***
Встретить Катю спустя столько лет прямо на границе было... Обескураживающе. Сколько лет прошло? Не больше четырёх, наверное, но она изменилась до неузнаваемости. В прошлую встречу она едва дотягивала макушкой до уровня глаз Арсения и выглядела как подросток, а сейчас стала похожа на прекрасную взрослую женщину, и теперь уже Арсению приходилось задирать подбородок чтобы смотреть ей в лицо. Характер, правда, остался всё тот же: ребяческий и открытый, только уверенности в себе поднабралась. В последнее прощание она только неловко чмокнула его в губы, а сейчас налетела на него ураганом. Арсений опешил, но быстро пришёл в себя и начал отвечать, улыбаясь в поцелуй. Он любил Катю, пусть не романтически, но как близкого друга, и хотя в его морали целовать её было странно, он не мог нанести ей оскорбление отказом. Он знал, что, объясни он всё, фейри поняла бы, но об определённой части своей жизни он не спешил распространяться, а именно она скрывала причину его противоречивых чувств. В поцелуе он только один раз приоткрыл глаза, чтобы наткнуться на шокированные зелёные, выглядывающие из-за чужой спины, и тут же закрыть. Отчего-то его окатило волной смущения, и он был счастлив разорвать поцелуй, услышав неуверенное: — Эм, я вам не мешаю? Катя отстранилась, напоследок лизнув его губы... Святые духи. Арсений почувствовал, как они опухли. «Как же я сейчас выгляжу?» — он покраснел ещё сильнее. Первым порывом было сбежать и спрятаться, но Арс быстро его заглушил. «Куда бежать то? В лес?» — какая глупость. Пока он тормозил Катя переключила внимание Антона на себя. Спасибо ей за это. Поразглядывав его несколько секунд она, довольно ухмыльнувшись, выдала: — Sheni ra, ri'vampo temi draa. — и проницательно улыбнулась. А Арсению захотелось провалиться сквозь землю ещё сильнее. Он буквально ощутил как покрылся красными пятнами смущения... Слава духам Антон не понял ни слова. «Почему ты использовала именно это слово, женщина!?» — "temi" на фей'риах означало не просто "твой", как в русском языке. Кто-то или что-то принадлежит тебе, а ты принадлежишь ему. Никакие отношения не могут быть односторонними. Поэтому это слово переводится и как "твой" и как "мой". Когда фейри говорит такое о фейри, это означает ту ступень дружбы, на которой они делят между собой целую жизнь, вверяют себя друг другу, такой себе аналог любви с множеством нюансов. Но в случае с представителями других расс слово прочно укоренилось как... Обозначение романтических отношений. При том у этого слова был обычный, ни к чему не обязывающий, аналог "твой"! «Да что она себе придумала!?» — но Арсений знал, что переубедить Катю в чём угодно было буквально невозможно. Железобетонная уверенность и упрямство — то, что она пронесла с собой сквозь перерождение . Поэтому он решил играть по её правилам. — Ke temi briqolo. Vivir skelia. — Арсений чувствовал, как жар добрался аж до ушей, но старался держать нейтральное выражение лица. Когда Катя вдруг заговорила на чистом русском Антон так мило охренел. Именно охренел, назвать это удивлением значило бы сильно преуменьшить степень его потрясения. Когда она поделилась, что стала гвардейцем, сердце Арсения кольнула почти отцовская гордость. Это было одной из заветных мечт Кати, и она справилась. А затем пришлось объяснять недавний поцелуй Антону... Желание провалиться под землю заиграло новыми красками. Арсений описал всё очень обобщённо, но даже так ему показалось, что он начал сбиваться и тараторить. Да что с ним не так? В конце он даже посоветовал Антону в случае чего принять поцелуй фейри, что поразило того настолько, что он чуть не наступил на змею.***
