I Hate You

***

Придя домой, Луи сразу побежал в сторону ванной, оставив Гарри в прихожей. Кудрявый парень медленно расшнуровал ботинки. В голове было пусто - кристально пусто; действия были механическими, будто кто-то включил режим «автопилот». Гарри не знал, как отразятся последние события на их с Луи отношениях, но Томлинсон не жаловался, и Стайлс надеялся, что так будет продолжаться и дальше. Он поплелся в сторону ванной, чувствуя, как конечности наливаются свинцом, от чего шаги звучат запредельно громко, отзываясь звоном в ушах. Гарри повернулся, лениво толкнул дверь, увидев склонившегося над ванной Луи. Стайлс прикрыл дверь, подойдя к своему - другу? любовнику? - и опускаясь рядом. Томлинсон посмотрел на него своими невероятными глазами, неуверенно протягивая вперед руку. Гарри позволил раздеть себя, наслаждаясь тем, как подушечки пальцев Луи невесомо скользят по его коже, от чего мурашки появляются там, где Томмо, как бы невзначай, задерживается на доли секунды. Стайлс подцепил джемпер, что немного мешковато сидел на Луи, стягивая его через голову - все движения были аккуратными и медленными, будто Гарри разворачивал самый дорогой подарок, - вязаный предмет одежды мешком упал на пол, оставив Луи обнаженным по пояс. Гарри молча смотрел на пояс брюк Томмо, думая о том, что делать дальше. Но это был секундный ступор, потому что в следующее мгновение Стайлс послал к чертям всякую осторожность, наклоняясь вперед, кончиком носа касаясь кожи над брюками, не обращая внимания на то, как каждая мышца лица отзывается тупой болью. Язык, как и руки, творил то, что ему хотелось, исследуя участки молочной кожи, что была маленьким фетишем Гарри. Он чувствовал, как дыхание Луи сбилось, становясь тем самым негласным разрешением на все, что хотел сделать кудрявый парень. Стайлс языком прочертил линию вверх к пупку, целуя полоску волос, исчезающую за поясом идеально сидящих брюк, прежде чем прикусить светлую кожу, втягивая, оставляя недвусмысленный след. В груди Луи зарождается стон, и Гарри чувствует его, отдаваясь во власть тем пальцам, что запутываются в его непослушных кудрях. Продолжая выцеловывать, прикусывать кожу, он расстегивает пуговицу брюк, а затем медленно, специально растягивая момент, ведет молнию вниз. Луи чувствует, как этот кудрявый засранец улыбается, когда пальцы случайно касаются члена Томмо. Стайлс тянет брюки вниз, к щиколоткам, скользя пальцами по стройным ногам. Кончики ресниц щекочут впалый живот, язык проходится по резинке боксеров, касаясь кожи над ней, и опять возвращается к боксерам. Томмо хнычет, сильнее сжимая кудри, отрывая Гарри от своего занятия. Стайлс, словно довольный кот, смотрит на него, чуть прикрывая глаза, видя, как Томлинсон ведет какую-то внутреннюю борьбу, мысленно уговаривая себя, и сдается, шумно выпуская из легких воздух и ослабляя хватку в волосах, давая «зеленый свет» всем пошлым мыслишкам, что зарождаются в голове Гарри. Стайлс нахально улыбнулся, касаясь губами резинки боксеров. Луи резко вдыхает, от чего мышцы живота напрягаются под губами, и тихо матерится, когда Гарри цепляет зубами мешающий сейчас кусок ткани, стягивая его по стройным ногам вниз. Член неприлично дергается, и Стайлс не может удержаться от того, чтобы не усмехнуться. Луи стонет, когда язык скользит по его стволу, и колени подкашиваются, потому что спектр эмоций непередаваемый. Стайлс толкает его, вынуждая упереться лопатками в стену, руки судорожно мечутся в поисках точки опоры, но мозги сейчас явно отключены, потому что пальцы сами вплетаются в непослушные кудри. Губы коснулись головки члена, обхватывая, опускаясь ниже. Томмо слишком громко стонет, хотя не может быть слишком, когда чувствуешь, как парень, который тебе отсасывает, расслабляет горло. Луи выгибается, прижимаясь затылком к стене, с силой сжимая волосы Гарри, когда тот берет особенно глубоко, а затем так же неожиданно возвращается к головке. Луи упивается ощущением губ, творящих невообразимые вещи, поэтому упускает момент, когда Стайлс вводит в него палец, похабно причмокивая этими чертовыми губами. Тело плавится от эмоций, бедра непроизвольно толкаются вперед, а Томлинсон старается достучаться до мозгов, потому что сейчас его тело ему явно не принадлежит. Стайлс одновременно вводит второй палец и заглатывает член до основания, и Луи матерится так, как никогда до этого, и Гарри понимает, что хватит. Он избавляется от своих брюк, напоследок проведя языком ниже пупка Томмо, вытаскивает пальцы, любуясь тем, как парень напротив него тяжело дышит, как