Может сон...

      Дорога вымотала меня, длинная, тоскливая ночь, когда ты видишь перед глазами того, кто должен быть рядом, и не можешь даже коснуться кончиками пальцев не желая потревожить чуткий сон любимого. Утром, когда караван остановился, была мысль увести Буна подальше в лес и насладиться, хотя бы недолгими объятьями, но проснулась «малолетняя банда». Это выше моих сил! Девчушки, казалось, не останавливаются ни на минуту, от их тонких голосков, постоянно спрашивающих всех вокруг обо всем, что их окружает, звенит в ушах, Трикси, как обезьянка лезет на Буна, Дирси не отстает, избрав жертвой меня. Дара отодрала их от нас только когда принесли еду. Эта парочка молчит в двух случаях, когда спит и, когда ест.       После завтрака опять погрузились в карету и продолжили движение. Если рядом ребенок, то трудно просто поговорить, а когда их двое, то о тихой беседе можно лишь помечтать. Время, хоть и тянулось, грозя превратить поездку в бесконечную муку, но конец пути близился, а я еще не продумал все варианты развития событий. Флюка, Дару и их «бандиток» надо было поселить где-то рядом с замком, или на моей половине. Устроить Флюка на кухню, с Дарой чуть позже, надо посмотреть, что и как она шьет, приставить к девчонкам воспитателя построже, и все это провернуть так, чтобы брат не увидел их раньше времени. Общей информации о моей «свите» ему хватит, у меня сейчас не будет сил и времени устраивать его личную жизнь, мне надо со своей разобраться. Я очень надеюсь, что Флюк станет моей козырной картой, что все произойдет именно так, как я рассчитываю, а поэтому его надо пока припрятать, не время. Теперь Бун. С его размещением не возникнет проблем. Рядом с моей спальней есть комната. Которую я планировал переделать в его жилище. Насчет того, чем он будет заниматься. Есть пара идей, но надо поговорить с ним, захочет ли, надо ли ему это, сейчас не важно, решим потом. Как всегда, только в мыслях возник Бун, как глаза тут же отыскали его лицо. Мой милый развлекал всю компанию рассказами о лесных обитателях. Строго следя, чтобы малышня не приближалась ко мне и не мешала моим раздумьям. Почувствовав мой взгляд, он тут же обернулся. Даже среди роскоши кареты он выглядел, как драгоценный камень, лежащий на обыкновенной дерюжине. Простой, но удобный в дороге костюм, который мы купили в городке, лишь подчеркивал его изящество и красоту. У меня задрожали руки от желания прикоснуться, но пока не время. Я должен был соблюдать приличия. Нельзя позволить себе расслабиться на глазах посторонних. Я не был уверен во Флюке и Даре, они еще не были «моими» людьми, а две маленькие балаболки могли разболтать любому встречному то, что не предназначено для посторонних ушей. Мягкий, ласковый взгляд Буна, без всяких слов рассказал мне, что он все понимает, и его желания не отличаются от моих. Это доказал кончик розового языка, мелькнувшего между губ и потемневшие вдруг глаза. Чтобы не сорваться, я опустил веки и отвернулся. Всевышний, как дождаться…       Наконец показались первые крыши деревенек, окружающих Столицу. Не прошло и часа, как наш караван въехал в распахнутые ворота. Я улыбнулся про себя, Великий Герцог отлично знает мою «любовь» к шумихе и помпе. Во дворе никого не было, кроме обязательных слуг. Я вышел наружу, опираясь на руку подскочившего служки. Тут же оглянулся через плечо, мог не переживать, Бун был рядом, а за ним испуганно жалась семейка Флюка. Еще в дороге я предупредил Флюка и Дару о том, что им предстоит, и как следует себя вести. Я убедился, что все благополучно вылезли из кареты, и слуги наготове, ждут указаний, повел взглядом и нахмурился. Мин был тут как тут, с серьезным видом и книгой для записей. - Мин, что у нас по свободным помещениям? - Какой этаж Вас интересует, Лорд? - Первый. - Есть три комнаты в южном крыле, и четыре в восточном. - Значит восточное. Определишь этих людей туда, обстановка и все необходимое на тебе. Кого ты задействуешь, мне не интересно, вечером приду, проверю. Отправляйтесь, я к себе. - Но Великий Герцог… - Я встречусь с братом через час, как приведу себя в порядок. И еще, позови ко мне Тома, пусть придет, как я вернусь от брата. - Все будет исполнено, Лорд. - Хорошо, пойдем Бун.       