Джонатан-Идиот Тьюринг

      В Англию Джонатан вернулся уже на следующее утро. Профессор, которого во Франции тоже ничего не держало, последовал за ним. Они вместе переместились в международный департамент британского министерства, воспользовавшись одним и тем же портключом. Пройдя через нудную процедуру проверки документов и палочек, они должны были расстаться. Профессору предстояло вернуться в свой дом в паучьем тупике, а Тьюрингу в его магазин в Хогсмиде. Северус с разочарованием представлял, как войдёт в своё заросшее пылью жилище в полном одиночестве, и вдруг его посетила странная мысль: почему бы не отправится в Хогвартс?       На календаре неумолимо приближался август, и совсем скоро Северусу, как и всем остальным преподавателям, прийдётся полностью погрузится в подготовку к новому учебному году. Значит, если профессор вернётся в Хогвартс на пару дней раньше положенного, ничего страшного не произойдёт. В глубине души, Снейп понимал, что делает это только ради того, чтобы подольше побыть с Тьюрингом. Всего год назад, он бы ни за какие деньги не согласился провести в стенах школы даже на секунду дольше положенного контрактом. Сейчас всё изменилось. Забавно, что он осознал это только уже стоя непосредственно перед домом Тьюринга в Хогсмиде.       Момент прощания затягивался. Кажется уже следовало бы пожелать друг другу всех благ и разойтись, но они до сих пор продолжали стоять и разговаривать на совершенно отвлечённые темы. Кажется они спорили о златоцветнике и его свойствах, к слову, Тьюринг уверенно одерживал верх. Разговор начался ещё на таможне в министерстве и продолжался почти всю дорогу до Хогсмида. Наконец Тьюринг, для которого видимо стало сюрпризом, что они уже пятнадцать минут стоят возле его дома, произнёс:       — Не хочешь зайти? — он замолчал, будто ждал ответа, а затем, вдруг опомнившись, добавил, — если конечно ты не устал с дороги.       — Нет, не устал, — предельно честно ответил Снейп, — тем более я обещал мистеру Уизли, что зайду проверить, как он справляется со своей работой.       Джонатан усмехнулся в ответ на его слова. На самом деле ему самому хотелось поскорее увидеть, чем же закончилось общение Кричера и Билла Уизли. Тьюринг помнил, какие взгляды эльф бросал на парня: доброты, или в крайнем случае терпимости, там абсолютно не наблюдалось. Джонатан постарался поставить своему ворчливому помощнику максимально строгие рамки. Кричеру запрещалось прямо или косвенно вредить здоровью мистера Уизли, портить его вещи и, конечно же, эльф должен был держать свой острый язык за зубами, не опускаясь до личных оскорблений. Когда Джонатан объяснял всё это, на лице лопоухого вредителя не отражалось ничего, кроме страдальческой покорности. На самом деле, Тьюринг ставил сотню против одного, что Кричер знает тысячи способов обхода этих запретов и сделает всё, чтобы сжить со свету Билла.       Когда Джонатан вошёл в магазин, впуская за собой Снейпа, стоявший за прилавком Уизли, чуть не подпрыгнул на месте. Его явно распирало словами. Билл с удовольствием вывалил бы на Тьюринга то, как он рад его видеть, как благодарен за работу, и как воевал с домовым эльфом. Так же у парня набралось порядочное количество вопросов, ведь Джонатан ездил ни абы куда, а в самую настоящую гильдию, работать в самых настоящих магических садах и становиться самым настоящим мастером. Однако, Билл стоически держал себя в руках, точнее ему в этом помогало присутствие Снейпа. Профессор явно не оценит его жалоб на Кричера, или восторженных рассказов о том, как Уизли на свои кровно заработанные деньги самостоятельно собрался в школу. У него даже остались средства на сладости для младших братьев, куклу для сестры и ещё чуть-чуть на чёрный день. Тем не менее Билл старательно глушил свои восторги, но и до конца их подавить не удавалось.       — Мистер Тьюринг! Здравствуйте! — Билл радостно поздоровался, — как ваша поездка?       — Лучше, чем ожидалось, — с улыбкой ответил ему Джонатан, — а где Кричер?       — Он в оранжерее, — при упоминании эльфа Билл нервно дёрнул плечом, — простите, сэр, но это не домовик, а кошмар какой-то.       — Даром, что Блэковский, — ядовито проворчал Снейп в пол голоса.       — Для того, кто презирает Блэков, ты носишь слишком много чёрного, — беззлобно усмехнулся Джонатан на замечание профессора.       Северус наградил Тьюринга одним из своих фирменных «десять балов с Гриффиндора» взглядов, но на него это, как обычно, не подействовало. Однако, стоявший за прилавком Билл поёжился. Чем дольше Уизли находился с этими двумя в одной комнате, тем сюрреалистичнее ему казалась ситуация. Страшно подумать: владелец цветочного магазина подшучивает над ужасом подземелий и, судя по всему, за это с ним ничего не сделают. Билл вспомнил, как Чарли назвал мистера Тьюринга другом Снейпа, и как он сам тогда смеялся над этим предположением. Сейчас уже стало совсем не смешно.       Тем временем Тьюринг решил позвать Кричера. Ему действительно хотелось узнать, как именно домовик обошёл его запреты. В том, что Кричеру это удалось, Джонатан не сомневался, особенно судя по тому, как Билл отзывался об эльфе.       — Кричер? — обратился в пустоту Тьюринг, — Кричер, мне нужно, чтобы ты сейчас оказался здесь, пожалуйста.       Спустя несколько секунд молчания, домовик всё же снизошёл до того, чтобы ответить на зов своего недохозяина и появиться в торговом зале. Выглядел он при этом как всегда ворчливым и до глубины души обиженным на весь свет.       — Кричер, — Джонатан сложил руки на груди и посмотрел на эльфа настолько строго, насколько умел, — я просил тебя не причинять вреда мистеру Уизли, а что ты сделал?       — Кричер не причинял вреда, — домовик огрызнулся с видом оскорбленной невинности, — Кричер доставлял пользу.       — Пользу? — Билл моментально встрепенулся, — Пользу?! Ах, ты мелкий гад! О какой пользе ты говоришь? Ты меня водой обливал почти каждый день!       — Кричер помнит, что это полезно для здоровья, — невозмутимо ответил эльф.       — А когда ты связал мне шнурки ботинок, и я, падая, чуть нос не сломал? — Уизли насупился, он явно был готов высказать эльфу всё, что у него накопилось за пару недель их сосуществования, — это тоже польза?       — Кричер увидел, что у предателя крови развязаны шнурки, — эльф пожал плечами, — и помог завязать, — он оскалился, — помог, как умел.       — А когда…       — Достаточно, мистер Уизли, — Снейп вмешался в перепалку, показав всем, находящимся в комнате, что с него хватит, — Джонатан, возвращай этого вредителя Нарциссе, — он кивнул на эльфа, — пускай он в их мэноре бардак разводит, а себе купишь нормального домовика, теперь у тебя будет достаточно денег для этого.       — Пожалуй ты прав, Северус, — Тьюринг лукаво усмехнулся, — но знаешь, я к нему уже привязался.       — Неужели ты питаешь слабость к язвительным, существам без чувства такта? — профессор смерил Тьюринга взглядом, полным искреннего скепсиса.       — Что-то вроде того, — ответил Джонатан и усмехнулся каким-то своим мыслям. Затем он повернулся к Уизли и спросил, — Билл, ты ведь можешь доработать сегодняшний день?       — Конечно, я доработаю, — Уизли выпрямился, принимая более взрослую и ответственную, по его мнению, позу.       — Спасибо тебе, — Джонатан зашёл за прилавок и кивком головы пригласил профессора следовать за собой.       Билл рефлекторно сделал шаг в сторону, когда Снейп оказался рядом с ним. Наконец оставшись в одиночестве, в торговом зале, Билл невольно прислушался к происходящему в коридоре, где Тьюринг решил продолжить начатый ещё на таможне спор.       — Так вот, — послышался приглушённый голос Джонатана, прерываемый скрипом ступеней на лестнице, — на счёт взаимодействия златоцветника с полынью…       — Даже не начинай, — оборвал его Снейп с лёгкой усмешкой в голосе, — если ты продолжишь в том же духе оспаривать законы зельеварения, то мы поссоримся прежде, чем поднимемся на второй этаж.       — Вот как? — Тьюринг рассмеялся, — но ты ведь признаёшь, что можешь быть не прав?       — Я такого не говорил.       — О, тогда пойдём. Я приготовлю чай и мы будем ссориться.       Голоса в коридоре затихли. Видимо их обладатели скрылись на втором этаже, и Билл уже не мог дальше подслушивать разговор, пусть ему и очень хотелось.