Домик-гриб за почти четыре года почти не изменился. При всей своей тяге к приключениям, к жилью Катя была очень привязчива. Тот же дом, тот же стиль, мебель, даже её расстановка. Только кровать была заменена на бо́льшую. Хозяйка предложила напитки. Арсений обожал местную еду, как он мог отказаться? Да и Антона хотелось напоить. Арсений никогда не видел, чтобы человек с таким наслаждение просто пил. Для людей еда и питьё — один из ключевых источников радости в жизни. Должно быть сложно в момент от него отказаться. — Когда вылечим тебя, заглянем на рынок. Там продают множество разных напитков. — почему бы не совместить приятное с полезным? Этот парень столькое пережил. Он определённо заслужил свой кусочек покоя и удовольствия. Арсений улыбнулся своим мыслям. Давненько ему не хотелось сделать человеку приятно просто так. Почему сейчас? Что изменилось? Даже терзающие его разум воспоминания Леры уже пару часов как отошли на второй план. Он сидел и пил сладкий напиток в компании двух приятных ему людей. Нелюдей. Пусть мир не перевернулся и он всё ещё несчастен, зачем ему накручивать себя и страдать осознанно? Даже он мог позволить себе пару часов отдыха...***
Отросшие русые кудри шёлковыми прядями скользили меж пальцев. На его бедре, не издавая ни звука, сладко спал Антон. Он не шевелился и даже не дышал. Арсений вымотался и чертовски хотел спать, но продолжал монотонно гладить чужую голову, наслаждаясь душевным теплом, чувствуя, что оно не односторонне. Он не просто пропитывался искренностью Антона, но начал замечать, как сам потихоньку подпускает парня всё ближе, и, более того, сам неосознанно идёт навстречу. Ещё вчера он решил отказаться от укрепляющейся привязанности между ними, но сегодня уже не был так уверен. Сегодня, впервые со дня знакомства ощутив себя нужным эмоционально, он понял, что влип. Антон беспокоился о нём, и это было взаимно. Парень ощущал себя бременем, поклажей, брал на себя слишком большую долю ответственности, и только сейчас Арсений это понял. Он думал, что давно донёс до него мысль, что только он, Арс, ответственен за их связь и все её последствия. Но, оказалось, Антон не понял. И ему пришлось сказать об этом прямо. «Всё, что между нами произошло, от начала и до конца — только мой выбор.» — рука в чужих волосах на секунду замерла, собственные слова эхом звучали в голове. Тогда, в моменте, они казались правильными, но сейчас звучали слишком... Интимно? Почему именно это слово пришло на ум? И не решит ли Антон, что Арсений обесценивает его чувства, беря всю ответственность на себя? Слишком сложно. Одна из причин, почему Арсений окончательно отказался почти ото всех людей — он плохо понимал их, и это вышло ему боком. Особенно их эмоции. Даже свои. Часто у него складывалось ощущение, что с его чувствами что-то разительно не так. Они точно были. Но он не мог понять их природы, основы, разложить на составляющие. Любые эмоции, сложнее простой симпатии, отторжения, заботы, отвращения, брезгливости, страха и им подобных, сплетались в тугой ком где-то под рёбрами, неизменно обращаясь в боль. Мозг будто уставал анализировать, зависнув где-то на стадии крика отчаяния. Он физически чувствовал его. Как вязь мёртвых верёвочных узлов, сдавливающих внутренности. И он был не в силах разобраться и развязать его. А мир слишком противоречив, чтобы простого восприятия было достаточно. Почему ты всё ближе? Зачем я тебе нужен? Я сильнее, старше, так почему в твоих глазах всё чаще мелькает тревога? В его возрасте, без особой силы, связей, социального положения, Арсений не особо верил, что кому-то может быть интересен просто он. Он сам. Но Антон раз за разом убеждал его в обратном. И это было так... Непривычно? Арсений будто вернулся в свои подростковые годы, когда он точно так же не умел выстраивать отношения с людьми. Но всё равно, шагать на неизведанную территорию в шестнадцать не то же самое, что в тридцать. Даже если делаешь это не в первый раз. В любом случае пока ситуация не обязывает его ни к чему, Арс решил просто плыть по течению и посмотреть, что ждёт его на пути. Сейчас на его коленях ворочался, что-то тихо бормоча, удивительно светлый не-человек, которому час назад он открыл ещё один кусочек своей жизни. Кусочек, о котором знал всего один человек до него. И он ни о чём не жалел, и определённо не хотел ничего менять. Арсений откинулся на жёсткую спинку плетённого дивана, прикрыв глаза. А на устах играла лёгкая улыбка. Непривычно чистый разум окутывала пелена сна, и Арс нырнул в неё, отдавая себя на её милость. Рука плавно съехала с чужой головы, но на кончиках пальцев осталась фантомная мягкость шёлковых волос.***
