Музыка — это то, что придает мыслям энергию. Самое главное в музыке — это чувство освобождения…
***
Чонгук кажется снова все испортил. Ляпнул лишнее. Черт, без футболки? Нужно было придержать себя за язык. Но вот удача, Тэхен согласился. Правда он кажется все равно думает, что Гук какой-то извращенец. Он нервно закуривает, кажется раз пятый за полчаса. Он скоро доведет себя. Легкие горят от переизбытка никотина, но черт... так хорошо. Чон запивает сигарету дешевым пивом из ближайшего круглосуточного и вглядывается в темень ночного неба. Звезды светятся маленькими огоньками в этой непроглядной тьме. Как маленькая надежда среди мерзкой сырой гнили. Телефон начинает настойчиво вибрировать прожигая дыру в ноге. Чонгук нехотя откидывает сигарету за поребрик балкона и достает гаджет из кармана принимая звонок от Намджуна. — Ох, Джуни, недавно расстались, а ты уже соскучился? — Чонгук посмеивается в трубку своим хриплым от сигарет голосом и толкает за щеку язык. — Ты умрешь от своих сигарет раньше времени, Чонгук. — Слышится в трубке тяжёлый вздох Хёна. — Хм, я с радостью. — Ничего надеюсь не произошло? Ким Тэхен цел? — Намджун очень не хотел оставлять Тэхена одного с Чонгуком, зная, на что тот способен. Если бы Сокджин не подошёл и слёзно бы не попросил отвезти, то Намджун бы остался. Но как блин отказать этому парню? — Мм, да, он цел, но после завтра у меня фотосессия, кому знать, что произойдет. — Джун прямо через трубку чувствует его довольную животную улыбку. — Чонгук, не лезь к нему, не порть бедному парню жизнь. — Джун, он сам согласился на фотосессию. И это чистая правда. — Гук сейчас звучит оскорбленно. — Поверю на слово, но не перестарайся. Может он вообще ещё девственник… Чонгук лишь закатывает глаза и сбрасывает трубку. Тэхен будет его.***
Тэхен приходит домой и как всегда заваривает крепкий кофе, садясь за доклад, который нужно доделать до конца месяца. Он быстро печатает что-то на ноутбуке, но тут раздаётся звонок в дверь. И кому приспичило прийти в 1:12… Тэхен лениво подходит к двери и даже не смотря в зрачок открывает, мысленно предполагая, кто это может быть. — Твою мать, ты решил стать Ариэль?! — тэхен в шоке глядит на преобразившегося Чимина. Кто еще на трезвую голову может покраситься в красный цвет. — Бля, что?! Я надеялся на твой отзыв, а не на обзывательство. — Чимин недовольно бурчит, по-хозяйски заходит в дом, скидывает кеды, даже не смотря куда они прилетели. — Не знаю. У русалочки были похожие волосы… — Тэхен закрывает за другом входную дверь. Чимин включает чайник, чтобы тот вскипятился. Он достает с верхней полки пакетик с зеленым чаем и первую попавшуюся кружку. — И как тебе? Стал сексуальнее? — Пак подмигивает Тэхену и опирается на столешницу спиной, пока ждёт своего кипятка. — Красные волосы… Думаю, да. — Тэхен хмурится и разглядывает Чимина. — Ты стал выглядеть странно и необычно. В принципе это вполне ожиданный ответ. Ты для этого пришел? — Не знаю комплимент это или нет, но пусть это им будет. — Чимин наливает кипятка в кружку с пакетиком и отпивает большой глоток. — И что ты сюда припёрся? Показать, то как ты стал не персиком, а клубникой? — Тэхен устало трет переносицу и взглядывает на наручные часы. — Рисовать. — Мы же договорились завтра. — Измученно протягивает Тэхен и валится в мягкое кресло. — А я хочу сейчас. А ты типа учишься, ну ничего, завтра выходной, ещё успеешь. — Чимин отпивает горячий чай из кружки и осматривает идеально чистую квартиру. — Где бы тебя нарисовать… — Задумчиво, для себя бормочет Пак. — Может… ляжешь на диван, как Роза из Титаника? — хихикает Чим и примерно представляет, как это будет выглядеть. — Я не собирался полностью раздеваться. — Фыркает Ким. — И вообще, звучит так, будто моя личная жизнь пойдет к краху. — Конечно нет, найдёшь ты себе мальчика. — Чимин обходит квартиру про себя предлагая где нарисовать друга. — Не понял… — Ким немного возмущенно смотрит и поворачивается в пол оборота к Чимину. — Откуда ты знаешь? Может мне