***
Выходя из таверны Маргариты после плотного завтрака фруктовыми шашлычками, они столкнулись с Беннетом, причем, в буквальном смысле. Итэр еле его поймал, прежде чем мальчишка успел бы кубарем покатиться по лестнице прямо к парадным воротам. Он очень спешил, собирая разбросанные книги. — Я внезапно узнал, что Рэйзор не умеет читать, представляешь! — взволнованного тараторил Беннет, вновь складывая книги в дорожную сумку. — Лиза пыталась его научить, но терпения не хватило, да и он ее слишком боялся, не мог даже слова сказать. Так забавно, он боится библиотекарши. Хотя… Ладно, я тоже иногда боюсь Лизу. Тем более, что иногда я порчу книги, но она знает, что не специально, поэтому злится, но не сильно. В общем, я решил, что стоит начать с «Ветра, храбрости и крыльев», мне Эмбер посоветовала, а потом с других детских сказок, там как раз есть про Архонтов, история Мондштадта и прочее. Как тебе идея? — Отличная, — кивнул Итэр, совершенно не соврав. Вдруг ему в голову пришла интересная мысль. — Хм, кстати, есть ли сказки про Архонтов и Драконов? Или книги? Энциклопедии? Про Барбатоса, к примеру. — Помнится, отец читал мне на ночь «Лесной бриз». Вроде, там что-то было про Двалина. Но лучше спроси у Лизы. Извини, Итэр, мне надо бежать, я обещал Рэйзору приготовить яичницу. — Ту хрустящую и странную, Паймон помнит, это было необычно, но вкусно! — и она покрутилась в воздухе, поглаживая себя по животику. — Ой, Беннет, у тебя что-то на шее. Похоже на укус. Тебе не больно? Беннет прижал ладонь, прикрывая отпечатки зубов, причем явно человеческих, и густо покраснел. Потом попытался поднять воротник повыше, скрывая след, нервно рассмеялся и помахал рукой, уже на бегу выкрикивая: — Нет, не больно, все нормально, все хорошо! Пока, путешественник, пока, Паймон! Ой! Итэр уже не видел, как Беннет снова споткнулся и чуть не влетел в тележку с засохшей картошкой. Он задумчиво осматривал величественное на здание штаба Ордо Фавониус.***
Паймон его бросила, растворившись в искорках света. Итэр остался один среди вороха книг, и если поначалу он с интересом вчитывался в любую информацию об Анемо Архонте и Двалине, то под конец заскучал. Он выписывал ключевые моменты, картинка мира складывалась медленно, со скрипом вращались мысли. Венти, Барбатос, хранители Четырех Ветров… Итэр потер лоб, встал из-за стола, чтобы положить книгу на полку, и вдруг его взгляд зацепился за бордовую корочку книги, увитую золотыми вензелями. Узоры показались ему странными и, приблизившись, он понял, что это маленькие фигурки людей в разных позах. Очень причудливых позах. Он оглянулся, но никого, кроме девочки, обучающейся хиличурлскому языку, в библиотеке не было. Чувствуя себя безумно смущенным, Итэр аккуратно вытащил книгу с полки. Уже от первых страниц хотелось краснеть. Не то, чтобы он ничего не знал о сексе, знал, конечно, чисто теоретически. Почему-то вспомнился Беннет с его укусом на шее и неловкостью, вспомнился Рэйзор и их с Беннетом поцелуи. А Итэр ни разу не целовался, между прочим. Он открыл оглавление. Начало было типично философским — любовь и ее место в жизни, эти страницы он быстро пролистал. Следующим шел раздел про ухаживания и свадьбы, про отношения между мужем и женой, про техники обольщения, где почему-то были загнуты странички. Ладони взмокли, когда он начал читать дальше. Про поцелуи, от невинного до глубокого, про предварительные ласки, про техники оргазма. На списке сексуальных позиций, которых насчитывалось шестьдесят четыре, Итэр испуганно округлил глаза. Если секс — это такое сложное гимнастическое упражнение, требующее хорошей растяжки и физической подготовки, то у него нет шансов. Он просто не сможет вот это вот, и вот так, и вот туда. Иллюстрацию с оральным сексом он рассматривал минут пять, прислушиваясь к своим