***
— Мне начинать орать, или ты сам осознаёшь, что сделал не так? — сдержанно произнёс Стас, стоило Арсению войти в его кабинет. — Пожалуй, пропустим эту стадию и перейдём сразу к той, где ты грузишь меня работой и мы забываем мой проёб. — дипломатично предложил Арсений. — Умно. — Стас протянул ему папки с документами, — По классике: семнадцать дел, три недели времени. Всё по Питеру, как просил. — Семнадцать? — Арсений страдальчески вздохнул. — Ты прекрасно знаешь, откуда столько. — холодно и раздражённо, — Чинуши подчищают хвосты к Турниру, чтоб им провалиться. Чтоб до января все были мертвы или в суде, свободен. — Принято, начальник. — буркнул Арс и свалил от греха подальше, а то слишком уж Стас был не в духе, что аж в Энергии рябью пошёл. Начало года — всегда аврал, но в этом году — особенно. Турнир — главное соревнование среди магов, проходит раз в пять лет. Принимать в нём участие могут по три мага на округ, возрастом от тридцати лет. Обязательными условиями являются только: сила — для боевиков, уникальные исследования и умения — для артефактологов, целителей и исследователей. Но последних на Турнире — всегда меньшинство. Потому что сила есть сила, она часто банальна и однообразна, и сильные будут всегда. А уникальные открытия появляются не каждый год. И хотя Арсений попадал в обе категории, в этом году он шёл как боевик. Он своё участие под сомнение даже не ставил. Взамен на всю выполненную за эти годы внештатную работу Стас помог ему попасть в списки отбора. А там и до Турнира рукой подать. Арсений прекрасно осознавал свою силу и был убеждён, что начальный отбор — не преграда. А ажиотаж вокруг Турнира такой, потому что, помимо феерически огромных наград, он — всё равно что наиценнейший шанс выбиться в свет для не-высшего мага. И Арсений в этом шансе чертовски нуждался. Турнир — сложнейшее в плане организации мероприятие, только участников в котором — семьсот пятьдесят, плюс до трёх сопровождающих на человека. Итого — максимум три тысячи только гостей. Три тысячи магов в одном месте. Феерический хаос. Конечно, есть и охрана, которая включает сотню высших магов и подчинённых им рыцарей, и судейство, которое тоже по традиции отдаётся высшим. Но всё это условно. Уже много лет на Турнире не бывало проблем серьёзнее вышедших за рамки схваток на арене и мелких конфликтов между приезжими. Опасность извне не существовала как таковая: никто в здравом уме не нападёт на сборище магов. Да и нападать, по правде говоря, давно некому... Ещё месяц назад Арсений наивно надеялся успеть отвязать от себя Антона до Турнира, но сейчас ясно осознавал, что это невозможно. Выбора, кроме как взять его сопровождающим, не было. И хотя технически это правилами не запрещено, потому что, кто бы додумался притащить на Родину магов вампира? Арсений сильно сомневался, что, пойми кто природу Антона, им будут рады и дальше. Пусть у них были артефакты, скрывающие ауру, пойти не так могло что угодно. Поэтому Арсений так спешил с обучением Антона. Конечно, даже будь он самым расторопным вампиром на Земле — убежать от толпы магов не сможет, но кто знает, как пригодится ему контроль? Снова и снова перебирая в голове планы на этот сложный месяц, Арсений дошёл до своего крошечного кабинета и открыл первую папку. И в этом было спасение, потому что мысли упрямо плясали вокруг Антона, думать о котором не хотелось. Да, после событий в поезде думать о нём не хотелось как никогда раньше, а упрямый мозг раз за разом проигрывал в голове ту самую сцену. Но Арсений не был готов её проанализировать. Ему не хватало как минимум смелости. Да. Погрузиться в работу, не думать, не чувствовать — именно то, что ему было нужно...***
