«Как же мечта переехать и иметь стабильную зарплату? Как же моя чашка, неоплаченная съемка, мои дырявые носки, оставленные на стуле, незыблемая пыль, похожая на снег? Как же университет, красный диплом, шоколадка с орехами, снившаяся подряд несколько лет?
Как же моё желание вырваться?»
Когда всё изменилось? Я опустила глаза на ладонь, хранившую ощущение оттягивающей руку рукояти чугунной сковороды. Так в тот момент настигло осознание, насколько ничтожно и мелочно то, что я берегла с самого рождения? Я подозревала с самого начала, что того, что выдавалось всем стартовым набором, как в РПГ, не хватило на меня. Невозможно соврать, сказав, что это неплохо. Мне больно. В этом причина моей смелости. Отчасти и причина страха за жизнь. Я умру, не потеряв ничего, кроме шанса что-то обрести. — Эй, — парень в дурацких очках щелкнул пальцами у меня перед носом, вырывая из пучины самокопания. — Мы пришли? Сняв рюкзак, скинув его на пол и вытянув дорогой самсунг, – 12:48, – я удостоверилась, что до момента смерти осталось меньше десяти минут. Мысль переждать их была до того настойчивой, что я завела скучающего убийцу к подъезду давней знакомой. Будучи не самым благополучным, райончик уныло купался в осенней грязи, разнясь с ухоженным частным домом Маши, как разнятся небо и земля, начиная от цветогаммы, – преимущественно невзрачные тона здесь постоянны, – заканчивая менталитетом местных, – разломанные, скошенные вбок лавочки с выбитыми досками, мусор, перекатиполем шныряющий по тротуару, и вещи, сбрасывающиеся в пылу скандалов из окон, завсегдатаи этих прожженных водкой местечек. Хм, вот, любопытно, почему не захотели устроить убийство тут? Это было бы куда убедительнее, чем убийство в относительно приличном жилом районе. Я обогнула, по замыслу архитекторов, грядку у облупленной многоэтажки, заросшую колтунами будяков, прошмыгнула мимо окон первого этажа, откуда доносились истеричный детский плачь и пытавшийся его заглушить женский ор. Скрывая рукавом свитера гусиную кожу, дошла до спуска в полуподвал, похожий на тот, в котором доводилось караулить погоню и обратилась к виновнику головной боли на ближайшие полтора часа: — Это странно, но я не знаю, где может быть лучше. Вести тебя к себе слишком опасно, а в кафе много людей. И денег у меня мало, — сбежав по четырем-пяти ступеням, ноги ступили на бетон. Я бросила рюкзак и высунулась из-под навеса, высматривая белый фургон или подозрительных личностей. — Теперь будь добра объясниться, — отбросив очки, фыркнул «симпатичная мордашка». Оборачиваться ой как не горело: мы были абсолютно наедине в размеренной, уличной тиши, разбавляемой помехами, вроде криков из окон или отдаленного бубнежа прохожих. Пришлось. Описывая наши прятки от милиции, Маша бы мечтательно добавила, что уединение было интимным. Я же нашла в этом нечто, леденящее душу. Как в жутком триллере, мы затаились в вонючем мочой, тесном, два на три шага помещении, буравя друг друга испытывающими взглядами, словно два следователя, двое убийц или следователь и убийца, случайно сведенные судьбой и пытающиеся дедуктивным методом вычленить истину из деталей. Если бы такой триллер существовал, я бы искренне сочувствовала главным героям: под пепелящим взглядом ты чувствуешь себя беззащитным. — Сегодняшний день... повторяется, — негромко сказала я через десяток секунд. Парень оживился: перевел взгляд с однотонных стен на меня, вроде бы не поверив. — Повторяется? — Да. Сегодняшний день повторяется уже раз десять, если не двадцать. Это невозможно и такого не бывает в нашем мире, это – выдумки... Но я попала во временную петлю. Я перепробовала многое, но дала результат только наша встреча. Сложность в том, что ты умер бы через... — я скосилась на включенный экран телефона, лежавшего на колене. — семь минут. И я подумала, что будет неплохо помочь тебе и узнать, что случится. Парень напрягся, начал бегло прикидывать: рубиновые глаза задумчиво скользнули по моему лицу, словно бы смотря сквозь. Он некоторое время молчал, углубившись, похоже, в невесёлые размышления. Воспользовавшись гробовой тишиной, я зашелестела глянцевой упаковочкой дешевых печенек и протянула одну, скрепя сердцем: — Хочешь? Сомневаюсь, что ты ел. «...