ощущениям, и не испытал никакого отвращения. Жаль, что писалось здесь про женщин и мужчин. Хотя, вдруг имеется и немного другая энциклопедия… — Увлекательное чтиво, неправда ли? — раздалось из-за плеча, и Итэр выронил книгу. Книга, зашелестев, предательски открылась на одной из поз. Кэйа, хмыкнув, задумчиво изучал, как мужчина, встав на мостик, удерживал на своем весу стонущую женщину. Потом он поднял книгу, полистал пару страниц, остановился на позе шестьдесят девять. — Некоторые позиции не советую, однако эта того стоит. Ради тебя, мой юный рыцарь, я могу попросить Лизу пойти на некоторые уступки. Вообще, данный экземпляр должен был стоять в специальном, закрытом отделе. Что ж, некоторые читатели не столь добросовестны, как ты. Спасибо, что отыскал ее. Итэр, понимая, что краснеть дальше некуда, отводил взгляд, как мог. Рассматривал скатерть, книжные шкафы, свои ботинки. В поле зрения снова попали узкие темно-синее брюки, загорелая грудь оказалась практически напротив носа. — Не стоит стесняться своего любопытства. Напротив, стоит стесняться своего невежества тем, кто давно отцвел, а тебе, очаровательному распускающемуся бутону, любые капризы простительны. Так что, мне попросить Лизу выписать тебе книгу? — Не надо, спасибо, я успел прочитать, что мне надо, до свидания, — скороговоркой выпалил Итэр, так и не поднимая глаз от пола, и, схватив свои записи, выбежал из библиотеки.***
С половой безграмотностью нужно бороться жестко и радикально. И немедленно. Так подумал Итэр, покупая у Бланш помидоры. Он был красный, как этот овощ, ему почему-то казалось, что каждый житель смотрит на него и думает: ага, этот мальчик собирается делать кошмарные, просто ужасно пошлые дела! Десять помидоров ощущались тяжелой, стыдливой ношей, он спешил убраться из Мондштадта и уединиться на побережье Сокола, где свидетелями его позора могли быть только птицы и слаймы. Итэр всего лишь собирался учиться целоваться. Не Паймон же просить о помощи, в самом деле! Здесь дышалось солью и йодом, волны неторопливо накатывали на песчаный берег. Он на всякий случай оглянулся, никого не увидел и запрыгнул на камень. Скептически посмотрел на помидор. Повертел его в руках. Примерился… Снова покрутил и так, и этак. По всякому было неудобно. Например, внезапно стал мешать нос. Нос у Итэра был прямой, аккуратный, теперь же показался чересчур длинным. Не уроки поцелуев, а какой-то альманах нарастающих комплексов. Наконец, Итэр неспеша поднес помидор к губам, оставил на кожице осторожный поцелуй. Чуть отстранился, прицелился, поцеловал уже решительнее… Сил не рассчитал. Помидор оказался съеден, причем с небывалым аппетитом. Итэр задумчиво посмотрел на оставшуюся зеленую попку, на свои руки в томатном соке. Он почувствовал себя глупо. Сидит идиот идиотом. Таким клоуном он себя не считал лет с пяти, когда впервые взял меч и уронил его себе на ногу с непривычки. В мыслях он съел еще два овоща. Мысли текли грустные и вялые. Что такими темпами у него никогда не будет парня, что он неудачник, что делает что-то не так. Может, нужно быть решительнее? С Венти. Итэр, прищурившись, глянул на помидор. Представил лицо с лукавой улыбкой, блеск неземных глаз, смешливый рот. Прикрыл глаза, поддался вперед, только коснулся губами упругого бока… — Тренируетесь, почетный рыцарь Мондштадта? — прозвучал рядом насмешливый голос. От неожиданности Итэр вздрогнул, щелкнул зубами, помидор лопнул, окатив его брызгами. Тихо выругавшись, он утер рот безнадежно испорченным алыми пятнами шарфом, протер руки от томатного сока и хмуро глянул на Кэйю. Тот, как ни в чем не бывало, с усмешкой рассматривал его в ответ. — Я одобряю твои старания. Невежество хуже тьмы, мой дорогой друг. Однако позволь дать тебе пару советов как, знаешь, старший, более опытный товарищ — младшему. Кэйа подошел к нему вплотную, оказываясь практически нос к носу. Из-за того, что Итэр все еще сидел на камне, они были одного роста, и Кэйа непринужденно пристроился между его коленей. Хотелось отодвинуться. Все было слишком… Смущающим. — Поцелуй — тот же разговор. Сим простым действием ты без слов можешь сказать о многом. О нежности, о трепетности, о страсти. Поцелуй может быть злым, даже гневным. Может быть покровительственным, благодарственным, умоляющим. Ты легко можешь солгать, глядя человеку в глаза, но попробуй выдать ложь в столь интимном моменте. Итэр оторопело заморгал, рассматривая внезапно посерьезневшее лицо Кэйи. Он не очень понимал, что от него ожидать. Издевательств? Насмешек? Реально советов? Его взгляд был нечитаем — словно смотришь на свое отражение в застывшей ледяной корочкой лужице. Кэйа поднял руку, подушечками пальцев прикоснулся к его нижней губе, заставляя приоткрыть рот. — Ты запомнил? Поцелуй — разговор. Когда не размыкаешь зубы, твоя речь становится невнятной, скомканной. Когда раскрываешь рот слишком сильно, становишься смешон, — его пальцы очертили контуры губ, Итэр задержал дыхание, боялся пошевелиться, смотрел и смотрел на свое отражение в ледяной стуже чужого взгляда. — Когда говоришь односложно, грубо, тебя не понимают. Когда пытаешься выражать мысли слишком сложно и витиевато, неестественно для тебя, все чувствуют напряженность и фальш. Ты должен быть самим собой, Итэр. Золотая середина золотого мальчика. Он ухмыльнулся, и что-то промелькнуло в его лице, как пробежала тень. Пальцы надавили на нижнюю губу, легонько коснулись кромки зубов, задели язык. Итэр прерывисто вздохнул, и Кэйа убрал руку, на последок скользнув ладонью по его бедру. — Не бойся показаться неумелым. В твоей невинности слишком много очарования. Он сделал шаг назад. — Все понятно? Славно. Что ж, впереди у меня очень много дел. Не забудь, что ты в любой момент можешь обратиться ко мне. С любыми видами тренировок. До встречи! Кэйа ушел, оставив Итэра с бешено колотящимся сердцем, ощущением тепла и шершавости чужих пальцев. Мысли спутались в такой плотный комок, что распутать их он был не в силах. Итэр глянул на оставшиеся помидоры. Затем на безмятежность волн. Приложил руку к губам. Резко выдохнул, зарылся пальцами в волосы и уткнулся лбом в колени. Как-то все становилось… Сложно.***
Однажды вечером их с Паймон поймала Джинн. Она выглядела уставшей, едва не валилась с ног. В руках у нее были отчеты и подробные планы. Выяснилось, что в последнее время в Мондштадте ведется подозрительная активность Фатуи, и у рыцарей Ордо Фавониус попросту не хватает рук, чтобы за всем уследить. Конечно же, Итэр согласился ей помощь. Естественно, он в последний момент узнал, кто ему назначен в напарники. Идти с Кэйей было неловко. Дорога к Каньону светлой короны вилась узкой змеей, волей не волей они постоянно сталкивались то руками, то плечами. Итэр не смотрел на своего спутника, низко опустив голову, он шел, пиная мелкие камушки и кустики. Паймон болтала с Кэйей о чем-то своем, наверняка вкусном, Итэр отделывался коротким «ага», «угу», «верно». Как назло, ни лагеря хиличурлов, ни слаймов, ни попрыгуней. Смеркалось. В руки Джинн попалось зашифрованное письмо, все намеки которого вели к этим горам. Наверное. Итэр бегло прошелся глазами по строкам и позволил вести себя более умным и старшим товарищам. Где-то там, за кустами, должна была состояться встреча Фатуи и похитителей сокровищ. Они заняли наблюдательную позицию. Паймон умчалась по своим делам, оставив их одних. Тишина казалась Итэру густой, как слаймовый концентрат. Он старался смотреть только на предполагаемое место встречи, так задумался, что крупно вздрогнул, когда рука в перчатке дотронулась до его локтя. — Ты уже придумал план, верно? Кэйа никогда