— Отвратительно. ¿Eres un vampiro o un caracol? — Энзо снисходительно улыбался, попивая кровавый коктейль. — Я. Не. Говорю. Сука. По-испански! — Антон тяжело дышал, лёжа на полу, куда его только что опрокинули, и держась за сломанные от удара рёбра, которые быстро срастались. Парень никогда в жизни не ломал кости, и ощущения были, мягко говоря, интересными... — Тебе не нужно дышать, дубина. — вампир, который помогал Энзо его тренировать, и стараниями которого Антон теперь мучался — быдловатого вида стереотипно русский, особенно на контрасте с утончённым Энзо, татуированный коренастый лысый мужик, раздражённо фыркнул. Антон не настолько упрям, чтобы говорить себе во вред: он послушно замолчал на долгую минуту и задержал дыхание, ожидая, пока регенерация сделает своё дело. — Сложно привыкнуть не дышать. — произнёс он, садясь. — Ты вчера, что-ли, родился? Сложно ему. — возмущённо. — Marcos, contrólate. — При всём уважении. — вампир порывисто обернулся к Энзо, — Я не нанимался чужих недоносков натаскивать. Антон на это даже не отреагировал. Мнение этого человека его ни капельки не задевало. Кажется, подобного рода пофигизм он подхватил от Арсения. — Conozca su lugar. — с нажимом произнёс Энзо, вложив в голос давление чар, и вампир рвано сглотнул и разом словно уменьшился, хотя и так был невысоким. Ну, в сравнении с Антоном, — Ещё раз. — Да, капитан... — Антон обречённо поднялся и встал в подобие боевой стойки. Драться как вампир — очень странно. Раньше Антон считал, что кроме обострённых рефлексов и некоторых животных инстинктов ничего в его теле не поменялось. Естественно, не беря в расчёт банальную силу. Если он думал о драке — на ум приходило что-то вроде бокса или карате, человеческие боевые искусства, в крайнем случае пара взмахов мечом, которым его научили Арсений и Захарьин, но никак не что-то другое. Оказалось, у вампиров есть своё понятие о сражениях. Ну, у нормальных вампиров. Понятие, которое Мирный клан утратил из-за пацифизма, а Тёмный — из-за необразованности. Новообретённая скорость и сила Антона не совпадали с тем, что осознавал его мозг. Парень мог быстро бегать или в моменте проявить силу, но сделать что-то сложнее пробежки, рывка или одного удара — нет. Особенно против столь же быстрого и сильного противника. Его мозг не успевал улавливать чужие движения и изменения в ритме боя. А ведь они, изменения ритма схватки — ключевое преимущество вампиров и основа боевого искусства. Зачем подхватывать темп оппонента, если можно задать свой? Ускоряйся, замедляйся, будь подвижен и точен. В скорости ни одна раса вампирам не ровня. Антон замер, сосредоточив взгляд на кулаках быдло-мужика напротив. Первые пару мгновений ему даже казалось, что он справится — движения вампира казались не такими быстрыми, как в первый раз. Но стоило пройти секунде — наваждение ушло, окунув Антона в суровую действительность, где он — не боец и не гений, и не способен постичь свою природу за пару туманных объяснений. Секунда — и движения стали снова резкими, а слабое сопротивление было подавлено, и его снова опрокинули на землю, на этот раз подсечкой. — Ещё раз. — раздалось над головой, и Антон страдальчески стукнулся затылком о бетон. Но стать сильнее он искренне хотел. Хотя бы чтобы перестать быть Арсению обузой. Он слишком долго ждал этого шанса, чтобы жаловаться на мелкие неудобства вроде треснутых рёбер. Быть может, он сможет дойти до уровня, когда его умений будет достаточно, чтобы Арсению помочь? Ради этого он стерпит любое пренебрежение и издёвки. Если Арсений мог вытерпеть проткнутую насквозь кисть, ожоги, печати на костях... Чего стоили его сломанные рёбра? Пусть обесценивание — сомнительная практика, но каким-то чудом оно помогало. Пора брать себя в руки. «Не будь бесполезным.»***
