десятки в одну точку, как Бах, она не умела, но на такую крупную мишень её навыков доставало с лихвой. Правда, когти ощущали плоть врага иначе, но реагировала она на них едва ли не хуже, чем на освящённые пули. Атаки же Жрицы Золотого Храма особого вреда не причиняли, если вовремя увернуться от магической составляющей, хотя раз вампирша и попалась, только Зверь вытянул. Позже Лесса выложила на прикроватную тумбочку Грюнфельду четыре статуэтки, унесённые из Храма в качестве честного боевого трофея: цаплю, дракона, кошку и слона. Прекрасная детализация, внушительная история. Без своих замков — не ключи, а эстетическое украшение интерьера. Не то, что резной булыжник со сложным проворачивающим механизмом, который весомо оттягивал спину в рюкзаке. Предстояло обновить пакеты с кровью, тогда как Бах с чувством подготовил ей новую партию боезапасов к огнестрельному, поправил позицию с Ремингтоном, взяв обещание вернуть ему ненаглядную винтовку в целости и сохранности — и себя заодно.***
Инквизитор покосился на нефритовую цаплю — одну из фигурок, которыми ему похвасталась Лесса по завершении охоты на азиатскую разновидность нежити. Эту решила оставить ему, остальные утащила на свою квартиру, трепетно прижимая рюкзак к груди. Впрочем, сама по себе статуэтка не резала глаз, тёмный отпечаток ауры от нахождения среди проклятых уже почти выветрился. Пусть будет, тем более она такие штуки любит, всё равно так или иначе заберёт потом к себе. Цапля ловила блики солнца сквозь колыхавшиеся жалюзи, сверкала пронзительным глазом, словно наблюдая за выровнявшим дыхание мужчиной, погружавшимся в медитативное состояние. Лесса там одна, накануне вернулась с результатом, но явно не целой и невредимой, и её браваде он не слишком верил. Бен саботировал любые возможности досрочной выписки: к сожалению, сердитая Лесса была на тот момент страшнее не менее раздражённого стационаром Баха. Скорее всего, ещё воспользовалась своей убедительностью. Теперь молодой охотник твёрдо намеревался залечить наставника до смерти, не иначе. А вампирша сегодня пойдёт к Лакруа совершенно без подстраховки. И это Грюнфельда категорически не устраивало. Значит, из больницы придётся банально сбежать, а для того он должен быть боеспособен. Под пальцами поверх ран медленно расползалось тепло, призванное ускорить выздоровление и возвращение сил. Всё — ради того, чтобы защитить. О мести инквизитор уже совершенно не думал.***
От визита в Башню с современной неоновой объёмной вывеской Лесса ждала неприятностей ближе к пентахаусу, но оказалось, что проще было бы лезть по вентиляции ещё с улицы. Княже решил, что платить незнакомому и подозрительному Гангрелу весьма накладно, хотя Лесса бы предпочла тихо и незаметно устранить врага прямо после сделки, а не нанимать отряды спецназа и стягивать личную охрану. Людей оказалось легко обойти стороной: за шумом собственных сердец и дыхания её даже не заметили, а местами помогли острые когти, позволившие перемещаться по стенам под сводами потолка. Всё, что оставалось, — тихо запирать за собой двери. С вампирами было в удовольствие плеснуть в ноги и оскаленные морды святой водички авторства ненаглядного инквизитора. Шериф на такое же обращение обиделся сильно, но драгоценный Ремингтон не подвёл, спровоцировав дальнего родича Цимисхов на потерю контроля над Зверем. Мордастая летучая мышь произвела убийственное впечатление, Лесса выцарапалась из его лап едва ли до того, как её скинули с высоты Башни на грешную землю: падать в облике волка ничуть не лучше, чем в человеческом виде. Одна и та же лепёшка из пепла получится. Бережно прижатая к груди винтовка с честью выдержала испытание, и пока вампирша отлёживалась под крупным прожектором, бравые военные ребята, ринувшиеся на шум, узрели кружащую над Башней чертовщину и поступили самым логичным образом: пристрелить, а затем разбираться. Выстрелы над головой смешивались в одну какофонию с ультразвуковыми воплями вампира. Соскребя ноющие кости с земли и перекусив из пакета с донорской (вторая положительная, самая частая), вампирша доползла до вентиляции. Вывалилась внутри светлого холла, придирчиво отряхнулась, пригладила торчащие дыбом волосы, и пристрелила последний кордон у входа в пентхаус. Сиятельный Вентру оказался слишком горд, чтобы драпать прочь от дикого разъярённого Гангрела. Лесса даже не сразу поняла, что он попытался прожарить её мозги Доминированием, причём достаточно мощным. Если бы не опыт противостояния приказам Сира и не закалка от Баха, может, она бы сдала ручную кладь старому кровопийце (не идти же было без наживки?), но тут сам Зверь стоял намертво: уничтожить врага — устранить опасность для себя и Партнёра. Каким бы неосторожным ни казался Князь, как ни странно, в чужом прыжке совершенная вампирская память узнала случайного вампира… как думалось ему раньше. Сопоставила факты. — Не может быть… — прохрипел мужчина сквозь когтистую хватку на собственной шее, пытаясь удержать Стойкость, дабы не потерять голову в самом прямом смысле. — Охотничья сучка… Зверь предложил выдрать кусок глотки и гортани клыками, чтобы никто больше не смел оскорблять их. Лесса, представив себе, что придётся потом чистить клыки от чужой крови и ошмётков плоти, с брезгливостью отказалась. Диаблери и иже с ним она не практиковала, потому что это, как правильно выразился Грюнфельд, на деле и на вкус полная дрянь. Князь был силён, не зря занимая своё положение уже не одно столетие, но и вампирша, чей Сир был старше, чем последний из нарушивших правила, знала, к чему быть готовой. Они были очень похожи на самом деле; теперь её очередь вернуть Грюнфельду долг. Стойкость против Стойкости, проклятие против чужой Веры, чей символ болтался у неё на шее, тускло мерцая в жёлтых лампах. Кинжал-анкх скребанул по уплотнившейся коже рук, не причинив женщине сколько-нибудь вреда. Лесса выпустила когти на одной руке ещё больше, хрустнули, удлиняясь, пальцы. Призвала волка — Гангрел она или погулять вышла? — чтобы заставить врага выпустить из перегрызенной до кости руки оружие. Дотянулась до своего кинжала — того самого подарка от Баха за выход из подземного лабиринта Цимисхе, с которым не расставалась никогда. Ударить. Провернуть. Повторить до готовности. В конце концов, они были уязвимы перед собственными врагами; давно следовало поменяться местами. Обыскав опустевшие комнаты, Лесса нашла шкатулку: рококо, аж скрипела от позолоты. Претенциозно и малофункционально, но на прах заклятого противника вместимости хватило. Лесса из любопытства обошла знаменитый саркофаг, придирчиво обнюхала, призвав свои способности. Пахло людьми, разными Сородичами и ещё чем-то насквозь едким и химическим через расколупанную щель. — Да ладно, — протянула вампирша с ехидным смешком. Становилось понятно, от чего хотел предостеречь Беккет. Что ж, старший Гангрел удовлетворил своё любопытство, а она — желание справедливого воздаяния. Пусть теперь Сородичи разбираются сами. Ключ Лесса, конечно же, унесла с собой вместе с очередным трофеем. На тёмных губах играла счастливая улыбка от удачной охоты. Но уже в пути до Госпиталя она самым своим нутром почуяла беду. Страшную, тёмную, неотвратимую. И ясный, путеводный зов о помощи.