Джонатан-Идиот Тьюринг

      С того момента как Северус в последний раз виделся с Тьюрингом прошло почти две недели. Профессор удивлялся самому себе, ведь уходя в тот день он каким-то образом сдержался, чтобы не высказать Джонатану в лицо несколько ядовитых фраз, чего тот, по его мнению, несомненно заслуживал. Однако, по правде говоря, Снейпу легко простить его несдержанность, ему всего лишь двадцать три года, а Тьюринг, по незнанию, потревожил старые раны. Джонатан всего лишь задал очевидный вопрос, который возник бы у каждого, кто достаточно хорошо знал профессора. Сам Северус к этой мысли приедёт не скоро, возможно даже этого никогда не случится, и потому он всё ещё злился. Его неудовольствие в полной мере ощутили на себе студенты. Баллы летели как осенние листья, причём со всех четырёх факультетов. Конечно, больше всего доставалось Гриффиндору, но и Слизерин временами получал по шапке. Это было абсолютно непедагогично и даже не по-взрослому со стороны Северуса, который искренне считает себя совершенно уравновешенным человеком, но будем честны: ни у кого в здравом уме язык не повернётся назвать профессора прирождённым наставником для молодых умов.       Однако, неожиданно случилось то, что заставило Снейпа сменить гнев на беспокойство. По Хогвартсу часто ходили сплетни и слухи обо всём на свете. В один из дней профессор услышал, как пара студенток, вернувшихся из Хогсмида, с неприкрытым разочарованием обсуждали тот факт, что милый продавец цветов давно уже никому не показывался на глаза, а вместо него за прилавком стоит ужасно ворчливый домовой эльф. Сначала Северус не обратил на это внимания, но затем всё чаще и чаще начал слышать повторения этой сплетни. Кто-то из учеников даже предполагал, что Тьюрингу сильно нездоровится. Гриффиндорцы тем временем начали странно посматривать на Снейпа, ведь братья Уизли уже успели донести своим сокурсникам кого они видели в магазине, а те, как обычно, уже решили для себя, что это профессор вероломно растащил очаровательного продавца на ингредиенты.       В конце концов Северус сам решил сходить в Хогсмид и посмотреть, что именно происходит в магазине у Тьюринга. «А что если с ним действительно что-то случилось? — думал профессор, — Нарцисса меня на кусочки разорвёт. Или может он просто простудился? Бред! Не мог он тогда не появляться две недели. А если это какое-то осложнение после Азкабана, которого не заметили целители?» Мысли у Северуса были тяжёлыми, и он с раздражением отметил, что всё ещё беспокоится об этом идиоте, Тьюринге. Когда Снейп подошёл к витрине магазина и заглянул через неё в торговый зал, то действительно увидел там домового эльфа, крайне ворчливого вида. Значит, слухи в Хогвартсе не врали и Джонатана действительно нет на месте. Профессор вошёл в магазин, мысленно надеясь, что с Тьюрингом действительно случилось что-то плохое, иначе он получит свою порцию ядовитых замечаний, на которую уже давно нарывается.       — Что угодно очередному безродному в этой убогой лавчонке? — хмуро поинтересовался эльф за прилавком.       — Где Тьюринг? — холодно спросил Снейп.       — Недохозяин решил себя убить, наконец-то, — со скучающим видом ответил домовик, — не ест, не спит. Кричер говорил ему, что не станет о нём печься, а тот сказал Кричеру не волноваться, — эльф фыркнул, — ну вот он угробит себя и Кричер вернётся в свой благородный дом.       Северус в одно мгновение оказался возле прилавка и, обойдя его, устремился к двери за ним. Домовик даже не попытался его остановить, всем своим видом показывая насколько ему плевать. Такое поведение эльфа было для профессора в новинку, но он решил, что позже об этом подумает, а сейчас нужно было найти Тьюринга. Поколебавшись пару секунд между лестницей на второй этаж и дверью в подсобку-оранжерею, Северус выбрал второе. Что-то ему подсказывало, что Джонатана нужно искать среди его обожаемых сорняков, а не валяющимся в постели.       