Пытаясь найти солнце

      Они не обменивались кольцами. Не потому, что Алина отказалась, а потому что для Дарклинга этот жест ничего не значит. Ей не хотелось, чтобы кольцо давило ей на палец, как давит в их отношениях все остальное. Дарклингу достаточно ошейника на ее шее.       Их связывает друг с другом сила, усилители и незримые узы, протянувшиеся от сердца к сердцу; ведь тьмы не может существовать без света.       Дарклинг нежно касается пальцами ее подбородка, и Алине не остается ничего другого, кроме как взглянуть в его серые, как кварц, глаза.       «Ты могла бы сделать меня лучше».       Алина так не думает. Но ей все же удается одергивать Дарклинга, когда тот заходит слишком далеко. «Ради Равки», — говорит она себе ночью. Утром. Днем. В те мгновения, когда тени обнимают ее, гася свет, и единственным утешением становятся его руки.       Он не станет лучшим человеком, но и хуже, чем есть сейчас — тоже.       — Тебя что-то беспокоит, — замечает он.       Алина поджимает губы.       — Меня всегда что-то беспокоит.       Он. Бремя их существования. Его преступления. Ее преступления. Призрак Мала. Николай, ставший чудовищем, которого она запретила убивать.       Длинные пальцы скользят вдоль подбородка, пока ладонь не ложится на щеку. Вопреки обыкновению его прикосновения горячи, и Алина чувствует, как тянет внизу живота — хочется отдаться, объединить свой свет с его тьмой. Эта чудовищная частичка Алины принадлежит только ему одному.       — Разве я не дал тебе то, чего ты хотела? — Выдыхает ей в губы Дарклинг. Он испытывает ее. Дразнит.       — Если твой свадебный подарок это боль и страдания, то тебе стоило подумать лучше, — огрызается Алина, отталкивая его.       Дарклинг ухмыляется, и у нее замирает сердце, но не от волнения, а от страха. У него достаточно способов, чтобы сломать ее, и они оба об этом знают.       — Я могу стать лучше, — обещает он. И Алина глупо верит ему.       Он сделает все, чтобы удержать ее рядом с собой. Неважно, силой или лаской.       Когда дело касается Дарклинга, Алине сложно провести четкую грань между любовью и ненавистью. Они одно целое, как змей, кусающий собственный хвост.