***
Беннет оказался чуть выше его, был жилистым, с разбитыми коленками и ссадиной на кончике прямого носа. Улыбка на его лице сияла, казалось, от уха до уха. Он ждал Итэра у крепостных ворот, перевозбуждено подпрыгивая, и буквально с первых шагов тут же начал рассказывать, как спешил на встречу и как упал с лестницы, не заметив дымчатую кошку Маргариты. Мальчик был ужасно, катастрофически невезуч. Паймон уже успела с утра напугать, что его неудачи распространяются на спутников. Итэр был на чеку. Он ждал чего угодно: лягушек с неба, метеориты, хиличурлов в платье и с бубнами, внезапной простуды… — Не так давно умер один из моих отцов, — бодро начал Беннет, и Итэру уже стало плохо. — Он скончался от старости в кругу своих друзей, я считаю, это прекрасный конец, вот бы и мне так! Так вот, он завещал карту в своем старом тайнике, мне никак не удавалось его открыть, пока Кли не помогла. Она просто его взорвала, правда, теперь в моей комнате в потолке дыра, зато, когда мне не спится, я могу считать звезды, и вид такой красивый. Карта тоже немного подгорела, но это ничего страшного, ведь основная информация видна. Вот, смотри. Он впихнул в руки Итэра желтую бумагу, подозрительно плотную для старой карты. С одного бока на материк Тейвата наползало темное пятно сажи, кое-где были прожженные точки. Беда была в том, что на подгоревшем месте должен был быть указатель север-юг. А без него трудно понимать, куда двигаться. — Вот где крест — там бесценное сокровище. Папа сказал, что оно самое важное в жизни. Как думаешь, что это может быть? Наверное, какой-нибудь артефакт, очень древний, ровесник самого Барбатоса! — Или меч, — задумчиво протянул Итэр. — Ага, — согласился Беннет. Они ненадолго замолчали, мечтая о своем. Тем временем небо внезапно потемнело, хотя минуту назад задорно светило солнце. Налетевший ветер чуть не вырвал карту из рук Итэра, гулко громыхнуло в свинцовых облаках. Резко пошел такой ливень, что Итэр на мгновение потерял Беннета из виду. — Скорее! Сюда! — голоса не было слышно, только шевеление губ. Беннет вцепился Итэру в руку и потащил за собой. Как назло, никаких укрытий рядом не оказалось, деревья, потяжелевшие от влаги, хлестали мокрыми ветвями по плечам, руины оказались просто каменными столбами, статуи Архонтов безмолвно смотрели на них, промокших и продрогших. Как только они спрятались в небольшой выемке скалы, дождь прекратился. Итэр предвкушал, что сегодняшний день будет долгим.***
Карта отвратительно размокла и набухла, чернила смылись и потекли. Итэр с трудом узнавал очертания местности. Несколько раз они шли вроде бы в правильном направлении, но никаких тайников или подземелий не находили, зато постоянно дрались то с Глазом Бури, то с Магом Бездны, то со Стражами Руин. Итэр устал. Он чувствовал себя глупым неудачником. Такое бывало лишь раз. Они с Люмин случайно попали в мир, который вроде бы был и красивый, и приятный, но вместе с тем люди этого точно не замечали. Мусорили, ругались, жили в грязи и сами ничего не делали, чтобы исправить положение. Итэр на век запомнил серые многоэтажные здания, трубы заводов, размытую дорогу и придирки местных мальчишек к его длинным волосам. Как они тогда назвали… Как-то так странно… А, пидорская коса. Он так и не понял, что это значило. Наверное, не комплимент. Чувства были такие же: разочарование, холод, голод и острое желание оказаться в каком-нибудь другом месте, где постель мягче, деревья зеленее и выше, люди приветливее… Итэр вздохнул. Беннет не терял оптимизма и ловко ползал по скалам в поисках тайника, не обращая