***

      С приходом августа Снейп ощутил, как время начинает течь сквозь пальцы. Многочисленные педсоветы, инвентаризация, подготовка бумаг для нового учебного года и прочие раздражающие мелочи целиком захватили профессора в своё рабство. Тем не менее Северус находил в себе силы, чтобы каждое воскресенье заглядывать к Тьюрингу. Он сам не знал зачем делает это, будто какая-то его часть силится доказать неправоту раздражающего француза. Более того, Северус старательно убеждал в себя в том, что чувства, если они и есть, точно не взаимны.       Джонатан ничем в своём поведении не намекал на то, что Северус для него нечто большее, чем просто хороший друг. Их воскресные встречи становились для профессора сладкой добровольной пыткой. Снейп смотрел в глаза Тьюрингу и не видел там ничего, кроме дружеского участия, поэтому профессор без зазрения совести повторял за ним. Это походило на игры в гляделки с собственным отражением, в которых Северус раз за разом повторял про себя: «Он точно не может что-то ко мне чувствовать, и считает меня другом. Значит я тоже не могу к нему что-то испытывать, и тоже считаю его другом». К слову, профессор с треском проигрывал и в следующее же воскресенье возвращался на ещё один раунд.       Затем настал сентябрь, а с ним и сверхурочные в виде отработок и дополнительных консультаций. Северусу резко стало не до игр. Школа сжирала всё его время, потому вылазки к Тьюрингу сократились до одной раз в две, а то и три, недели. К слову, его неожиданно удивил Уизли. Видимо прозябания в оранжерее Тьюринга не прошли для студента даром, и тот уверенно двигался к оценке «превосходно». Профессору даже удалось обсудить это с Джонатаном, в одну из их редких встреч.       К зиме всё стало только хуже. На свою голову, Джонатан занялся какими-то дикими экспериментами с остролистом, после которых ассортимент его магазина пополнился волшебными рождественскими венками, на которых сам собой появлялся снег, не желавший таять даже если находился в непосредственной близости к камину. К праздникам Тьюринга завалило заказами настолько, что он едва мог держать глаза открытыми. Помогавший ему Кричер был так вымотан, что у него даже не было настроения язвить. Северус, в свою очередь, был по уши закопан в полугодовых контрольных. Встретится они смогли только в сочельник, и то на приёме у Малфоев, большую часть которого Джонатан малодушно прятался за спиной профессора ото всех аристократов, желающих обсудить с ним обустройство своего зимнего сада. Слава успешного мастера Гербологии, который изобрёл способ изменять свойства магических растений под нужные параметры, бежала впереди Тьюринга, и он плавился под её лучами, как восковая статуя. Матери из многих зажиточных семей начинали к нему присматриваться, а дочери успешно их в этом поддерживали. Тьюрингу даже пришлось станцевать два тура вальса, когда расхрабрившиеся девчонки всё же решили до него добраться, минуя страшный ужас подземелий в лице Снейпа. Лица у юных пигалиц, были такими, будто они спасают принца от страшного чудовища, не меньше. Хотя, честно говоря, этот принц, совершенно вымотанный многочисленными заказами и праздничной покупательской истерией, предпочёл бы остаться с чудовищем, которое, как минимум, было интересным собеседником.       Профессор посмеивался над Тьюрингом и, как мог, старался оградить Джонатана от светского болота. Однако, после того как очередной аристократ предпринял нерешительную попытку присесть к Тьюрингу на уши с «деловым предложением», Северус решил, что с него хватит, и предложил Джонатану уйти с приёма пораньше. Этому плану почти удалось притвориться в жизни, как вдруг их обоих поймала под омелой миссис Паркинсон. Хотя сначала, Джонатан и Северус даже не поняли, отчего та заливается смехом, указывая на что-то над их головами, а когда посмотрели стало уже поздно: рядом каким-то образом материализовалась Нарцисса, которая как раз искала подругу.       — Похоже вы в безвыходной ситуации, — посмеиваясь проговорила миссис Малфой.       — Я бы так не сказал, — Тьюринг ответил ей лукавым взглядом, — под омелой складывают оружие и обещают мир, значит с нас хватит и рукопожатия.       — Да, но вы и не были врагами, — заметила вдруг Офелия, — поэтому давайте, действуйте, — в ту секунду в ней говорило только веселье и выпитые бокалы шампанского, — вы ведь не хотите прогневать Фриггу?       — Суеверия, — ядовито проворчал Снейп.       — Ах, суеверия? — наиграно возмутилась Офелия, — Это традиции! А без традиций мы варвары!       Профессор медленно перевёл взгляд на Тьюринга, который выглядел слишком уставшим, чтобы продолжать спор с двумя благородными дамами. Джонатан глупо таращился на нахальный куст омелы над их головами, и видимо у него не былого единой мысли, как вывернуться из этой сюрреалистичной ситуации. Тем временем Северус уже нашёл выход: ещё несколько язвительных комментариев и Офелия с Нарциссой оставили их в покое, презрительно пофыркав для вида.       После приёма Северусу следовало распрощаться с Тьюрингом и вернуться в Хогвартс. Джонатан собирался отправится к отцу, с которым не встречал Рождество уже как минимум пять лет, из-за войны и последующего заточения в Азкабане. Рассказывая о своих планах, Тьюринг невзначай спросил, чем будет занят сегодня профессор.       — Мне не с кем встречать Рождество, — профессор усмехнулся, — терпеть не могу, смотреть на то, как МакГонагалл вспоминает молодость, на пару со Спраут, под кружку глинтвейна. Когда они вспоминают про моё существование, то превращаются в кур-наседок, похлеще Нарциссы.       — Погоди, — удивился Тьюринг, — то есть ты хочешь сказать, что будешь сегодня один?       — Вроде того, — пожал плечами Северус, — мне не привыкать.       Тьюринг как-то странно на него посмотрел и затем, будто прикинув что-то в голове сказал:       — Не хочешь пойти к нам?       — Что? — Северус взглянул на Тьюринга, приподняв одну бровь, будто этот вопрос поставил его в тупик.       — К нам, в Честер, — пояснил Джонатан, — думаю отец будет не против ещё одного гостя. Мы можем отпраздновать вместе. Хочешь?       Северус с удивлением взглянул на Тьюринга, терпеливо ждавшего ответа на свой вопрос. Глаза Джонатана, как всегда лучащиеся теплотой, подтверждали, что его предложение не было шуткой, или простым проявлением вежливости. Он действительно предлагал Северусу встретить Рождество под одной крышей. Джонатан хотел видеть его, Снейпа, ужас подземелий, бывшего пожирателя смерти, рядом с собой, своим отцом и чёртовой праздничной елью в одной комнате. Эти мысли со скрипом укладывались в черепной коробке Северуса. Он прекрасно понимал, что ему следует ответить на это предложение. Правильнее всего было бы усмехнуться, попросить Джонатана не нести бред и отправляться к отцу. После чего Снейп в одиночестве бы вернулся в Хогвартс и умыкнул у Спраут и МакГонагалл их глинтвейн, чтобы с его помощью заглушить любые мысли о Тьюринге и чёртовом Рождестве. Неправильным, эгоистичным и малодушным шагом для Северуса было бы уточнить, точно ли он не помешает своим присутствием, а затем аппарировать в Честер вместе с Джонатаном. И профессор выбрал бы правильный путь, но, к сожалению, осознание ошибки настигло его уже на пороге дома детства Тьюринга. Он сам не понял: почему вдруг позволил себе согласиться, но тем не менее сейчас Северус был в Честере, и наблюдал сквозь танцующие в воздухе снежинки, как Джонатан уверенно открывает дверь своим ключом.       Дом семейства Тьюрингов был чрезвычайно похож на тот, что находился в Хогсмиде, за тем лишь исключением, что он был слегка поменьше и, вместо привычного чердака, здесь была мансарда. Там расположились жилые комнаты, в то время как второй этаж целиком занимала маленькая кухня и гостиная, первый был традиционно отдан под цветочный магазин. На стенах во всём доме висели рамки с фотографиями. Друзья, родственники, коллеги улыбались с неподвижных чёрно-белых снимков. На нескольких фото Снейп обнаружил Джонатана: где-то он был мальчишкой, с бумажным корабликом в руках, где-то подростком, стоящим за прилавком в магазине. Там же он впервые увидел его мать. Женщина смотрела на него с фотографии таким же взглядом как иногда смотрел Джонатан. Они были чрезвычайно похожи практически во всём, начиная с цвета волос и заканчивая тёплой улыбкой, с отцом у Тьюринга было гораздо меньше сходств.       