Мы вошли в замок. Проходя коридорами, поднимаясь по лестницам, я рассказывал Буну, как все устроено. - После смерти отца, мы с братом переделали замок по нашим предпочтениям. Первый этаж занимают службы и прислуга, второй – приемные, кабинеты, залы и библиотека. Третий жилой, четвертый – оранжерея, комнаты для гостей, и много еще чего, потом сам посмотришь. Брат любит солнце, его помещения в южном и восточном крыле, я предпочитаю неяркий свет, поэтому занимаю северное и западное крыло. - Ты поэтому не захотел, чтобы Флюка поселили в южном крыле? Я засмеялся. - Милый, неужели ты думаешь, что Великому Герцогу интересно, что делается внизу? Он даже ребенком не желал спускаться на первый этаж. И разделение касается только наших помещений, только третьего этажа, да и разделение номинальное. Просто бывают такие ситуации, когда рядом с братом находятся люди, которые мне неприятны, и чтобы их не встречать постоянно, мы и придумали это. Да и держать все под наблюдением легче, у каждого свои люди, свои слуги, свои предпочтения в интерьере и правилах жизни. Нам так просто удобнее, а не то, что ты подумал. Вот, мы пришли. Тут мои комнаты. Спальня, гардеробная, кабинет, осмотришься сам. Я выделю тебе комнаты рядом. - Зачем? - Бун, тебе может понадобиться место, где ты сможешь побыть один, или если меня не будет в замке. Это будет твой собственный уголок, и обустроить ты его сможешь по своему вкусу. Мы вошли в кабинет, я запер дверь и обернулся к Буну. - Хватит экскурсов и вопросов, у нас не так много времени, а я больше не выдержу, иди ко мне, я так скучал! Истомившиеся, и поэтому жадные руки притянули смело шагнувшего ко мне парня, в крепкие объятья. Я прижал к себе теплое, долгожданное тело, зарылся носом в его шею и вдыхал родной аромат, заполняя себя им и вытесняя все другие запахи. Бун обнял меня за плечи и тоже старался быть как можно ближе. Я поднял голову и встретил его поцелуй. Всевышний, разве может быть в этом мире хоть что-нибудь, что может сравниться с губами моего любимого! Мы целовались долго, всхлипывая в попытках вдохнуть побольше воздуха, не обращая внимания на бегущую по подбородкам слюну и мокрые от слез восторга щеки. Наконец я оторвался от его жаркого рта, вспомнив, что время поджимает, и потянул любимого за собой. - Пойдем, посидим немного в теплой воде, смоем с нас всю эту чертову дорогу, а вечером я покажу тебе, насколько сильно я скучал без тебя.       После удобной, домашней ванны, в которой всеми силами старался не распускать руки и мысли, я наскоро оделся и, успокоив Буна, что в мои комнаты никто, кроме меня не войдет, отправился, наконец, к брату. Я нашел его в малой приемной, он стоял у окна и что-то рассматривал во дворе. - Великий Герцог Тхитиват. Я поклонился по всем правилам этикета. Он резко развернулся и шагнул ко мне, распахнув руки. - Прем! - Ом. Я шагнул в родные объятья. Мы всегда любили друг друга, несмотря ни на что. Ом чуть отодвинул меня, вгляделся пристально. - Что это было, брат? Ты мне расскажешь? - Расскажу все, что знаю, но я не могу тебе сказать, как я очутился в том месте, и почему потерял память, Леди Ана говорит – духи. Я начал свой рассказ, и Ом ни разу не прервал мое повествование, лишь внимательнее становился взгляд, когда я говорил о Буне. - Леди Ана, я ее помню. Она бывала у нас часто, после того, как переселилась в лес. Очень красивая и умная леди. Мама ее очень любила… Взгляд брата затуманился, он старше и лучше помнил мать, мои же воспоминания не были столь отчетливыми. - А что за люди приехали с тобой? - Брат, не задавай вопросов, на которые знаешь ответ. Я усмехнулся. - Кроме