не нарушая закон», — мысленно закончила я. Собеседник оборвал связь с космосом, – тому подтверждение разгладившаяся кожа на переносице, – и рваным жестом взял пожертвование. Чувствую себя бесплатным пунктом раздачи благотворительности. — В тебе остались крупицы моей маны. Есть вероятность, что в этом замешана моя магия, — слава Богу, новый знакомый не заметил перекосившуюся гримасу изумления. Класс, поставил перед фактом. Мне радоваться или плакать новости, из которой становится очевидно, что мы непосредственно связаны?.. Пока я терзалась, он продолжил, витая в своих мыслях уже жуя: — Но я не могу вспомнить, почему. Я не идиот, чтобы тратить остатки магии на чёрт пойми кого. Не припоминаю вообще подобного проклятия. — Проклятие? — перестав жевать, переспросила я, переживая, что некстати подавлюсь и умру от шока. — Да, — кивнул собеседник, провоцировавший на вопросы. — Обычное заклинание не долгоиграющее. — Выходит, ты — маг? — до меня допёрло настолько поздно, что я засомневалась, что именно ненормально: то, что я поверила в это не сразу, или то, что я как раз должна в это поверить сразу. — Ух ты. Охренеть. Круто. — Я?.. — промелькнуло на мгновение у задумавшегося мага. — Ваш мир такой отсталый, что наводит тоску. — Так говоришь, будто мы в каменном веке. А какой у вас век? — я засуетилась, бурно жестикулируя руками. История была тем предметом в школе, которому уделялось внимания больше, чем экзаменационным. — Какая форма правления в вашей стране? Цари, императоры, президенты? — ... — инопрешеленец как-то странно молчал, пока не произнёс: — Я не помню. — Какой социальный устро-... Что? — потрясенно спросила я. — А помнишь, как оказался у нас и почему? Он замолчал ещё страннее. Неожиданно температура полетела вверх, нервный выдох превратился в болезненный кашель: лёгкие выжигало от жидкого воздуха, словно раскалённого на пятидесятиградусной жаре. Атмосфера резко сменила настроение, превратившись в тугой сгусток чего-то опасного и нестабильного, как неуправляемый растущий ком пламени. Таинственный маг почернел выражением. Сам его силуэт приобрёл демонические черты, источая тёмно-кровавый свет. Локоны волос, отрастая словно в ускоренной съемке, змеями воспарили над землёй. Он широко распахнул рубиновые глаза, бившие молниями. Земля задрожала. Я схватилась за горло, заходясь новым приступом кашля. — Послушай... — мои руки, ноги, кончики пальцев и даже веки в очередной раз будто отделялись от меня, выпадая из моего контроля, и я продрогла до костей, как владелец неуправляемого автомобиля за секунду до влёта в ближайший капот чужой машины. — У тебя... ест-... важная причина... Я клянусь, что по-... мо-...кха-кха...-гу тебе. — Ты? Я одеревенела от низкого шипящего обращения. Маг возвысился над бетоном. Нелепая одежда за считанный миг обратилась раскидистым балахоном с широкими рукавами. Овивший его фигуру ураган резким порывом снял прочно прикрепленный железный навес. Зазвенел сжимающийся металлический лист, врезаясь оглушительным лязгом в уши. На секунду померещилась кровь, заструившаяся по мочкам. Ладони, не слушаясь, тряслись, беспорядочные слёзы катились по щекам. Тело сильнее било в лихорадке с каждым вздохом, внутренности выворачивались наизнанку или меня разъедали галлюцинации, возникшие от разрывающей естество боли. — Ты – просто букашка, — откровенно презрительно взглянул сверху маг, не опуская головы. — Ничтожество. Я зря трачу на тебя время. — Расскажи... почему ты... в нашем мире?.. — если выживу – я тебя уничтожу, подонок... Господи, за что мне это? В судорогах, палец с трудом попал на кнопку мобильного, свалившегося на пол. 12:55. Хоть бы... хоть бы моя теория была верна... хоть бы... получилось... не хочу умереть без перезапуска... Молю, Рассвет, Господь, удача... Хоть что-нибудь... Сейчас... — Я пришел сюда, чтобы найти её. — Кого..? — задыхалась я, на ватных ногах пятившаяся к лестнице от включившегося режима самосохранения. На жестокой, ледяной морде было чётко написано: «я – моральный урод с психологической травмой, поэтому никого не пощажу». — Атанасию. Принцессу Обелии. Ата-... Атанасию..? Забираясь по ступеням на четвереньках, навстречу к свету обыденной жизни с алкоголиками, мусором и родненькими обыденными многоэтажками, без магов, маны и другой хероборы, я с трудом перебирала ногами, сгинаясь пополам от удушающего жжения, расползшегося изнутри. Будто всю меня подожгли, залив лёгкие бензином и бросив в них горящую спичку. — Знаешь, где она? — выразительно поинтересовался убийца. Голос охрип. Силы медленно оставляют. Три ступени. Одна ступеня. Потресканая земля... тонкий слой трухи покрыл подушки пальцев, вцепившихся в реденькую траву. — Нет... — Я же в России, верно? — Да... Пожалуйста, остынь... Мне больно... — А что, что-то изменится, если тебе перестанет быть больно? Поехавший... сукин... сын... — Здесь ведь готовят печенье из маргарина по праздникам? Чего?.. Сумасшедший... Сумасшедший... Псих... Отбитый... уголовник... Маньяк... — Д-да..? — подыграла я, встала на две ноги, не разгибаясь, и сделала шаг вперед, выбираясь из тесной коробки-ловушки на чистую улицу. 12:56. — Получается-... Я рухнула на пол от громоподобного звука выстрела.Парень в балахоне, как погасшая звезда, обрушился на бетон.