К слову, Генри действительно был не против гостя. Он живо накрыл на стол для ещё одного человека и весь вечер следил, чтобы Северус не чувствовал себя лишним, постоянно задавая ему вопросы обо всём, что могло только прийти ему в голову. За ужином, Генри травил байки о своём прошлом. Оказалось, что старший Тьюринг бывал на войне и успел разглядеть её вблизи, во всех подробностях. Он рассказывал смешные, страшные и местами грустные истории о себе и своих сослуживцах. После войны из всех Тьюрингов в живых остался только он, и его кузен Алан, который осел в Лондоне, где и умер в пятидесятых. Генри перебрался в Честер случайно. Он помогал восстанавливать страну после бомбёжек и как-то сам собой осел в тихом городишке, где стал работать учителем математики. Годы спустя он познакомился с Эленор Хоувел, солнечной девушкой из Уэльса, которая и стала его женой.       Снейп сидел рядом с Тьюрингами, с кружкой эгг-нога в руках, и искренне не понимал, почему всё ещё не ушёл. Его просто поймали на крючок этим странным семейным теплом и он никак не мог соскочить. Он смотрел как Джонатан перешучивается с отцом и думал: «Это и есть нормальная семья? Это и есть то, чего у меня никогда не было?». Снейп не мог вспомнить ни одного Рождества из своего детства, которое не заканчивалось бы порцией скандалов от надравшегося отца. В тоже время здесь, прямо перед ним сидел Генри Тьюринг, беззастенчиво подливавший себе бренди, и мягко ворчащий что-то про «вот в моё время». Ещё рядом был Джонатан, который лукаво щурясь говорил мол, пусть его отец и сквиб, но пьёт так, будто ему от этого ничего не будет. Когда уже поздней ночью профессор вернулся в Хогвартс, его собственные комнаты показались ему склепом. Здесь было одиноко, холодно и совершенно тихо. Джонатан заставил Снейпа вспомнить, что тот тоже является человеком, которому может хотеться тепла или семьи.       Затем снова началась рутина. Каникулы закончились, студенты вернулись к учёбе и Северус погряз в работе. В январе он часто бывал у Тьюринга, но к февралю снова пришлось отдалиться: близились экзамены СОВ и ЖАБА. Старшие курсы на факультативах будто с цепи сорвались, постоянно взрывая и плавя котлы. Такая предэкзаменационная истерия была обычным явлением, но в этом году она по-настоящему злила Снейпа. К четырнадцатому февраля у Тьюринга тоже случился локальный апокалипсис. Цветы в день всех влюблённых резко прибавили в спросе. Потом Тьюринг часто шутил, мол красные розы будут преследовать его в кошмарах до конца жизни.       Весна застала обоих неожиданно. Они не виделись почти целый месяц, потонув в делах и обязанностях. Короткая воскресная встреча стала для профессора настоящей отдушиной, перед тем как с головой уйти в проблемы студентов и их экзаменов. Летом Тьюринга опять догнала слава мастера Гербологии: коллеги, с которыми он поддерживал переписку ещё со времён своего пребывания во Франции, звали его в экспедицию, в дикие земли Вьетнама. Джонатан действительно разрывался между желанием поехать и тем фактом, что Англию прийдётся покинуть на целых два с половиной месяца. Северус, который стал невольным наблюдателем этих метаний, предложил Тьюрингу снова обратиться к Уизли, и всё же отправиться в поездку. Профессор знал, что будет чувствовать то странное одиночество, настигшее его, когда Джонатан был во Франции, но то как сильно светились глаза Тьюринга от одной только мысли об экспедиции, заставило Снейпа примириться с его отъездом.       Поэтому с началом лета за прилавок вновь встал Билл, который уже был готов во всеоружии встретиться лицом к лицу с Кричером, а Джонатан уехал. Профессор получал от него письма почти каждый день. Тьюринг рассказывал обо всём, что с ним происходило. Вылазки в джунгли, местные шаманы, короткий визит в магический Китай — всё это оживало на пергаменте, исписанном мелким подчерком. В августе Джонатан вернулся в Англию загоревший и чрезвычайно довольный, а в его оранжерее появилась небольшая секция с какими-то совершенно непостижимыми уму сорняками, которые он едва смог перевезти через границу. На каминной полке в его доме теперь стояла рамка с колдографией, с которой весело махали руками, улыбаясь в камеру, двадцать пять членов экспедиции. Профессор без труда нашёл Тьюринга, стоявшего третьим слева. На фото голову Джонатана украшала совершенно ему не шедшая, нонла, которую он тоже привёз с собой.       