***
— Но мы же разобрались с этим… Как же его… Волчьим Лордом. И охотники Спрингвейла больше не обвиняют волков. Зачем мы снова идет в Вольфендом? Паймон не по себе от тоскливого волчьего воя. И тут так темно и страшно… — Ты можешь не лететь со мной, если не хочешь, — сказал Итэр, аккуратно отцепляя от себя странную колючую ягоду. — Я просто хочу увидеть Рэйзора. — Зачем? — с подозрением покосилась на него Паймон, облетая корявые ветви мертвых деревьев. — Мне кажется, у него мало друзей. Только Лиза и Кли. И теперь мы. Представь, как ему одиноко одному среди стаи животных. Я хочу с ним подружиться. — Ой ли? Итэр сложил руки на груди и с осуждением посмотрел на Паймон. Он и в самом деле так думал. Рэйзор с трудом формулировал фразы, только-только узнал, что он все-таки человек, а не волчонок, да и вообще был совершенно асоциальным. И что же, он таким и вырастет? Свой среди чужих, чужой среди своих. Нет, так дело не пойдет. Итэр помогал всем, начиная с просьб собрать яблоки и цветы и заканчивая убийством огромного древнего дракона. Какой же он герой, если не сможет помочь этому мальчику? Ну и… Ладно, Рэйзор был миленький и любопытный. Только Паймон об этом никогда не узнает. — Хм, хорошо. Может быть ты и прав. Вдруг он прямо сейчас, голодный, замерзший, сидит под кустом и тоскует о сочном кусочке стейка из кабана, совсем как Паймон… От раздавшегося совсем близко воя заледенела душа. Зашумели кусты, затрещали ветки, шустрые тени пронеслись в двух шагах. Итэр присел, машинально призывая меч, Паймон с испуганным вскриком превратилась в звездную пыль. Стая волков гналась за добычей, и между серых шкур то и дело мелькала кожаная накидка и длинные волосы. Рэйзор почти не уступал им в скорости, бежал с таким же азартом, перепрыгивая через поваленные деревья. На его лице была довольная улыбка-оскал. Волки догнали визжащего кабана. Мальчик ликующе взвыл вместе со всеми. И примерно в этот момент Итэр понял, что дела обстоят гораздо сложнее, чем он думал.***
Честно говоря, к Рэйзору, чумазому, вытирающему о плащ руки, испачканные в чем-то подозрительно похожем на кровь и потроха, было страшно подходить. Волки сыто разбрелись кто куда, мальчишка лежал под ветвистым деревом, раскинувшись морской звездой. Он громко рыгнул и перевернулся на бок. Вздремнуть собрался? Итэр почувствовал укол совести. Решив не приставать к человеку, он, было, попятился, чтобы скрыться в кустах, но Рэйзор вдруг вскинул голову, словно принюхался, и рывком развернулся к Итэру. От взгляда алых глаз стало немного не по себе. — Привет, — как можно дружелюбнее улыбнулся Итэр. — Что делаешь? Мальчик не ответил, смотрел исподлобья, хорошо, что без враждебности, только со сдержанным любопытством. Лицо спокойное, умное, а нос смешной, немножко кнопкой. Итэр разглядывал его крепкую, приземистую фигуру, про себя отмечая перекатывающиеся мышцы на руках. — Помнишь меня? Я Итэр, — он все-таки подошел, присел на корточки. Рэйзор не пошевелился, даже не моргнул. — Будем друзьями? На протянутую руку уставились с недоумением. Мальчик вытянул свою, будто сравнивая ладони и разглядывая пальцы. Итэр запоздало подумал, что с обычными человеческими приветствиями Рэйзор не знаком, почувствовал себя глупо и уже было открыл рот, чтобы извиниться и что-нибудь придумать, как вдруг почувствовал прикосновение к тыльной стороне шеи. Рэйзор подался вперед. Итэр замер, почему-то даже забыв, как дышать. Мальчик шумно втянул воздух, буквально обнюхав его около уха. Подумал немного и отстранился, как ни в чем не бывало. — Добрый