В оранжерее всё продолжало жить своей жизнью. Под потолком мирно проплывали маленькие солнышки и клубились облака, цветы благоухали, климатические купола над клумбами переливались жемчужным блеском. Северус сразу же повернулся к импровизированной рабочей зоне, где в прошлый раз Тьюринг работал над ледяными нарциссами, и перед его глазами открылась крайне знакомая картина. Сотни, если не тысячи листов бумаги, исписанные вдоль и поперёк, заполняли собой всё видимое пространство. На столе и вовсе громоздились горы макулатуры. Профессор подошёл ближе и наконец увидел Джонатана. На удивление Тьюринг спал, прямо на стуле, уткнувшись лицом в согнутые руки и облокотившись на стол всем телом. Видимо он отключился посреди работы, и это было очень знакомо Северусу, профессор сам постоянно попадал в такую ситуацию. Снейп огляделся, помимо гор записей на столе нашлись пробирки с какими-то зельями. Ради интереса он взял одну, на этикете которой прочитал «образец 26». Открыв пробку, он поднёс пробирку к лицу и вдохнул горьковатый запах трав, который моментально узнал. Это было его неудачное аконитовое зелье. Но зачем Джонатан его сварил и откуда у него мог взяться рецепт?       Северус, стараясь не шуметь, приблизился к спящему Тьюрингу, и принялся вглядываться в разбросанные по столу листы пергамента. Джонатан чертил какие-то схемы из рун, попутно расписывая огромные нумерологические формулы, в которых на первый взгляд было мало смысла. На столе в раскрытом виде лежало несколько справочников и даже магловский учебник по высшей математике. Профессор искренне не понимал, что всё это значит, но к счастью именно в этот момент Тьюринг дёрнулся во сне и слегка повернул голову, придвинув руки поближе к себе. Судя по ровному дыханию и безмятежному выражению лица, просыпаться он всё ещё не собирался, однако из-за этого небольшого сдвига Северус смог увидеть, что под правой ладонью, на пальцах которой виднелись чернильные пятна, у Джонатана лежит листок его собственных лабораторных записей с одним из вариантов неудачного рецепта. Должно быть профессор выронил его, когда две недели назад в спешке покинул магазин Тьюринга. На этом листке тоже можно было разглядеть руны, начерченные рукой Тьюринга.       Снейп ещё раз оглядел все листы пергамента на столе и вдруг его осенило: Джонатан просчитывал какой-то ритуал. Судя по количеству макулатуры вокруг, это вряд ли была какая-то примитивная ворожба, а наоборот что-то очень масштабное. Профессор взял со стола один листок, на котором был криво набросан рунный круг, стараясь вспомнить хоть что-нибудь, что помогло бы ему понять, чего именно добивается Тьюринг. Знаки и их расположение, кажется, были направлены на изменение структуры какого-то предмета. Профессор огляделся вокруг и заметил мешок с семенами, стоявший слева от стола. «Да он обезумел, — подумал Снейп, — только он мог додуматься до просчитавания ритуала ради одного единственного аконита». Но затем Северус ещё раз посмотрел на набросок рунного круга и вдруг понял: речь шла не только об аконите, а о любом волшебном растении.       Профессор уставился на спящего Тьюринга со смесью удивления и восхищения. Из-за того, что Джонатан повернулся, Северус теперь мог увидеть его лицо, и ему в глаза сразу же бросилась непомерная усталость, проступающая даже сквозь сон. Кто знает, сколько Тьюринг проспал за эти две недели? Возможно всего лишь по паре часов в день, произвольно проваливаясь в забытие прямо как сейчас. К тому же, домовой эльф, кажется, обмолвился о том, что он мало ел. Профессор почувствовал как у него в груди закипает негодование. Теперь уж Джонатан точно не имел права себя гробить, не после того, что Снейп увидел в его записях. Почему он вообще решил бросить Тьюринга одного на целых две недели, зная о его идиотских наклонностях к работе на пределе своих возможностей? Потому что его разозлил простой вопрос? Потому что Джонатан оказался проницательнее чем должен был? Или потому, что Снейп боялся увидеть в его взгляде жалость? Ведь он в тот день даже не посмотрел в глаза Тьюрингу, а значит было ли там это мерзкое чувство или нет, Северус никогда не узнает.       — Интересно, кто из нас больший идиот? — со вздохом произнёс Снейп, положив обратно на стол листок пергамента, который держал в руке.       