девочки нравятся… — Пф, тебе? Девочки? — Чимин кажется смеётся, хотя это может легко оказаться глюком после нескольких чашек кофе. — Прости конечно, но ты на них никогда не смотришь так, как на симпатичных парнишек. — Я восхищаюсь девушками и их фигурами. — Тэхен смущенно отпивает уже давно остывший кофе. — Но ты меня раскусил, засранец. Чимин смеётся. — Что ржешь, тварина?! — Ким кидается мягкой вельветовой диванной подушечкой в друга. Чимин не успевает нагнуться и подушка прилетает прямо в живот. От этого он начинает только сильнее смеяться. — Это было очевидно, а я Шерлок Холмс. — Пак не дает Киму ответить, как тут же тараторит. — Снимай футболку, сейчас узнаем че ты прячешь. Лицо у Тэхена мрачное и холодное. Воспоминания иголками врезаются в неповинное ни в чем сердце. Делиться с кем-то нужно, но слишком больно. Два года не залечили ни единой раны, лишь начали заживать, а сейчас страшно, будто кто-то заново вспарывает недавно наложенные на них швы. Чимин сам их наложил, сам того не осозновая, вытащил Кима из глубокой ямы, в которую он попал. А сейчас сам их разрывает, тоже того совсем не понимая. Винить его ни за что нельзя, только хвалить, лелеять и любить, ведь не бросил не смотря на скрытность Тэхена, помог. Он заслуживает правды и честности. Они дружат два года и Ким узнал о личном Чимина очень много, а Пак о нем почти ничего. Больно вспоминать, но Тэхен уже начинает мириться с жестокой реальностью. Главное, что это прошлое. И больше ничего не должно произойти. Хотелось забыть этот кусок жизни, вычеркнуть, будто никогда и не было. Но никак. Это навсегда останется с Тэхеном, и больше ничто и никто это не сможет стереть. По крайней мере, пока Ким пытается подняться и снова жить, притворяться, что все прекрасно. И у него получается, что не может не радовать. — Эй, если ты не хочешь… — Ты должен знать. Но мне страшно. Чимин и правда не понимает, что в этом такого, почему Тэхен не хочет это делать. Но видно, что это его ранит, и совсем не хочется причинять боль и заставлять думать о болезненном прошлом. — Тэхени~и… — Чим садится поближе к другу и рассматривает его взволнованное лицо. — Я сделаю это… Он нехотя стаскивает домашнюю белую футболку. У Тэхена тонкая талия, даже немного походящая на женскую, плоский живот, даже есть полоска, похожая на пресс. И что такого? Что стесняться? Почему…? — Тэхен, и что в этом… — Но ему не дают договорить, кидая тихое «подожди» и поворачиваются спиной. Чимин открывает рот в немом шоке. Он ожидал увидеть все, но только не это. Спина друга покрыта алыми полосами. Шрамами. Они кровавыми лентами вросли Тэхену в горячую кожу. Отравляет ужасающая мысль о том, что Кима кто-то трогал. Его мальчика кто-то бил. Вопросов становится слишком много. Кто посмел? За что? Когда? Почему Тэхен ничего и похожего на это не рассказывал? Он такое вынес и никому ничего не позволял себе говорил… Тэхен жил с красивой маской на лице, пока внутри царят руины, которые пытался самостоятельно реконструировать, чтобы продолжить нормальную жизнь. Осознание внезапно быстро наваливается. Оно давит горло, хочется закричать. Чимин сдавленно дышит, хватает недостающий кислород ртом и шумно выдыхает. Как же так… Он никогда не замечал, что с другом что-то не так. Тэхен казался обычным прекрасным парнем с шикарнейшей внешностью, с глубокими темными глазами, пушистыми черными ресницами и малюсенькой родинкой на кончике носа. Он представлялся в сознании просто идеальным, а оказался сломленным жизнью, поломанной куклой, что насильно существовала в этом испорченном трухлявом мире. — К-кто? — Только и может подавленным голосом произнести Чимин. Он ворошит старую загнившую рану, но хочется знать. — Брат. — Тэхен говорит тихо, но уверенно. В его голосе чувствуется смирение. Сломали. Пак в этом убедился. — У т-тебя есть брат? Ч-что произошло? — Пак чувствует, как щеки загорели от потекших слёз. — Чим~и… Я тебе все расскажу, только не плачь. — Он поворачивает и костяшкой пальцев стирает соленые слезы