На другом конце провода

Если бы Аякс знал, как начнется это утро, он бы посоветовал себе не просыпаться и умереть, удушившись подаренной простыней в цветочек. Ему казалось, что этот день будет наиболее удачным в его жизни, ведь надоедливая мигрень исчезла уже после первой кружки растворимого кофе, а полностью проснуться ему помог холодный душ, а не тридцать второй будильник за утро. Фундамент хорошего настроения заложен взаимными жертвоприношениями: Аякс жертвует своим сном, жизнь — своей удачей. В этот раз парень выполнил условия контракта, а Судьба решила над ним поиздеваться. Он достал мятную жвачку, закидывая ее в рот, и вызвал такси, закрывая собственную дверь на замок. Взъерошив расчесанные волосы и лишь больше воссоздав беспорядок на голове, Аякс все же позволил себе ухватиться за перила и медленно спуститься по лестнице. Между этим, в кармане неприятно завибрировал телефон, заставляя Тарталью изумленно вскинуть брови. — Такси уже приехало? Однако, включив экран блокировки, он узрел новое сообщение и незамедлительно прочел все его содержимое: <Доброе утро. Надеюсь, ты не спишь.> Текст не пестрил чем-то удивительным, но вот отправитель заставил Аякса слегка вспотеть от неожиданности, вынуждая вспомнить, чем же он так насолил Судьбе. Это была Лютер, занесенная вчера наспех в телефонную книжку, — об этом свидетельствовали три опечатки в ее имени. <Так о чем же ты хотел вчера поговорить?> Если бы в мире существовал конкурс, где побеждает человек, который сильнее всех не разбирается в происходящем, то Аякс победил бы даже в финале. Пришлось моментально напрячь мозги, чтобы вспомнить вчерашний вечер, однако сообщение от Аякса повыше заставило тут же упасть с пьедестала. Он. Пожелал. Ей. Спокойной. Ночи. Лютер. Девушке, о которой он практически ничего не знает. Аякс не был антисоциальным человеком; для него общение являлось какой-то обыденностью. Но когда он видел сообщения от Лютер, то от страха сердце покидало свое законное место, закопавшись где-то в кишечнике. Интернет-друг, которого он знал уже больше двух лет, вызывал в нем неопознанную бурю и какое-то неловкое смятение. Да, Аякс однозначно не привык к знакомству через интернет. Ему всегда было легче говорить с людьми, чьи эмоции он видел напрямую, а не догадывался по пикселям. Он привык угадывать человека по внешности, по его ненавязчивым привычкам и инфантильным вздохам. Поэтому Лютер для него как ящик Пандоры: что-то неопознанное и неизвестное, которое хочется открыть, обуздать, узнать получше, представившись в амплуа чего-то сверхъестественно грациозного, чтобы поразить. Но единственное, что он сейчас делает — позорится своей неуклюжестью и неумением перепроверять номер, на который он планирует отправить сообщение. Аякс так жаждет, чтобы его посадили на стул и хорошенько встряхнули, повторяя, что это всего лишь сон или какой-то розыгрыш. Тарталья был бы рад, если бы в тот момент его телефон взломали и вместо пожелания спокойной ночи там была просьба перекинуть миллион долларов на карту, — так бы хоть одна отговорка сработала. Не хотелось говорить правду. Если Аякс напишет, что это посвящалось его любимой мамочке, то амплуа независимого красавчика тут же разобьется о скалы примерного семьянина. Мысли заполонили голову инфантильного подростка, заставляя его подскочить на месте и, пропустив лишнюю ступеньку, воспроизвести сокрушающий грохот на всю лестничную площадку. Вместо гениального ответа на сообщение от девушки голова встретила потрескавшиеся перила, заставляя завыть не только от безысходности, но и от душной несправедливости. Покинул дом Аякс уже с покрасневшим лбом и не самым довольным выражением лица. Сел на уличную скамейку, плотнее