Немногие оставшиеся до начала учебного года дни, Северус целиком проводил с Тьюрингом. Оказалось, что те милейшие вьетнамские сорняки он привёз не только для себя, часть из них предназначалась Северусу. Профессор, не желая тащить в школу новые, редкие и ценные ингредиенты, оккупировал рабочую зону в оранжерее Тьюринга. Джонатану было строго запрещено даже приближаться к котлам с экспериментальными зельями, учитывая его потрясающее умение делать из любых безобидных вещей взрывоопасные.       В сентябре Тьюринг вновь уехал, в этот раз всего на месяц. Коллеги-гербологи заманили его в южную Америку, россказнями о резервациях племени Майя, находящихся в складках пространства со своей уникальной флорой. Кричер был оставлен за главного, хотя Тьюринг всё равно попросил Снейпа переодически заглядывать в магазин, чтобы эльф ничего не учудил. После этой поездки Джонатана уговорили написать статью, и в тот роковой момент, когда она попала в редакцию исследовательского журнала, гильдия вцепилась в Тьюринга, как бойцовская псина. Он оказался весьма талантливым натуралистом, который мог составлять интересные и лаконичные путевые заметки. К зиме у Джонатана скопился ворох приглашений в различные экспедиции. Не все из них были интересными, но если попадалось что-то действительно стоящее, Джонатан ехал. Правда всегда не на долго, чтобы не оставлять магазин. После каждой поездки фотографий на каминной полке становилось всё больше, как и странных растений в оранжерее.       Весной научное сообщество всколыхнулось. В Тибете была случайно обнаружена новая, совершенно неизведанная складка пространства. Собирали большую команду исследователей, чтобы облазить её вдоль и поперёк. Снейпу даже пришло предложение от гильдии зельеваров, войти в состав группы, которая будет экспериментировать с новыми ингредиентами, если такие получится добыть в открытом пространстве. Тьюрингу отправили похожее, только с просьбой лично присутствовать в составе первой экспедиции.       Джонатан сомневался, так как поездка обещала быть очень долгой: по предварительным расчётам три месяца, начиная с конца мая. Он не мог просто оставить магазин на Кричера на такой продолжительный срок, и уже подумывал его закрыть на всё лето. Однако, ситуацию неожиданно спас Билл Уизли. Молодой человек выпустился из Хогвартса в этом году и уже получил выгодное предложение от банка Гринготтс. Каким образом он узнал о проблеме Тьюринга, наверное навсегда останется тайной, но тем не менее в начале мая он привёл в магазин своего брата, Чарли, который был на год его младше. Второй Уизли высказал большое желание поработать, так как собирался стать драконологом и для этого ему будут нужны деньги на учёбу. Билл лично ручался за брата и Джонатан ему поверил. Снейп язвительно заметил, что если так пойдёт и дальше, то в магазине Тьюринга успеет отметится всё младшее поколение Уизли, а также он прозрачно намекнул побледневшему Чарли, что может его ждать, если тот не оправдает доверия Тьюринга.       В конце мая Тьюринг уехал на долгих три месяца. Письма приходили редко, из-за сложностей с логистикой в новой складке пространства. Исследователи старались не использовать сов, опасаясь за состояние неизведанной экосистемы. Но когда послания всё-таки приходили, они представляли собой по шесть, а то и по десять листов пергамента, исписанных мелким почерком. Снейп зачитывался ими настолько, что мог не замечать ничего вокруг. Сам он почти половину лета провёл в Италии, в главной вотчине гильдии зельеваров, куда напрямую пересылали новые образцы ингредиентов. К его глубочайшему сожалению, Зарецкий тоже там был. Но даже этот раздражающий индивид вёл себя необычайно тихо, полностью погрузившись в эксперименты. Он даже не устроил ни одного скандала, если не учитывать периодическое воровство из библиотеки.       