Дело Крысолова

Жан ссылается на то, что из-за работы практически никуда не ходит. На самом деле ему просто немного неловко рассказывать, что за последние два года он стал завсегдатаем многих заведений, где наливают алкоголь после одиннадцати вечера. И бар, в который они идут, выбирает Юра. Жан забивает не такое уж и претенциозное название в Гугле, открывает Инстаграм-аккаунт заведения. Восхищённо смотрит на ценники, и менее восхищённо вспоминает, сколько у него осталось. Что ж, остаётся надеяться, что он не оставит там всё то, что не успел потратить в Майами. Он едет в такси, мучая кнопку разблокировки экрана и нервно поглядывая на время. Он не опаздывает, он приедет даже сильно раньше назначенного часа. Но последний раз Жан был на свидании в лохматые годы учёбы в академии, когда девушки Отабека говорили, что возьмут с собой подружку и Алтыну приходилось звать с собой Леруа. И Жан помнил, как скучно там было. Нет, девушки были классными: умные, красивые, интересные. Но в силу некоторых обстоятельств… Короче, вина за то, что Жан мог вытерпеть лишь полтора часа, а потом позорно сбегал, прикрываясь то прорвавшейся трубой, то забытым на плите чайником, то поносом, лежала не на них. А потом его поглотила работа, и на смену двойным свиданиям пришли случайные связи, секс на одну ночь, секс без обязательств и свободные отношения. А Отабек так и остался чем-то эфемерным. Нет, он, конечно, был вполне реальным человеком, не порождением чьей-то больной фантазии. Но вот отношения с ним… Водитель такси поглядывает на него в зеркало заднего вида, губы его растягивает спокойная улыбка.  — Первое свидание?  — Вроде того, — Жан вздыхает. Если так подумать, это его первое нормальное свидание в принципе. Ага, в тридцать с лишним лет.  — Красивая? — снова спрашивает водитель. И Жан задумывается. А красивый ли Юра? Необычный да, симпатичный, притягательный. Наверное, красивым его тоже можно было назвать.  — Ага.  — Да нормально всё будет, — водитель смеётся. — Не парься ты так. Я, когда с женой своей познакомился, тоже волновался. Вокруг неё столько парней крутилось, а выбрала она меня.  — И почему же?  — Не знаю, — он пожимает плечами. — Сам до сих пор этим вопросом задаюсь. Вроде ничем не выделяюсь, не красавец какой-нибудь. А вот уже тридцать лет вместе. Жан хмыкает. У него немного другая ситуация. Машина мягко тормозит у бара. Леруа протягивает водителю несколько банкнот, говорит, что сдачи не надо, и выходит. На Нью-Йорк уже опустился вечер: горят неоновые вывески, огромные окна-витрины слепят прохожих, улицы шумят гудками машин и гомоном толпы. Жан глубоко вдыхает. Именно в такие моменты он чувствует себя совсем крошечным в этом огромном городе. И именно в такие моменты он чувствует, что он дома. До встречи остается минут двадцать. Не так уж рано он приехал. Жан заходит в бар, протолкнувшись через толпу. Несмотря на вечер пятницы, у барной стойки ещё есть свободные места. Он садится на стул, снимает куртку и складывает её на соседний, занимая место для Юры. К нему тут же подходит бармен, спрашивая, что он желает заказать. Жан просит «Кровавую Мери» и поворачивается лицом к залу, разглядывая толпу. Практически все столики заняты. Жан видит большое количество компаний и парочек. А его компания свалила на какую-то свиданку с очередной девушкой. Он вздыхает и с силой трёт лицо руками. Он взрослый человек, которому давно уже пора перестать думать об этом дерьме. Да, они с Отабеком дружат больше десяти лет. И плевать, что когда-то давно в опцию «дружба» входило много чего другого. Времена сейчас другие. Они другие.  — Тяжёлый день? — раздаётся рядом голос. Жан резко поднимает голову, встречается взглядом с Юрой. Плисецкий выделяется среди остальных: слишком светлый.  — Нет, просто устал, — Жан улыбается и забирает свою куртку. — Я тебе место занял. Лицо Юры словно становится светлее после его слов.  — Отлично! А то в пятницу здесь столько народу, что яблоку негде упасть. Бармен двигает к Жану стакан с коктейлем. Леруа кивает и кладёт купюру на стойку.  — «Мери»? — Юра удивлённо поднимает брови. — Хэллоуин вроде прошёл. Жан пожимает плечами.  — Захотелось чего-то… такого. Юра хмыкает и заказывает «Секс на пляже». Жану хочется пошутить про то, что с коктейлем должны подавать ещё и того, кто этот самый секс на пляже ему устроит, но решает промолчать. От греха подальше.  — Итак, — Юра усаживается поудобнее, не сводя с Жана взгляда. — Расскажите о себе, капитан Леруа. Жан смотрит на Юру, переводит взгляд с его губ, растягивающихся в улыбки, на морщинки в уголках глаз. Он либо часто щурится, либо часто улыбается. Хочется верить, что второе.  — А что про себя рассказывать? — Жан делает глубокий вдох. — Родился и вырос в Канаде, поступил в полицейскую академия в Нью-Йорке сразу после школы. А после выпуска пошёл работать в убойный. И за почти десять лет дослужился до капитана. Скучно, — он пожимает плечами и делает небольшой глоток. Томатного сока бармен не пожалел. А водка, наоборот, почти не чувствовалась.  — И что? Нет ни одной интересной или смешной истории? Например, как ты бегал за бомжом или копался в мусорке? Жан морщится.  — Таких историй вагон и маленькая тележка, но я предпочитаю не вспоминать. Хотя… Мой напарник, капитан Алтын, мы приходили к вам сегодня вместе, — Жан дожидается кивка Юры и продолжает: — Однажды Отабеку пришлось побегать за одним бездомным, потому что тот свистнул табельное оружие. Прикол был в том, что этот человек бегал по району без штанов, весь в дерьме, размахивая пушкой. А за ним носился Отабек в форме и орал, что засунет ему пистолет в задницу, когда поймает. Юра громко хохочет, видимо представив себе эту ситуацию. Жан и сам не может вспоминать её без смеха.  — Дай угадаю, — говорит Юра, вытирая выступившие от смеха слёзы, — это был его первый рабочий день?  — Не угадал, — Жан качает головой. — Второй. Плисецкий давится своим «Сексом на пляже», выплёвывает розоватую жидкость обратно в бокал и снова смеётся.  — На нас в первый год службы любили вешать всякое дерьмо, за которое больше никто браться не хотел. Так поступали со всеми новичками. Наш криминалист рассказывал такие трешовые истории, которые с ним в первый год работы происходили.  — Я заинтригован. Жан на секунду задумывается, а нормально ли Юра отреагирует на истории про говно и трупы, но потом отбрасывает эту мысль. Если ему не понравится, он просто уйдёт. А Жан останется напиваться и тратить деньги. И все будут в выигрыше. Ну, почти.  — Его после учебки приставили к одному пожилому и опытному эксперту, который в полиции проработал, если я не ошибаюсь, лет сорок. В первый день им труп мужика привезли. То ли бытовуха, то ли естественная смерть. Непонятно было. Первая версия была: сердечный приступ. А начальник в шутку Гошу заставил ректально тело осмотреть. Юра фыркает и кривит лицо.  — А Гоша возьми да и осмотри. Короче, мужик себе в жопу огромный дилдак засунул, а вытащить не смог. От боли сердце и остановилось. Начальник тогда ржал, мол, первое раскрытое дело Гоши — это дилдо в жопе.  — Вы его между собой за это не стебёте?  — Если его за это стебать, — Жан усмехается, — есть риск самим умереть с резиновым членом в жопе.  — Не знаю даже, что хуже, — Юра ухмыляется, — с резиновым или настоящим… Они на секунду замолкают, глядя друг на друга, а потом громко ржут. И они бы привлекли к себе внимание, если бы всем в этом баре было не наплевать. Компания за ближайшим им столиком уже успела прилично накидаться и теперь громко спорит о чём-то.  — А с тобой что-то подобное случалось?  — Бегал ли я за голым бомжом или находил ли труп с дилдо в жопе? — Жан улыбается. — Нет, но мне приходилось копаться в мусорке. И бегать по канализации. И это не та сторона моей работы, которой я горжусь, — он залпом допивает коктейль и просит у бармена шоты.  — Что с этим делом, кстати? — Юра отпивает из своего бокала. — Из-за которого вы сегодня приходили. В новостях говорили, мол, это маньяк, серийный похититель. Но то, что дедушка вам рассказал… — он покусывает нижнюю губу. — Что вообще происходит? Неужели ты думаешь, что детей похищает тот же человек, что и семьдесят лет назад? Бред какой-то. Такого ведь быть не может! Жан качает головой.  — Я, если честно, уже не знаю, что и думать. Мне хочется верить, что это просто какая-то секта, вроде семьи Мэнсона, знаешь. И эту версию можно было бы притянуть за уши к этому делу, но. Чёрт, — Жан трёт руками лицо. — Как можно похитить столько детей и вообще не оставить следов? Скажи мне, как? Юра пожимает плечами.  — Я не эксперт в это деле. Но нельзя же на полном серьёзе полагаться на какого-то мистического мужика с волшебной дудкой.  — Это не просто мистический мужик, — Жан достаёт телефон и под внимательным взглядом Юры открывает ту самую статью в Википедии. — Легенду про Гамельнского крысолова знаешь? Юра хмурится.  — Ну, я слышал что-то. В последней части «Шрэка» он мог управлять всеми с помощью волшебной дудки. Жан хмыкает.  — Ты близок к истине. Легенда гласит, что город Гамельн осаждали крысы, они портили имущество, уничтожали зерновые запасы. Здесь версии расходятся: где-то говорится, что жители сами пригласили Крысолова, а где-то, что Крысолов пришёл сам из ниоткуда. Он сказал, что сможет избавить город от грызунов, и запросил награду. Жители согласились. А когда он увёл всех крыс из города, они отказались ему платить. Крысолов решил им отомстить и с помощью своей волшебной дудки увёл всех детей из города. Конец истории. Юра задумчиво молчит. Жан машет рукой бармену и заказывает шоты с коктейлями.  — В последнем похищении у нас наметился прорыв: камеры в доме зафиксировали, как ребёнок сам покидает жильё, как отключает сигнализацию, как открывает дверь с кодовым замком. Можно подумать, будто он лунатик. Но двигается он как… как зомби из фильма.  — А эта легенда… Крысолова видели только в Гамельне, или ещё где-то?  — Подтверждения правдивости легенды существуют по всему миру, — Жан усмехается. — Я тебе даже больше скажу: по всему миру были зафиксированы исчезновения детей из своих домов, когда преступник вообще не оставлял следов. Сильно сомневаюсь, что какая-то секта смогла бы действовать настолько чисто. Жан залпом выпивает несколько шотов, чувствует, как по телу разливается тепло, а в голове становится пусто и легко. И просит официанта повторить.  — Так, ладно, — Юра кивает, — предположим, это действительно Крысолов. Раньше он уводил детей, чтобы отомстить. Мол, я вам помог, а вы, суки такие, мне не заплатили. Но зачем ему сейчас это делать? Едва ли есть нужда избавлять какой-нибудь город от грызунов или ещё чего. Жан качает головой.  — Ты можешь считать меня сумасшедшим, но… я думаю, что дети нужны ему, чтобы продолжать жить. Или существовать.  — В смысле? — Юра смотрит на него как на идиота, как и ожидалось.  — Тогда, в пятидесятом, тела тех детей всё-таки нашли.  — Ты уже говорил об этом, когда приходил, — Юра кивает.  — Их нашли в канализации. Тела были обескровлены. Все до одного.  — Вампир что ли? — Юра поднимает брови.  — Не знаю. Честно. Ничего не знаю. Но если так подумать, то этому Крысолову дети могут быть нужны для того, чтобы пить их кровь и поддерживать свою жизнеспособность.  — Звучало бы логично, если бы это не было бредом. Не подумай, — Юра выставляет вперёд раскрытые ладони, — будь я на твоём месте, я, наверное, думал бы так же. Потому что в сравнение с другими теориями, которые только могут прийти в голову, эта — самая логичная. Но мы не в четырнадцатом веке живём, чтобы верить в оккультизм и магию.  — В этом-то и проблема, — соглашается с ним Жан. — Если я выдвину такую теорию, меня в дурку отправят. А дети продолжают пропадать. Так, всё! — он хлопает рукой по стойке. — Не хочу больше про работу. Расскажи лучше о себе, — Жан подпирает подбородок рукой, опирается на барную стойку. Он чувствует себя до ужаса пьяным, а ещё ему хорошо, спокойно и комфортно. Хотя шестое чувство и подсказывает ему, что что-то здесь не так, но притуплённое алкоголем, оно быстро затихает. Жан обещает себе, что подумает об этом утром, когда будет мучиться с похмельем. А сейчас он хочет быть простым человеком, а не копом.  — О себе? — Юра как будто бы удивляется. — Это будет скучно.  — Не-ет, — тянет Жан. — Я рассказал о себе, теперь твоя очередь.  — Тогда задавай вопросы. Леруа задумывается.  — Почему ты живёшь с дедушкой? — и ему не кажется этот вопрос странным или бестактным. По крайней мере сейчас.  — Родители погибли, когда я был маленьким, — Юра пожимает плечами. — Я с этим… нормально. Я даже не помню, как они выглядели. А старые фотки убрал куда подальше, чтобы и не вспоминать. А зачем? — он поднимает взгляд на Жана. — Душу себе только травить.  — А что с ними?..  — Авария. Родственников у меня больше нет, остался только дедушка. Он меня вырастил, а теперь моя очередь за ним ухаживать.  — Для своих лет он достаточно бодр.  — Знаешь, он ведь мне не рассказывал о том, что с ним случилось, когда он был маленьким. Я даже не знал, что в пятидесятых похищали детей прямо как сейчас. История повторяется?  — Она циклична, — кивает Жан. — И мы снова вернулись к этой теме. Где ты учишься? Он и сам удивляется, как резко перескочил с одной темы на другую. Но ему почему-то очень не хотелось обсуждать дело о похищении детей снова и снова. Нечто внутри вновь просыпается и настойчиво твердит, что распространяться вообще не стоило.  — В колледже искусств. Играю на фортепиано, — Юра снова пожимает плечами. Ему как будто совершенно не хочется это обсуждать.  — Правда? А у меня никогда не получалось с музыкой. Руки не из того места растут.  — У тебя просто не было хорошего учителя.  — А у тебя был? И по лицу Юры Жан понимает, что задел ту тему, на которую Юра готов говорить и говорить. Он заказывает ещё один коктейль, слушая рассказ Юры про его учителя, Виктора, в которого он был влюблён, когда был подростком. Виктор любил другого человека, поэтому не мог ответить Юре взаимностью. Да и Плисецкий был несмышлёным ребёнком, о каких отношениях вообще могла идти речь?  — Ты поддерживаешь с ним общение сейчас? Жан чувствует, что их истории немного схожи: оба питали чувства к человеку, который взаимностью не отвечал. Иронично. Юра качает головой.  — Виктор пропал, когда мне шестнадцать.  — Пропал в смысле…  — Он переехал куда-то, видимо, к тому парню, которого любил. На звонки и сообщения он не отвечал, а я не пытался его найти. А зачем? У него своя жизнь, у меня своя.  — И правильно, — кивает Жан. — Может, оно и к лучшему. Юра соглашается, тянется за своим бокалом. Рукав его рубашки немного задирается, и Жан видит на его руке браслет-цепочку.  — Красиво, — он кивает на украшение.  — Подарок дедушки на десятый день рождения, — Юра протягивает руку, позволяя рассмотреть браслет поближе. — С тех пор не снимаю его. Жан присматривается, разглядывает маленькие камушки, переливающиеся в тусклом свете барных ламп голубым.  — Выглядит довольно старым.  — Он принадлежал моей маме, ей он достался от бабушки, той от её мамы и так далее. Это что-то вроде семейной реликвии. Жан кивает, практически его не слушая. Алкоголь бьёт в голову, становится совсем легко. Леруа смотрит, как двигаются губы Юры, смотрит, как он морщит нос от сигаретного дыма и улыбается. Он красивый.  — Тебе, кажется, уже достаточно, — наконец говорит Юра. — Пошли, посадим тебя в такси. И Жан встаёт со стула и идёт за Юрой, чувствуя, что его кроет с головой. Неужели он так много выпил? И теперь его совершенно не волнует то, что он выдал конфиденциальную информацию человеку, который никак не связан с расследованием, и то, что он пьян в доску, а малознакомый парень ведёт его практически под ручку до такси. Юра аккуратно поддерживает его под локоть, чтобы Жан не врезался в кого-нибудь или не сшиб столик. Они выходят на улицу из душного бара, и Леруа делает глубокий вдох. Холодный осенний воздух на несколько секунд отрезвляет. А потом Жан поворачивается, смотрит на Юру, который на обочине дороги пытается поймать такси, и он пропадает. Его снова то ли ведёт, то ли мутит. Может, подмешали что-то? Он смутно помнит, как они садятся в машину, как он сам называет свой адрес. Почему к нему? Потому что у Юры дедушка. Он прикрывает глаза и откидывает голову назад. Вот теперь его точно мутит. Юра сидит рядом, успокаивающе поглаживает по ноге и не противится, когда Жан укладывает голову ему на плечо. Остаток вечера отпечатывается в памяти кадрами: вот Жан расплачивается с таксистом, вот они уже целуются перед дверью его квартиры. И поцелуи такие мокрые и жадные, что больше похожи на укусы. Жан достаёт ключи, открывает замок, и вот они уже вваливаются в квартиру, на ходу сдирая одежду друг с друга. Вездесущие соседи, конечно, будут перемывать ему кости, но он подумает об этом завтра, а сейчас ему хорошо. И последнее, что помнит Жан, прежде чем провалиться в темноту, это руки Юры, которые, кажется, повсюду. Его губы, руки и жар от его прикосновений.