укутавшись в шарф, и недовольно выдохнул, перечитывая сообщение и думая над своим ответом. Он не может признаться в собственной оплошности — на это не хватит мужества. Но и продолжать беседу тоже чересчур неловко. Казалось, что он сам навязался этой девушке, а ведь она просто попросила номер, чтобы скинуть пару скриншотов с его никнеймом. Безысходность давила невыносимым грузом, однако Аякс все же позволил себе отвлечься на такси и на несколько секунд забыть про это треклятое сообщение. Он быстро открыл дверь машины и уселся, уточняя адрес у водителя. Облегченно выдохнул, ослабив хватку шарфа, и насладился секундным спокойствием, пока не услышал очередное дребезжание гаджета. <Извини за любопытство, ты там не умер?> — Блять, — выругался Аякс, замечая, что сообщение было прочитано уже семь минут назад. Надо было срочно действовать, чтобы окончательно не испортить первое неигровое впечатление. Срочно. Не думая. Просто набрать пальцами первое, что взбредет в голову. — Прошу прощения, что-то не так? — Из-за неожиданного изречения таксиста Аякс даже подпрыгнул, чуть ли не выронив телефон, что заставило действовать его еще более уверенно. — Извините, это ругательство было не Вам. Аякс жмет на кнопку отправления, даже не перепроверив. <Прости, Лютер. Был очень рад твоему утреннему сообщению, что от счастья пролил немного горячего кофе ^^> <Маленький ожог, но я в порядке ;З> Мама говорила, что ложь — это плохо. Но ложь во благо никогда не относилась к этому правилу. Теперь амплуа независимого красавчика не пострадало. Пора выстраивать фундамент доверительных отношений. Зачем? А куда теперь-то деваться. <Оу, прости, что отвлекла тебя. Не больно?> Аякс даже оскалился в улыбке — настолько был доволен собственным планом. Он не сразу заметил, как перечитывал это сообщение в пятнадцатый раз, пока экран не потух и мозг не закончил фразу, выучив ее наизусть. Такси уже завернуло на нужную улицу и припарковалось. Да уж, от дома до университета было пятнадцать минут ходьбы, но Аякс всегда выходил за пять минут до занятий, лихорадочно вызывая машину и надеясь, что она примчится в ту же секунду. Да и признаться, он не так уж и беспокоился за свое опоздание — его успеваемость была не самой прекрасной, но в требуемый момент его спасали деньги родителей, на которые и жил этот университет. Отдавая деньги водителю и покидая такси, Аякс не сразу замечает опоздавших, как и он, одногруппников. Лишь когда его окликает знакомый слащавый голос, парень позволяет себе усмехнуться. Кэйа доброжелательно машет ему рукой, подзывая к своей персоне. Чайльд лишь медленно плетется в сторону внушительного здания, будто и вовсе не желая посещать занятия. Не самый удачный день для очередной нервотрепки в университете. Особенно он становится отвратительным, когда твои нервы успели погибнуть еще до начала занятий и когда физиономия друга предупреждала тебя о шквале не самых удачных шуток. — Я понимаю, что засосы — это круто и мужественно, — начинает распевать Альберих, подталкивая Тарталью к зданию, — но не думаешь, что ты выбрал не самое удачное место? Чайльд в изумлении приподнимает брови, поправляя съехавшую лямку портфеля. Он смотрит, как Кэйа умело проглатывает смешки и копошится в кармане в поисках собственного смартфона. Прозаичный вздох сменяется глумливым хихиканьем и, когда Кэйа демонстрирует фронтальную камеру, все вопросы к этому индюку тут же отпадают. — Вот черт, — ругается Чайльд, челкой пытаясь прикрыть побагровевшее пятно прямо на лбу. — Поздравляю с бурным пробуждением, мой дорогой друг, — напевая эти глупейшие строки, Кэйа открывает вовремя сделанную фотографию и ставит лицо своего друга себе на фон. — Признавайся, как ее