друга. — Эй, плакса, даже я не плачу. Но видно, что больно. Тэхен натянуто улыбается ради друга, а в глазах все видно. Страх, боль, поломанная гордость и честь. Тэхен держится, как герой. Все ради красноволосого парня. Бережет и хранит их крепкую дружбу, которая сейчас становится только крепче и сильнее. Тэхен с помощью Чимина расцветает. Без него бы точно распался на мельчайшие кусочки и больше бы никогда не собрался. — Х-хорошо… П-прости. — Чим сглатывет скользкий ком в горле. — Но если ты не хочешь. — Я хочу. Я должен. Ты рассказывал мне обо всем, а обо мне почти ничего не знаешь. Это не по-дружески. Тебе должно быть обидно. — Ким горько сглатывает и отпивает побольше кофе, чтобы хоть чуть-чуть успокоится и расслабится, а еще чтобы не разрыдаться. Этого не избежать, но хочется оттянуть на подольше этот момент. — Нет, Тэхен. — Дурак… — Ким улыбается и поглаживает Пака по ярко-красной голове. — Сам ты… — Чим мило корчит личико и отпихивает руку друга. Лицо озаряет глупая ненужная улыбка. — Теперь лучше… Слезы тебе совсем не идут. — Ким вздыхает и усаживается удобнее ближе к Чимину. — Теперь слушай. — Уже не таким добрым голосом говорит Ким. Скорее подавленным и затравленным, полным боли от горьких омерзительных воспоминаний. На это получает короткий кивок головой. — Я жил во Франции с родителями и любимым старшим братом. Я про Париж тебе рассказывал. — Снова кивок. — Я помню всё, как страшный сон. Брат остался дома, а мы с папой и мамой поехали на машине к бабушке. Она жила в 30 километрах от нашего дома. Все произошло слишком быстро. Помню только огромный грузовик перед глазами. А дальше громкий отчаянный крик над ухом, алая кровь и всё остальное. — На этом моменте Тэхен больно сглатывает застрявший ком в горле, пуская по щекам солёные горькие слезы. Сколько он раз за жизнь плакал, уже ни за что не посчитать. Кажется, будто всю жизнь прожил в слезах и крови. Пак терпеливо ждёт, понимает, как тяжело. Хотя нет, не понимает. И лучше бы чтобы никогда не понимал. Слишком тяжёлая ноша. Она Кима придавливает к холодному полу изо дня в день. Тэхен громко и тяжко выдыхает. — Родителей придавило, они были все в кровавых стеклах и умерли почти мгновенно. Я искренне рад, что не мучительно. Они такого не заслуживали. А вот на мне всего пару царапин и сломано несколько ребер. Я ведь даже не отключился. Не было сил ни встать, ни двигаться, я видел их кровавые обезображенные лица, был в пустом непростительном шоке и даже ни проронил ни одной слезы, смотрел на это минут пять, кажется, не понимал что к чему, не мог сложить два плюс два, а дальше услышал вои сирен скорой. Их увезли в черных мешках и водителя грузовика вроде тоже. Я не помню никакой боли, только непонятное удручающее чувство в сердце. Оно кололо так сильно, что хотелось кричать, а легкие дико сдавливало. Думал, умру от этой боли от того, насколько она сильна и насколько ее много. Я такого не чувствовал никогда. И никому никогда не пожелаю, даже самому заклятому врагу. — Тэхен прилег на спинку дивана и еле сдерживал ненавистные слезы. Сейчас перед его глазами плакал Чимин, и разрыдаться он совсем не хотел, не перед ним. — Очнулся я в больнице и тогда чувствовал боль во всём теле. Видел брата, всего в слезах. Я никогда не видел, чтобы тот плакал. Я тогда и осознал, что произошло. Много истерил. — Тэхен тихо всхлипывает, уже не выдерживая. — Чим~и, коньяк на верхней полке на кухне. Чимин быстро утирает нещадные горячие слезы тыльной стороной ладони и движется на кухню. Тэхен пережил такое, что в даже в страшных снах не снилось, но при этом никому не сказал. Остался сиротой, кинутый на произвол судьбы. Непостижимо. Чимин с характерным звуком открывает бутылку с коньяком и быстро глотает из горла, чуть морщась от обжигающей горло жидкости. И все же непонятно, что значит его следы на спине оставил брат? Чимин собирается терпеливо ждать и слушать, но не давить. Тэхену больнее, чем ему. Он никогда не поймёт, какого это. Родной человек оставил ему