не улыбался, только ухмылялся. Чаще всего по этой ухмылке хотелось дать кулаком. Итэр тоже раздражался, но лишь потому, что в его присутствии чувствовал себя маленьким и глупым. Что правда — он же младше, и многого не знает о Тейвате. И все равно бесило, просто жуть. — Не стоит с ними церемониться, — пожал плечами Итэр. — Или они нападут на нас первыми, или мы. Предлагаю действовать первыми, можно застать их в расплох. — Неплохо, однако что насчет переговоров? Нам неизвестно, какая именно ветка Фатуи появится в назначенный час. Это могут быть как и воины, так и дипломаты. Слишком часто Фатуи не хотят марать руки и нанимают шестерок. Мы можем выяснить нечто полезное для Мондштадта. Итэр нахмурился. Честно говоря, чаще всего он мало задумывался о мирном разрешении проблем. Его тактика была проста — видишь хиличурлов, бей сильнее. Похитители сокровищ охраняют сундук? Что ж, просто будь быстрым и ловким, и вот уже добыча твоя. Итэр никогда не останавливался поболтать с врагами. Он сказал об этом Кэйе и получил очередной смешок и ухмылку в ответ: — Интересно, очень интересно, — протянул Кэйа, задумчиво глядя на смутившегося Итэра. — Знал я когда-то юного рыцаря с похожим мировоззрением: все у него было не на жизнь, а на смерть. Очень категоричный молодой человек, он до сих пор не знает пощады противникам, не поворачивается спиной к раз его предавшим, не дает второго шанса оступившимся. — Так может, это и правильно? — нахмурился Итэр. — Я не верю, что люди, которые единожды сделали зло, не повторят своего поступка. — Хм, например, вновь не украдут лиру? — тихо засмеялся Кэйа. — Мой очаровательный маленький рыцарь, жизнь слишком сложная вещь, чтобы мыслить черно-белыми истинами. Не существует полностью злых людей, как не бывает и добрых. Каждым что-то движет, и да направят нас ветра, чтобы наши решения действительно оказались верными. Однако запахло жареным. И это не форма речи. Смотри. Действительно, над лесом каньона подымался густой черный дым. Они вскочили и, ориентируясь на крики и лязг мечей, помчались к полю битвы. Не успели. Поверженные посланники Фатуи и покалеченные похитители сокровищ лежали бездыханными телами на выжженной траве. Не то герой, не то вредитель успел скрыться так же быстро, как и появился. Он отличился неким подобием благородства, потушив за собой пожар, прежде чем сбежать. И ничего не взял в награду. — Что скажешь, Итэр? Кто он, наш помощник? Герой или злодей? Серебристый свет полной луны выхватил рваные раны, раскрытые в крике рты и перебитые руки. Некоторые не успели выронить мечи. Некоторые утопли в лужах крови. Итэр поморщился. Ему не нравилось это чувство. Не нравилось, что в его еще детский мир врывалась серая мораль.***
— Полагаю, тебе нужно выпить, — заявил Кэйа с утра, когда Итэр, еще не отошедший от ночных приключений, выходил вместе с ним из кабинета Джинн. — Нет ничего страшного в том, что ты еще ребенок. Возраст согласия довольно скользкий и трактовать его можно как угодно. Можешь спросить у Венти, он у нас эксперт в этом вопросе. Кэйа ухмыльнулся, но Итэру было сейчас не этого. Он видел и смерть, и страдания, и кровь, но почему-то за месяцы относительно мирной жизни в Мондштадте позабыл, каково это, прокладывать себе путь острым лезвием клинка. Здесь были страдающие драконы, загадки, полеты на планнере, солнце, птицы и смех. В этот радостный мир никак не вписывалась жестокость. — Итэр, Кэйа говорит правду! Ты как-то зря повесил нос. Нужно тебя раз-ве-се-лить! Вкусно покушать, или поиграть с Рэйзором и Беннетом, или, ну не знаю, чем мы еще занимаемся, собираем грибы, ягоды и цветы, к примеру. — Как-то нет настроения даже на добычу минералов, — пробубнил Итэр, направляясь к домику, где они с Паймон жили в последнее время. — Пожалуй, мне стоит отдохнуть и поспать. — Ты