зовут? — Лестница, номер телефона спросить не успел — сбежал прямо во время поцелуя, — грубые плевки делают речь Аякса чересчур серьезной. Однако, приостанавливаясь у двери, дабы пропустить светловолосую девушку, которая явно спешила на занятия, Аякс отворачивается, не желая проходить дальше. — И какова она? Горяча? Хороша? Кэйа продолжает беседу со своим другом, уже практически насильно запихивая его в здание. Аякс нехотя проходит внутрь, скидывая портфель с плеч и развязывая собственный шарф. — Дряхлая, любит, когда на нее наступают, и практикует БДСМ. — Вот чертовка. Кэйа выплевывает последнюю фразу вместе с желанием еще над чем-то подшутить. Было не то время, при котором Альберих был готов травить анекдоты целыми часами; по крайней мере потому, что первая пара началась двенадцать минут назад. Зашли в аудиторию они, благо, не самыми последними. Безысходно за ними бегала и Люмин, которая опаздывала ежедневно. Однако ей было простительно: она жила довольно далеко, да и в самом эпицентре пробок, поэтому опоздание в двенадцать минут для нее было еще не самым значительным. — Привет, Люмин, — буднично протягивает Кэйа, пропуская девушку вперед. Она лишь смущенно кивает и проходит дальше, занимая свое законное место рядом с Розарией. — Прекрасна и молчалива. Как всегда. Чайльд пропускает эту фразу мимо ушей, садясь на предпоследнем ряду и подзывая друга к себе. Повезло, однако, что преподаватель тоже застрял в пробках и не сумел вовремя прийти на занятие — это было нормой. Отсчет на пятнадцать минут уже пошел. Несмотря на ребяческое поведение практически каждого из группы Тартальи, в аудитории все равно царила тишина. Наверное, потому, что здесь находились самые дисциплинированные и ответственные люди, не считая Кэйи и Аякса. Так, например, вечно серьезный Альбедо в очередной раз погрузился в мир учебников и зубрежки. Розария и Люмин перекидывались короткими фразами, ибо обе были не самыми ярыми поклонницами диалогов. Староста группы — Барбара — была занята подсчетом студентов и злобно покусывала губу, когда заметила опоздавших. И где же главный зачинщик всех конфликтов? Ах, зря Аякс подумал об этом. Стоило только вспомнить недовольную физиономию Скарамуччи, как она тут же появилась в дверном проеме, не сулящая ничего позитивного. Вечно сведенные к переносице брови были готовы сцепиться в схватке друг с другом. А искусанные в кровь губы отчаянно прятали все приготовленные оскорбления. Скарамучча — самый отвратительный человек на планете; Аякс понял эту простую истину еще в первый день знакомства. Однако, у Скарамуччи была слава и связи, у Чайльда — деньги. Это и держало их хлипкую, но хоть какую-то дружбу. Скарамучча горделиво проходит на свое законное место, демонстрируя сладкие зевки. Заспанный вид и засосы на шее вызывали отвращение; Скарамучча был похож на девятиклассника, хвастающегося, что у него наконец-таки появилась девушка. И ничего страшного, что они расстаются и сходятся практически ежедневно. Скарамучча чванно травит всех своими оскорблениями, считая себя чуть ли не пупом земли. Единственный, кто эти оскорбления избегает — Аякс, привлекающий его деньгами и властью. А Чайльд, в свою очередь, невзначай спасает и Кэйю, что так и норовит каждый раз попасть под горячую руку. — Каково это — жить в бедной семье, а, Альбедо? Классно доедать помои за моими собаками? — жертва была выбрана моментально. Альбедо, сохраняя самую крепкую выдержку, как у дорогущего французского вина, спокойно игнорирует все его выкрики, занимаясь своими более важными делами. — На этот раз Альбедо, как любопытно, — лепечет в привычной манере Альберих, заставляя Аякса съежиться. — Только не лезь, Кэйа, — угрожающий тон Тартальи заставил его