внимания на мелкие ссадины. Он говорил, шутил, улыбался и постоянно показывал палец вверх. Наверное, Беннет был хорошим парнем. — Давай устроим привал, — предложил он. — Я разожгу костер, немного перекусим и продолжим. Я чую, что подземелье где-то рядом, просто оно прячется, потому что мы слишком интенсивно его ищем. Один из пап говорил, что тайники будто женщины — чем меньше мы уделяем им внимание, тем активнее они пытаются его привлечь. Итэр рассмеялся. Настроение поднялось, но ненадолго — хворост был рассыревший, земля тоже влажная, костра не получилось, ветки только дымили, из-за чего слезились глаза и постоянно хотелось кашлять. В добавок ко всему, Итэр вдруг увидел в вещевом мешке дырку — видимо, когда они прятались от дождя, он за что-то зацепился, и все припасы потерялись. Не было даже воды. Итэр запрокинул голову и застонал. — Ну что ты! — приобнял его Беннет. — Покушаем ягод. Только я не помню, от каких-то у меня болел живот, то ли от этих желтых, то ли от черных… Или не от них? Все будет хорошо, Итэр! Да уж. Все будет хорошо.***
Постепенно Итэр выработал тактику. Если Беннету кажется, что чутье ведет его прямо к тайнику, значит, нужно идти в обратную сторону. Таким образом они добрались до неприметной метки на старом дубе, в виде креста. Сундук с сокровищами был под охранной затейливого ребуса: нужно было передвинуть кусочки мозаики и сложить паззл. Правда, картинка оказалось абсолютно белым квадратом. А тайник был наполнен капустой, морковкой и залежавшимся мясом. Приятного аппетита, хиличурл его побери! Они побрели обратно. Итэр был зол: на Катерину за это задание, на себя за мягкосердечность, на Беннета с его сплошным невезением. Он хотел его бросить. Добежать до города одному. Жуткое невезение, больше похожее на насмешку судьбы, закончилось бы, он стал бы свободен, может, даже нашел бы что хорошее по дороге, чисто в качестве компенсации. Его все раздражало, особенно налетевший колючий ветер, из-за которого промокшая одежда неприятно липла к спине и бедрам. Итэр угрюмо шел впереди, ожидая очередной подлянки от вселенной. Даже Беннет замолк, только тихо пыхтел, волоча свой мешок с капустой. — Итэр, давай не пойдем по этой тропе! — наконец, подал он голос. — Тут много камней. От сильного ветра камни могут прилететь в голову. Осторожнее! — Так не бывает! — крикнул Итэр больше из упрямства, шагая вперед и не сбавляя темпа. — Не может ветер поднять в воздух камень, если только это не смерч. И, знаешь, лучше делать наоборот от твоих советов. Целее будем. Пойдем по… Он не договорил, получив болезненный удар камнем прямо в висок. Итэр пошатнулся, неуклюже взмахнул руками, ветер будто в насмешку подтолкнул его в спину еще сильнее, заставляя терять равновесие. Ноги разъехались на мелком гравии, левую лодыжку пронзила острая боль, и он упал, покатившись по пыли вниз с холма.***
Беннет смотрел на него виновато. Итэр в ответ глядел просто зло, изо всех сил пытаясь сдержать бушующую ярость, выжигающим огнем клокотавшую где-то в горле. Они сидели под деревом, которое мало защищало от непогоды, и дрожали. Даже слышно было, как мелко стучат зубы. Итэр растирал опухшую, пугающе фиолетовую лодыжку. — Ничего, сейчас немного передохнем, и я тебя на спине понесу… — Не надо! — хрипло воскликнул Итэр. — …и пойдем к Барбаре, у нее золотые руки! — проигнорировал его Беннет. — Она мигом тебя исцелит, и точно не откажет. Знаешь, как часто она меня лечит? Я думаю, ей все под силу, а уж обычный вывих она исправит на раз-два! Ты прости, что так получается. Я не специально. Просто