Арсений, еле перебирая ноги, переступил порог и рухнул на стоящий в коридоре небольшой диван. Прямо так, в чём был: рабочей одежде, измазанной кровью и грязью. Хотя кровь, откровенно говоря, была везде. Её отдающий железом запах мешал дышать, но мужчине было откровенно наплевать. Меч выпал из ослабшей хватки, стукнувшись о пол с глухим звоном. В голове набатом крутилась одна мысль, вытеснив все другие. «Как же я заебался.» — Арсений редко думал матами, но тогда никакие другие слова не казались достаточно ёмкими. С начала его работы в Конторе прошло четыре дня. Четыре бесконечных дня без сна и отдыха, наполненных бумагами и кровью. Арсению казалось, что от последней его скоро будет тошнить. «Надо придумать печать... Раскалить меч, и кровь не будет литься... Нужно... Заняться этим завтра.» — мысли всё глубже погружались в темноту. Арсений беспокойно спал, ворочаясь, когда чуткий слух уловил скрип двери. Тело среагировало быстрее разума, и в следующую секунду мгновенно подхваченный с пола меч упирался в чужую грудь. Антон замер, поражённо глядя на кончик меча, замерший в миллиметре от его сердца. — Ты идиот! — Арсений вздрогнул, осознав ситуацию, и меч выпал из его руки, — Сука, какой же ты идиот! — он порывисто схватил Антона за грудки и встряхнул. — Я... Извини. — Антон стыдливо опустил взгляд на свои руки. Те мелко тряслись. Арсений уткнулся в его плечо лбом, не разжимая хватки. — Никогда так не делай. — произнёс он не терпящим возражений тоном, — Ты вообще что тут забыл!? — он отстранился и сделал шаг назад. — Энзо сказал, что достаточно меня помучал на сегодня, что сидеть в помещении вредно для "молодого организма", что я его достал, и чтобы до завтра куда-нибудь делся. Ну, я делся. Повезло, что не на тот свет. — взгляд красноречиво огладил острие меча. Тот, будто поняв, что говорили о нём, виновато блеснул серебряным светом. Антон подумал, что приписывать эмоции мечу — клиника. Пусть и не сомневался в наличии у того зачатков разума. — Неловко получилось бы... — Арсений почесал затылок, — Извини. — почему Энзо выгнал Антона он догадался сразу. В клане что-то произошло, и он не хотел, чтобы посторонний об этом знал. — Я сам виноват. Больше не буду подкрадываться. Но... Что с тобой, чёрт возьми, произошло!? — А? Аа... — Арсений запоздало вспомнил, как выглядел. С ног до головы покрытый кровью, с её же потёками на лице и слипшимися от неё же волосами. Сразу стало как-то противно, но не от себя или своих действий, а от того, как их мог воспринять не привыкший к кровавости и жестокости магического мира Антон, — Я работал... — а для него самого это просто работа. Неотъемлемая часть жизни. «Всё-таки Антон в большей степени всё ещё человек. Что если... Что если я стану ему противен?» — большинство людей относилось к насилию категорично и непреклонно, он это знал. И пусть он не мог перекроить собственную жизнь или убеждения, он не хотел в глазах Антона выглядеть злодеем. Одно дело, когда Антон просто знал, что он убийца. Увидеть — это совсем другое. И плевать, что он уже видел, как Арсений убивал. Тогда это было другим, их ничто не связывало. Но испуг промелькнул на лице Антона лишь на мгновение. Он быстро взял себя в руки и сочувствующе улыбнулся. — Ты, наверное, устал, да? Прости, что разбудил. — теперь он явственно видел и почти чёрные круги под глазами мага, и резкость движений, и заторможенность речи, — Но не спи так, пожалуйста. Давай ты примешь душ, а я пока найду тебе одежду, хорошо? — как ребёнка просил он. Он не спросил, где Арсений был и кого убил. Был ли он справедлив, стоило ли это того. И отвращения на его лице не было. Только забота. И Арсений подчинился ей, испытывая только облегчение и благодарность за это принятие, наверняка не такое простое, каким Антон хотел, чтобы оно казалось. — Хорошо. Пойдём. — и он поднялся на второй этаж, не оборачиваясь, вслушиваясь в звук тихих шагов у себя за спиной и редкий скрип ступеней, — Вот моя