шрамы, но совершенно непонятно зачем. Чимин приходит к Киму и отдает бутылку коньяку. — Ты вроде не пил. Откуда у тебя коньяк? — Чимин осторожно присаживается рядом и вглядывается в большие глаза Тэхена, в которых читается темнота и невыносимый страх. — Знал, что скоро придется тебе это рассказать, готовился. Я рад, что именно ты слышишь эту историю. Звучит очень сопливо. — Ким тихо хихикает и отхлебывает большой глоток ядерной жидкости морщась от вкуса. — Вовсе никак не сопливо, я готов выслушать абсолютно всё, что ты скажешь. — Он меня изнасиловал. Просто я пришел домой никакой после дней в больнице, надеялся, что брат поддержит, начал обнимать, а потом почувствовал мертвую хватку на шее и слышал одну фразу, что осталась у меня в душе навсегда: «это ты виноват». Он душил меня долго, пока я молил остановить и брыкался, а после отпустил и потащил в спальню. Чимин снова открывает рот, хлопая влажными ресницами. Его брат сделал такое, что страшно повторять. Его Тэхен не девственник. И он понимает, что было неприятно, больно и жутко. Не хочется об этом думать. Ким подвергался насилию со стороны родного брата, которого наверняка очень любил и любит до сих пор. Пак уверен на сто процентов в том, что Тэхену брат точно не безразличен. Наверняка простил ему все, что тот наделал. Тэхен по-другому не может, слишком добрый. — Было больно. Брат долго бил меня по спине своим ремнем, пока я громко кричал. Я не хочу вдаваться в подробности, как это было, правда. Прости. Просто скажу, что это продолжалось неделю. — Тэхен уже не плачет, чувствуя, как горячий алкоголь медленно протекает по организму и дарит долгожданное спокойствие, чего так хотелось многое время. Часы показывают 2:07 ночи. — Тебе было тяжело? — Эту неделю, конечно, да, но потом я сбежал. Встретил тебя, шрамы медленно затянулись как на душе, так и на спине. Скажу тебе спасибо, ты помог мне сам того не осознавая. — Тэхен снова выпивает, чувствуя, как пьянеет. Ведь пьет очень редко. Он освободился от глотящей его боли изо дня в день.***
Чонгук перекатывает клубничный приторно-сладкий чупачупс с одной щеки на другую, пока едет на блестящем черном макларене. Завтра ночью у них концерт в любимом баре и будет новая песня, а сегодня последняя репетиция, на которую чонгук нагло опаздывает. Ну он же не виноват, что Тэхен слишком красивый и просматривать его соцсети и фотоработы в Инстаграмм его немножко завлекло. Хотя обычно Гук так никогда не делает и не сидит на жопе ровно листая соцсети. Ведь жопа требует приключений. Обычно он любит гонять по пустым трассам, если скучно, просто курить или пить. Иногда от скуки играет на гитаре, увиливает за милыми мальчиками. В общем, полная прокрастинация, но чтобы так вот в телефоне шарить, ну что вы, ни за что и никогда. Только сейчас. Потому что Чонгук хочет отношений с Тэхеном. Именно отношений. И не плотских, разве что совсем каплю. Своих детей Чонгуку не видать, это уже давным давно понятно. Ну что, хотя бы парня. Намджун его порвет. Он опаздывает уже на пол часа. Макларен резко тормозит около гаража Юнги оставляя женные следы резины, и Гук выходит из машины громко хлопая дверцей. В гараже пропахло пивом и кажется еще чем-то покрепче. — И года не прошло. — Намджун, кажется, правда очень зол. — Не кипятись, были пробки. Гук заваливается на кожаный жесткий диван и берет в руки свою любимицу, с которой тогда фотографировался на фотосессии у Тэхена нежно оглаживая ее струны пальцами. Слышится хихиканье Юнги. — Смотришь на нее, как на свою дочь. — Мин закуривает и выдыхает дым прямо в лицо Гука. — Это моя детка, и нечего так ржать над ней. — Чонгук, у нас завтра концерт, ты же знаешь. — Джун трёт переносицу большим и указательным пальцами. Он тяжело вздыхает. — Я и так прекрасно играю. — Гук проводит про струнам пальцами от чего гитара произносит жалобный бреньк, а Чонгук смотрит в упор на Кима. — Кто будет пиццу? — Хосок плюхается рядом с Юнги и отрывает кусок только что привезенной, от этого горячей пиццы и сует