Лисёнок

       Кабинет Бетси был необычным, по крайней мере для Натаниэля. Он был не таким, каким он себе его представлял изначально. Он не был тёмным как у мамы, тут не было ничего странного, как в кабинете отца, и, в отличии от обоих родительских кабинетов, тут были большие окна, зашторенные лёгкими голубыми тюлями. Тут было светло. Светлые стены, светлая мебель и лишь только яркая мишура добавляла всему вокруг красок и хоть какой-то жизни, пусть она и выбивалась из интерьера и выглядела неестественно. Зато искусственные снежинки на окнах смотрелись очень даже мило. Чуть ближе к стене был стеллаж для книг, а на одной из верхних полок стояло множество стеклянных фигурок. Красивых, кстати.        Добсон ласково улыбнулась, откладывая какую-то книгу на край своего стола и складывая руки перед собой домиком. — Нати, Эндрю. Привет, как вы? — простой, вроде бы, вопрос, на который всегда сложно дать правдивый ответ. Ни для кого не секрет, что люди всегда на него лгут и недоговаривают. Постоянно. Как ты? Ответ прост: «Я в порядке», а в голове в это время тысячи мыслей. О своей второй половинке, что написала о том, что вам надо расстаться, о завале на работе или в школе, о том, что дома много дел, а времени предательски мало. — Сегодня не я твой гость, Би, — хмыкнул Эндрю, весьма по-хозяйски развалившись в мягком кресле около дивана, отходя от Нати.        Добсон перевела очень заинтересованный взгляд на Лисёнка, и на секунду у него возникла мысли, а не собирает ли она «безнадёжные случаи», как и Ваймак? Он услышал эту фразу утром, когда Кевин включил телевизор с каналом про спорт, где шло какое-то старое интервью.        Послушать это интервью долго не удалось, Ники ловко забрал у него пульт и врубил мультики. В это утро все лисы узнали, что и Нати, и Ники одинаково любят мультфильмы, только второй любит их громче. В общем, не дали они Кевину переключить канал, несмотря на его недовольство. Первое время он очень сильно возмущался, но увидев, что за мультик, как-то резко стих, просто сев рядом и начав смотреть. Он даже начал затыкать Ники, когда Хэммик вставлял какие-то свои нелепые реплики и комментарии. — Конечно. Нати, присаживайся, где тебе будет удобно, — она обвела рукой комнату, но взгляда не оторвала. Выискивала что-то, приглядывалась, — Будете горячий шоколад? На улице холодно.        Нати отрицательно покачал головой, сев на диване, поближе к креслу Эндрю, который упорно не обращал на психолога внимания, уткнувшись в сотовый телефон. Би села рядом с ребёнком, соблюдая кое-какую дистанцию. Про веснушки она не спросила ни у одного, ни у другого. Значит, скорее всего, уже знала о том, что произошло утром. — Итак, я бы хотела, для начала, просто поговорить с тобой о чём-нибудь. Если тебе будет неуютно, ты всегда можешь сказать, чтобы я прекратила, договорились? — на секунду, у Натаниэля промелькнула мысль, а не звучали ли её слова, как разрешение уйти отсюда и никогда не возвращаться, но малыш быстро откинул эту идею. Просто в нашей жизни никогда не бывает, всегда есть подвох, вот только где он сейчас. Бетси, поняв, что ответа не дождётся, коротко кивнула, принимая молчание за своеобразное согласие. — Как тебе с Лисами? Тебя никто не обижает? — Никто, — коротко, чётко, лаконично. Прямо как учили родители при разговорах с отцом. Эта схема разговора вполне могла подойти для Бетси Добсон, тогда он не скажет ничего лишнего, но и не промолчит. Удобно. Наиболее верно сейчас. — Это хорошо. Тебе нравится с ними? — малыш коротко кивнул, стараясь не смотреть в сторону женщины. Он надеялся, что она, как и доктор Банди, не будет на него за это в обиде. Он никогда не обижался, если Нати молчал или не смотрел в его сторону, хоть и делал вид, что в глубокой обиде. Кажется, Добсон тоже не обиделась на него за это, довольная даже таким простым ответом. — Как тебе нравится проводить с ними время? — Нати задумался. Вопрос с подводным камнем. Обычным кивком тут не отделаться, коротко ответить тоже вряд ли получится — придётся вписывать подробности, а это может аукнуться. Промолчать тоже нельзя, это будет очень плохим знаком.        Доктор Банди однажды рассказал ему по секрету, что если в кабинете психолога пациент молчит, это очень плохо и тут нужно более серьёзное лечение. Нати всегда опасался, что доктор Банди уведёт его в лечебницу, хотя, порой, дома бывало настолько худо, что малыш был готов согласиться даже на тысячи горьких лекарств, только бы убежать.        