хотел сказать, поунывать, да, Итэр? Нет, так дело не годится! У тебя очень, очень плохой настрой, а ведь скоро нужно будет сражаться с Ужасом Бури! О, я знаю, знаю! — Паймон покрутилась вокруг себя, захлопала в ладоши и повернулась к Кэйе, который до сих пор шел с ними рядом. — Когда Итэр хочет подумать и разложить в голове все по полочкам, он идет тренироваться. Раз уж с нами самый лучший рыцарь Ордо Фавониус, он мог бы тебя научить парочке новых приемов! Ну, как тебе идея? — Замечательная идея у замечательной Паймон, — сказал Кэйа, делая шаг в сторону, вынуждая Итэра остановиться. — Мы действительно могли бы потренироваться. Устроить спарринг как мечник с мечником. Итэру не дали шанса отказаться, и вот через пару минут они выгнали Айлин с круглой рабочей площадки, поставили манекены в сторону и начали разминаться. Кэйа предсказуемо оказался хорошим воином. Как ни старался Итэр, он всегда оказывался чуточку медленнее и слабее. Его навыкам боя было не сравниться с мастерством капитана кавалерии. — Опыт приходит со временем, — выдохнул Кэйа. Они не заметили, как наступил вечер. Зажигались первые фонари, и Итэр, уставший и взмыленный, тяжело дышал. Он откинул мокрые от пота волосы со лба, скинул перчатки. Тело молило об отдыхе, значит, работа была проделана на славу. — Тебе стоит поработать над стойкой, — вдруг сказал Кэйа. — Подними руку. Расправь плечи. Из-за того, что ты подаешь корпус вперед, теряется устойчивость и, как следствие, маневренность. Твои бедра должны быть параллельны плечам, вот так. Кэйа слегка надавил на лопатки, заставляя немного прогнуться, поправил локти и, опустив ладонь ниже, провел по мышцам живота. Его руки были неожиданно холодными, Итэр дернулся, но меч не опустил, замер загнанной мышью. Рука проследовала по голому боку, по ложбинке спины. Кэйа медленно обошел его, тенью застыл позади. — К слову, Итэр, твоя предыдущая тренировка прошла успешно? Полагаю, наступило время для новой лекции. Холодные пальцы очертили ребра, снова спустились и остались на поясе брюк. Итэр спиной чувствовал жар чужого тела, сердце затрепыхалось, как рыбка в ловушке. Кэйа наклонился и губами практически касался его виска. — Некоторые сравнивают занятия любовью с танцем. Я же предпочитаю проводить аналогию с битвой. Ты должен знать, куда нужно наносить удар. Шея, — и он едва ощутимо поцеловал яремную вену. — Сердце. Ладонь прошлась по нагруднику. Спустилась ниже, замерла на уровне пупка, мизинец скользнул под ремень: — Пах. Итэр, не выдержав, вывернулся, отпрянул. Сделал два шага назад, дернулся, не понимая, что ему делать: то ли заносить меч, то ли… То ли… — В каждой битве есть атакующий и обороняющийся. В каждой постели, соответственно, ведущий и ведомый, — как ни в чем не бывало, продолжил Кэйа. — В любой позиции есть преимущества, не стоит думать узко и однобоко, не стоит стыдиться себя и своих желаний. Он сделал шаг в сторону — Итэр в противоположную. Еще и еще, пока они не начали медленно кружить по тренировочному полю, будто бы снова примеряясь для спарринга. — Могу заметить лишь одно существенное различие: в сражении есть проигравший и победивший. Здесь же в конце всех ожидает награда — триумф до потери рассудка. Хм, однако, в давно забытом языке оргазм переводился как «маленькая смерть». Интересно, не правда ли? Кэйа остановился. Итэр ощущал себя изможденным и каким-то пустым. Он не понимал, что происходит и как ему реагировать, щеки горели от стыда с примесью еле заметной злости, руки подрагивали. Лекция закончилась. Кэйа, попрощавшись, ушел. Итэр присел на корточки и глухо застонал. Ему хотелось еще.***
