Лекарство от одиночества

Драко удивился, когда действительно нашёл её в коридоре, в котором они обычно встречались. А ещё больше он удивился тому, что она сидела на подоконнике в одном халате, накинутом на ночную сорочку. И она… плакала. Да уж, не так он представлял себе их последнюю совместную ночь перед Рождеством… Он помедлил, прежде чем остановиться возле неё. Его присутствие не осталось незамеченным, но она лишь ненадолго приподняла голову, чтобы посмотреть на него. А затем снова спрятала лицо в ладонях, притянув колени к груди. Что он должен сделать? Они только-только начали нормально общаться… Был ли он подходящим человеком на роль утешителя? Он медленно опустился на подоконник рядом с ней. Было очень холодно. Сколько времени она тут уже просидела? По всей видимости, достаточно долго, так как он не чувствовал, чтобы от неё исходило хоть какое-то тепло. Осторожно, чтобы не напугать и не оттолкнуть Гермиону от себя, он обхватил её обеими руками и усадил на свои колени. Грейнджер не сопротивлялась, вместо этого она обняла Драко и уткнулась лицом в его грудь. И заплакала ещё сильнее… Он хотел узнать, что случилось, но подавил этот рвавшийся наружу вопрос. Если бы она хотела рассказать ему о причине своих слёз, она бы уже сделала это. Он просто держал её в своих руках и гладил по спине, пока она безутешно рыдала. — Они все такие дураки, — жалобно всхлипнула Гермиона, наконец перестав плакать. — Все до одного. Как люди могут так быстро измениться? Я думала, что между нами особая связь. Думала, что мы друзья на всю жизнь, что ничто не сможет рассорить нас. Драко ощутил прилив гнева. Выходит, она имела в виду Уизли или Поттера. Скорее всего, Уизли — это рыжеволосое недоразумение. Он ещё крепче прижал к себе её хрупкое тело. Она плакала из-за своего бывшего парня… Он ощутил, что кроме гнева в нём просыпается ещё какое-то чувство — более мерзкое. Но он решил промолчать, чтобы не усугублять её состояние. — Они же прекрасно знают, что у меня больше никого нет. Они знают об этом! — всхлипнула Гермиона, и Драко отчётливо почувствовал, насколько сильно она расстроена и обижена. — Что случилось? — тихо прошептал он. Ну вот он и спросил… Будь проклята эта ревность, которая вынуждала его выяснить, что она чувствует к Уизли! — Рон! — ответила она, и внезапно её голос стал каким-то бесцветным, словно из него пропали все эмоции. Словно у неё не осталось сил: — Рон случился… Я думала, что в этом году отпраздную Рождество в Норе. Но, видимо, нашему достопочтенному господину это не подходит, потому что он снова сошёлся с Лавандой. Драко с трудом проглотил свой следующий вопрос, который вертелся у него на языке… Она плакала, потому что ревновала своего бывшего парня к Лаванде? Она говорила, что рассталась с Уизли, но так ли это на самом деле? Гермиона пересела с его колен обратно на подоконник. Не решившись посмотреть на него, она продолжила говорить: — Как-то раз мы уже праздновали Рождество все вместе — на шестом курсе. Всё прошло не очень гладко, и теперь Рон думает, что будет лучше, если я не приеду. А Джинни и Молли, кажется, полностью согласны с ним. — Ты ревнуешь его к Лаванде? — вновь вырвался у него непрошеный вопрос, который он не хотел произносить вслух. Драко покраснел и уставился в другую сторону. Какое право он имел доставать её своей ревностью именно сейчас? Когда ей и без того плохо. — Что?.. — переспросила она, его вопрос совершенно выбил её из колеи. — Малфой… ты думаешь… ты думаешь, что я ревную Рона к Лаванде? Он чертыхнулся и провёл рукой по волосам. Вот зачем он спросил, а?! Драко виновато посмотрел на неё. — Ну да… я же не знаю, как ты к нему на самом деле относишься. Или какие чувства вас связывают… Она молча прожигала его взглядом. Смотрела так, будто видела его в первый раз в жизни. Драко нервно скрестил руки на груди. Он мог себе представить, какие эмоции сейчас испытывала Гермиона… Скорее всего, она выместит на нём всю свою злость. Скажет, что его это не касается. Что он бесчувственный чурбан. Он напрягся всем телом, уставившись на неё в ожидании ответа. — О, Драко… — в её голосе прозвучали отчётливые нотки жалости. Он разочарованно отвёл взгляд в сторону. Лучше бы не спрашивал… Всё было так хорошо, а он взял и пересёк черту. Конечно же, она сразу поняла, что он задал этот вопрос только потому, что сам ревновал. Потому что надеялся на что-то большее — в возможном будущем, по крайней мере. Её маленькие холодные руки обхватили его лицо и вынудили посмотреть ей в глаза. Её взгляд был серьёзным. — Драко, я думала, что всё и так понятно. Я думала, что мы с тобой наконец-то на одной волне. Ты же сам… сам сделал первый шаг. Ты думаешь, я слепая? Он недоумённо уставился на неё, не понимая, что она хотела ему этим сказать. Что за первый шаг он сделал? И что должно быть «и так понятно»? — Драко, — повторила Гермиона с бóльшим нажимом. — Я не ревную Рона к Лаванде. И не хочу вернуть его. Я рассталась с ним, и мои чувства к нему не изменились: я люблю его как брата. Это всё, что