замолкнуть. Кэйа стушевался и повернулся лицом к эпицентру ссоры. Перепалка завязалась исключительно между Скарамуччей и Альбедо. Первый пестрил необъяснимой агрессией и завышенной самооценкой, в то время как второй спокойно следил за каждым движением собственных рук, будто что-то усердно записывал. — Прошу прощения, но я не понимаю, о чем идет речь, — от Альбедо разило мертвенным спокойствием, и, казалось, Скарамуччу даже обдало холодом. Однако, к сожалению, в любом конфликте было одно негласное правило: пока противник Скарамуччи не заплачет — он не прекратит эту бесполезную перепалку. — Твоя сестренка рассказывает всем о вашем не самом приятном положении. Говорят, твои родители настолько погрязли в долгах, что твоей маме приходится ублажать мужчин за деньги, — еще чуть-чуть — и Скарамучча забрызжет все помещение слюной. Он настолько был доволен своими словами, что проглатывал их, как какую-то сладость, застывая в ожидании бурной реакции. Альбедо лишь закрыл учебник, поправляя оправу треснутых очков, которые ему, признаться, чертовски шли. Складывая вещицу в футляр, парень поднял свой недовольный взгляд на Скарамуччу. — Прошу, только не вплетай сюда Кли и... О нет. Он проявил эмоции. Дело куда серьезнее. — Ну, расскажи нам, каково жить с проституткой? Особенно, когда это твоя мать. Скарамучча был отвратительным, но Аякс все равно общался с ним ради выгоды. Однако, чем чаще он выплевывал подобные оскорбления, тем омерзительнее себя чувствовал Тарталья. Совесть царапала стенки пищевода, истощенно крича о том, что Скарамучча какой-то придурок. Альбедо подскочил с места, сжимая кулаки до бледноты костяшек. Он извечно был спокоен, как удав, однако выкрики Муччи могли поднять даже мертвого. Но только Кэйа и Тарталья знают, что кулак Альбедо вряд ли достигнет своей цели. Скарамучча убьет его быстрее. Рот Кэйи открылся. Он не смог себя сдержать, спасая ситуацию. Аякс одновременно поблагодарил и возненавидел его. — Уж получше, чем спать с твоей девушкой, — в одно мгновение аудиторию настигла гробовая тишина, прерываемая громким и обреченным вздохом Аякса, — от нее хоть каких-то эмоций добиться можно. Если гнев можно было измерить в килограммах, например, то гнев Скарамуччи сейчас варьировался бы в размере двадцати тонн. Настолько красное лицо, как у него, было только, наверное, у самого пропитого человека с отказывающей печенью и высочайшим давлением. Он сократил расстояние до Кэйи за три с половиной секунды, сжимая оба кулака, будто раздавливая в них мышей. Замахнулся на хладнокровно сидящего Кэйю и был готов уже воспроизвести удар, пока не заговорил Тарталья: — Тридцатка, и мы улаживаем этот конфликт без рукоприкладства. Сказано — сделано. Скарамучча тут же сел на свое место. Вот столько, примерно, и стоит честь Моны. В какой-то момент за нее даже стало обидно. Мучча был еще и отвратительным парнем; Аякс часто подмечал, как отчаянно всхлипывала Мона и бегала по кабинкам туалета, сдерживая поток оскорблений и горьких слез. А Тарталья и успокоить ничем не мог; он научился улаживать конфликты деньгами и разговаривать при помощи шелеста купюр. Исключением был только Кэйа, который довольствовался хоть кем-то, кто терпел его отвратительные шутки. С начала занятия прошло семнадцать минут. Мучча первым вылетел из кабинета, плюясь ядом себе же под ноги, пока остальные изумленно перепроверяли время на своих смартфонах. — Ох, какая жалость, мы не сможем послушать прекрасную двухчасовую лекцию. Надо запить горе. Ты принес обещанную двадцатку? — театрально приложив ладонь к смуглому лбу, Кэйа лишь задумчиво поправил глазную повязку и перевел взгляд на шуршащую купюру. — Отлично, потратим ее на благие цели. — Я против