Первый день похода оказался на удивление плодотворным. Десятую часть рюкзака Арсения заполнили собранные травы и плоды, чему он был несказанно рад. Конечно, он всегда мог купить всё необходимое в городе, но почему не сэкономить? К тому же в случае неудачи, если они с Антоном останутся связаны, он подумывал купить ему личный комплект Лунного серебра, что не дёшево. Далеко не дёшево. Так что деньги лучше поберечь. Многие важные ингредиенты для зелий и лекарств родом из Нижнего мира. И в контролируемых правительством магазинах маги отдают за них баснословные деньги. Каждый раз по возвращению Наверх Арсений продаёт часть собранных материалов. Пусть не совсем легально, но прибыльно! А в Нижний мир он приносит созданные им лекарства, талисманы и "заклинания в пробирках", которые пользуются огромным спросом. Особенно заклинания в пробирках. Всю жизнь Арсений копил деньги и хватался за любой способ заработка. И Нижний мир в определённый период стал основным его источником. Он работал на износ и мотался меж мирами едва ли не каждый месяц, что сильно ударило по его здоровью. Пришлось успокоиться и сбавить пыл. Да, деньги ему всё ещё нужны, но хотя бы основная трата — купа лент, которая так и осталась висеть вместо пояса, отпала. Но ему всё ещё предстояло оплатить учёбу сначала Эду, потом Юле, а затем и остальным детям. Пусть формально его ответственностью были только Эд — как ученик, и Лили — единственная, кого в дом привёл он самолично, он прекрасно понимал, что всех Паша не потянет. А он слишком любил их, чтобы забить. Он бережно опустил потяжелевший рюкзак на землю. Мысли текли непривычно медленно и ненапряжно. Нет, ни воспоминания, ни последствия никуда не делись. Просто за день он слишком устал, и они сами собой отошли на границы сознания. Руки механически выводили на земле очертания печати. — А это зачем? — привёл его в себя голос. Арс вздрогнул. С этими "отключениями" нужно что-то делать. Он сам себя начинал пугать. Он ответил, подавив мелькнувшую в голове тревогу. — После твоих рассказов я вообще не буду спать. — прозвучало за спиной. «Вот глупый.» — во внутреннем голосе расцветала улыбка. «И что я вообще делаю?» — абсолютно неожиданно он обнаружил себя, гоняющимся за Антоном по поляне, и звонко смеющимся. Арсений давно так не смеялся. Антон притворно испуганно визжал, тараторил что-то о несправедливости, и абсолютно бесстыже улыбался. Арсений инфантильно отложил этот вопрос на потом, и просто отдался моменту. «Жизнь состоит из мелочей.» — из мимолётной улыбки, блеска слёз в чужих глазах, тревоги, страха, самоотверженности, беспокойства, чёрных и белых полос. И смеющегося Антона. Впервые с их встречи парень, казалось, полностью отпустил себя. В этом моменте, по прежнему неуклюжих движениях, суете, ворчании и заливистом смехе. На секунду Арсений забылся и перестал сдерживаться. Печати, давно впаянные в подошвы и сросшиеся с рефлексами, взорвались потоками воздуха, и в следующую секунду Арс уже сидел на спине Антона. По груди расползлось вязкое разочарование: сейчас игра закончится. Но Антон не выглядел расстроенным. Он развернулся под ним, не переставая смеяться, вскинул руки и заявил: — Товарищ полицейский, я сдаюсь, признаю свою вину и поражение. Прошу понять, простить и отпустить, — и заржал ещё громче. — Не пойдёт, товарищ злоумышленник. — к Арсу сразу вернулся весёлый настой. Он наклонился к Антону ближе и обхватил его запястья, прижав над головой, — Бегом спать. Парень под ним отчего-то застыл. Его улыбка медленно перетекла в задумчивость, а затем и в удивление. «Что?» — Арсений не смог понять эмоцию, сверкнувшую в глубинах зелёных омутов, которые в люминесцентном свете тысяч растений стали похожи на маленькие галактики. В любой непонятной ситуации делай вид, что ничего не заметил. И Арсений сделал. Он встал, мягко улыбаясь, и подтянул Антона к себе. — Пойдём. — как можно мягче сказал он, боясь вырвать парня из накатившей задумчивости...***