будто магнит для неудач. Когда я один, все шишки падают на меня, но когда в моем отряде еще люди, невезение на них тут же накидывается! Я поэтому часто хожу один. И с Кли мало играю, и с Эмбер и Фишль пытаюсь меньше общаться. У Ноэль из-за меня тоже всегда проблемы. Извини, Итэр. Я и за этим сокровищем хотел пойти один, но папы настояли. А вообще, иногда немножко удачи у меня есть. Смотри, что нашел! Итэр тупо уставился на протянутую половинку рыбацкого бутерброда. Затем — на широкую улыбку, светлую, как самое яркое солнце. — Бери, это, правда, все, что у меня есть, я бы отдал и больше. Еще раз прости, путешественник. Но это была такая честь, отправиться с тобой в приключение. Вообще, у меня есть мечта — объездить весь Тейват, исследовать каждый уголок. Только надо понабраться сил и опыта. И своих пап жалко. Они будут за меня переживать, а они старые, сердце слабое. — Твои папы, они… — Итэр не знал, как подобрать слова, зато вспомнил рассказы Паймон об удивительном Мондштадтском мальчике с двумя папами. — Вместе? В смысле, как супружеская пара? Беннет недоуменно моргнул, прожевал кусок бутерброда и пробубнил: — Мы все одна большая семья. У меня много пап, они бывшие члены гильдии искателей приключений. А что? — Нет, ничего, — ответил он. — В принципе ничего страшного. Я имею в виду, подумаешь, вывих. Настоящие путешественники не боятся повреждений. Мне было весело. — Правда? — распахнул глаза Беннет. Итэр врал. На самом деле ему было погано, чуть лучше стало только сейчас, но он все равно улыбнулся. — Правда. Беннет просиял, закинул ему руку на плечо. На его коленках лежала та самая белая картинка в рамочке. От очередного дождя она намокла, и на ее поверхности стал появляться какой-то узор. Они смотрели, как постепенно золотистые вензеля складываются в буквы, а буквы — во фразу. Беннет рассмеялся, обняв еще крепче. Итэр вскинул брови и улыбнулся, на этот раз искренне. «Главное сокровище на свете — верные друзья».***
«Не так уж я неудачлив, если меня поддерживает столько людей». Эта фраза крутилась теперь в голове постоянно. Катерина называла Итэра добрым, великодушным и очень смелым мальчиком. Паймон говорила, что он дурак и не лечится. Незнакомые старички подходили на улице и отдавали то пару яблок, то редкие травы, то даже артефакты в качестве благодарности. А он всего-то изредка гулял с Беннетом, наплевав на все. Не слишком часто: все-таки его терпения не хватало, он не мог с такой же улыбкой терпеть постоянные ушибы, пустые сундуки, внезапные перемены погоды или нападения хиличурлов. Итэр злился, раздражался и шел отдыхать, помогая другим жителям разной мелочью. Потом приходил в себя, собирался с силами и готовился к новым приключениям. Иногда ему было неловко. Вот он себя заставляет, а Беннет его всегда ждет у ворот с широченной улыбкой и очередными историями от пап. Не затыкается ни на минуту, постоянно заглядывает в лицо, шутит, придерживает за руку на крутых спусках, обнимает, закидывает руку на плечо, не обижается, старается угодить… — Итэр, ты чего? Все нормально? О, не стоит бояться Храма Тысячи Ветров! Я уверен, что теперь все будет хорошо, и мы победим Стража Руин. Ну, а если не победим, то по крайней мере быстро убежим. Беннет засмеялся, не сводя сияющих глаз с Итэра. Итэр смотрел на него, как в первый раз, и не мог поверить. Не может быть. Он вспомнил, как Беннет замазывал целительной мазью ссадины на коленках и локтях — сначала ему, потом себе. Как готовил поесть, игнорируя обожженные от котелка ладони и изрезанные острым ножом пальцы — побольше порцию