Он ещё раз взглянул на спящего Тьюринга и пришёл к мысли, что его надо разбудить, чтобы тот хотя бы перебрался в кровать. По личному опыту, профессор знал, как сильно будет потом ныть всё тело, если заснуть сидя.       — Джонатан, — настойчиво позвал его Северус, — давай, просыпайся, — ответа, ожидаемо, не последовало, — Джонатан, — громче повторил Снейп а затем, вздохнув, положил руку на плечо Тьюринга и слегка потряс его, — если ты сейчас же не проснёшься, я применю к тебе «эневейт», а это, знаешь ли, не очень приятно.       Джонатан в ответ промычал что-то нечленораздельное и медленно открыл глаза. Его взгляд никак не хотел фокусироваться на окружающей обстановке, но когда он осознал, что кто-то стоит с ним рядом и трясёт за плечо, с него сразу же слетела вся сонливость. От неожиданности Тьюринг даже дёрнулся как ужаленный, случайно смахнув со стола несколько стопок пергамента.       — Северус? — неуверенно спросил Тьюринг, надеясь, что ему не померещилось, — Что ты здесь делаешь?       Профессор уже хотел ответить что-то в своей обычной язвительной манере, но не смог. На самом деле Северус только сейчас задумался: зачем он действительно пришёл? Только из-за слухов? Или потому что по-настоящему испугался, что с Тьюрингом могло что-то случиться? Каким бы бредом это не казалось, это было правдой. Профессор волновался за Джонатана, причём настолько, что решил посвятить ему своё свободное, неурочное время.       — Просто хотел проверить, не помер ли ты, — ворчливо ответил профессор, — твой домовик сказал, что ты уже несколько дней не спишь и не ешь.       — Это не мой домовик, — Тьюринг выпрямился и потянулся на стуле, сгоняя остатки сонливости, — Нарцисса попросила за ним присмотреть, кажется он раньше принадлежал её тёте Вальпурге.       — Это домовик Блэков? — изумился Северус, — Теперь понятно, почему он себя так ведёт.       — У него сложный характер, — Тьюринг пожал плечами, а затем окинул взглядом стол перед собой, — Мерлин, надеюсь я не слишком долго проспал, ещё столько всего надо сделать.       — Сколько ты спишь в сутки? — поинтересовался профессор.       — Достаточно, — покладисто ответил Тьюринг.       — Достаточно, чтобы заработать истощение, — язвительно прокомментировал профессор, — а когда ты ел в последний раз?       — Утром, — заверил его Джонатан, — я точно помню, что позавтракал.       — Сейчас уже четыре часа дня.       — Я не голоден, — Джонатан порылся в бумагах на столе и вскоре нашёл среди них перо, которым писал до того, как провалился в сон, — не стоит беспокоиться.       Снейп нахмурился, он ни на секунду не поверил Тьюрингу. К слову, Джонатан не выглядел расстроенным или обиженным, будто бы воспринял произошедшее пару недель назад как должное. Сейчас он был всецело поглощён своими расчётами.       — Ты уверен в этом? — ещё раз поинтересовался профессор.       — Абсолютно, — Тьюринг тепло улыбнулся, всеми силами показывая, что чувствует себя хорошо, однако именно в этот момент у него предательски заурчал живот.       — Оно и видно, — проворчал Северус, — тебе нужно поесть.       — Позже, — ответил Тьюринг, — я обязательно поем позже, к тому же у меня дома сейчас вообще ничего нет из еды.       — Тогда давай, поднимайся, — профессор достал свою палочку и взмахнул ей несколько раз. В ту же секунду перо выскользнуло из руки Тьюринга и приземлилось на раскрытую ладонь Снейпа, — отдам, если соизволишь сходить в Три Метлы и нормально поесть, раз уж дома ты обречён голодать.       — Ты же понимаешь, что у меня есть ещё перья? — скептично поинтересовался Тьюринг.       — Мне не составит труда отобрать и их, — ответил профессор, — пойдём, а заодно расскажешь мне, чем это ты таким занимаешься.       — Тебе правда интересно, или это ещё один повод вытащить меня из дома? — спросил Джонатан.       — Выбери, что тебе больше понравится, — съязвил профессор.       