запах. Друзья. — О, — только и смог сказать Итэр, покраснев в щеках. Он смущенно поправил шарф. Рэйзор снова улегся на траву, зевнул во весь рот. Наступило молчание. О чем говорить Итэр не придумал, сел рядышком, стараясь не нарушать личные границы. Сначала рассматривал облака. Потом лес. Потом мальчика. Рэйзор не спал, белые ресницы трепетали. Вдруг его живот громко заурчал, брови скорбно нахмурились, губы искривились, как в оскале. Клыки оказались острее, чем полагалось бы обыкновенному человеку. — Мясо можно жарить. Так вкуснее и полезнее, — осторожно сказал Итэр. Рэйзор приоткрыл один глаз. — Знаю, — потом, еще через минуту. — Долго. Разговор снова угас. Мальчик сел, прикладывая руку к животу, и недовольно поджимал губы. Итэр, как завороженный, смотрел на подсыхающее багровое пятно на его щеке. Желудок опять заурчал, заворчал, издавая совсем уж страшные звуки. Рэйзор кое-как встал. — Приходи потом. Друг. Будем охотиться вместе. Итэр хотел сказать: да, хорошо. Я приготовлю еду. Я научу. Могу даже вилку с ножом принести. А потом — это когда? И куда? И как Рэйзор его найдет? Но мальчик уже убежал.***
Рэйзор любил бегать. Много и долго. По холмам в зарослях высокой травы, которая, будто водоросли, прохладно хлестала по голым рукам. Среди бурелома, и ноги в сапогах почему-то не скользили по поваленным мшистым стволам. По песчаному берегу, взметая брызги воды. Еще ему нравилось карабкаться, спрыгивать, снова взбираться и снова прыгать. — Рэйзор! — еле дыша, хрипел Итэр, хватаясь за бок. — Рэйзор, стой! Мальчик обернулся недоуменно, но послушно замедлился. Итэр пытался отдышаться, упираясь руками в колени. Ноги дрожали и едва не отваливались. Он считал себя опытным путешественником, отличным воином с достойной физической подготовкой, и, вот, посмотрите на него сейчас. Коса растрепалась, шарф порвался, штаны заляпаны грязью. Паймон увидит его в таком виде и точно не удержится от подколок. Рэйзор подошел к нему, и Итэр попытался выпрямиться. Совсем облажаться не хотелось. — Сильный, — сказал мальчик, положив тяжелую руку ему на плечо. — Не… Он замялся, не в силах подобрать слово, тяжело запыхтел и, кажется, тихо проскулил что-то на своем, волчьем. — Но не выносливый. Я не могу так долго бегать. Давай отдохнем где-нибудь в тени, очень жарко. — Озеро? Купаться? Итэр смог только кивнуть. Как-то ему больше нравилось ходить неспеша. Рассматривать все вокруг, открывать сокровищницы, бить хиличурлов, разгадывать загадки, находить тайники… Неторопливый и внимательный путешественник — вот он кто. Озеро оказалось небольшим, лесным, скрытым в тени пышных крон. Итэр принялся раздеваться, осматривал свежие мозоли на ногах, как вдруг его окатило волной холодных брызг. Рэйзор, совершенно голый, плескался так самозабвенно, что Итэр невольно залюбовался. Мальчик редко улыбался, вообще его мимика была до невозможности скупой, а сейчас он буквально сиял от счастья, ныряя и пуская фонтанчики изо рта. Итэр смотрел с нежностью… И помрачнел. На светлой коже было так много шрамов, что он невольно содрогнулся. Плечи, грудь, ноги, особенно спина — все было исполосовано. И заживало само, без врачей и швов, значит, болезненно, долго. Бедный мальчик. Нужно вытаскивать его из этого чертового леса. — Купаться? — воскликнул Рэйзор и плеснул в лицо задумавшегося Итэра. — Ага — кивнул тот. — Купаться.***