Антон молчал. С самого утра он не произнёс и десятка слов. На контрасте с обычно не иссякающим потоком это даже пугало. Тишина давила, но Арсений упорно гнал её прочь, вслушиваясь в каждый шорох и движение. Лес становился всё опаснее. Выяснилось, что Антон всё-таки не спал. Арсений почти насильно заставил его остановиться и поесть. Странно, раньше он не замечал за парнем трудностей в признании слабостей. В таком его состоянии продолжать путешествие было опасно. Арсений дал ему леденец-стимулятор, и парень вроде как пришёл в себя, ожил, снова начал болтать и шутить, но всё равно было в его поведении что-то странное, едва уловимое... После очередной встречи со зверем Антон подметил, что Арсений совсем не использовал магию. — В Нижнем мире я слаб... — неохотно признал Арсений, морщась, — Другая энергия, она мне не подходит. Я не могу использовать её, только ту, что сохранилась в моём теле с поверхности. Она ограничена и не восстанавливается. Ещё я не могу видеть сквозь энергию. Она воспринимает моё зрение как нечто инородное, и отторгает. — А что будет, если твоя энергия закончится? — голос Антона дрогнул. — Выжить будет сложно... — невесело хмыкнул Арс, — Но есть и другие виды магии. Они опасны, но сильны. Я редко их использую, но могу. Не бойся, всё под контролем. — Я тебе верю. — Антон шёл позади, но Арс чувствовал на себе его взгляд, как всегда отдававший теплом, — Но хочу помочь. — Мы, кажется, это обсуждали. Тебе не хватает навыков. Ты не умеешь сражаться ни как вампир, ни как маг, ни как человек. — Бесполезный по всем фронтам. — Антон сник. — Не думай так. — Арс развернулся на пятках, и не успевший затормозить Антон чуть не впечатался в него, — Ты новообращённый, ты прожил человеком больше девяноста процентов жизни. Кто мог предположить, что тебя забросит к чёрту в иной мир? Ты не учился, не сражался, в этом не было нужды. Не стесняйся того, кем тебя сделала твоя жизнь и твой опыт. У каждого свой путь. — он отвернулся, не желая смотреть в доверчивые изумрудные омуты, отчего-то потяжелевшие. Взгляд опустился на пустую ладонь. На тонкой новой коже местами уже начали проступать привычные мозоли, вечные спутники меча. «У каждого свой путь. Я бы не хотел, чтобы ты прошёл мой...» — Неужели я совсем ничего не могу сделать? — Антон звучал уже не так разбито, но всё равно не желал отпускать. Придётся что-нибудь придумать...***
Арсений сражался. Родная рукоять приятно холодила кожу. Каждый взмах меча рассекал воздух с громким свистом. Под конец дня серебристое лезвие насквозь пропахло кровью. Она же орошала лицо и одежду мага. Благо на чёрном кровь не видно. Нехитрая выработанная стратегия работала. Арсений сражался, Антон выжидал удачной возможности нанести зверю удар со спины. Не то, чтобы это сильно помогало, но парень чувствовал себя нужным, а Арсению не сложно. «Ну да, не сложно. Следить за пастью, лапами, так ещё и за неуклюжей каланчой где-то на фоне. Убеждай себя дальше.» Доубеждался... Арсений сидел, облакотившись о пень, и меланхолично созерцал стекающую по пробитой ладони струю крови. Из раны издевательски торчал обломок кости, напоминая Арсению, какой он идиот. Поначалу всё шло неплохо, по стандартному сценарию. Но когда Антон нанёс удар, чудовище озверело и начало беспорядочно махать длинными конечностями и шипастым хвостом, один из ударов которого Арсу пришлось отбить ногой, окутанной укрепляющей печатью, чтобы тот не пришёлся в спину зазевавшемуся Антону. Отвлёкшись, он на секунду выпустил из поля зрения пасть, которая, не став дожидаться повторного приглашения, цапнула за руку, не страшась острия меча. В последний момент Арс успел дёрнуться и не дать ей ухватить