ему, поменьше, подгорелее — себе. Как был готов обезвредить ловушки в подземельях буквально собственным телом. Как прикрывал его в бою, часто игнорируя свои раны. Как постоянно рассказывал истории от своих пап, всегда со счастливым концом. Как повторял про свою мечту: исследовать Тейват с кем-то вдвоем, с кем не страшно попасть даже в самую ужасную передрягу. — Итэр? Это не правда. Не может быть такого. — У тебя что, температура? Заболел? Устал? — он снял перчатку, прикладывая пальцы ко лбу Итэра. — Наверное, я тебя совсем замотал, мало поручений от гильдии, так тут еще и я со своим отрядом Беннета. Знаешь, пойдем в другую сторону, к озеру у винокурни. Там так хорошо рыба ловится… Ну, если ты отойдешь от меня метров на пять, конечно! Беннет засмеялся. Рука на лбу задержалась. Они стояли довольно близко, и Итэр понимал, что безнадежно краснеет в щеках. Что-то изменилось в зеленых глазах напротив. Воздух стал тяжелее и гуще… Вдруг неподалеку раздался звонкий волчий вой вперемешку с вполне человеческим. Беннет крупно вздрогнул, схватил Итэра за руку, тревожно завертел головой. Внизу, между деревьями, замелькали серые шкуры. Взметнулась длинная копна волос, отделяясь от стаи, понеслась в их сторону. — Это Рэйзор, — сказал Итэр, сжимая его ладонь. — Он нас не тронет.***
Почему-то они быстро сдружились. Может быть, дело было в том, что Беннет умел бегать так же быстро и долго, как Рэйзор — с той лишь разницей, что цеплялся за каждую кочку и ветку и кубарем валился в бурелом. Может, потому, что оба любили поесть, и мяса им поразительным образом не хватало. Еще может быть потому, что они были совсем детьми. Им не надо было искать пропавшую сестру. Они не видели столь много миров на любой вкус. Их не просили уничтожить огромного дракона. Они были потерянные мальчишки. Без родителей, появились на свет таинственным образом. Один — не зверь и не человек. Другой — сгусток проблем от вселенной. Они были похоже намного больше, чем казалось на первый взгляд. Итэр чувствовал себя рядом с ними нянькой. Беннет и Рэйзор кувыркались в высокой траве, то соревнуясь, кто дальше сможет прокатиться, то устраивая бои без правил. Рэйзор кусался, Беннет хохотал. Итэр говорил, что люди не кусаются, Рэйзор хмурился, Беннет снова хохотал, искоса поглядывая на Итэра. Они возились, как волчата, Итэр в их играх не участвовал. И, странное дело, вечное невезение немного отступало. То есть, бывало, что на задремавшего Итэра вдруг упадет яблоко, сорвавшись с дерева, или налетит сильный ветер, или из-под земли выскочит попрыгунья. Но не более. Никто не ломал руки, не сворачивал ноги, не убегал от дождя. Только раз пошел сильный ливень. — Берегитесь молнии! Не стойте рядом со мной, — говорил Беннет, с тревогой наблюдая за почти черным небом. — Я не хочу, чтобы кто-то из вас пострадал. Мне не в первой, в меня уже раз десять попадало, ничего страшного, я буду в порядке! — Молния не укусит, — невозмутимо отвечал Рэйзор. — Почему? — спрашивал Итэр, и вправду на всякий случай отходя от Беннета на пару шагов. — Я не дам. Было ли это волчьей магией или личным талантом Рэйзора, но гроза, бушевавшая в округе, быстро отступила, и никто не пострадал.***