Волосы Рэйзора казались колючими, а на самом деле были мягкими, почти шелковистыми. Мальчик дремал, устав после утренней охоты, а Итэр, только освободившись от поручений жителей Мондштадта, знакомил его с расческой, которую тот сперва принял за оружие. Вполне логично. Оружие красоты. Итэр сосредоточенно выпутывал из его волос всякий ссор: листочки, палочки, семена одуванчиков, даже эти дурацкие колючие ягодки. Пропускал серебристые пряди через пальцы, они казались расплавленным металлом в лучах солнца. Плел тугую, пышную косу. Рэйзор был очень красивым. Его бы приодеть, причесать, научить манерам. Только вот заплетенные волосы ему не понравились. Он хмурился, пыхтел, постоянно трогал голову. Капюшон накидки упорно не хотел держаться, коса почему-то цеплялась за все подряд. Через какое-то время, порыкивая, Рэйзор принялся расплетать волосы. — Нет. Плохо. Больно. — Почему же? Наоборот, должно было быть удобнее… Ай! Рэйзор, внезапно остановившись, дернул Итэра за косу. Задумчиво подержал в руке, а потом стянул зубами перчатку, принялся, прядь за прядью, распускать. Закончив, он удовлетворенно хлопнул Итэра по плечу. Совершенно человеческий жест. — Кто тебя научил? Итэр чувствовал себя неуютно. Кудрявые золотистые волосы тут же спутались от порыва ветра, растрепались и, наверняка, торчали в полном беспорядке. Это смущало. Кто бы мог подумать, что столь простые действия могут быть… Интимными. Он покраснел и повторил вопрос. — Кто тебя научил хлопать по плечу? — Большой мужчина. Твой хвост хороший. Хороший волк. Завидный жених. Лиза говорит так. Итэр покраснел еще больше и не знал, куда себя деть. Рэйзор шел немного впереди пружинистой походкой, слегка ссутулившись, будто всегда настороже. Его лица Итэр не видел. — Ты не хочешь сходить в город? Скоро праздник. Луди Гарпастум, слышал? Будет много песен, мяса, веселья. Кли тоже там будет. Пошли? — Нет. Рэйзор немного ускорился, и Итэру пришлось тоже делать шаги шире. — Почему? Еще будет турнир по полетам на планере, и вино, и крафтовое пиво… — он умолчал, что алкоголь им никто не продаст, но мало ли. — Нет. Итэр нагнал его, заглянул в глаза. Лицо Рэйзора ничего не выражало, да и во взгляде не было ни страха, ни злости. Ничего. Упорное отрицание. Даже непрошибаемое, как гранитная скала. — Много шума. Запахи. Не люблю. — Будет весело, Рэйзор, соглашайся. Мальчик остановился, Итэр врезался в него плечом, чуть поморщившись от боли. Рэйзор смотрел внимательно, из-за тенистого леса казалось, что его глаза темно-алые, матовые. Жутковатые. — Тебе не весело? — Что? Очень хотелось переступить с ноги на ногу. Отвернуться, отвести взгляд, поправить волосы и шарф, повертеть что-нибудь в руках, поболтать с Паймон, почистить клинок, наконец. Рэйзор упрямо сопел. Ему было плевать, что нормальные люди не делают столь длинные паузы между фразами, не отделяют слова точками. Итэр пытался ему подражать, чтобы Рэйзору не было так трудно его понимать, говорил мало и только по делу. Он пытался мальчика приручить. К себе, к остальным людям, к миру в целом. А Рэйзор приручаться не собирался. — Тебе не весело? В лесу. Со мной. — Конечно, весело. Рэйзор сделал шаг вперед, чуть ли не уткнувшись нос к носу. Потом наклонился к шее, втянул запах. Отклонился, прищурился. — Звезды. Море. Ветряные астры. Ложь. Итэр остался стоять. Даже когда затихли его шаги. Когда стихло колыхание кустов волчьего крюка. Когда солнце окрасило лес нежно-розовыми оттенками. И зажглись первые звезды. Из воздуха появилась Паймон, положила маленькую ладошку ему на плечо, как любил делать Рэйзор, проговорила: — Итэр, пойдем домой. Только тогда он смог заставить себя сдвинуться с места.***