каждая клеточка тела горит желанием. Желудок скручивает в предвкушении, когда Стайлс чувствствует, как Луи обвивает его талию ногами, а собственные ладони по-хозяйски поддерживают парня под бедра, позволяя войти в разомлевшее тело. - Твою мать! - выдохнул Гарри, когда бедра соприкоснулись с бедрами Томмо. - Блять. - Ну давай! Ну же! Двигайся! - повторял Луи, ерзая в нетерпении. - Какой же ты мудак! Давай же! Гарри хмыкнул, двигая бедрами, приник губами к шее, закрывая глаза, сосредотачиваясь на ощущениях того, как Луи его сжимает, как он стонет, выгибается, стараясь не замечать, как болят ребра. Нет, только не сейчас. Томмо срывает голос, когда Стайлс меняет угол, и его хрипы заполняют сознание, пространство вокруг них. Все начиналось с маленькой прелюдии, но Гарри хочет, чтобы его мальчик кончил, и не от губ, а вот так, когда он трахает его. Луи сипит, выгибается и кончает, пачкая их животы, сжимая Стайлса внутри, подталкивая к собственному оргазму. Гарри, задыхаясь, прижимается к ключицам Томмо, молясь о том, чтобы слова, которые не дают дышать, говорить, не сорвались с губ, чтобы хватило сил спрятать их, чтобы не нарушить момент. Он аккуратно отпускает Луи, и парень шипит от того, что полы слишком холодные, а вытекающая сперма слишком вязкая. Он, наконец-то, смог нормально дышать, пропуская сквозь пальцы взмокшие кудри, скользя кончиками пальцев вниз по шее, рукам, останавливаясь на запястьях. - Нам необходимо принять ванну, Гарри, - прошептал он в губы парня; взгляд голубых глазах был сытым и довольным, - будем надеяться, что вода хотя бы теплая. - Я не против, - на губах против воли появилась ухмылка, а в груди все еще бешено билось сердце, подстегиваемое этим чертовым ощущением, - если что, я согрею тебя. - Засранец, - Луи кокетливо улыбнулся, утягивая кудрявого парня к ванной, стараясь не споткнуться о коврик. - Обсудим то, что произошло? - Мы переспали, - невинно произнес Гарри. - Секс - не такое уж и редкое явление. - Да уж, - Луи кивнул, в подтверждение своих же мыслей. Он знал, что Стайлс скажет именно это. Гарри было плохо, но он не мог сказать, почему полез в драку из-за Луи, не выложив все. Абсолютно все. Поэтому Стайлс старался избегать этого разговора как можно дольше. Томмо перекинул ногу через бортик ванной, недовольно шипя, потому что вода уже успела остыть. - Тащи свою задницу сюда. Здесь холодно. Гарри невольно улыбнулся, быстро забираясь в ванную, устраиваясь поудобнее. Холодная вода неприятно окутала тело, немного напрягая, поэтому потребовалось около полуминуты, чтобы привыкнуть к ощущениям. Луи повернул кран, и горячие потоки стали наполнять ванную, предвещая скорый потоп, поэтому Томмо предусмотрительно вытащил пробку, позволяя холодной воде сливаться. Мышцы Гарри расслабились, утопая в теплом потоке; находиться здесь стало намного приятнее. Луи заткнул слив, и повернул кран, погружая ванную комнату в неприятную, давящую тишину, а Стайлс ждал, наблюдая за тем, как Томлинсон медленно повернулся к нему. Гарри раскрыл объятия, надеясь, что Луи не будет сидеть на другом конце ванной, а все же... Но что-то в этом тяжелом взгляде напротив, не читаемом выражении лица говорило об обратном, и Стайлс почувствовал, как желудок неприятно скрутило, но в тот момент, когда внутренне он уже сдался, а руки, застывшие в этом нелепом жесте, стали медленно опускаться, Томмо едва заметно дернул плечом, сам у себя спрашивая: «Почему бы и нет?», и в следующее мгновение кудряшки щекотали его лоб. - Фу, - пробормотал Луи, ерзая в объятиях. Телодвижение породило маленькие волны, что со всего маху разбивались о бортики ванной, - у тебя липкий живот. - Знаешь ли, это не совсем моя вина, - Гарри усмехнулся, все еще не зная, где проходит граница дозволенного, и гадая, перешагнул он ее или нет. Томлинсон на это заявление только улыбнулся, обернулся, хватая мочалку, стирая белесые потеки с собственного живота. С мастерством заправского умельца, он справился с задачей, прикасаясь мочалкой к Гарри, и последний отметил, как все тело напряглось от прикосновений, близости, учитывая то, что желание - не в сексуальном контексте - исходило от Луи. Он заставил себя расслабиться, позволяя Томмо мыть себя. - Как посмотреть. Ты стал этому причиной, - буркнул Луи, чувствуя, как розовеют щеки, - обычно я не такой неряшливый. - Со мной ты всегда неряшливый, - этот голос просто сочился сарказмом на слове «неряшливый», потому что кто-то кудрявый явно использовал бы другой синоним. Теперь Томмо был похож на спелую помидорку, но решил не обращать