алкоголя, только чай или кофе, — срывается с уст Аякса, пока он прячет купюру от наглых рук Кэйи. Второй же ошарашенно приостанавливается, наигранно обидевшись. — Ты обо мне такого мнения? А ведь я хотел тебя в кафе завести. Там один мой знакомый работает, как раз скажу ему кое-что. — Лучше расскажи, как тебя чуть не избили. Хриплый смех срывается с уст Кэйи, в то время как Тарталья копошится в портфеле и достает телефон, покидание здание вместе со своим другом. Пальцы неосознанно нажимают на вкладку с сообщениями и набирают какой-то текст. <Прости за долгий ответ. Только что чуть ли не опоздал на занятия. Благо, успел вовремя. Ожога почти не видно > Не прочитано. Видимо, Лютер тоже сейчас на занятиях. Интересно, сколько ей лет? Где она учится, живет? Может, она уже работает? Как выглядит, вдруг она вообще не девушка? Как смеется, с каким выражением лица набирает сообщение? Что ощущает, пока общается с Аяксом? Каким его представляет? Эти вопросы впитались в корку головного мозга, заставляя Тарталью молча кивать на обидные и не самые удачные шутки Кэйи, механически поворачиваясь в нужную сторону. Альберих явно был недоволен сложившейся ситуацией: мало того, что его друг никак не реагирует на лучшие анекдоты, так еще и не отвечает на четко заданные вопросы. Пришлось идти на крайние меры. Те, которые Аякс ненавидел сильнее всего. И умолял никогда не использовать, даже в самых опасных случаях. — Тарталья... — на одном выдохе проговаривает Кэйа. И план его срабатывает тут же. — Заткнись. И просто забудь это прозвище, — отвечает ежесекундно Чайльд, выйдя из транса, — Спасибо, что хоть не Тарталетка. Господи, кто-то все еще это помнит. — У тебя старая почта так подписана. Поблагодари меня за то, что я помог тебе создать новую. Чайльд настолько был поражен самовлюбленностью Кэйи, что даже подавился слюной, алчно заглатывая воздух. Благо, долго страдать ему не пришлось. От мыслей его отвлекла знакомая дверь и спертый воздух помещения, в котором застоялся аромат свежеиспеченных булок и сваренного кофе. Тарталья был зависим от кофе; если он не выпьет минимум три кружки за день, то будет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь. Кофе не только бодрил его, но и придавал чувство уверенности, теплоты и радости, заставляя погрузиться в приятные и добрые мысли. Так хоть жестокая реальность исчезала. Наконец. Элементы верхней одежды были оставлены на вешалке, так великодушно подставленной у входа. Кэйа быстро усадил Аякса у самого крайнего столика и загадочно улыбнулся. — Кофе с двумя ложками сахара, как ты любишь, да? Будешь что-нибудь из выпечки? Казалось, настроение Кэйи в одно мгновение изменилось: он стал каким-то запуганным и торопящимся. Аякс не сразу понял в чем дело. Лишь изумленно вскидывал брови и старался не задавать лишних вопросов. — Да. Кэйа молниеносно подбежал к красноволосому бариста, что-то пропев ему на ухо. По лицу второго было понятно, что слова Альбериха его не очень впечатлили, поэтому оба тут же исчезли за ширмой. Только спустя десять секунд Аякс соотнес истории Кэйи и реальность. Его звали Дилюк. Красные волосы и злой, как у собаки, взгляд. Тот самый человек, который сломал Кэйе жизнь. Кэйа не вернулся и спустя пять минут. У Аякса завибрировал телефон, что заставило его наконец-таки отвлечься. <Я тоже пока не могу ответить. Поговорим вечером. Я напишу сразу, как освобожусь. Поиграем?