Ради нас

      На улице стало темнеть ещё раньше, а на календаре наконец-то можно увидеть октябрь. С утра становится вставать всё сложнее, ведь многие не хотят вылезать из тёплых постелей, поэтому профессора не так часто стали удивляться тому, что их студенты стали опаздывать на первые пары или прогуливать завтраки.       Сегодняшний день начался так же, как и предыдущий. Без каких-либо слов Эйлин просыпалась, когда слышала хлопок двери в ванную комнату. Гермиона проводила там ровно пятнадцать минут, после выходила и, не глядя на соседку, начинала одеваться. Сегодня ровно две недели, как они не разговаривают. Никто не хотел мириться, а это значит лишь то, что обе девушки ещё не подошли к той стадии, чтобы устать от всего происходящего.       Кто и правда устал от этого, так Джинни. Девчушка была смышлёная, поэтому старалась их помирить, узнать причину ссоры, но Эйлин, как партизанка, молчала. Гермиона же отнекивалась, говорила: «Спроси у Джонсон». Так Уизли поняла, что не может сдвинуться с мёртвой точки, и бросила эту затею.       – Опаздываешь, – бормочет Эйлин, сидя на диване в выручай-комнате. Она, не оборачиваясь, знает, кто там.       – Ты пришла раньше, – буркнул парень, садясь рядом, кладя ногу на ногу, – ну?       – Что «ну»?       – Сыворотка правды закончилась, – утверждает Драко, рассматривая рядом стоящий стол. Эйлин ничего на это не отвечает, лишь пожимает плечами и вздыхает. – Готова поверить мне на слово?       – Не готова, но я надеюсь, что на последний вопрос ты ответишь лишь правду, тем более вопросы несложные.       Малфой сузил глаза, девушка повернулась к нему всем телом и чуть склонила голову влево. Не то чтобы Эйлин верила ему на слово, но у неё же тоже есть свои козыри в рукаве.       – Хорошо, – неуверенно протянул тот, – задавай.       Эйлин пару секунд смотрела на Слизеринца, мысленно рассчитывая процент того, что он солжёт. Парень же не торопил, стараясь не смотреть на неё, он думал о своём.       – Ты рассказал мне про Пожирателей смерти, про собрания, про Волан-де-Морта, про своё слушанье, про слушанье отца. Я узнала, что его хотели посадить на пожизненный срок, но благодаря Гермионе и Гарри он на свободе. Я лишь хочу узнать, – она вдруг слегка дёрнулась, а потом приоткрыла рот, но снова его закрыла. Малфой не понимающе взглянул на неё. – Я хочу знать, по каким статьям его судили.       Слизеринец нескрываемо удивился, поёрзал на диване, а потом вдруг встал с места. Эйлин повторила его действие.       – Я не знаю, – пробормотал тот, сжимая в руках маленький кусочек рубашки.       – А как узнать? – не унималась девушка, хватаясь за любую надежду.       – Посмотреть его дело, – ляпнул Малфой, не понимая, чем ему это обернётся.       – Тогда я хочу видеть его дело, – решительно заговорила Эйлин, прикидывая в голове примерный план.       Драко нервно хохотнул, отходя от Эйлин.       Парень готов был поклясться, что увидел, как рука Гриффиндорки дёрнулась, чтобы схватить палочку, но ему лишь показалось. Снейп потянулась, чтобы одёрнуть край пиджака.       – Не смотри на меня так, – угрожающе протянул Драко.       – Я хочу, – требует Эйлин, ещё от части не понимая, чего хочет. Драко же с каждым словом всё отступает назад на шаг. – Я каким-то образом обязана прочитать его дело.       – Ты просишь слишком много! – заключает Малфой, разворачивается и идёт к двери.       – Я расскажу всему Хогвартсу, что ты влюблён в Гарри Поттера! – протянула та ему вслед. – Оно тебе надо? – Слизеринец останавливается, хмурясь, понимая, что девчонка подловила его на самом элементарном.       – Тогда я расскажу всем, что ты из будущего, – процедил он сквозь зубы.       – Тогда Северус тебе оторвёт голову, – заверила его студентка. Хотя от части она сама не была уверена в своих словах.       От возмущения у Слизеринца затряслись руки, он резко обернулся на девушку и в считанные секунды в правой руке у него была палочка. Эйлин встрепенулась, хмурясь.       – Ты что, меня шантажируешь?       – Да.