Спасительная тишина. Я не могла уснуть. Белая палата, пропахшая больничным медицинским запахом, непривычно рябила. Разбитый от падения мобильный валялся на полке полированной прикроватной тумбы. Мягкий матрас, скрипевший от любого поворота, громко хрустнул, – я подняла ладонь, чтобы рассмотреть её при искусственном, таком же белом, люминесцентном свету светильников. Врач, строгий лысый мужчина, запретил говорить. Находясь под наблюдением, я лишь лежала, плакала и таращилась на лампу, размышляя, насколько неправильно всё обернулось. Мучила жажда. Мне поставили гипоксию и ожог дыхательных путей. Часов десять назад, осмотрев рыдающую меня, мне сказали, что я бы умерла. Ещё чуть-чуть и умерла бы. Возможно, уже по-настоящему.Одиннадцать ночи.
За большущим окошком тарабанил дождь. Просторно. Около пяти пациентов давно уснули на таких же скрипящих койках. Что, если завтра я проснусь в том же дне? Я не справлюсь и всё повторится. Я не хочу ничем рисковать. Взгляд упал на самсунг. Несчастный пропустил трещину, неоправданно пострадав, впрочем, как и его хозяйка. Дурная хозяйка, посчитавшая, что находится в написанном десятилеткой фанфике, в котором героиня априори неприкосновенна. Захотелось услышать кого-то знакомого. Я подняла с тела, мешком лежавшего на постели в уютном, тёплом одеяле, руку, тяжелую и неуклюжую, и оставила короткое сообщение Марату. Он вряд ли спал. Он часто смотрит сериалы до самого рассвета, громко посмеиваясь и порой заедая смех чипсами со вкусом краба. Ненавижу чипсы со вкусом краба. Сообщение оставалось непрочитанным и через полчаса, и через час. Кто такая Атанасия? Такое до боли знакомое имя... Обелия... Атанасия... Закрыв Телеграм, я нажала на иконку «М», означавшую «Mangalib». Начальная страница прогрузилась, но меня интересовали списки читаемых комиксов и тех, что были в планах. Кажется, в запланированных ещё давно пылилась известная работа потрясного художника Spoon по оригинальной веб-новелле «One day I became a princess». По-моему, в описании было что-то похожее... Слишком запоминающиеся имена у персонажей. Я полюбовалась невероятно детально прорисованной обложкой и пролистнула ниже, к описанию:«Когда я открыла глаза, то стала принцессой. Но почему из всех персонажей этой истории именно принцессой, судьба которой тесно переплетена с кровавым Императором? Если я хочу выжить, то должна быть неприметной для его глаз.
«Когда это в моём дворце начали жить ничтожные людишки?».
Человек, у которого нет ни капли сочувствия, ни слезинки — этот холодный император Клод! Неужели Атанасия, пойманная императором Обелии, сможет выжить?
«Что… Что мне делать?..»