> Улыбка неосознанно наползла на уста, заставляя Чайльда ответит сразу же. <Конечно! С нетерпением жду ;З> Прочитано. Нет ответа. Спустя минуту возвращается и Кэйа. Левая щека его немного подпухла, но Альберих скорчил губы так, чтобы легкого покраснения и припухлости не было заметно. А ведь ему и улыбаться было больно — об этом свидетельствовали дрожащие кончики губ. — А вот и кофе. Твое в темном стаканчике. Аякс не задал ни одного вопроса. Не поинтересовался самочувствием собственного друга, потому что боялся, что это его разозлит. Кэйа не любил рассказывать о себе, а Аякс не был тем человеком, который допытывает остальных. Хотя Альберих очень часто доставал его не самыми уместными вопросами. Будто ждал. Когда Тарталья сделает точно так же. Кофе горчил, и неизвестно: была ли это вина Дилюка? Возможно, совесть заставила Тарталью хоть немного усомниться в собственных действиях. Губы на секунду раскрылись в желании поинтересоваться самочувствием друга, но тут же закрылись, посчитав это чем-то странным. На пары возвращались ребята уже молча. Кэйа, страдающий от ноющей щеки, не был особо расположен к разговорам, да и сам Аякс находился сейчас не здесь. Он пытался понять, что же напоминал ему этот горький привкус, на всю жизнь запечатлевшийся на устах. Домой Аякс вернулся раньше, чем планировал. Больше его не ждали никакие дополнительные занятия с отработками и наверстыванием забытого. Он распластался в кресле, как самый уставший человек в мире, и по пальцам пересчитывал совершенные за сегодня дела. Только одно. Он выжил. Мысли о смерти снова настигли его уставший разум. Именно за это Тарталья и ненавидел тишину: всегда оставалось время обдумать свое существование. И то, что его ожидает в будущем. Сердце набатом ударяло в уши, на секунду заглушая все остальные звуки. И только вибрация телефона успокаивала его в этот отчаянный момент. Пока он не умер. Можно насладиться некоторыми вещами. <Я наконец-то покончила со всеми делами. Ненавижу учебу...> Все-таки учится. Благо, хоть что-то он смог узнать о своей неизвестной собеседнице. Аякс только сейчас заметил, что в сообщениях перенимает манеру речи от Кэйи. И действительно. Хоть Альберих и раздражал вечными неуместными шуточками, где-то в глубине души Аякс уважал его за такую открытость и бесстрашие. А потому при попытке воспроизвести хорошее впечатление на девушку, Тарталья пробует самый удачный метод. <О, так ты учишься. Интересно... И сколько же лет такому опытному игроку? Если что, мне 19. Надеюсь, я не слишком взрослый для тебя ;З> Перед отправкой у Тартальи даже затряслись руки. Хотелось тут же удалить это чертово сообщение. <...> О да, теперь сообщение захотелось удалить еще сильнее. Аякс явно переборщил со своим образом, переходя с дружеского флирта уже на какой-то интимный разговор. И да, только Аякс считает тему про возраст чересчур интимной. Да и любую тему в принципе. <Неловко признавать, но я младше. Однако, через пару месяцев я догоню тебя! > Тишина комнаты заполнилась звуком от уведомления и тихими смешками в ладонь. От захватывающего диалога Тарталья даже прикусил губу. <Хорошо-хорошо, расти и догоняй меня, Лютер. И имя милое, и возраст> Позориться, так до конца — самое главное правило на этот вечер. <Это ненастоящее. Мое родное имя очень странное. Мне стыдно.> Все, достаточно опозорился. Можно, в принципе, уже и умирать. Лоб неосознанно соприкоснулся с поверхностью стола, заставляя Аякса вспомнить о небольшом синяке, что скрывался за копной рыжих волос. Шиканье вырвалось вместе с новым уведомлением. <Но кто бы говорил, Тар-та-лет-ка~. (P.S. я сразу поняла, что это шуточный никнейм.) > Ладно. Возможно, еще не опозорился. Если Лютер ему все еще отвечает, значит, она расположена на разговоры. Однако, Аякс изрядно истощился придумывать гениальные сообщения, поэтому написал самое ожидаемое: <Ладно, бежим играть, пока есть время> Ответ пришел моментально. <Медлишь. Я давно уже тебя жду.> — Спасибо, — неожиданно вырывается с его уст, — Хоть кто-то меня ждет.