Тьюринг как-то обречённо усмехнулся, но всё же поднялся со стула. Профессор мысленно порадовался, что больше его уговаривать не пришлось. Вдвоём они вышли из оранжереи, прошли мимо всё так же ворчащего Кричера и наконец-то оказались на улице. Поздняя майская погода радовала глаз чистым небом и ярким солнцем, которое уже медленно начинало плыть на запад. Лёгкий порыв ветра растрепал соломенные волосы Тьюринга. Сейчас, взъерошенный, всё ещё немного сонный и в слегка помятой рубашке, он напоминал воробья, выпавшего из гнезда. Джонатан был настолько увлечён работой, что даже забыл как обычно подвязать свои волосы лентой, чтобы они не лезли в глаза, и теперь они тусклыми, русыми волнами спускались на его плечи. Профессор отметил про себя, что впервые видит Тьюринга таким… несобранным?       В «Трёх мётлах» было оживлённо. Северус совсем забыл, что сегодня уже воскресенье и Хогсмид заполонили студенты. Когда профессор вместе с Джонатаном вошли в паб, по меньшей мере половина присутствующих учеников сразу же обернулась в их сторону. Снейпу стоило титанических усилий сдержать язвительную ухмылку при виде ошарашенных лиц нескольких гриффиндорцев. По комнате побежали шепотки и Северус быстро повёл Тьюринга за собой в глубь паба, где было несколько столиков, достаточно уединённых чтобы не слушать сплетни и болтовню студентов.       — Я и не знал, что ты так популярен, — сказал вдруг Тьюринг, бросив взгляд шепчущихся учеников.       — Это всё из-за того, что я с тобой, — раздражённо ответил профессор, — неужели ты думал, что если миловидный продавец цветов вдруг исчезнет на две недели, в Хогвартсе не начнут распускать слухи?       — Слухи? — Джонатан выглядел действительно удивлённо, — Послушай, я не настолько важный человек, чтобы моё двух недельное отсутствие плодило слухи.       Северус ядовито усмехнулся. Наконец им удалось найти свободный столик, на который профессор тут же наложил чары приватности.       — Поверь, ты очень важный человек, — саркастично протянул Профессор, — старшекурсницы только и делают, что шепчутся о мистере Тьюринге, а потом у них взрываются котлы из-за невнимательности. Во всей округе ты единственный мужчина младше тридцати, который отвечает стандартам красоты шестнадцатилетних студенток.       — Ох, Мерлин, — Тьюринг закрыл лицо ладонями, — какой ужас, — его плечи начали подрагивать от смеха, — какой ужас, — повторил он уже рассмеявшись в голос. Джонатан убрал руки от лица и посмотрел на Северуса, будто ища у того поддержки, — кажется я понял, почему ты так хорошо отыгрываешь образ строгого преподавателя-тирана.       — Потому что ненавижу детей? — поинтересовался профессор, однако в его интонации почти не было вопроса.       — Нет, — Тьюринг тепло усмехнулся, — если бы эти девушки увидели в тебе чуть больше того образа, то боюсь, тебе пришлось бы отбиваться метлой от поклонниц.       — Не неси чушь, — огрызнулся профессор.       — Я не…       Договорить Тьюринг не успел потому, что рядом с их столиком как из-под земли вдруг появилась мадам Розмерта. Хозяйка паба была бы не прочь погреть уши, но с сожалением наткнулась на чары приватности поставленные профессором, так что решила, раз новых сплетен собрать не получится, то лучше уже взяться за работу и принять заказ. Тьюринг, после недолгих раздумий, попросил кусочек пастушьего пирога и чаю. Профессор ограничился кофе, а в ответ на вопросительный взгляд Тьюринга сказал, что в отличие от кое-кого он уже обедал сегодня. Когда на столе появилась еда, а хозяйка паба наконец-то отвлеклась на других посетителей, Северус восстановил чары приватности, которые ранее пришлось снять, и хотел было продолжить разговор, но Тьюринг его опередил.       — Я хотел сказать, что не несу чушь, — произнёс Джонатан, — сам подумай. Ты самый молодой мастер зелий за последние сто лет и у тебя, кажется, даже есть патенты, я прав?       — И что с того? — ворчливо поинтересовался профессор.       — Ну, — Тьюринг рассеянно почесал затылок, — ты определённо подходишь под категорию «завидный жених».       — Давай сменим тему, — огрызнулся профессор, — ты ведь просчитываешь ритуал? В чём там суть?       