спальня. — он толкнул дверь, и они оказались в небольшой комнате, абсолютно ничем не выделяющейся, в которой из мебели была только кровать, шкаф и письменный стол, всё это тёмное и какое-то безликое, — Здесь объединённая ванная. Я пойду. Дверь открыта, одежду можешь занести. — и, не дожидаясь ответа, он скользнул в ванную, дыша при этом тяжелее, чем следовало бы. Где-то глубоко подсознание шептало, что он сошёл с ума, позволив парню копаться в своих вещах, а здравая часть напоминала, что скрывать ему нечего. Да и, если уж быть честным... Не хотелось больше скрывать. Ничего. О том, что Антон войдёт в комнату, он не беспокоился. Он же не способен видеть сквозь ширму. А для того, чтобы беспокоиться о такой мелочи, как иррациональное стеснение, он слишком устал. Вода расслабляла. Не долго думая, Арсений отключил печать терморегуляции. Тело хотело согреться... Наскоро смыв с себя кровь, мужчина, разнеженный теплом, опустился в ванную и заткнул слив. Тело стало ватным, вслед за ним поплыли и мысли, подёрнувшись пеленой сна. Заснуть в ванной Арсений не боялся. Человеку его роста утонуть в ней крайне проблематично. Тем временем за перегородкой тонкой стены Антон осматривался, и на душе становилось грустно. Комната Арсения была обезличена. Целиком и полностью. У всех есть картины на стенах, книги на полках, фигурки, та хотя бы постельное в цветочек! Здесь — ничего. Будто жизнь закостенела в этой комнате, и она не впитала даже частицы своего хозяина... Выполняя просьбу, Антон выудил из чужого шкафа что-то вроде домашнего костюма, такое же чёрное, как вся остальная одежда в гардеробе мага, и бельё, на котором, ожидаемо, не обнаружилось узоров с уточками-пищалками или танцующими динозаврами. «Какой же всё-таки... Обесцвеченный мир.» Как жизнь этого светлого человека могла стать такой серой? Перед глазами вспыхнуло измазанное кровью лицо Арсения, и Антон тряхнул головой. «У нас есть свои законы, и они справедливы.» — заговорило изменённое воспоминание. И оно право. В тот день Антон вспомнил, что Арс — далеко не всегда такой милый и добрый, каким представал перед ним. Вспомнил, как меч Арсения рубанул шею главы тёмного клана, отделяя голову от тела, и как позже в приступе ярости Арс расколол его череп о стену. Когда он успел об этом забыть? Забыть о том, как маг впервые вторгся в отель, убив тридцать восемь вампиров? Забыть обжигающий холодом и безразличием взгляд убивающего без единого сомнения? Забыть, как это... Страшно. «У нас есть свои законы. И они справедливы. — Антон встряхнул головой. Он Арсению верил. Доверял и верил. И если то, что он импульсивно в мыслях звал любовью, любовью и являлось, разве он не должен принимать все стороны жизни и личности Арсения? Должен же? Но... Это сложно. Сможет ли он смотреть на обнимающие себя руки и не думать, сколько на них крови? Пусть даже это кровь преступников. — Они справедливы... — кого бы Арсений не убил, он был вправе это сделать. По закону, по которому и ему, Антону, теперь предстояло жить. — Справедливы...» — Антон не знал этих законов, чтобы судить, но, даже если это ложь, и закон не справедлив, Арсений — да. Справедлив... И добр. Перед глазами вспыхнули сияющие голубые, как летнее небо, глаза. Но, если Арсений добр... Как он может убивать так просто? Антон обнаружил себя стоящим у двери в ванную, пялящимся на отколовшуюся от двери щепку несколько минут. Неожиданно, вид такого Арсения создал мощный диссонанс в голове. Подвёл к тому, о чём Антон старался не думать. Насколько многогранным способен быть Арсений? Парню всегда хотелось верить, что он учился, узнавал, начинал видеть большее в личности Арсения, и когда-то надеялся открыть её всю. Но мужчина прятался. Травмированный. Было что-то в его прошлом, что-то, о чём он не хотел рассказывать. Вещи страшнее