Иными словами

За окном во всей красе разворачивается глубокая ночь: луна освещает землю, словно подсвечивая ее изнутри, а звезды мигающими огоньками красуются на черном полотне, напоминая веснушки, рассыпанные по коже. Шторы задернуты за расшатанный гардинный карниз, дабы не закрывать вид на стоянку общежития и даровать комнате, погруженной в сонливую тишину, хоть немного света. — Эндрю? — шепот утопает во мгле. Парень, в свою очередь, никак не реагирует, хотя обычно спит до неприличного чутко. Нил не может сказать, что его это настораживает, но, глядя на дорожки от слез, красующиеся на бледной коже, Джостен не может заставить свое сердце биться медленнее. Неконтролируемый орган колотит в грудной клетке, стучит о ребра, норовя сбежать, стереть эти незваные слезы, чтобы не щекотали щеки и не мешали такому на редкость крепкому сну Эндрю. Хочется провести ладонью по влажной коже, заправить прилипшие белокурые волосы за ухо, задевая проколотую мочку, ощутить на кончиках пальцев родное тепло. Прижаться губами ко лбу, ненароком проверяя температуру, прошептать что-нибудь такое, чтобы непременно получить сонное, фальшиво-недовольное фырканье в ответ. Эндрю спит при нем, настолько близко, что можно почувствовать на лице чужое дыхание; Эндрю ему доверяет, молчаливо и безоговорочно, и Нил будет оберегать его сновидения всеми силами, даже если для этого придется лично наведаться в царство Морфея. Если бы мог, Нил спрятал бы Эндрю куда-то глубоко в себе, так, чтобы не позволять никому и ничему навредить Миньярду или доставить ему дискомфорт. Джостен обхватил бы Эндрю руками, как крыльями, и скрыл от нежеланных бликов световых, вырывающихся из фар проезжающих мимо машин зайчиков, пробивающихся через окно и прыгающих по нахмуренному лицу. Но прикосновения — это незаконное пересечение границ, карающееся нарушением мирного договора между государствами. Нил знает карту тела Эндрю необычайно хорошо, чтобы оплошаться в выборе маршрута. Он слишком дорожит им, чтобы потерять. Наверное, Нил без раздумий отдал бы все, что у него есть, лишь бы иметь возможность водить ладонями по рекам из вен и шрамов, выпирающих на коже, по горным хребтам позвоночника и впадинам тазовых косточек. Эндрю — его собственный мир. Комфортная среда обитания кроликов. Скорее кролика. Только одного, — особенно-рыжего с удивительно голубыми глазами. Нил слышит, как дыхание Эндрю учащается, словно легкие начинают работать с новой силой, и уже спустя пару секунд до ушей доносится тихое, едва уловимое: — Спи. Джостен смеется грудным смехом: низким и хрипящим. Голос у Эндрю глубокий ото сна, такой уютный и, кажется, почти интимный. В нем хочется утонуть, раствориться, подобно какао, плавающему в теплом молоке. Нил уверен, что готов пойти пить его прямо сейчас, сидя на холодном подоконнике и глядя на ночную Южную Каролину, если Эндрю вдруг того захочет. У них свои способы бороться с кошмарами: менее химозные, чем снотворное, и более приятные, чем ледяной душ. — Дрю, — зов, просьба, почти мольба. Изнывающее желание прикоснуться, поддержать, быть рядом, насколько это возможно. Ладони чешутся от фантомного ощущения Эндрю на них, и весь мир сужается до размера метр пятьдесят два. — М? — хмыканье, заглушенное подушкой, о которую Миньярд трется носом, жмуря глаза, заставляет Нила растянуть губы в улыбке. — Могу я прикоснуться? — Эндрю вопросительно выгибает бровь, все так же лежа лишь с одним открытым глазом, тем, что не спрятан в глубине мягкой подушки. Нил не произнесет этого вслух, желая остаться лицом к лицу подольше, но он чертовски очарован. — Только к щеке. — Наркоша, — Миньярд фыркает, закрывая глаза и намереваясь вернуться ко сну. — Да. Нил не может перестать улыбаться ни пока протягивает руку, аккуратно помещая ладонь на нежную кожу, ни когда задевает пальцами холодный нос, поджимающийся от подобного действия, и уж тем более ни в те минуты, пока вытирает влагу с щек. Эндрю выглядит все так же безразлично, в течении времени, что Нил невесомо водит пальцами по слезам, размазывая, но Джостен замечает, что он удивлен. Неужели Эндрю не знал о них?.. — Спокойной ночи, — шепчет Нил, целуя подушечки собственных пальцев и прижимая их к скуле Эндрю, на что тот только глубоко вздыхает, протягивая руку на центр, чтобы, как обычно бывает в хорошие дни, переплести мизинцы. Глядя на пролетающий за окном самолет, заметный по дрожащей ярко-красной точечке света, Джостен действительно верит в то, что ночь будет спокойной.       

***

На следующий день, гуляя по торговому центру вместе с Мэттом, Нил приобрел ловец снов с десятком свисающих ниточек и перышек. И хотя Эндрю покупку не оценил, над их кроватью с этого дня возвышался оберег, отгоняющий плохие сны. Пока ты защищаешь всех, я буду защищать тебя.