на это внимание, продолжая, со всем присущим спокойствием, скользить мочалкой по телу напротив. - Заткнись, - пробормотал Луи, не в состоянии произнести что-то еще. Гарри позволил себе насладиться моментом, пока руки Томлинсона скользили по его плечам. Томмо всегда было, что сказать, и Стайлс чуть-чуть гордился собой, что хоть раз в жизни он смог ввести его в ступор. Пальцы прикоснулись к линии челюсти и остановились, Луи поднял взгляд, и у Гарри перехватило дыхание. Он тонул в этой синеве. Стайлс видел, с какой тревогой Луи рассматривал его лицо, как медленно и аккуратно, с какой-то благоговейной осторожностью, пальцы прикасаются к ссадинам. Гарри прикрыл глаза, впитывая ощущения: прикосновение к щеке, ушибленному глазу, лбу... Мочалка плавала где-то на поверхности, но Стайлс не мог открыть глаз. Он не хотел. Не хотел видеть жалость или неприязнь в голубых глазах. Мягкие губы коснулись щеки, затем синяка, что расползался под глазом, переместились на нос. Луи целовал каждый пострадавший участок, зарываясь пальцами в волосы, удерживая голову на месте, чтобы Стайлс не смог отстраниться, опускаясь ниже к губам. Прикосновение было легким, едва ощутимым, будто Томмо боялся того, что Гарри оттолкнет его. Они никогда не целовались вот так - без всякого подтекста. Обычно это была прелюдия к чему-то большему, даже если продолжение случалось не сразу, а через несколько часов: это была война, где они грубо целовали друг друга, засасывая языки; отчаянно сжимали волосы друг друга, срывали одежду, каждый раз распаляясь настолько, что сами не замечали, когда проходили тот рубеж, когда невозможно вернуться обратно. Этот поцелуй был другим: не было языка, безумия, гнева и животной ненасытности. Все было медленно и нежно. Луи по-прежнему держал его лицо в ладонях, ощущая, как руки Гарри лежат у него на бедрах. Не было страсти, голода и какой-то сексуальной подноготной. Смысл был не в достижении цели, а в самом процессе. Гарри выдохнул в поцелуй; губы делали все сами, не подчиняясь рассудку, хотя сейчас у них было полное согласие. Все было настолько правильным, что оторвались они друг от друга не из-за нехватки воздуха, а потому... потому что. Луи чмокнул кудрявого в нос, прижавшись своим лбом ко лбу Гарри. Стайлс был под кайфом, под тяжелыми наркотиками, от которых получаешь наивысшее удовольствие. Лица все еще касались кончики пальцев Томмо, клеймя своими прикосновениями, заставляя «пить» этот момент. - Спасибо... - выпалил Луи. Его дыхание обожгло щеку, - что вступился за меня. И что Гарри должен ответить? Почему-то казалось, что это и не требуется, поэтому Стайлс молчал. Они просидели вот так слишком долго, потому что вода снова остыла, да и Луи стал жаловаться, что его ноги затекли. Кудрявый, конечно, не упустил возможности подколоть его, но если быть откровенно честными, его спина онемела, и это ощущение не из приятных. Они решили не обременять себя одеждой, а просто вытереться, и похоже, Луи решил, что он справится с этим сам, нежели сам Гарри, поэтому Стайлс не знал, как реагировать на такое внимание к себе. Возможно, это была благодарность за то, что случилось ранее, там, на парковке, но прямо сейчас «почему» было не важно. Гарри просто ловил момент. - Останусь сегодня с тобой, - прозвучало уверенно, вот только в голубых глазах плескалась неуверенность, мольба не отталкивать его. - Хорошо, - Гарри старался говорить спокойно, но проклятые бабочки в животе выбрали именно этот момент, чтобы зайтись в каком-то сумасшедшем танце, от чего губы непроизвольно растягивались в улыбку. Они дошли до комнаты Гарри, не проронив ни слова. Кудрявый молча наблюдал за тем, как Луи, свернувшись калачиком на его кровати, отвернулся к стене, ожидая, когда ляжет сам Стайлс. Это было какое-то наваждение: сердце шептало о том, что хочет, чтобы Томмо всегда спал вот так, рядом с ним, что Гарри должен сделать все возможное, чтобы между ними больше не было этой стены. В то время как разум твердил ужасные вещи о том, что он недостоин того, чтобы Луи тратил на него время, недостоин его любви, даже называть его своим любовником, что рано или поздно Томлинсон бросит его, потому что Стайлс не стоит того, чтобы тратить на него жизнь. Гарри лег рядом, укрывая их обоих одеялом, отчаянно пытаясь игнорировать эти мысли. Луи улыбнулся, прошептав «спокойной ночи», мгновенно засыпая. Стайлс ворочался, не в состоянии заснуть, бросая взгляд на парня, спящего рядом, запоминая изгиб спины, пытаясь унять бушующие в голове мысли. Прошло три часа, прежде чем Гарри смог заснуть.