В августе Тьюринг вернулся. Профессор встретил его прямо на таможне: разодетого в походную мантию, целиком и полностью покрытого веснушками, с недельной щетиной, выгоревшими волосами, которые отрасли настолько, что Джонатану приходилось заплетать их в небольшую косу, и абсолютно счастливого. Он буквально светился от радости, едва не подпрыгивая на месте. Когда Северус, протянул ему руку, чтобы поздороваться, Джонатан совершенно неожиданно обнял его. Снейп почувствовал чужие, тёплые руки на своей спине, запах земли, трав и застыл каменным изваянием. Джонатан скучал, действительно скучал по нему и был рад видеть настолько, что британское воспитание сдало свои позиции. Профессор даже не мог ничего сказать, а Тьюринг, который уже успел отстраниться живо тараторил про то, скольким ему нужно поделиться, сколько всего он видел и сколько ещё у него работы впереди.       Профессор слушал его в пол уха, всё ещё отходя от испытанного. В его памяти навязчиво зазвенели слова француза, которые он почти сумел забыть за два стремительно пролетевших года. Ты хотел бы его любить?       Ответ стал сложнее. Сейчас, смотря в горящие азартом глаза, профессор сказал бы «да, но…». Это раздражающее слово «но», всегда его преследовало. Даже тогда, когда у него была Лили, он постоянно думал о разных «но». Хотя возможно Северус был просто не готов. Он смотрел на Джонатана и чувствовал, что падает. Всегда было только падение, всегда только страх, в котором он бы себе не признался. Снейп боялся совершить ошибку, войдя на новую территорию. Быть друзьями с Тьюрингом просто удобно: он всегда рядом, всегда готов поговорить, выслушать и никаких падений. Профессору нравилось это положение вещей. С Джонатаном-другом всё всегда легко, правильно, именно так как и должно быть. Но с Джонатаном, которого он «хотел бы любить», с которым хотел переплести пальцы, обнять в ответ, сказать «мне это важно», было сложно, глупо, наивно и страшно.       Северус решил держать эту дистанцию столько, сколько сможет. Ведь дружба была безопасной и полной путей отхода для обоих. Однако профессор не знал, что очень скоро ему прийдётся столкнуться с последствиями своего общения с Джонатаном лицом к лицу, и сделать очень нелёгкий выбор.       Это случилось быстрее, чем он мог ожидать, хотя внутренне Снейп всегда знал, что жизнь рано или поздно выведет его к развилке, где по одну сторону будет стоять долг, а по другую личное, эгоистичное счастье. Однажды он должен был оказаться на перепутье вместе с Джонатаном, и каждый из них обязан будет выбрать свою тропу. Только Северус не знал, что они подойдут к развилке так скоро.       Всё случилось в сентябре, спустя всего пару недель с возвращения Тьюринга из экспедиции. Поздним вечером в понедельник, когда Снейп сидел в своих комнатах, проверяя домашние задания четвёртого курса, его неожиданно вызвал к себе в кабинет Дамблдор. Голос директора, просившего срочно подняться к нему, звучал обеспокоено. Уже тогда Северус понял: чтобы не произошло, у этого вряд ли будет положительный исход.       Когда Снейп вошёл в кабинет, первым что он увидел, был Дамблдор, который не сидел за своим столом, как это обычно бывало при их встречах, а стоял возле камина, заложив руки за спину. Взгляд старика из обычного лукавого, стал сосредоточенным. Директор хмуро смотрел куда-то в сторону от Снейпа, и когда профессор повернулся, чтобы увидеть, что взволновало директора, его сердце пропустило удар.       На одном из кресел для посетителей, где часто сидел и сам Снейп во время педсоветов, полулежал Тьюринг. Его голова была неестественно откинута в сторону и он даже не шелохнулся, когда Северус вошёл в кабинет. Джонатан был без сознания, либо под очень сильными сонными чарами. На нём почему-то была магловская одежда: обычные тёмные джинсы и водолазка. «А где его пальто? Или куртка? — подумал вдруг Снейп, — на улице уже холодает, а он разгуливает без верхней одежды». Странные мысли так и лезли в голову, вытесняя любые, более менее здравые. Северус будто сознательно предпочёл думать о том, где Тьюринг посеял пальто. Это гораздо удобнее, чем размышлять почему он без сознания оказался в кабинете Дамблдора.       — Случилось кое-что непредвиденное, Северус, — устало произнёс директор.       Снейп прекрасно это понимал и без замечания Дамблдора. Хуже было бы, если бы эта ситуация оказалась «предвиденной». Северус нашёл в себе силы оторвать взгляд от Тьюринга и повернуться к директору.       — Что произошло? — голос Снейпа был таким хладнокровным, что он сам себе удивился.       — Мистер Тьюринг нашёл Гарри Поттера.