предплечье, но боковые клыки пробили кисть. Благо тварь не догадалась не раскрывать пасть и выпустила конечность. Не обращая внимания на боль маг перехватил меч здоровой рукой и воткнул аккурат в чешуйчатую шею. Антон не понял что произошло. И Арсений не спешил ему об этом рассказывать. Он же старался, так невинно и искренне. Тогда зачем? — Коричневый чемоданчик. Золотистая херня, похожая на бинт. — он раздавал указания суетящемуся вокруг него Антону. Он бы и сам справился, но останавливать парня, когда он пытался причинять добро и справедливость, бесполезно, он уже запомнил, — Обмотай вокруг руки. Плотно, в два слоя и завяжи. — Арс морщился, с интересом наблюдая за дёрганными движениями. Арсений накрыл забинтованную руку другой и сосредоточенно замолчал. Под его пальцами по сетчатому бинту начало расползаться золотое сияние. Брови сдвинулись к переносице, а на висках выступила испарина. Рана не была страшной, и боль его не пугала, но она не могла сравниться с ощущением срастающихся костей. «Выбора всё равно нет — так зачем жалеть себя? Просто терпи. Всё как всегда.» Заклинание закончилось и боль стала не такой острой, но руки всё равно тряслись от пережитого стресса и напряжения, не слушались. — Помоги снять. — и во рту пересохло. Антон отложил бинт и бережно обхватил кисть Арсения, повернув к себе тыльной стороной ладони. Он бережно прикоснулся к здоровой коже возле раны, только размазывая бегущую кровь. — Очень больно? Арсений не ответил. — Обезболивающее есть? Антон вытащил нужную пробирку. Что-то у Арсения внутри резко кольнуло, не позволив парню позаботиться о нём. — Я сам. — это же такая мелочь. Почему просто не уступить? Он сам не знал. Арсений попытался взять лекарство, но уставшая рука дрогнула и оно упало, разбившись. Ему показалось, что в момент того короткого прикосновения чужие пальцы тоже дрогнули, но он отмёл эту странную мысль. Антон в порядке, так с чего бы? Антон засуетился, было почти видно, как задымились шестерёнки у него в голове. Но, сколько ни думай, разбитого не склеишь. — Не получится. — флегматично произнёс Арсений и облакотился о пень, с интересом наблюдая за дальнейшими действиями Антона. Боль его не сильно волновала. Боль физическая всегда просто боль. Она скучна и однообразна, к ней не сложно привыкнуть, а вот человек... Не человек. Казался ему в сотню раз более занимательным. — Та ёбаная жизнь! — слишком резко воскликнул парень, — А в таблетках нет? — он порывисто обернулся к чемоданчику. Интересная реакция. Расспросив об остальных не существующих вариантах Антон совсем сник, и побитой собакой опустился напротив Арсения, упёршись взглядом в тоненькую бардовую струйку. Эта ситуация расстроила его несравнимо больше, чем самого Арсения, которому в его разумении видимо "было очень больно". Затем он и вовсе взял в руки покалеченную кисть и начал выводить на ней узоры из потёков крови. Весь его вид транслировал напряжённую работу мысли. «О чём же ты думаешь? — на фоне кровопотери чужие пальцы казались тёплыми. На секунду Арсению захотелось заглянуть к нему в голову, — Как ты мыслишь? Почему это так важно для тебя?» Вмиг лицо Антона переменилось, на секунду блеснув стыдливой решимостью, пока он не спрятал его за завитками чёлки. — Арс, ты знаешь... — Антон редко звал его этой формой имени. Он вообще редко обращался к нему по имени, предпочитая начинать диалоги с разных вариаций "Слуушай...", " А что?..", "А ты?...", но даже так это "Арс" прозвучало странно, надломленно, будто с придыханием, — Знаешь, в вампирской слюне и железах на языке, есть... Обезболивающие и ускоряющие регенерацию компоненты... — под конец его голос совсем сник, — Они, они не должны влиять на твою магию... — он стыдливо замолчал, наверняка в душе проклинал свой длинный язык. Длинный язык, который сам только что предложил использовать подобным образом. От этой интонации и осознания ситуации и предложения что-то внутри, что-то, что, казалось бы, давно должно быть