***

      Гермиона рассматривала Рона, который и правда сидел напротив неё с книгой в руках. Конечно, эта книга была посвящена квиддичу, но факт остаётся фактом. Девушка уже вторую неделю прикидывала в голове план отмщения, но в голову ничего не приходило кроме того, как накричать и бросить. Но это ведь слишком банально и не в стиле Гриффиндорцев.       Рон поджал губы и перевернул листок. Он как будто почувствовал, что за ним наблюдают, поэтому поднял глаза. Грейнджер смущённо улыбнулась, отводя взгляд. Конечно, это действие было фальшью, но Уизли на это не обратил внимания. Гриффиндорец потянулся к девушке, чтобы взять её за руку.       – Я тебя люблю, – пробормотал тот, чуть улыбаясь и сжимая её ладонь.       – Я сильнее, – «ненавижу тебя».       Эйлин проходила мимо такой замечательной картины, и Гермиона заметила это. Девушка вскочила с места, быстро чмокая Рона в лоб, а потом, схватив книгу, отправилась в комнату с целью расставить все точки над «И».       – Можешь со мной не разговаривать, говорить буду я, – решительно заявила Гермиона, переступая порог комнаты. Эйлин покосилась на девушку, но потом снова склонилась над пергаментом, окуная перо в чернильницу. – Я поговорила с профессором Снейпом, – девушка никак не отреагировала на слова Грейнджер. – Я сделала так, как хотела ты, – чуть живее пробормотала Гриффиндорка.       – А ты этого хотела?       Этот вопрос ввёл Гермиону в ступор, она точно не знала, что хотела. Снейп медленно обернулась на Грейнджер, которая растерянным взглядом бегала на стене.       – Я не знаю, чего хочу, и это нормально, учитывая то, что происходит.       Эйлин приподняла бровь и с интересом начала рассматривать её.       «Прекрасное начало прекрасного разговора», – подумала Грейнджер, садясь на кровать.       – А что происходит?       Гермиона поджала губы, невольно сжимая в своих руках книгу. Она почувствовала, как глаза неприятно защипало. Снейп чуть наклонилась к Гриффиндорке, замечая её перемену.       Гермиона помнила этот день. 17 июля.       – Гермиона, это ради твоего же здоровья, ты веришь мне?       Девушка чувствовала, как задыхается в тесной комнате, в которой неприятно пахло какими-то лекарствами. Гарри сидел напротив Грейнджер и успокаивающе гладил по руке. Гриффиндорке здесь не нравится.       – Я не сумасшедшая, Гарри, – шепчет та, вырывая руку, – ты хочешь сбагрить меня в психушку?       Поттер отрицательно качает головой, потирая ладони.       – Ты полежишь здесь пару недель, я не заставляю тебя, – Грейнджер отворачивается от него, – ты можешь уйти, так ведь? – студентка ничего на это не отвечает, нервно разглаживая юбку. Она понимает, что это ей нужно, по-другому никак нельзя. Девушка опускает голову и аккуратно проводит рукой по тонким шрамам на запястье.       – Это мне нужно, – вторит Грейнджер, пытаясь успокоить саму себя.       – Я боюсь за тебя, – продолжает Гарри, ткнув себя в переносицу, чтобы поправить очки, делает это так небрежно лишь в тех случаях, когда нервничает. – Твои психические атаки, кошмары и голодовки ни к чему хорошему не приведут.       – Я всё порчу?       – Нет! – восклицает тот, вдруг наклоняясь к ней и обнимая. – Просто я не хочу потерять тебя, – бормочет парень куда-то в макушку Гермионе, – я же тебя так сильно люблю, не бросай хотя бы ты меня. Сделай это ради нашей дружбы, ради Джинни, Рона.       – Хорошо, – кивает она       Поттер улыбается, понимая, что Гриффиндорка переступила через себя, делая шаг навстречу будущему.       – Тем более, – воодушевлённо начинает друг, – я буду приходить к тебе. Считай, это такие каникулы, а в Хогвартс ты придёшь полостью отдохнувшей.       Гермиона почувствовала, что на её плечо легка теплая рука, которая успокаивающе поглаживала.       «А что собственно происходит?»       Гермиона считала себя психически больной. Она это признавала и даже не спорила больше. Только пыталась скрывать, лечить, глотая по несколько склянок Зелья. Грейнджер прекрасно помнила, в какое состояние она себя загнала после войны, что чувствовала, точнее… чувствовала она лишь вину. Грейнджер считала, что не достойна жизни, ведь ей следовало умереть. Кошмары, которые посещали её, не давали спокойно спать. Никакие снотворные не помогали, не говоря уже об успокоительных.       