Кажется, Бетси так не думала. Она не хмурилась, даже совсем легонько, не складывала руки и не уходила куда-то в свои мысли. — Мне нравится читать, — осторожно начал Нати, мельком глянув на Эндрю. Миньярд явно слушал, но не поворачивался в их сторону. Нат не был против его присутствия, оно успокаивало и давало понять, что он здесь не один против Би. Что если что, то Эндрю всегда остановит её и уведет его. — Как здорово. А что вы обычно читаете? — Нати посмотрел на Бетси в ответ. Зачем она это всё спрашивала? Пытается подобраться ближе? — Мы с Ники читали сказки, — на секунду малыш задумался, а стоило ли говорить про Эндрю. Как ни как, но это был их ночной секрет. — Про короля котов, а ещё про мельникову дочку. — А какая тебе больше понравилась? — она чуть наклонила голову вбок. Нил задумался. Обе сказки были интересными и очень хорошими. — Про мельникову дочку. — А почему? — мальчик пожал плечами. Она ему понравилась, потому что была интересной и совсем не страшной. В ней не было густого тумана, как в сказке про кошачьего короля, там не было смертей и гробов, что напоминали стенки небольшого сундука. Там не было холода. Нет, вы не подумайте, что та сказка так уж плоха! В ней тоже было много чего хорошего и интересного. Например то, как братья переживали друг за друга, должно быть, они были очень дружны, или, например, та непередаваемая атмосфера чего-то таинственного и неизведанного, аж дух захватывает. — Ладно. И всё-таки, мы с тобой встретились немного не для этого. Расскажи, что так напугало тебя прошлой ночью? — Бетси закинула ногу на ногу, положив на колени сложенные руки. Мама тоже часто так садилась, смотря вдаль улицы, будто кого-то высматривала. — Просто… сон... — Нати напрягся, понимая, что ложь получилась не больно то и хорошей, но минимум правдоподобной. Би ждала. Нужно было сказать что-нибудь ещё, чтобы всё выглядело более-менее реально. Нельзя было говорить про Него, это было бы опасно и крайне неверно, — Мне приснились папа и Лола. — Что ж, я очень надеюсь, что ты понимаешь, что не стоит убегать в таких ситуациях, верно? Тебе следует больше полагаться и на других ребят, не бойся им открыться — открыться? Да она шутит. После того, что сказал Он, это будет очень сложно. Одно дело довериться, другое дело открыться, и совершенно третье дело — дружить. Дружить можно, не открываясь, дружить можно, не доверяя. Это может спасти жизнь в нужный момент, уберечь. — Что ты там опять рисуешь? — хмуро спросила «Маргарет», посмотрев сверху вниз на своего сына, что лежал на полу, рисуя на каком-то буклете. — Ничего, мам, — быстро спохватился рыжий парнишка, пряча лист бумаги под руками, как обычно что-то прятали дети в школе от хмурого учителя.        Она присела перед ним, выдернув лист и вновь выпрямляясь. Брови её были нахмурены, а губы тонко сжаты в одну полосочку. — Сколько раз мы с тобой обсуждали, чтобы ты, наконец, выбил эту чепуху из своей пустой, тупоголовой башки? — её тон бывал иногда даже холоднее, чем у отца. Интересно, что было бы, если бы Мэри стала Балтиморским Мясником, а не Натан Веснински? Наверное, было бы ничуть не лучше, чем есть сейчас. — Прости… — мальчишка опустил глаза в пол, садясь на колени и подминая под себя ноги. «Маргарет» со всей силы влепила ему подзатыльник, после чего схватила за волосы мертвой хваткой. — Мам! — Что я тебе говорила? — шипела она сквозь зубы, ещё сильнее сжимая рыжие локоны. Мальчишка пискнул от неприятного жжения. — Мам, это же просто рисунок! — он попытался отдернуть её руки от себя, но она лишь сильнее пригнула его к земле. — Что я тебе говорила? — она была зла. Как никогда зла, и всего-то от простого детского рисунка. Он не был каким-то особенным.        Там были всего трое ребят: Натаниэль, ныне Джоэль Аддерли, что был очень молчаливым, скромным мальчишкой, несмотря на то, что его имя так и кричало, что он явно должен быть не тихоней; справа стояла Лили Олсон, которая училась в параллели и была ярой заводилой, что любила совать нос не в своё дело и совершенно не умела хранить чужие тайны; а слева — Остин Олсон, её брат, который часто звал вступить «Джоэля» вместе с ними в команду по экси. Он бы с радостью вступил, да вот только... — Не заводить ни с кем дружбу. — Дальше, — она была непоколебима. Её ногти больно царапали голову. Мальчик чуть сильнее сжал руки на её запястье. — Никому не доверять, — продолжил перечислять заученные, будто отче наш, слова, что стали уже чуть ли не молитвой перед сном и рассветом. Не запомнишь или даже ослушаешься — умрёшь. — Завтра уходим, — наконец, она отпустила Натаниэля, разорвав напополам рисунок мальчишки и смяв в два не очень больших шарика, — Будь готов. — Хорошо, мам… — Хорошо, Би…