мертво, всколыхнулось. — Что, хочешь мне на рану плюнуть? — не в силах совладать с неловкостью нервно бросил Арсений. — Нет, я... — Антон, видимо, воспринял его реплику серьёзно. — Я понял. — Арсений поспешил прервать его, пока ситуация не стала ещё более неловкой. Хотя определённая его часть нашёптывала в глубинах подсознания, как хотела бы, чтобы это предложение прозвучало вслух. — Ладно. — Арсений отпустил ситуацию, позволяя этому "нечто" взять над собой верх, — Давай попробуем. — Ты... — от неловкости Антон запинался, — Просто закрой глаза, хорошо? Представь что-нибудь приятное. «Наивный. Неужели думаешь, что это не достаточно приятно?» — у Арсения появились серьёзные вопросы к его подсознанию. Антон поудобнее перехватил кисть и поднёс её к губам, осторожно касаясь языком самой маленькой ранки. Под кожей мурашками пробежался электрический ток. Арсений еле сдержался чтоб не вырвать руку в ту же секунду. Антон будто вправду знал, что делает. Касания губ были такими нежными, словно под ними не грубая мужская кисть, прошедшая снег и ветер, а хрупкий лепесток взрощенного в теплице цветка, который не знал ни дождя, ни солнца. Язык невесомо касался оголённой плоти, оставляя после себя приятный холодок летнего бриза, покалывающее онемение. Боль ушла за грань, не прощаясь. Нестерпимо хотелось закрыть глаза, но Арс не мог оторваться от этого зрелища. И, будто в наказание за нерешительность, столкнулся взглядом с явившими себя потяжелевшими зелёными омутами. Антон выглядел опьянённым, будто не только Арсению это доставляло необъяснимое удовольствие. Как выглядел он сам Арс даже думать не хотел, но ему было негде спрятаться, и некуда сбежать, так что он отодвинул эту неудобную мысль подальше. Антон, прочитав что-то в его взгляде, усмехнулся одними глазами, и с удвоенным рвением взялся за оставшиеся раны. Под конец он, увлёкшись, даже слизал кровь с тонких изящных пальцев, пуская по ним новую порцию мурашек. Арсений даже вздрогнул от удивления. После встречи с чёрным огнем его кожа, пусть и обветрилась в путешествии, ещё не обрела привычную толщину и грубость, и стала невероятно чувствительной. Арс никогда не замечал за собой особой любви к касаниям к рукам. С днём открытий. Проблема всех спорных моментов в том, что рано или поздно они заканчиваются, и наступает страшное и полное неловкости "после". «Спорно или С порно? — издевалось подсознание. Ну да, на порно это было чертовски похоже. — А в какую категорию хотите вы?» Антон, что удивительно, кисть так и не отпустил, и только сидел, уставившись в пол, пока его палец машинально поглаживал тонкую, влажную кожу. Арсений в упор смотрел в курчавую макушку, а в его собственной голове было поразительно пусто. Впервые за долгое время, мысли будто отключились, отдав главенство чувствам. Но Арсений никогда не умел облачать чувства в слова. Поэтому, когда пауза слишком затянулась, он решил отложить это на потом, и неуклюже сгладить неловкость: — Хээй. — со всей ещё доступной ему нежностью он опустил здоровую руку на мягкую макушку, легонько потрепав, и, когда на него вскинулся испуганный взгляд котёнка, добавил, — Спасибо. — и улыбнулся так широко, как только умел, — Больше не болит. — пусть боль его изначально не беспокоила, но Антону это важно. Он чувствовал. — Не за что... — у парня на лице сверкнуло облегчение, но мигом померкло, стоило Арсению, поддавшись внезапному порыву, протянуть руку и мягко коснуться его лица под губой, стирая удачно упавшую капельку крови. Это продлилось не дольше секунды. Ступор и взгляд, глаза в глаза. И было в этом моменте что-то неуловимое. Неразлечимая, но явно важная эмоция. — Кровь... — Арсений смутился и отвернулся. — Ясно... — неловкость в воздухе только уплотнилась. Антон, видимо, был не настолько неуклюжим в общении, как Арсений, и быстро и безболезненно перевёл тему на лекарства и препараты, позволив обоим облегчённо выдохнуть. Никто не был готов обсудить недавно произошедшее.***