Буна, я привез отличного повара, который поразил меня своим мастерством, и его семью. - Да, я видел детей. - Я почти уверен, что ты знал об этом еще вчера, я прав? И, заметь, я не спрашиваю, кто в моем приближении докладывает тебе, потому, что ничего не скрываю. Улыбка осветила лицо брата. Мне очень нравилась его улыбка, она смягчала строгие черты Ома, и делала его не таким грозным, как привыкли видеть подданные. Это была семейная, наша с ним улыбка, и пусть не часто, но она приносила мне ощущение счастья и покоя. - Брат, а что с Буном? Ты же понимаешь, что у вас ничего не может быть… - Ом, я разберусь. Если ты решишь надавить на меня, то я хочу предупредить тебя заранее, я уеду с ним в лес. Не хочу и не могу жить без него. И свои матримониальные мысли на счет меня выкини из головы. Если не он, тогда никто. - Хорошо, не бушуй. Потом обсудим. Сейчас меня интересует начало твоей истории, что это было, и возможно ли повторение, и кого еще это может коснуться. Надо собирать мудрейших. Да, ты когда планируешь представить мне Буна? - Вот Мин напишет свой опус и обнародует его. Тогда уже всем и представлю. - Хорошо, так и решим. Но ты не забывай, что если я и не буду против, что маловероятно, то Совет вряд ли даст тебе согласие. - Я понимаю.       Я возвращался к себе. Хотелось отключить голову и рвануть к любимому, но мыслей было так много, и нельзя было отмести их и не думать. Я совсем забыл про Совет. С братом я справлюсь, если все пойдет так, как я задумал, а что делать с Советом? Если они не дадут своего согласия, то мне ничего не светит, действительно придется возвращаться в лес, если успеем. А то посадят под арест. Буна вышлют, в лучшем случае, а мне навяжут брак. Все так сложно, а все из-за того, что нет наследника. Еще могут поднять вопрос мезальянса. Кто я, а кто Бун. Это серьезное препятствие, потому, что я ничего не могу с этим поделать. Надо успокоиться. Буну сейчас ни к чему мои волнения и переживания, он должен быть счастлив и спокоен. Будет еще время поволноваться. Я иду к нему… Остановился я так резко, что чуть не упал. Вот же я дурень. Тороплюсь к своему милому, не закончив дела, опять все пойдет не так, как должно быть. Прости, Бун, подожди еще немного. Я развернулся и быстрым шагом отправился на первый этаж. Нужно было сначала устроить Флюка.       Наверное, мне бы пришлось узнавать у кого-нибудь, где их поселили, но стоило свернуть в восточное крыло, как я, без сомнения знал, что попал туда, куда надо. Высокий, заливистый смех и топот маленьких ног. Так в замке могли звучать только близняшки, да и то недолго, я думаю. Дверь распахнулась, лишь я подошел. Слава Всевышнему, не пришибла. Трикси и Дирси замерли на пороге, но узнав, с громким визгом кинулись ко мне и прижались к ногам, каждая к разной. Идти стало совершенно невозможно, пришлось нагнуться и подхватить девчушек на руки, и уже так шагнуть за порог. В комнате была одна Дара, она что-то перебирала в тюках вещей, сложенных в углу. Увидев меня, несущего близнецов, она покраснела и кинулась мне на помощь. - Простите, ради всего святого, простите, Лорд Варут! Никакого с ними сладу. - Ничего, я как раз и пришел помочь. Оглянувшись за спину, я кивком подозвал человека, стоящего позади. В это время в комнату из внутренних покоев вошел Флюк. Одетый по-городскому, но строго, он стал выглядеть не как мальчишка, а как вполне приличный молодой человек, глава семьи. - Знакомьтесь, это Нира. Она будет воспитательницей и учительницей девочек, проживать в их комнате до тех пор, пока им не исполниться восемь, потом они будут обучаться и жить в пансионе, как и положено приличным леди. Я повернулся к удивленным хозяевам. - Нира, это Флюк, мой личный повар, Дара, и твои подопечные – Беатрикс, она же Трикси и Дарсия, или, если угодно – Дирси. Девчонки, услышав свои имена, уставились на новую знакомую, почти не моргая. - Дара, прошу учесть, что с этого дня ты не