В этот день Итэр гулял вместе с Паймон. — То есть ты думаешь, что нравишься Беннету? Почему? Ой, то есть, Итэр, ты не подумай, ты красивый и сильный, но вокруг Беннета так много крутится девчонок, ты бы видел! Барбара его всегда журит за новые увечья, Ноэль хлопочет курицей-наседкой, даже та странная девочка Фишль и ее говорящий ворон оберегают Бенни! А с Эмбер они были бы замечательным дуэтом! Дуэтом неудачников! — Паймон, — покачал головой Итэр. — Плохая консерва, фу, фу! — Я всегда говорю, что думаю! И не называй меня консервой! — И что ты думаешь? Что я не могу нравится Беннету? — Нет, скорее, что ты ему понравился из безысходности. Что ты на меня так смотришь? Сам посуди, его либо боятся, либо чересчур опекают! А тут ты! И на безрыбье золотистый краб станет окунем, — Паймон подняла указательный палец вверх, как строгая учительница. — Но, Итэр, тебе следует быть осторожным. Это его невезение… Ты, по-моему, еще ни разу целым не возвращался с прогулок! Только недавно вот стал, может, у тебя выработался иммунитет? Ноги сами принесли его к Долине Ветров. Здесь было тихо, спокойно, огромное древо будто обнимало небо и дарило чувство безопасности. Итэр наблюдал за мерцающими бабочками и совершенно не ожидал взглядом наткнуться на длинные худые ноги в белых чулках. Венти стоял, задумчиво перебирая струны лиры, и не обращал на него никакого внимания. Его лицо, обычно кокетливо-хитрое, было непривычно серьезным. На мгновение ему показалось, что перед ним и не бард вовсе — настолько странным казалось видеть хмуро сдвинутые тонкие брови. — Венти, — негромко окликнул его Итэр. — Привет. — Путешественник! И маленькая болтливая девочка, привет! — тут же улыбнулся он, вмиг преобразовавшись. — Вновь пришел за советом? Ведь мы все еще не в расчете! Что беспокоит на этот раз? Венти склонил голову, косичка мазнула по плечу. Он будто бы прислушивался к звону колокольчиков на плаще, к шуму ветра в листве, к колыханию ветряных астр. Потом вдруг рассмеялся, хлопнул в ладоши и мелодично протянул: — Я понял! Ветер донес до меня один шепоток. Ладно, путешественник, вот тебе снова личный концерт:Ты мой совет послушай сперва, Прежде чем наломаешь дрова: Всегда на плечах должна быть голова, Чтобы не путать простые слова. Дружба, симпатия — это одно, Их стоит беречь, как Дилюка вино. Но для любви иное дано — Смелость быть рядом…
—… не смотря ни на что, — севшим голос завершил Венти. На секунду его глаза стали полны неприкрытой печали, такой острой, что Итэр почувствовал укол, словно в самое сердце. — Ой, что-то я сегодня не в форме! Нужно больше тренироваться. Бард рассмеялся, смущенно поправляя берет. — Какие у тебя вкусные сравнения! Но Паймон немного не поняла, любовь стоит пить как вино у Дилюка или, наоборот, не стоит? — Если осмелишься — то пей сколько влезет! — озорно улыбнулся Венти. — Но если боишься, то лучше даже не пробуй. — Я тоже придумала красивый афоризм: любовь пьянит не хуже вина. — Неплохо! Может, тебе тоже стать бардом? Карманной шарманкой. Ох, что-то от этих разговор мне слишком захотелось выпить. Пока, путешественник! Венти исчез. Но иголочка боли осталась.***
— Ого! — выдохнул Беннет, пытаясь удержать двуручный меч. — Такой тяжелый! Со стороны кажется, что ты им так легко управляешься, но, оказывается, нужно иметь много сил даже чтобы его ровно удержать. Ну-ка, эть! Беннет, попытавшись замахнуться, не удержался на ногах, рухнул и тут же захохотал. Меч плашмя плюхнулся ему на живот, вызвав короткое «ой!». Рэйзор оскалился в полуулыбке. Смеяться он еще не научился, зато забавно морщил нос. Он уселся рядом, вращая в руках легкий клинок. Непривычный. Неудобный. — Слушай, а это ничего, что мы так много с тобой общаемся? — спросил Беннет, так и валяясь в траве. — Ты не стал чаще спотыкаться, или ударяться, или получать царапин? Не болит живот, голова не раскалывается? Сопли, кашель, уши не закладывает? Или кабаны не ловятся? Не идет чаще дождь? Ничего