В окутывающей лес мёртвой тишине даже приглушённый почти до шёпота голос казался громким. Два человека пробирались сквозь усеянную лианами и другими ползучими растениями чащу и хранили молчание. Арсений давно уже выучил эти леса и отчётливо понимал: чем меньше звуков, тем больше опасностей. А лес молчал... Каждая мышца, каждая клетка тела находилась в постоянном напряжении, при малейшем шорохе готовая пропустить сквозь себя цунами сдерживаемой энергии. В сознании не осталось ни одной лишней мысли, их место заняла выработанная годами собранность воина в ожидании битвы. Сейчас, даже расколись небеса надвое и хлынь кровавый дождь, Арсений и бровью не поведёт. Он уверенно шёл вперёд с обнажённым мечём в руках и восприятием нараспашку. А следом за ним, как ни в чём не бывало, спокойно шагал Антон, стараясь не наступать на сухие ветки. Хотя результат был сомнительным. Вдруг его ноздрей коснулся приторно сладкий цветочный аромат, заставив тело вытянуться струной. В таких опасных местах всё, выбивающееся из привычной картины — опасность. Это аксиома. Всего секунды напряжённой работы мозга хватило, чтобы осознать, почувствовать, как сознание затапливает тягучая пелена подступающего сна. Только одно растение травило своих жертв так. «Дерево пожиратель снов. — набатом прозвучало в голове. Сомнений в дальнейших действиях не было. Он почувствовал, как Антон протянул руку к его вмиг взмокшей спине, — Блять. Антон.» — Не дыши! — первый порыв — закрыть рот и нос Антона собственной ладонью. Он терял драгоценные секунды, но позволить парню сделать вдох равносильно его убийству. Арс не питал иллюзий насчёт его моральной стойкости. Второй, крайне бесполезный — натянуть воротник на нос, — Понял!? — только получив уверенный кивок он позволил себе выпустить его. Последние силы ушли на то, чтобы поднять меч и полоснуть по собственной коже. В плену проклятой магии боли он совсем не чувствовал. Кровь, которая, в отличие от мышц, не могла не повиноваться его воле, взвилась ручейками и в мгновение сложилась в сложную печать. Самую сильную защитную печать из тех, что могли быть созданы за секунду. К тому моменту ноги уже отказывались держать, и пришлось осесть на землю, позволив ошеломлённому Антону себя поддержать. Меч с глухим звуком выпал из ослабевшей хватки. «Десять секунд.» — сознание вязло в пучине тумана всё глубже, а сердце замедлялось. Только убедившись, что оставляет своё тело и своего человека в безопасности, он позволил себе сделать ещё один глубокий вдох для пары последних фраз. Густое проклятье обжигало лёгкие, но он должен был предупредить. — Просто жди... — паника в глазах склонившегося над ним человека ранила сильнее, чем сковавший лёгкие противный аромат. Но он до последнего подавлял страх, не давая ему просочиться в голос. Он успел, сказал всё, что было нужно. Сонливость побеждала, туман стремительно уплотнялся. Хотелось закрыть глаза, но не слушались даже веки. На самой грани страх отступил. Ну да, есть ли смысл врать себе, когда не осталось ни выбора, ни выхода? Он точно знал, что покажет ему проклятое дерево. Знал и жаждал. Его сокровенная мечта. То, что в реальности никогда не случится. Место, откуда не захочется уходить. До самого конца, пока жестокие корни не обовьют его бездыханное тело с выжженным бесконечным видением мозгом. Арсений не знал, хватит ли ему сил отказаться от этого. Он просто верил. В конце-концов у него ещё осталось целых две причины, чтобы вернуться. С ним по прежнему связаны две жизни. На глаза окончательно упала пелена. Сладкое видение просочилось в сознание. Так легко, словно ветер над весенним озером поднял лёгкую рябь на стоячей воде. Так тяжело, словно сошедшая с гор лавина смела со своего пути даже глину и камни. «Всё-таки последним, что я увидел в жизни, и вправду оказались эти глаза... — даже голос подсознания померк, уступая путь образам давно минувшим, — Нет. Не последним. Я взгляну в них ещё раз...» — в конце концов, что бы ни произошло, он всё ещё не имел права умереть...