я чувствую по отношению к Рону. Если уж и любить кого-то, то… — она покраснела и замолчала на полуслове. Драко почувствовал, что его сердце было готово выскочить из груди. Напряжение, которое он испытывал до этого, усилилось в разы, но сейчас оно уже не тяготило его. Как раз наоборот — он хотел знать, что она собиралась сказать. Он ждал, затаив дыхание. Румянец так и не сошёл с её щёк. Она продолжила, не убирая рук с его лица: — Мне нравится то, что происходит между нами, Драко. Между мной и тобой. За очень короткое время ты стал мне невероятно дорог. Мне нравится наше «мы». Поэтому я не могу ревновать Рона к Лаванде. — Мне тоже это нравится! — выпалил Драко, прежде чем сумел прийти в себя. Слова Гермионы тронули его до глубины души. Как будто луч яркого света окутал всё его тело своим мягким теплом. Она улыбнулась ему. Её глаза всё ещё были красными и заплаканными, но она улыбалась ему! Драко не в первый раз почувствовал почти непреодолимое желание поцеловать её. И не в первый раз он подавил это желание… Гермиона сказала, что ей нравится их связь, но они ещё ни разу не целовались. Её слова не означали, что она хотела этого. — Так или иначе, — наконец продолжила Гермиона, — теперь мне не с кем праздновать Рождество. Я снова одна. У Драко было странное ощущение, словно он упустил какой-то важный момент. Её голос вновь стал безэмоциональным, и она больше не смотрела на него. Он неуверенно потёр ладонями свои бёдра. Он знал решение этой проблемы. Решение, которое было по душе и ему. Но он не знал, сможет ли выдержать её возможный отказ. — Думаю, я поговорю завтра с профессором МакГонагалл и спрошу, можно ли мне остаться здесь на время каникул, — сказала она. Драко показалось, что голос Гермионы всё ещё звучал как-то странно. Она надеялась, что он предложит ей что-нибудь? Он напряжённо косился на неё. Девушка не поднимала взгляда, уставившись на свои скрещённые пальцы. — Может, она пошлёт Молли кричалку, когда узнает, что меня внезапно вычеркнули из списка гостей… — добавила она. Если он не спросит, то совершенно точно будет жалеть об этом… Всё складывалось просто идеально — он ведь с самого начала не хотел ехать домой. Ничто не мешало ему сделать это. Драко сглотнул. Почему ему так чертовски сложно спрашивать её о простейших вещах? — Если хочешь… — начал он, но голос подвёл его. Он прочистил горло, горячий румянец залил его щёки. Мда, вроде бы ему уже восемнадцать лет, а по нему и не скажешь… Он снова прокашлялся и продолжил, злясь на самого себя: — Если хочешь, я тоже могу остаться, и мы придумаем, как встретить Рождество вместе? Глаза Гермионы расширились в удивлении. — Ты уверен? Он смущённо потёр затылок. — Ну, я всё равно не хотел ехать домой. Мои родители ещё не отошли от войны, да и странно всё это. И у меня слишком много плохих воспоминаний о нашем доме, потому что… ну, ты и сама знаешь. — О, Драко! — вскрикнула Гермиона и бросилась ему на шею. — Если ты останешься, я буду очень, очень счастлива! Мы можем послать весь мир куда подальше и просто провести это время вдвоём, только ты и я! Он с облегчением ответил на её объятия. А чего он боялся, кстати? В последние дни Гермиона была более открытой в проявлении своих чувств, и это должно было навести его на мысли, что ей нравится проводить с ним время. Пора ему уже перестать постоянно переживать об этом. Он с улыбкой погладил её по голове. Когда он держал её в своих руках, все негативные мысли испарялись как дым. — Как ты думаешь, — он понизил голос, чтобы добавить в него соблазнительные нотки, — у нас получится выяснить, насколько хорошей девочкой ты можешь быть? — Эй, Малфой! — возмущённо запротестовала Гермиона, но по её тону он понял, что она злится не всерьёз. — Если не хочешь, чтобы я набросилась на тебя прямо в этом холодном коридоре, лучше выключи свой обольстительный тон! Он широко улыбнулся и взлохматил её волосы. Хорошо, что её настроение улучшилось. А ещё его радовало то, что оно улучшилось именно благодаря ему. Всего за несколько недель Гермионе удалось добиться того, что он начал чувствовать себя по-настоящему хорошо в её присутствии, просто потому что она была рядом с ним. А то, что он, кажется, оказывал на неё похожее действие, делало его ещё более счастливым. — Итак, — сменил он тему разговора, — значит, завтра мы оба идём к МакГонагалл и говорим ей, что остаёмся здесь. А потом начнём планировать празднование Рождества. Повеселимся на славу! Встретимся в Сочельник и проведём ночь перед Рождеством вместе. Драко попытался сделать так, чтобы его голос звучал невозмутимо и в то же время невинно, но он сразу понял, что облажался. Во рту пересохло, и он услышал неуверенность в своём собственном голосе. К его облегчению, Гермиона улыбнулась в ответ на его слова. — Проведём ночь вместе? Хм, а я бы могла привыкнуть к этой мысли. Довольный Драко закрыл глаза и просто наслаждался моментом, сжимая в объятиях свою ведьму. Он не знал, что их ждёт после Рождества, но прямо сейчас он был счастлив. А о будущем он подумает позже.