вмешиваешься в процесс, иначе я прикажу поселить их там, где ты не найдешь, поняла? Я понимаю, что будет трудно, но если ты хочешь им хорошей судьбы – слушайся. Дара опустила голову, соглашаясь. - Так, что у вас с обустройством? Покажите все. Флюк провел меня по комнатам. В одной, большой и светлой, уже суетились Дара и Нира. Я надеялся, что они подружатся, а характера дочке начальника замковой стражи, которая все детство провела среди солдат, хватит, чтобы справиться с девчонками. Вторая отводилась Даре, судя по швейной машинке, устроенной у распахнутого окна, и покрывалу на кровати, вышитому бледными розочками по голубому фону. В комнате Флюка еще все лежало нераспакованным. Только кровать была готова принять нового хозяина, ну ничего, успеет. Я остался доволен осмотром. Велел Флюку составить список необходимого и отнести коменданту, он разберется. - Так, Флюк, мне надо с тобой поговорить, садись и слушай внимательно. Парень присел на краешек кровати и молча следил, как я вышагиваю по комнате. - У меня к тебе есть требование. Дальнейшее ваше проживание в замке будет зависеть от твоего решения. Прошу тебя не беспокоиться, я не выставлю вас за порог, просто будете жить в городе, может откроете свою харчевню, или еще что-нибудь, как угодно. Но если ты решишь, что вы остаетесь, то мне нужно полное послушание. Я не заставлю тебя делать ничего, чтобы тебе не понравилось, но ты должен будешь подчиниться моей воле. Подумай, и скажи мне свое решение, посоветуйся с Дарой, я приду завтра, и мы все обговорим. - Лорд Варут, мне жизни не хватит, чтобы отблагодарить Вас. Я ничего не собираюсь обдумывать. Вы мой господин и я в Вашем распоряжении. - Флюк, я твой друг, и не хочу раболепия. Мне нравится твое решение, да и не потребую я от тебя никаких жертв. Сейчас мы пойдем на кухню, я представлю тебя. Мой единственный приказ – ты МОЙ личный повар. И это не потому, что я не хочу ни с кем делить твой талант, хотя… Да, я очень эгоистичен и были у меня такие мысли. Просто это бесполезно, скоро, я почти уверен в этом, твоя жизнь изменится, но об этом потом. Вернемся к моему требованию. Ты не готовишь ни для кого, только для меня. Это важно. До поры я не желаю, чтобы тобой заинтересовался еще кто-нибудь. Еще одно, если в замке гости, или какие-нибудь празднества, у тебя выходной, я буду есть в общем зале. - Я понял Вас Лорд. - И еще, пока я не разрешу тебе, постарайся ограничить свои передвижения по замку. Кухня и дом, ты потерпишь? - Конечно, можете не сомневаться, да и некогда мне будет. А могу я узнать Ваши предпочтения, раз уж я обслуживаю лишь Вас, то мне надо знать, что Вы любите, а что нет. - С этим проще, я непривередлив, ем все, что дают. Люблю сладкое, так что очень надеюсь на твои десерты. И да, порции должны быть на двоих, ты же не хочешь, чтобы Бун остался голодным? Я посмотрел на Флюка и вызывающе выгнул бровь. Парень все понял и улыбнулся. - Что Вы, Лорд, как же можно!       Я вел его до кухни кратчайшим путем, стараясь избегать людных мест. Оказавшись на месте, я спросил, запомнил ли он дорогу. Оказалось, что у Флюка отличная память, он довел меня назад без ошибок. Мы устроились в их гостиной, и я вызвал главного повара. Через несколько минут в дверь постучали. Флюк открыл. На пороге стоял высокий, грозного вида мужчина. Возраст и профессия не оставили на его лице заметного отпечатка, ему можно было дать и тридцать, и сорок лет, однако я помню его с самого детства, и он всегда баловал меня вкусненьким. Я испытывал к нему достаточно нежные чувства. Мужчина склонился в поклоне. - Приветствую Вас, Лорд Варут. Я был сильно огорчен Вашим исчезновением, и счастлив, что Вы вернулись живым и невредимым. - Спасибо Том, я тоже рад Вас видеть. У меня к Вам разговор. - Не обижайте меня, мой Лорд, наша дружба позволяет мне надеяться на простое обращение. Лорд желает чего-нибудь особенного для себя, или я могу еще как-то помочь? - Нет, Том, на