себе в рот. Коробку ставит на стол, чтобы смогли взять все. Чонгук кидает палочку от конфеты в мусорку попадая с первого раза и тащит кусок пеперони. Они репетируют всю ночь. Смеются, едят пиццу и снова репетируют. Чонгук уже натер все руки. Подушечки пальцев снова окрасились в бордовый. Каждый раз они отдают болью. Эта боль очень полюбилась Чонгуку. Он вник в нее всем сердцем. Все выглядят очень по-домашнему, так привычно. Даже Намджун подобрел и растаял, читая одни и те же строки снова и снова. У него в рэпе нет равных. Все заваливаются спать прямо на диване на друг друге. Эта обстановка стала лучшей, что чувствовал за жизнь Гук. Чон выходит на балкон и какой раз за день закуривает. Сигареты стали неотъемлемой его частью. Бросить он не сможет не из-за чего, и не из-за кого. Легкие прожигает от едкого дыма, что их наполняют, раз за разом все больше омертвляя. Хриплый сиплый голос остался в Чоне навсегда. Он в вокалисты никогда не подастся. Вся их компания дружно курит, конечно же кроме Намджуна, он же очень правильный и сигарету в рот не берет. Хосок изредка стреляет по сигаретке, однако сильно не затягивается. А Юнги с Чонгуком уже не исправить. Одной пачки сигарет в день уже стало маловато. И сколько бы Намджун не говорил, что у Гука был до этой гадости прекрасный голос и пора бросить и его вернуть, Чон никогда не согласится. Он снова открывает телефон сразу же натыкается на уведомление твита Тэхена в твиттере. Он и здесь его выследил. Чонгук умеет искать, а Тэ особо и не прячется. «одна из самых важных ночей в жизни» Это было содержания твита. Чонгук хмыкает и быстро печатает ответ. «чем она так важна?» «я раскрылся другу» Чонгук долго пилит взглядом твит. Что это значит, он никак понять не может, но отвечает опять вопросом. «а мне откроешься, детка?» «я уже понял, кто ты и с уверенностью скажу, что ты меня не дождешься.» «и кто же я такой?» «Чон-извращенец-гитарист-Чонгук, послезавтра фотосессия, не забывай» «оу, малыш, а я думал, ты испугаешься и убежишь…» «не называй меня так» Чонгук мысленно представляет, с каким милым недовольным личиком Тэхен это печатает. И его правда бросает в дрожь. Главное сдержаться, чтобы в штанах не стало тесно. «почему не спишь так поздно?» «я пьяный» «О, я тоже. Выпьем вместе еще?» Чонгук усмехается и понимает, что совместная жизнь будет нескучной. Он хотя бы пьет, а если не пьет, то придётся научиться. «до завтра. и без хищных взглядов» «договорились» После этого Чонгук широко улыбается, видя в уведомлениях, что Тэхен под ником «V» начал его читать. А потом шугается Юнги, что тоже вышел покурить. Мин растрёпанный, недовольный и жутко ворчливый сейчас. Его такого бояться нужно, может и потрепать в случае чего. — За блондинчиком бегаешь? — Он начал меня читать. — Гук довольно скалиться в доказательство показывая светящийся экран. — Прекрати светиться, я сейчас ослепну. — Юнги затягивается и жмурит глаза, якобы от довольной морды Гука, что сейчас взорвется от распирающего счастья. А на самом деле от яркого гукова экрана. Ведь глаза еще к обычному свету не привыкли после дремы, а тут фонариком будто светят. Дальше молча курят, примерно полчаса, делясь сигаретами потому, что заканчиваются. Перекидываются короткими фразами по типу «дай ещё» или «хватит курить, жить недолго». И все так же продолжают до того, как Намджун не хватает за шкирки и не отправляет спать. Вредная мамочка недовольна, ибо ее дети забыли про концерт и будут вялые на нём завтра. Ведь стрелка часов перевалила за три ночи.***
Тэхен проснулся с головной болью. Чимин вчера очень быстро заснул у него на плече. Ким успел попереписываться с Чонгуком. Этот тип уж точно не хуже его брата. Его бояться не нужно. Вина гложет, съедает полностью, выгрызает и облизывает ядовитым отравляющим языком. Совесть давит на больное, дает задохнуться в костлявых ее руках. Он рассказал Чимину не все, утаил в душе самое главное. Никто не должен знать, даже Чимин. Тэхен в крови не только в своей и родительской купался.