Тьюринг сделала глубокий вдох, будто готовился нырять, и начал говорить. Он в деталях объяснял свои расчёты, постоянно отвлекаясь от еды, чтобы жестами показать ту или иную руну. Даже при всех своих познаниях в ритуалистике, Северус понимал его через слово, хотя на самом деле он больше смотрел, чем слушал. Последний раз таким увлечённым Тьюринг был когда создавал ледяные цветы. У него горели глаза, а на лице то и дело расцветала глуповатая улыбка, как у ребёнка, который искренне радуется, что смог сделать сложную поделку. Профессор поймал себя на мысли, что мог бы смотреть на такого Тьюринга хоть целую вечность, с его растрёпанными соломенными волосами и азартным блеском в глазах.       — …в общем, если всё упростить, — говорил Тьюринг, — то при помощи этого ритуала можно вырастить волшебное растение у которого будут изменены некоторые параметры. Конечно, кардинально поменять суть того же аконита не удасться, но сделать его более покладистым получится.       Тьюринг замолчал и поднял взгляд на Снейпа, будто ожидая вердикта. Северус в свою очередь не знал, что сказать. Если он правильно понял хотя бы половину из того, что говорил Джонатан, то значит, что этот безумец близок к тому, чтобы сделать новое невероятное открытие. Изменение растения на уровне магической составляющей это уже за гранью обычной селекции. Вместо того, чтобы создать уникальный сорт одного единственного аконита, Тьюринг намерен дать людям возможность самим решать что и с какими параметрами вырастет у них в огороде. И профессор, на удивление, верил, что у него это получится.       — Ты понимаешь, что ты только что мне рассказал? — спросил профессор, — создание новых ритуалов, а тем более таких сложных как твой, требует гораздо больше чем незаурядный ум, а ты просто взял и просчитал его?       — Ну да, — Тьюринг изобразил непонимание на своём лице, — ты драматизируешь, любой может так.       — Значит ты не понимаешь, — профессор как-то совсем обречённо усмехнулся, — Джонатан, если у тебя получится, то ты как минимум должен подать заявку на мастерство в Гербологии.       — Но…       — Не спорь, — жестом остановил его Северус, — у тебя такой талант, а ты даже не попытался стать мастером за столько лет!       — Северус, если ты не помнишь, но шла война, — Джонатан мгновенно посерьёзнел, — и дело не в том, стал бы я мастером или нет, я занимаюсь этим не ради признания, я просто… просто хочу давать людям немного радости.       Профессор нахмурился. Последние слова Тьюринга явно были не его, кто-то другой сказал их Джонатану и теперь он их повторил. Северус вдруг понял, в чём главная разница между ним и этим странным человеком. Профессор любил зельеварение, но занимался им для себя, можно сказать из эгоизма. Кипящие котлы и монотонная работа с ингредиентами — всё это было его личным способом привести мысли в порядок и почувствовать себя немного счастливее, чем обычно. Но Тьюринг был человеком совершенно другого склада. Всё, что он делал, было направлено на благо других людей и это было так странно и глупо, что просто не могло быть правдой. Какова вероятность, что у Джонатана не было амбиций? Или может они были, но что-то случилось и он от них отказался? Тьюринг, простой и наивный как пять кнатов, снова поставил профессора в тупик.       — Хорошо, — произнёс вдруг Северус, — тогда представь как будет радоваться Нарцисса, если узнает, что ты стал мастером, или твой бывший декан, профессор Спраут. Они точно будут рады.       — О, Мерлин, — Тьюринг тоскливо улыбнулся, — ты ведь от меня не отстанешь?       — Только если ты объяснишь, почему благо каких-то других людей, для тебя важнее собственного?       Тьюринг удивлённо взглянул на профессора. Ему уже давно не задавали такой вопрос, ответ на который был слишком сложным, слишком личным, чтобы даже попробовать объяснить.       — Это не важно, — сказал Джонатан.       — Конечно, — раздражённо произнёс Северус, — это не важно, а мир теряет гениального мастера Гербологии. Джонатан, ты даже не понимаешь, насколько твой ритуал важен, это огромный прорыв. И более того, с одобрения гильдии ты сможешь запатентовать этот ритуал и сделать его более доступным.       — Ладно, я подумаю над этим, — сдался наконец Джонатан, — но только после того, как смогу убедиться, что ритуал работает.       Профессор усмехнулся. Он не сомневался в том, что ритуал будет работать как часы.