этот раз я не о твоих замечательных блюдах. Хочу представить тебе нового повара. Он будет готовить исключительно для меня. - Лорда перестала удовлетворять готовка старого Тома? - Нет, Том, я думаю, это временно. Я доверяю тебе, поэтому обсуждаю с тобой эту тему, иначе просто послал бы его на кухню и приказал всем подчиняться. Этот человек мой друг. Он очень хороший повар, думаю, через какое-то время вы подружитесь и будете радовать всех в замке своим искусством, а сейчас мне надо, чтобы о нем никто не знал. Поэтому он готовит только для меня, и только в те дни, когда мне не придется делить стол с братом или гостями. Ни одно его блюдо не должно достаться никому, кроме меня, до моего распоряжения. Это важно, ты понял? Подумай, как устроить это на твоей кухне. - Я понял, Лорд Варут, он будет готовить, но никто не поймет, что он делает это лишь для Вас. Ни крошки его блюд не достанется никому. Я сохраню Вашу тайну. Один вопрос. - Слушаю. - А мне можно будет проверить качество его готовки? Я рассмеялся и кивнул. - Хорошо, Том, доверяю его тебе, договаривайтесь, а я пошел к себе, уже поздно.       Я летел по этажам и коридорам, понимая, что Бун уже так давно один, в незнакомом месте. И у меня еще, где-то глубоко, теплилась мечта о нашей первой ночи. Войдя в свои покои, я остановился. Было темно, комнату освещал лишь слабый свет тлеющих в камине дров. Я прошел в спальню. Она была пуста. Кабинет. Тоже никого. Комната Буна – пусто. Меня пробрала дрожь, по позвоночнику скатилась холодная капля пота. Его нигде не было. Стараясь не поддаваться панике я вернулся в гостиную. Зажег настенный светильник, и тут увидел его. Бун спал на одном из диванов, свернувшись, поджав к груди свои длинные ноги и упираясь головой в подлокотник. Несмотря на неудобную позу, сон Буна был так крепок, что его не разбудили мои пальцы, которыми я провел по любимому лицу, еще не успокоивши свое испуганное сердце. Вероятно, мой милый устал в дороге, я не должен его беспокоить, но и позволить ему спать на этом неудобном диване я тоже не мог. Я поднял Буна на руки и отнес в спальню. Мое тело среагировало на близость любимого мгновенно, но я не стану будить его в угоду себе. Мы вместе, мы все успеем. А сейчас нам обоим надо отдохнуть. Впереди много дел.       Утро встретило меня тонкими лучами света, пробивающимися сквозь неплотно закрытые тяжелые шторы. Солнце пыталось определить, какого цвета волосы вольно разметались по моей груди. Там, где пряди попадали под его ласку, они были, как чистое серебро, в тени же как будто покрывались светлым пеплом. Я залюбовался и пропустил локоны сквозь пальцы, заставляя их искриться и переливаться. Очень красиво! Голова Буна, лежащая на моем плече, пошевелилась, приподнялась, и я окунулся в синь самых красивых глаз. - Прости, что я вчера так задержался. Как тебе спалось на новом месте? - Рядом с тобой я готов спать на голых камнях, мне все равно, лишь бы рядом. - Ты меня балуешь своими речами. Смотри, привыкну, и не смогу без них. - А без меня? - А без тебя я и сейчас не могу. Я придержал его за подбородок и припал к мягким губам. Я скучал по ним весь вчерашний день. Бун ответил с неожиданной силой. Куда подевалась его обычная нежность и мягкость? Он вторгался в мой рот так властно, как будто имел на это полное право, как будто он мой хозяин и владыка. Не могу сказать, что мне не нравилось, просто удивление проскользнуло на краю сознания. Наши языки вели свой, понятный лишь им танец, ласкаясь, как пара котят, и тут же яростно борясь за первенство, под стать хищным кошкам. Тело устало бездействовать. Я вывернулся в объятиях и сел Буну на бедра. Мои руки перехватили тонкие запястья и прижали их над пепельной головой, путаясь пальцами в тонких волосах. Теперь мне было удобно. Я проводил губами по его лицу, спускался по точеной, длинной шее, расписывал крепкими поцелуями и укусами тонкие ключицы и складную, крепкую