После этого разговора Итэр решил крепко задуматься. Они с Паймон бродили по вечернему Мондштадту, с ними постоянно здоровались жители, приходилось улыбаться, кивать, перебрасываться фразами, а хотелось покоя. Недолго думая, он придумал взобраться на защитные стены, подальше от лишних ушей. — Паймон, я что-то не так делаю. — Например, дружишь с диким мальчиком, который думает, что он волк? Итэр, у тебя очень благородная цель — сделать из него человека, но, подумай, сколько с ним занималась Лиза, сколько с ним общалась Кли. Нужно набраться терпения. И времени. — Которого у меня нет. Он оперся предплечьями о каменную кладку, устремляя взгляд на дикий лес Вольфендома. Рэйзор был прав. Итэру не нравилось бегать, как оголтелому, не нравилось носиться за кабанами. Он до сих пор содрогался, когда Рэйзор приходил с бурыми пятнами на пончо и каким-то даже кровожадным лицом после охоты. Ему бы хотелось с Рэйзором дружить. Взять его с собой. Показать мир. И ведь в любой момент путешествие может продолжиться. Или резко закончиться — это смотря каким боком пролетит над ними Двалин. Они двинулись по стене дальше. На горизонте таинственно сверкала башня в Логове Ужаса Бури, окруженная штормовыми ветрами. Темной гладью, наполненной звездами, раскинулось Сидровое озеро. Этот мир был красив до невозможности. — Ох, Итэр, я очень не хочу тебя обидеть, правда-правда! — и Паймон приложила ладошку к сердцу, в груди защемило от такого знакомого жеста с его собственной Родины. — Но ты только представь! Вот вы идете вместе по тропе, или, хи-хи, бежите, как любит Рэйзор. Мимо пробегает кролик — Рэйзор несется за ним. Или он отказывается спать в кровати, потому что в корнях деревьев уютнее. Или не хочет идти в города. Или не собирается разговаривать с людьми, хотя, кто с ним будет говорить! У него волчий взгляд, Итэр, он всех распугает. — Паймон, это очень грубо, — они уже спускались к собору Барбатоса. — Ты не даешь ему шанса. Я верю, что он вырастет и станет отличным воином. И путешественником. — А мне кажется, что он всегда будет рядом со своими… Как их там, Лупикал? Да и вообще, Итэр, ты даже говоришь в будущем времени! Вы-рас-тет! Он никогда не станет человеком сейчас, как ты хочешь. Даже к празднику Луди Гарпастум не успеет! — Ты еще скажи, что он никогда не поймет истинную ценность одуванчикового вина и мяса в медовом соусе. — Именно! Итэр фыркнул. Они остановились у подножья огромной статуи Анемо Архонта. На площади было непривычно пустынно, полная луна освещала каждый уголок. Итэр только сейчас понял, что его волосы до сих пор не собраны в косу, принялся заплетаться, освобождая голову от ненужных мыслей. Что он хочет от Рэйзора? Дружбы? Не дружбы? Чего он к нему пристал? Прядь за прядью, расплетая узелки. Рэйзор красивый. Рэйзор пугающий. Иногда… Будем честны, первобытно-отталкивающий. Прядь за прядью, почти дошел до конца. Люмин говорила, что ему должны доставаться принцы и рыцари. Рэйзор кто угодно, но только не принц. Даже волчий. Даже не рыцарь. Коса заплелась до конца. Итэр глубоко вздохнул. — Может, и вправду не нужно так стараться делать из него человека? — Конечно, не стоит! — вдруг из ниоткуда раздался веселый голос, смутно знакомый. — Это же город свободы! Чем больше стараешься навязать свою волю, тем хуже становится. Тебе не понятно, верно, путешественник? Что ж, давай я тогда тебе спою.Знаю я хороший совет Как возыметь обратный эффект. Вылепи из него трафарет — Безвкусный и пресный, как стылый обед. Совесть твоя тогда будет чиста, Ведь сделал ты человеком мальца. Только вот потерялась искра — Унесли его личность Мондштадта ветра.