Гарри предложил сходить к психологу, но и это не помогло. Стало лишь хуже. Гермиона после каждого посещения такого врача делала иные выводы, загоняя себя в тупик. Единственным выходом стало лечь в больницу.       – Я не псих! – воскликнула Гермиона, держа перед собой палочку дрожащей рукой. Поттер остановился напротив девушки, которая нервно озиралась то на Джинни, то на Гарри.       – Гермиона, мы не считаем… – было начала Уизли, но была грубо перебита подругой.       – Вы не понимаете меня! – кричала Грейнджер, наводя палочку на друзей. – Они снятся мне каждую ночь, потому что я не достойна жизни! – её голос уже срывался на хрип. Джинни сделала маленький шаг к Гермионе, но та ловко взмахнула палочкой в предупреждающем жесте. – Не подходи!       – Поэтому ты сделала себе больно?       – Хочешь сказать, что я мазохистка? – девушка скривила лицо. Её волосы растрепались и лезли в глаза, но Гриффиндорка не особо обращала на это внимание. Та изредка стрясла головой, чтобы убрать пряди. – Я сделала себе больно, чтобы умереть!       – Но ты резала вдоль, а не поперёк, – проговаривала Джинни, следя за рукой подруги, на которой был бинт, – может быть, ты хотела привлечь внимание? – тише предположила Джиннерва.       Хотела ли она привлечь внимание? Гермиона хотела лишь попробовать, каково это, сделать себе больно не только морально, но и физически. Грейнджер не хотела моментальной смерти, цели были иные. Кто же знал, что всё так обернётся?       – Психическое расстройство на фоне стресса, которое она переживала последнее время, – Грейнджер стояла и прижимала ухо к двери, чтобы лучше расслышать, что говорит врач Гарри. – Сегодня она кричала ночью и звала мать, какие у неё отношения с родителями?       – Плохие, – кратко дал ответ друг. Гермиона, стоящая за дверью, мысленно застонала, поджимая губы.       – Если есть такая возможность, им нужно помириться, – предлагает врач. Девушка чувствует, как Поттер отрицательно качает головой, спустя пару секунд молчания он продолжает, – если нет, то ей нужны вы, самые близкие люди.       – Понял, но что делать дальше?       – Это лечится, ей стоит лишь принять факт смерти её знакомых, каждый вечер мы даем мисс Грейнджер снотворное, чтобы она спала лучше, но вечно применять такие меры мы не можем, – девушка прикусывает губы, резко отстраняясь от двери. Какое право он имеет пичкать её снотворным без её же ведома?       «Значит, так лучше, – вдруг предположила девушка, чуть улыбаясь, – мне ведь и правда не снятся кошмары».       Грейнджер снова подошла к двери.       – … на кладбище.       – Я не думаю, что это хорошая идея, – сомневается Гарри. Гермиона хмурится, понимая, что она пропустила начало предложения.       – Вам стоит сходить вместе, повторяю, ей нужно принять смерть знакомых и не винить себя в этом.       Гермиона вздрогнула от того, что Эйлин снова позвала её, дотрагиваясь уже до коленки. Она медленно перевела взгляд на Гриффиндорку, которая обеспокоенно смотрела на неё. А Гермиона, поджав губы, начала вспоминать, как пару месяцев назад на неё так же смотрел Гарри, отправляя в кабинет нового психолога.       – Просто поговорите, – он держит девушку за руку. Грейнджер кривится, видя табличку на двери. Неподалёку от них сидела пожилая женщина с ребёнком на руках, она постоянно бросала взгляд на Гарри и Гермиону, а потом что-то шептала ему на ухо. Гриффиндорка искренне надеялась, что разговор идёт не о ней.       – Он снова захочет сунуть нос в моё детство, – отчаянно шепчет та, сильнее сжимая руки друга, – мне больно это вспоминать…       – …потому что ты не отпустила это, – продолжает за неё он, – но ты ведь постараешься сделать это? – с надеждой интересуется Поттер.       Гермиона чувствует, как к горлу подступает неприятный ком, в голове даже поселилась мысль, что её вот-вот стошнит. Ноги вдруг стали ватными.       «До ужаса банально, – думала студентка, – как в сопливых сериалах.»       – Я попытаюсь исправить это, но лишь для того, чтобы ты не бросил меня.       – Гермиона?       – Что? – сиплым голосом переспрашивает Гермиона, не зная, сколько она так сидела, молча смотря в одну точку.       – Что происходит?       – Гарри, я не пойду туда! – отчаянно закричала Гермиона, видя, куда привел её друг. Она быстро вырывается из его крепкой хватки, разворачивается и идёт в противоположную сторону, но не замечая корни деревьев, спотыкается и летит вперёд прямо на сырую землю. Поттер успевает её подхватить, но сам, не удержав равновесие, падает вместе с подругой.       – Мы должны, так советовал врач.       – Нет, нет, не заставляй меня!       Гарри прижал к себе дрожащую девушку, которая всхлипывала и давилась собственными слезами.       – Нам надо пойти, – шептал друг, поглаживая затылок девушки, – мы уже пришли.       – Гарри, мой милый, – Гриффиндорка дрожащими руками обхватила лицо Поттера и, смотря прямо в глаза, начала шептать, – мне легче уже не станет, давай мы вернёмся домой, и я выпью зелья, я сделаю всё, что ты попросишь, только не туда. А давай! – она резко распахнула глаза, Гарри аж вздрогнул. – Давай я буду работать вместе с тобой мракоборцем? А хочешь... – Гермиона вдруг поперхнулась и начала кашлять, парень замер, девушка убрала от него руки и чуть согнулась, упираясь лбом в грудь друга.       – Гермиона, – на выдохе пробормотал тот, вставая с холодной земли, – не заставляй меня тебя туда тащить, – он тянет её за руки, помогая подняться. – Я хочу, чтобы мы посетили пару могил, это же не так много, – Гермиона шокировано смотрела на Гарри Поттера, который побледнел, как смерть.       – Я нахожусь на учёте у психолога, – Гриффиндорка скривилась от собственных слов. Она стыдилась этого, поэтому и скрывала. – У меня были попытки суицида, я голодала для того, чтобы чувствовать хотя бы что-то. Сейчас я сижу на успокоительных и пью зелья, – Гермиона неуверенно сжала плед на кровати.       – Возьми этот лист, Гермиона, – проговорил мужчина лет сорока, – давай ты сложишь его так, как хочется тебе.       Девушка глубоко вздохнула, чуть наклоняясь вперед, чтобы выполнить поручение. Сначала Гриффиндорка хотела сложить его пополам, но потом она вспомнила, как мечтает полететь на самолете.       – Вот, – она протянула психологу бумажный самолетик.       После этого она пожалела, что вообще села в это кресло. Она наблюдала за Джинни, которая чуть ли не плакала, когда Гарри пересказывал всё, что сказал ему врач. А вот Грейнджер стало уже как-то всё равно. Она сделала самолётик не потому, что у неё едет крыша, она просто хочет полететь на нём. Обычный магловский способ, что в нём плохого?       – Гермиона, мы будем рядом! – не выдержала Джинни, всхлипнув носом. – Разве мы когда-то тебя бросали?       А на следующий день она сидела на кухне, поджав ноги под себя. Одна. Не потому что её бросили, а потому что она хотела наконец-то побыть один на один со своим вторым «я». Именно так сказал психолог на последнем приёме. Он сделал некие выводы, что девушка замкнутая в себе, требующая большого внимания со стороны своих знакомых, мечтающая о моральной свободе.       А друзья и правда начали проводить с ней слишком много времени. Она идёт гулять, с ней идёт Джинни. Гермиона просыпается утром, Гарри уже встречает её на кухне с горячим чаем. Грейнджер собирается в магазин, чтобы купить новые книги, рядом оказывается Полумна, которая «случайно находится в том же книжном». Гермиона стала раздражительнее, до тряски рук девушка сжимала кружку чая по утрам, которую ей приготовил Поттер. Грейнджер отправляется на пляж, чтобы отдохнуть, но и там оказываются Гарри и Джинни.       – Вы меня душите! – отчаянно закричала Гермиона. – Дайте уже хоть раз захлебнуться!       – А происходит то, что я сумасшедшая.       – Не говори так о себе! – воскликнула Эйлин. – Что ты вообще говоришь? Я знаю тебя, – Гермиона закрыла глаза, глубоко дыша, – сумасшедшие в психушке лежат, а ты, – Снейп замолчала, не зная, как продолжить, – ты не такая! – вынесла вердикт Джонсон спустя минуту молчания.       – А как ты тогда объяснишь это? – Гермиона вытянула руку, закатывая рукав. Взяв палочку, она аккуратно провела по запястью, где через секунду появились три чётких шрама.       Эйлин чуть наклоняется и берёт руку Гермионы, внимательно смотрит.       – Каждый делает ошибки.       – Но это было осознанно.       Эйлин не знает, что ответить на это. Она понимает, что перед ней сидит не её мать. Снейп отворачивается от Гермионы и начинает смотреть в окно. Гриффиндорка продолжает говорить, пересказывая разговор с профессором, потом про поход к колдомедику. Эйлин почти не слышит её, по спине бегут мурашки. И не от холода, а от отчаянья.       – Дай мне хоть раз захлебнуться.       – Что?