странного? Рэйзор, казалось, вообще его не слушал, забавляясь с мечом. Он рассек воздух, воткнул лезвие в песок и только тогда сказал: — Ты. — Что я? — Странный, — кивнул сам себе Рэйзор. — Говорить много. Часто слушаю тебя как птиц. — Вот умора! То есть вообще не слушаешь, я для тебя как фоновое пение? Из одного уха влетело, в другое вылетело? Ну ты! Беннет пихнул его в бок. Рэйзор легонько ударил в плечо. Беннет изловчился и слегка пнул по незащищенной голени. Рэйзор рыкнул, навалившись сверху, и они снова завозились, как щенята. Такими их застал Итэр: в пыли, с сухими веточками, застрявшими в волосах, довольных, улыбающихся. Но что-то — чутье ли, провиденье — заставило остановиться в кустах, замереть скрытым в тени. Мальчишки его не заметили. Рэйзер укусил Беннета за открытое плечо, потом вдруг высунул язык и широко лизнул в щеку. Тот со смешком увернулся, отпихивая от себя тяжелое тело. — Ты научишь меня разговаривать на волчьем языке? Пока у меня еще есть время? — За мясо. Что значит есть время? Беннет сел. Рэйзор сел тоже, смотрел на него, не моргая. Итэр видел только вымученную улыбку и сутулое плечо с покрасневшим укусом. — Ну, знаешь, я же неудачлив. Чудо, что я вообще еще жив до сих пор! — рука беспокойно метнулась вверх, опустилась и снова метнулась в порыве растрепать короткие волосы. — Мне кажется, когда-нибудь вселенная настолько меня возненавидит, что убьет каким-нибудь глупым способом. К примеру, я проглочу зубную щетку или меня съест слайм… Я не умру, как герой. Мне не хочется об этом думать, поэтому я стараюсь жить на полную катушку и все успеть. Вот выучить твой язык хочу. Обойти весь Тейват, или хотя бы добраться до Ли Юэ. Это называется время. Беннет замолчал, а потом поспешно добавил: — Надеюсь, ты меня сейчас тоже невнимательно слушал, как соловья. Настоящему искателю приключений нельзя так вешать нос, да и папы мне говорили, что унынию делом не поможешь, так что просто забудь, чего это я, и пойдем на речку, пока погода нормальная, я там видел… Рейзор наклонился вперед и звонко чмокнул его в щеку. Итэр оторопело заморгал, наблюдая странную картину: мальчик, не почувствовав сопротивления, продолжил, методично оставляя поцелуи на щеках, все с тем же кошмарно громким звуком. Беннет все-таки пошевелился. — И тебе не страшно? — сказал он шепотом. — Что к тебе придут несчастья? — Нет. — Но ты же будешь постоянно под угрозой! — Нет. — Но так не бывает, ты, наверное, просто не понимаешь, что все это значит! Каково это, постоянно ходить побитым, и мокрым, и когда на тебя смотрят, как на чудовище, и просят отойти, или не берут с собой в походы. Ты будешь несчастен, Рэйзор, потому что я отдам тебе свое невезение. Рэйзор тяжело вздохнул и посмотрел на него, как на глупого маленького щенка. — Я становиться сильнее, — сказал он, приложив ладонь к шее. — Чтобы защитить тебя. — Но… — Ты, — перебил его Рэйзор, указывая пальцем на Беннета. — Тоже становиться сильнее. Защищать меня. — Хорошо, — тяжело сглотнул Беннет. — Но то, что ты сейчас делаешь, так друзьям не делают… Рэйзор взял его руку, приложил к своей груди, прямо к сердцу, и с серьезным лицом сказал: — Быстро стучит. Червяки в животе. Хочу касаться. Хочу играть. Долго, всегда. Хочу целовать. Беннет покраснел густо, пятнами, но руки не отнял, наоборот, сжал пончо в кулаке и потянул на себя. Осторожно прикоснулся губами к шраму на щеке, чуть выше, в скулу, в уголок рта. Замер, крепко зажмурив глаза, и поцеловал в губы. Невинно, невесомо, легко. Нежно. Итэр, стараясь не шуметь, развернулся и скрылся в лесу.