грудь. Бун выгибался под моими ласками, шипел, если я сильно закусывал тонкую кожу, тихо стонал и шептал мое имя срывающимся голосом. Наконец почувствовав себя свободным, он стал цепляться дрожащими пальцами за мои плечи, иногда срываясь и проводя по коже крепкими ногтями и оставляя жгучие огненные полосы. Мои жадные ладони не могли насытиться прикосновениями. Они гладили, сминали, пробовали на ощупь все, что им попадалось на пути. Я не мог сказать, что это было, грудь, живот, бока или крепкие бедра. Мне хотелось всего и сразу. Если бы я мог, то никогда бы не оторвал рук от любимого. Язык не отставал. На вкус Бун оказался даже лучше, чем на ощупь. Я вылизывал вздрагивающее тело, ничуть не смущаясь того, куда проникаю. На мгновение я остановился, когда мне под подбородок уперлось что-то твердое и горячее. Перехватив ладонью, я отстранился, оглядел темный, налитый кровью и перевитый взбухшими венами член, и поднял глаза на Буна. Глаза моего любимого были крепко зажмурены, одна рука прижата ко рту и прикушена так сильно, что по подбородку текла тонкая красная струйка. Вторая впивалась в мое плечо. - Бун, посмотри на меня, любимый… Он открыл глаза, и на меня глянула темная бездна, в глубине которой полыхало пламя желания. Мое и так неровное дыхание совсем сбилось, пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы хоть как-то заполнить легкие воздухом. Ненасытное животное внутри меня требовало своего и не давало вдосталь насладиться видом. Я вернулся к прерванному удовольствию и со вздохом облегчения дорвавшегося обжоры, втянул в рот приятную влажную тяжесть вздрагивающего органа. Сладость сменилась солоноватой пряностью. Какой же он вкусный, мой милый, во всех местах! Я чувствовал, как каменеет мое собственное тело, как нестерпимо желает освободиться от напряжения, но мое желание было не важным. Только человек, что стонет и извивается подо мной, только его удовольствие. Во всяком случае пока. Не имея никакого опыта, я действовал по наитию и своим ощущениям. Судя по несдержанным размашистым движениям Буна, которыми он вбивался в мой жаждущий рот, все было правильно. Разрядка его, и моя наступила почти одновременно. Я излился на смятые простыни сразу, как почувствовал заполнившую мое горло теплую жидкость. Ее было так много, что, даже судорожно глотая, я не сумел сохранить все в себе. Немного потекло между сжатых губ на подбородок.       Я подтянулся на руках и бросил тело рядом с самым нужным мне человеком. Он повернул ко мне прекрасное лицо и его щеки окрасились нежно розовым. А потом он поднял руку, провел пальцем по моему рту и сунул его в рот. Этот жест и горящий из-под ресниц взгляд, заставил меня сжать кулаки и напрячься, чтобы не накинуться на него опять. - Прем, ты знаешь, я все равно хочу тебя… Но ты же… Мне надо, чтобы и ты… - Тссс… Его тихий, неуверенный шепот поднял дыбом все волоски на моем теле и стянул тугой узел в животе. Я снова навис над ним, упираясь в матрас руками и раздвигая его ноги коленями. На этот раз мои ласки не были настолько безумными, я внимательно следил, как Бун реагирует на мои прикосновения. Я должен запомнить все места, где под губами судорожно сжимались мышцы, и кожа покрывалась мурашками. Почувствовав помеху, я попытался опознать ее языком и сразу услышал резкий, шумный вдох. Опустив глаза, я увидел розовенькую верхушку сморщенного и задорно торчащего соска. Это меня заинтересовало. Как я мог пропустить такую прелесть в первый раз? Я экспериментировал, узнавая насколько сильно они отзываются на ласку. Целовал, посасывал, кусал и терся языком. Чтобы второй не тосковал, я потирал его ладонью, перекатывал между пальцами, легонько царапал ногтями и доигрался до того, что Бун обезумел. Он трясся, прижимался ко мне грудью, стонал и открыто вскрикивал, когда не было сил терпеть. Я понимал, что если продолжу, то мы опять сорвемся и не доведем дело до желанного обоими исхода. Опустил