родительской нелюбви, физических травм, самоповреждений, взятии на себя чужих воспоминаний, даже необходимости... Или желания... Убивать. И, думая обо всём, произошедшем в его жизни, о его образе жизни... Насколько ужасным это "что-то" могло быть? И сможет ли Арс когда-нибудь довериться ему достаточно? И сможет ли Антон оправдать это доверие, и принять его таким, какой он есть? Полностью, без сомнений? — Арс? — Антон робко постучал в дверь, но ответа не последовало, так что он толкнул её и вошёл, — Я принёс одежду. — и всё так же, тишина, разрываемая только журчанием тонкой струйки воды. Взгляд упёрся в закрывающую ванную полупрозрачную матовую шторку, за которой угадывались очертания головы. Догадавшись, что Арсений от усталости снова заснул, Антон, осмелев, приблизился. Он просунул руку за шторку со стороны ног Арсения и на ощупь закрыл кран, погрузив комнату в полную тишину. Затем парень подошёл к другому концу ванной и чуть-чуть отодвинул шторку. Из-за неё показалось умиротворённое лицо Арсения. — Арс? — Антон протянул руку и несильно потряс его за выступающее из воды плечо, покрытое ожогами, за которые непроизвольно цеплялся глаз. Теперь, когда Антон знал, что Арс носил эти метки как наказание, словно мазохистское желание помнить, они вызывали смешанные чувства, но ниже он принципиально не смотрел. Мужчина дёрнулся и, не успев открыть глаза, перехватил чужую руку. В Антона упёрся потерянный спросонья взгляд, лишённый той воинственности, что плескалась в нём ещё пол часа назад. — Чшш. Это я. Проснулся? — Антон решил вести себя так, будто ничего необычного не происходило. — Да... Спасибо. — Арсений отвёл взгляд. Его щеки едва заметно покраснели. Но наверняка виной тому горячая вода, а не чужие действия или смущение, — Я выхожу, спасибо. — Ага. — и Антон стремительно покинул помещение, оставив одежду на полочке. Но... Что делать дальше? Оказавшись в комнате, он не мог решить. Наверное, стоило уйти, но оставлять Арсения не хотелось. Конечно, его в принципе не хотелось оставлять! Но в таком полуфункционирующем состоянии — особенно. Да и, если уйти... Что там делать? Комнату ему не выделили, идти некуда, вход в библиотеку закрыт. Сидеть на кухне, как комнатное растение, и смиренно ждать утра? Скрип двери прервал его размышления. Парень обернулся к наконец-то вышедшему Арсению. Заспанный и в домашнем костюме он выглядел так уютно, будто не отсюда. Будто должен был находиться не в этой серой комнате, а в светлой, просторной, с горящим у стены камином и кроватью с десятком подушек и пушистым пледом, и тумбочкой, на которой бы стояла чашка чая с бергамотом, запах которого смешался бы с ненавязчивым запахом дыма, делая картину живой. Губы непроизвольно расползлись в улыбке. — Давай, пора спать. Ложись, а я пойду. Арсений заторможено кивнул и сел на кровать. Антон уже приблизился к двери, когда услышал окрик. — Я не подготовил твою комнату. — тихо произнёс Арсений. — О, ничего страшного! — поспешил заверить его Антон, — Мне всё равно завтра возвращаться в клан, а сегодня я и на кухне посижу, не проблема. — но с места не сдвинулся, продолжая смотреть на Арсения. — Если хочешь... Можешь остаться здесь. — произнося это, Арс не смотрел на него. Он наскоро расстелил постель и залез под одеяло. Улыбка расцвела на лице Антона. Он, не думая дважды, обошёл кровать и задёрнул плотные шторы, полностью отрезав комнату от лунного света и суеты внешнего мира. Теперь в темноте остались только они. Антон аккуратно опустился на другую сторону кровати и укрылся одеялом. Между ним и Арсением оставались жалкие пять сантиметров, которые никто не решался сократить. — Спасибо... — произнёс Антон в чужую шею, на которой из-под короткого воротника выбивался край шрама, — Сладких снов. Но ему не ответили. Арсений уже крепко спал...