Музыкальные переливы смолкли, как и чудесный голос. Итэр озирался по сторонам, но никого не было рядом, площадь по-прежнему была пуста. — Вау! Спасибо за совет! Мне особенно понравилось про обед! — захлопала в ладошки Паймон. — Сразу становится все яснее ясного! Будешь делать из Рэйзора обыкновенного мальчика — и он станет невкусным обедом. А оставишь его таким, какой он есть, сохранишь личную изюминку! — Опять эти твои изюминки, — проворчал Итэр, игнорируя довольную Паймон. Голос. Он уже слышал его. Только вот где? В другом мире? Вряд ли. На улицах города? Вполне. — Что ж, концерт окончен. Сочтемся на оплате позже, путешественник! Доброй ночи! — Стой! — воскликнул Итэр, но каким-то внутренним чутьем понял, что таинственный певец исчез. С верхушки статуи, будто из протянутых ладоней каменной глыбы, спустилось пара белых перьев. — Венти? — неуверенно прошептал он. Разумеется, никто ему не ответил.***
— Когда праздник? Итэр вздрогнул и чуть не выронил меч из рук. Пиро слайм подсобрался, раздувая оранжевое брюшко, собираясь напрыгнуть на него, но Рэйзор напал первым. Наблюдать за его стилем боя было сплошное удовольствие. Он с таким изяществом управлялся огромным, тяжелым двуручным мечом, что Итэра, прежде всего воителя, пробирала белая зависть. А уж про мощнейшие разряды тока и говорить нечего, главное, самому не попасться под горячую руку. Или когтистую лапу. — Что? Ты все-таки решил пойти на Луди Гарпастум? Рэйзор, поправив капюшон, уперся в Итэра взглядом. Он не любил соглашаться или отрицать, когда и без ненужных слов все было очевидно. Раз спрашивает, значит, решил. — Праздник будет через две недели. Мальчик задумался, нахмурился, нос кнопочкой смешно сложился. Итэр почувствовал прилив умиления, примерно такой же, какую испытывал, глядя на сестру. — Это две луны? А! День — луна. Неделя — семь лун. Два раза по семь лун. Рэйзор кивнул сам себе, запоминая дату. Потом снова глянул исподлобья, не моргая, и Итэр понял, что ему хочется что-то спросить, поэтому ждал. — Что ты любишь? Давай не бегать. Не охотиться. Что ты… Чем ты… Уф. Много разговоров. Устал. И Рэйзор так очаровательно выглядел в этот момент, что Итэр не удержался и крепко его обнял. На удивление, мальчик вдруг пошевелился, поднял руки, обхватил Итэра за талию и даже немного приподнял над землей. Объятия его были грубоватые и такие крепкие, что затрещали ребра. После удивленного взгляда последовал односложный ответ: — Кли. Видимо, у Рэйзора сегодня было более человеческое настроение, чем обычно, потому что он решил еще раз козырнуть людскими повадками. Он вдруг тыкнулся губами Итэру в левую щеку, потом в правую, потом снова в левую, при этом звонко причмокнув. — Лиза. — Эм, Рэйзор, так делают не друзьям. Точнее, чаще всего делают не друзьям. Целуют, я имею в виду. Даже в щеку. Так делают родным людям, братьям, сестрам, родителям, и любимым людям, — и, видя, что мальчик непонимающе наклонил голову, Итэр прибавил. — Любимые люди — это те, рядом с которыми сердце бьется быстрее. В животе будто бабочки, и вообще рядом с ними становится легко и приятно. Думаешь, будто можешь провести с любимым всю жизнь. И его хочется касаться и, кхм, целовать. Рядом с ним ничего не боишься. Это как друг, но только больше… — А! Понял! Это когда потом рожаются волчата. Итэр немного замялся, а потом согласился: — Думаю, можно сказать и так. Рэйзор улыбнулся, широко, приветливо, и его хмурое, по-звериному угрюмое лицо, преобразилось. И Итэр, наконец, понял, что чувствует к нему. Окончательно и бесповоротно. Покровительство. Будто он — старший брат. Рэйзора хотелось опекать и учить. И в будущем понимать, что он вырастет и пойдет своей дорогой. Может быть даже похожей тропой, но не рука об руку, не сердцем к сердцу. Он побежит вперед. А не рядом. Рэйзор, улыбаясь, хлопнул его по плечу, а после протянул руку. — Друг. — Друг, — сказал Итэр, крепко сжимая его ладонь.