Избегать Кэйю получалось довольно легко. Нужно было всего лишь находиться рядом со штабом Ордо Фавониус и бегать по поручениям Джинн. Итэр успешно следовал этой тактике, гонялся за голубями для Тимми, следил за преданным фанатом Барбары, искал пропавших кошек и прочее, прочее, прочее… А сам думал. Кэйа говорил, что это нормально — испытывать влечение. Он и сам читал в книге, как это бывает, когда дыхание учащается, а кровь приливает в пах. Все в порядке, ведь он молодой юноша со здоровым организмом. Но нет, не в порядке, если влечение направлено на взрослого капитана кавалерии! На эти его ухмылочки, на обтягивающие задницу брюки, на экзотическую внешность в целом. Не-нор-маль-но! — Итэр, смотри, там на площади перед Собором какое-то столпотворение… Да не спи же ты на ходу! Вдруг там что-то случилось, пойдем скорее! Похоже, что Итэра соблазняли. Наверняка и не сказать, быть может, это все-таки действительно такие уроки, едва ли не наглядные. Ему с трудом верилось, что он может привлечь внимание такой персоны. Нет, точно бред. Но все эти касания, взгляды… Итэру пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не покраснеть, он сжал и разжал кулаки. Вдруг не бред? — О, посмотри-ка, кто это как ни в чем не бывало заводит свои песенки! Бродяжка собственной персоной! Ух я ему сейчас задам! Вот Венти. Прекрасный, как залив на рассвете, беззаботный, как ласковый южный ветер, недосягаемый, словно звездное небо. В нем все притягательно, от улыбки до острых коленок в белых чулках. И все же, все же… Итэр густо покраснел. Он представлял, как его целует, но фантазия дальше никуда не шла, скатывалась до знакомого ощущения пальцев на своих губах, до насмешливого голоса и пленительного взгляда. Кэйа ему не нравился. Вот совсем. Влюбленности он не чувствовал. Зато ощущал небывалую, гнусную похоть. — Ладно, ладно, — донесся до Итэра звонкий смех. — Последняя песня! Как всегда, с благодарных слушателей вино, с прочих — сидр и мора. Итэр вдруг почувствовал на себе взгляд, завертел головой и нашел в толпе Кэйю. Тот едва заметно ухмыльнулся, приветливо помахал рукой. Итэр облизнул пересохшие губы и отвел глаза. Венти провел по струнам, выдавая бодрый мотив:Есть сказка одна, неизвестна она: Как голубь решил полюбить петуха. По нраву пришелся птичий задор — Голубь хотел быть таким же, как он. Спустился на землю, забыл небеса. В курятнике чувств запер голубь себя. Только напрасно потерял он свой лоск. Видел павлин лишь только свой хвост.
— Павлин? — переспросила маленькая девочка. — Был же голубь и петух! — Ой, я правда так сказал? Видимо, на сегодня вина мне хватит, — широко улыбнулся Венти. Вдруг он остро взглянул на Итэра из-под опущенных ресниц и продолжил. — Петух, павлин — разницы никакой нет, верно же? Каждый из них самодоволен, самовлюблен, самонапыщен и наслаждается звуком своего голоса, воображая себя соловьем. Разве они способны приносить другим радость? Только если это принесет радость им. По спине Итэра скатилась холодная градинка пота. Ему вдруг стало нехорошо. Если Венти спрашивал секреты у ветра, не сказал ли ему ветер о том, что творится у Итэра в голове? И уж тем более о том, что происходило на тренировочной площадке. Венти ушел. Распалась толпа. Даже Кэйа куда-то делся. А Итэру вдруг стало жутко обидно. Бард мог сколько угодно петь свои поучительные басенки, но осуждать его не имел никакого права.***
В тот же вечер Итэр решительно зашел в таверну «Доля ангела». Кэйа предсказуемо занял стол на втором этаже, откуда было удобнее наблюдать за посетителями, подслушивать их пьяный бред и подмечать детали. Почему-то показалось, что сегодня он не сводил глаз с владельца таверны, мастера Дилюка. Итэр отодвинул стул, сел прямо и, пока не иссяк запал, сказал: — Мне не все ваши уроки понятны, капитан. Не могли бы вы кое-что повторить? Как старший товарищ младшему. Кэйа усмехнулся, откинулся на спинку стула и промурлыкал: — Мой храбрый воин, надежда Мондштадта… Как я могу тебе отказать?