руку вниз, провел пальцами по гордо стоящему члену, легко коснулся нежной кожи мошонки, чувствуя, как она поджимается под моим прикосновением. И вот я уже там, где жаждал быть. Мелкие морщинки сжатого входа посредине гладкости кожи неглубокой ложбинки. Я провел вниз и вверх, наслаждаясь ощущениями, и прижал пальцы чуть сильнее. И тут же ноги Буна приподнялись, сгибаясь в коленях, и он уперся в мои пальцы, слегка поводя бедрами. Я попытался проникнуть внутрь. Но дело не шло, кожа собиралась и не давала продвинуться. Бун сжался, и я, бросив взгляд, увидел капельки влаги в уголках его глаз. Ему было больно! Что-то надо было делать, как-то помочь ему принять меня. Но что? Я целовал и успокаивал любимого нежными словечками, напряженно думая. В голове возникло давнишнее воспоминание, как я, будучи еще мальчишкой, пробрался в кухню и утащил банку с каким-то вареньем. И как мы с братом ели его просто руками. А когда сладость осталась лишь на дне, и длины пальцев стало не хватать, я запихнул в банку всю ладонь и попал в западню, рука никак не хотела вытаскиваться назад. Измучившись и уже не боясь наказания, я побежал к няньке, и она мазала мою руку маслом, чтобы она стала скользкой, и я смог снять банку.       Я вскочил с кровати и побежал в уборную. Перебирая склянки и коробочки, я нашел мазь, которую наносил на лицо, чтобы кожа была мягкой и гладкой. Зажав баночку в кулаке, я постарался вернуться к любимому как можно быстрее. Приласкав его испуганное лицо, я подумал, что ему надо отвлечься, не замечать того, что я буду делать. Открыв банку и зачерпнув мазь одной рукой, второй я провел по груди Буна, слегка задевая соски ногтями. Кожа вокруг них сморщилась, и они поднялись, как два малюсеньких члена, реагируя на прикосновения. Я дождался, когда мой милый расслабится и полностью отдастся моим ласкам. Вскоре его дыхание и тихие стоны показали мне, что пора продолжить. Скользкие, прохладные пальцы прошлись по заветной ложбинке, и мне неописуемо понравилось это ощущение. Трения кожи о кожу не ощущалось, лишь гладкость, как будто я вел по стеклу, погруженному в воду. Я не стал сразу внедряться глубоко. Подушечкой среднего пальца я мягко надавливая водил и водил по морщинкам входа, разглаживая их, пока не почувствовал, что сжатые мышцы пропускают меня внутрь. Опять макнув палец в мазь, я прижал его к дырочке, она подалась, и я проник сразу на две фаланги. Я замер, боясь, что опять причинил боль. Но Бун, казалось, ничего не заметил, он еле справлялся с эмоциями, которые вызывал мой рот на его сосках. Моему пальцу было тесно, так тесно, что в голове паникой забилась мысль – «как, ну как я смогу там поместиться?». Однако, сегодня речь не шла о моем удовольствии, я должен был сделать для Буна все, что смогу. Он, вдруг, громко вскрикнул и пальцу внутри стало больно от сжавшихся мышц. Я, похоже переборщил с ласками, он опять закончил, а до главного было так далеко… Я уткнулся лицом в его ключицу и пережидал, когда схлынут волны оргазма. А пальцу стало не так уж и узко. Я провел им по гладким стенкам, и Бун с удивлением посмотрел на меня. Переместившись чуть выше, но не выходя из него, я шептал в заалевшее ушко, какой он красивый, нежный, самый лучший. Целовал безупречную мочку, гладил языком впадинку за ней, а сам все продолжал и продолжал исследовать пальцем новую территорию. А там уже стало так много свободного места, что я позволил себе добавить к первому и второй палец, и спустя несколько неторопливых движений – третий. Мне казалось, что после стольких движений внутри Буна должно было все блестеть. Пальцы входили на всю длину, отставленный большой, чтобы не скучать, поглаживал и прижимался к ямке под копчиком. Рука немного затекла, и желая избежать боли, я развернул ее поудобнее. Пальцы крутанулись и немного разошлись в стороны, а под подушечкой среднего мне попалось какое-то уплотнение. Это было странным, все вокруг гладкое, ровное, а