Пытаясь найти солнце

      Жене было не привыкать к стуже — равкианские зимы достаточно суровы, но всегда можно было согреться возле камина или укутаться в теплые меха.       Где по-настоящему холодно, так это на забытом всеми святыми корабле посреди ледяного моря. Даже волосы покрылись инеем. Если бы Алина не сбежала, Жени тут не было бы. Но от этой мысли стало еще холоднее. Казалось, новый кафтан превратил ее в кого-то, кем Женя не хотела быть. Или просто обнажил ее истинную натуру.       Женя встряхнула головой и устремила взгляд на бескрайнее море. Из-за холода в голову лезли странные мысли.       — Ты выглядишь нелепо, — заноза, то есть Иван, встал рядом с ней. У него был особый талан появляться именно тогда, когда она не хотела его видеть. Его щеки слегка порозовели, но в остальном он выглядел так, словно не чувствовал пронизывающего кости мороза.       «Интересно он вообще что-то чувствует? — задумалась Женя. — Или он раздавил достаточно сердец, чтобы собственное превратилось в камень?».       Проклятый холод сводил ее с ума.       Женя фыркнула и, сузив глаза, бросила:       — Не помню, чтобы спрашивала твоего мнения. Ты что-то напутал, мы оба знаем, что я выгляжу потрясающе.       Уголок его рта дернулся, что ошибочно можно было принять за улыбку.       — Я не откажусь от своих слов, Женя.       — Ладно, — рявкнула Женя. — И что же делает меня нелепой?       — Ты замерзла.       — Я выгляжу нелепо, потому что замерзла?       Иван пристально посмотрел на нее.       — Ты можешь спуститься в каюту и согреться, вместо того, чтобы торчать здесь.       Женя на секунду оскалилась, прежде чем надеть привычную маску.       — Если ты можешь перетерпеть непогоду, то и я могу. Разве я не доказала, что я солдат?       Иван вздохнул, а затем грубо схватив ее за плечи, развернул и толкнул вперед. От неожиданности Женя споткнулась, и когда обернулась, чтобы дать отпор… уперлась Ивану прямо в грудь.       — Мне холодно, — сказал он.       — Знаешь, ты ужасно раздражаешь, — огрызнулась Женя. С близкого расстояния она заметила, что губы Ивана посинели. Почему-то ей захотелось согреть их.       — Если мне холодно, то и тебе тоже, — продолжил Иван. «Ты такой же солдат, как и я», — осталось невысказанным.       Это придурок, бесящий осел с садистскими наклонностями… беспокоился о ней. Вот что мерцало в его глазах, когда он смотрел на ее.       — Тогда тебе следует спуститься вниз и согреться, — предложила Женя.       — Ты первая.       Они укрылись в ее каюте, расположенной дальше остальных, чтобы никто не увидел их вместе, где свернулись калачиком в постели. Иван обнял ее за талию, притянув к своей груди. Женя ждала, что он захочет взять ее, но Иван только уткнулся лицом в изгиб между шеей и плечом. Его дыхание щекотало затылок.       — Какое тебе дело, холодно мне или нет?       — Потому что в этой войне ты уже сделала достаточно. Не обязательно еще замерзать насмерть, — ответил он. — Но, если ты кому-нибудь расскажешь, что мы вместе грелись, я не задумываясь раздавлю твое сердце.       — Как романтично с твоей стороны, — рассмеялась себе под нос Женя и придвинулась ближе.