... ... не понял. ...а... ...Ата-... Ата-... Ата-... Атана-... Атанасия. Обелия. Атанасия. Обелия. Обелия. Атанасия. Император. Персонажи. История. Судьба. 2D. Император. Персонажи. История. Судьба. 2D... Император... На пару минут меня заклинило. Если бы не ожоги, я бы вскочила на постель и запрыгала на ней, матерясь, вопя, истеря, выкрикивая проклятия, на грани самоубийства кидаясь постельным. ГОСПОДИ ИИСУСЕ, Я В ФАНФИКЕ, НАПИСАННОМ ДЕСЯТИЛЕТКОЙ-САДИСТОМ, ИНАЧЕ ПОЧЕМУ ЭТО СМАХИВАЕТ НА ИЗВРАЩЕНИЕ?! Я перечитала миллионы фанатской писанины с идентичным сюжетом, я сама написала несколько похожей писанины с похожим сюжетом, я даже фанатела по этим фанфикам с клишированным сюжетом! А что в итоге? Лучше бы я попала в манхву вместо этой самой Атанасии, там и то легче выжить! Тем более, зная наперед все штампы, я бы легко собрала чемоданчики и дернула куда подальше от оригинальных событий, а не вот это всё! Потому что я никогда не видела манхвы, в которой не главная героиня попадает из нашего в другой мир, а главный герой из другого – в наш! Одно радует – теперь в моих руках козырь. Козырь, который или поспособствует спасению, или поспособствует гибели. Ведь если псих узнает, что Атанасии тут нет – он вполне может грохнуть меня и уничтожить мир. Этот долбанутый снес к чертям навес! И, и вообще... По-моему, если бы не мои приставания, он бы не вспомнил, какого лешего сюда приперся. И если бы я не нагличала, а притворялась миленькой девочкой с характером, он бы отнесся ко мне куда миролюбивее. И если бы я с порога заключила с ним сделку, то не посчитал бы меня бесполезной. Бляха на ремешке, я сделала всё абсолютно не так и выставила себя ужасно жалко! Ещё жальче, чем если бы «лебезила, боясь немилости господ»! Какой позор! Какой позор! Боже мой... Но почему психа убили? Милиция, как я и подозревала, выслеживала нас. Правильно сделала, что не повела его домой. Маскировка не помогла. Я преполагала, что это некий злой рок: психа перестанет преследовать смерть ровно до 12:56, а до той поры будет настигать, как не пытайся всё изменить. Это странно. Если бы, допустим, события первоначального дня были предопределены, я бы убивала Марата при любом раскладе, вне зависимости от своих решений. Но в случае с магом... всё не так. Вот она, отличительная черта, которую я искала. Тогда... каким образом решить ситуацию? С какой стороны подойти? Как грамотно себя подать? Как выглядеть убедительно? Как избежать слежки? Не допустить слёта с катушек этой твари, да как, чёрт возьми, поступить, чтобы выйти сухой из воды? Почитаю новеллу до рассвета. ...Аромат сирени витал по комнате с высокими потолками. Напоминавшая королевские хоромы, спальня поражала изысканным интерьером, подобранным под сиреневый цвет стен. Молочно-белое антикварное трюмо волшебно переливалось, отражая, словно в зеркале, высокую фигурную вазу с раскидистыми цветами. На люстре со множеством стеклянных шариков играли блики, соскакивая с угла на угол. Прекрасно. Красиво. — Можно я пожалуюсь на одного человека? — высоко, но мелодично прозвучал голос, принадлежавший мне. Он, разморенный приготовленными мной блинами, ответил односложно. — Меня довел до полусмерти один гад. — Кто? — рука, подпиравшая подбородок, соскользнула. — Не важно... — длинные, будто чужие, пальцы сминали хлопковое одеяльце. Нежнее могли быть лишь лепестки роз. — Знаешь, я поняла, что никогда не смогу остаться здесь. — О чём ты? Это из-за того ушлёпка? — ...Я была бы тут, даже если бы мы жили в коробке – мне не привыкать, — пальцы коснулись гладкой кожи на висках. Два камешка на золотом кольце, надетом на безымянный, засверкали. — Но я уйду. И однажды никогда не вернусь. Что будет с тобой? С этим домом, сиренью на трюмо, позолоченной тарелкой на кухне? Ты останешься один? Мир остановится? Эта идиллия распадется. Потому что этого не существует. Но я бы хотела, чтобы существовало. Не мой – его недовольный вздох. Щебетание птиц влетало через оконный проём вместе с весной; распахнутые створки мерно покачивались, задевая развевавшийся от сквозняка тюль. — Опять говоришь об этом. — Говорю. На случай, если это вторая реальность и ты настоящий. Скоро я могу умереть. Мне страшно. Настолько, что я бы с радостью заперлась в четырех стенах... но это не выход, — губы приподнимаются в улыбке, пронизанной печалью. — Поэтому я со всем разберусь. — _____ _ _____ ____? — сердце забилось чаще. Ответ сам сорвался с языка... ... ...з-з-з-... ...-з-з-з-з-з-з... ...бз-з-з-з-з-з-з... ...-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з... Б-З-З-З-З-З-З-З-З-З..! — Да встаю я, встаю... Мать твою!..