это… Я решил, что, наверное, надо разгладить. Провел по выпуклости раз, другой, не исчезала. Тогда я нажал сильнее, и почувствовал, как вздрогнул Бун, как прогнулся подо мной. Я в ужасе уставился на него. - Милый, что? Больно? Прости, прости! Бун смотрел на меня совершенно невменяемым взглядом. Он потянул меня ближе, поцеловал и рухнул головой на подушку. - Нет…. Пожалуйста, еще, пожалуйста… Там… Еще! Я, совсем не соображая, провел пальцы вглубь, нажимая уже всеми тремя, почти вывел наружу, и тут Бун подался бедрами за моей рукой, не позволяя мне выйти, сам насадился на пальцы до самого конца и опять выгнулся подо мной. Его голова закинулась назад, пальцы нещадно мяли простыню, из закушенных губ срывались хрипы и стоны. Эта картина была последней каплей. Я больше не мог терпеть. Мой бедный член, уже столько раз безжалостно пережатый, был готов взорваться, просто не выдержать и лопнуть от прилившей крови. Я вытащил пальцы, Бун распахнул глаза. Выражение его лица было таким, как будто я отнял у ребенка конфету. - Сейчас, милый, сейчас, погоди, я скоро… Запустить пальцы в баночку с мазью и намазать себя было минутным делом. Вздернуть ноги Буна выше и пристроить многострадальный член напротив входа и того быстрее. Но любимый не хотел ждать и эти мгновения он часто дышал и ерзал так, что попасть в него оказалось очень сложным. Одной рукой я ухватил его за бедро, сильно, наверное, больно, а второй направил себя туда, где очень хотел очутиться, как можно быстрее, еще быстрее, сейчас! Казалось, что все должно было пройти легко, как по «маслу», но не успел я войти и на половину, как вокруг члена все сжалось, я вскрикнул, и услышал стон Буна, полный страдания. Я застыл, замер каменным изваянием. Пот лил с лица и капал с подбородка на сведенное болью лицо любимого. - Прости, милый, я чудовище, прости, я сейчас, я выйду… - Неет… Бун шептал почти неслышно, но его руки крепко обхватившие мои плечи, вонзившиеся в кожу ногти, говорили за него. - Нет, не выходи, уже все… Почти не больно, просто подожди еще чуть-чуть, не шевелись… Руки, упирающиеся в кровать тряслись, было очень трудно, но одно радовало. Очевидно, беспокойство о любимом было самым лучшим способом снять бушующую похоть. Теперь я мог думать, о чем угодно, а не только о том, как побыстрее удовлетворить себя. Прошло еще несколько бесконечных минут, как я понял, что Бун пытается пошевелиться. Он чуть повел бедрами, одной рукой притянул меня за шею ближе, прижался своими опухшими губами к моим, и… одним резким движением, резко подавшись вверх насадился на мой член до самого упора. - Двигайся, пожалуйста, давай же! Я не мог противиться. Вышел, оставив внутри только головку, ощутив, как жадно сжались мышцы, не желая выпускать. Я прикинул, в каком направлении было то самое место и резко вошел прижимаясь к верхней стенке, насколько позволяла гладкая, горячая узость Буна. Повторив движения еще пару раз, и ощущая, как властно проникает, трется член о выпуклость, я услышал совсем другой стон. В нем больше не было боли, в нем была такая жажда, что я почти забыл, как меня зовут, в очередной раз! Бун стонал, срывая голос, прижимался ко мне, обхватив руками и сцепив ноги вокруг меня, подавался бедрами, стараясь быть еще ближе, еще глубже! Мое состояние нельзя было описать словами. Я вбивался в желанное тело с такой страстью, что не хватало сил сделать вдох, голова мутилась, а ощущение приближающейся разрядки сводило судорогой пальцы на руках и ногах. Вдруг Бун закричал как-то особенно высоко, задергался подо мной и обмяк. Я испуганно вздрогнул, но почувствовал влагу между нами, и понял, что любимый успел первым, но спазматично сжимающиеся стенки, вторя оргазму, не дали мне продержаться дольше его. Под веками вспыхнуло, все тело свело, и я выплеснул все накопленное желание куда-то вглубь. Несколько раз вздрогнул в последних волнах удовольствия и рухнул рядом с недвижимым Буном.