Изменение гравитации

Мидория широко шагал, счастливо улыбаясь прохожим. У него было настолько хорошее настроение, что ничего не могло его испортить. Шото шел рядом с ним и чему-то недовольно хмурился, всем своим видом выказывая недовольство. Изуку пытался узнать у него, что не так, но альфа только отмалчивался, неопределенно качая головой. Они вышли из дома к девяти, быстро отправились в большой одежный магазин за плавками. Ни у одного, ни у второго ничего для плавания не было, поэтому пришлось собирать полный набор. Благо, в подобных жарких странах крем от загара и солнцезащитные очки продаются в каждом ларьке. Мидория быстро выбрал для себя довольно невинные зелёные плавки совершенно обычного кроя, подобрал немного смешной надувной круг с раскраской арбуза и простенькие очки. Тодороки не заставил себя долго ждать. Вместе они определились, какие возьмут полотенца, и двинулись к кассе. Настроение у Шото на тот момент было хорошее, Изуку даже бы сказал, обыкновенное. Но уже на кассе, когда Мидория выкладывал свои товары на ленту, альфа почему-то почернел лицом. Явственно почернел. Омега заволновался, спросил, хорошо ли Тодороки себя чувствует. В ответ получил лишь кислое «да». Изуку удивился, но выпытывать не стал. Однако и через десять минут ничего не изменилось. Мидория пытался завести какой-нибудь непринужденный разговор, что-то весело рассказывал, но Шото всё ещё был жутко мрачным. Нет, он невозможно внимательно слушал Изуку, кивал, вставлял редкие комментарии, но его лицо почернело, меж бровями пролегла длинная складочка. – Да что не так-то? – в очередной раз спросил омега и остановился. – Ты больше не хочешь идти на пляж? Но почему-то боишься мне сказать… – протянул неуверенно он. – Всё в порядке, – Тодороки поджал губы. Мидория растерянно покачал головой. – Порой мне кажется, что я очень хорошо тебя знаю. Наверное, лучше всех… – улыбнулся он, осторожно взяв альфу за руку, – а порой думаю, что ты очень загадочный, неизвестный. Шото, если что-то случилось, скажи. Я пойму, – Изуку по-доброму посмотрел на него. Тодороки только фыркнул. – Ну… или не пойму, но приму… а такое поведение меня настораживает! – Не думай обо мне, – хрипло отозвался альфа. Омега надулся, уже собираясь зачитать тираду о том, что он не может не думать о Шото, не может не переживать, волноваться. Но в конечном итоге решил, что сегодняшний день даже бука-Тодороки не может ему испортить. Ну мало ли, что могло случиться. Может, середина цикла после гона, вот настроение и портится. Хотя это странно, его гон был совсем недавно… – Впрочем, ты прав, – буркнул себе под нос Изуку, кивая. – Сегодня ничего не может испортить мне настроение! Я слишком счастлив! – он прижался к альфе, обхватывая его руку своими. Тот удивился, улыбнулся уголками губ, но ничего не сказал. Вскоре они вышли за территорию обычных жилых домов. Однако людей здесь стало только больше. Мидория старался не обращать на это внимания – хотя окружающие, в открытую иногда пялящиеся на него, ужасно настораживали – и прижимался ближе к Шото, который этого, казалось, совершенно не замечал. А ведь буквально совсем недавно на подобные действия со стороны Изуку реагировал остро положительно: шутил, усмехался, прижимал ближе к себе, пошлости говорил. Мидория всегда был против этого, но где-то в глубине души ему нравилось такое поведение. А бездействие, напротив, настораживало. Они шли, пока не выбрались на территорию множества отелей. Изуку с некоторым восторгом спешил туда, ему всегда нравились подобные места. Помнится, в детстве он много разъезжал с родителями, останавливался в разных мотелях. Он с нежностью и теплотой вспоминал те времена. Но Тодороки вдруг остановился и потянул его в противоположном направлении. На удивленный взгляд он неохотно пояснил: – Там слишком много людей. Найдем укромное местечко, я вчера вечером глянул карты, оно должно быть близко. – А… – Мидория улыбнулся, – хорошо, – он радостно кивнул. Ему не нравились незнакомые люди, они сильно его пугали. Хорошо, если на пляже их будет поменьше. Шото не соврал: совсем скоро они вышли на небольшую выложенную камнем дорогу, ведущую к мягкому, белому песку. Изуку ускорил шаг, как заметил его, и сразу же снял обувь, ступая босыми ногами по нагретому солнцем пляжу. Тодороки с недовольным видом поспешил за ним. Он бросал на окружающих странные взгляды, которых Мидория никак не мог понять. Они вышли на открытое пространство, окруженное камнями, чистый, спокойный пляж. Омега огляделся по сторонам, с удивлением рассматривая длинные волнорезы, спокойный горизонт океана. Песок был чистый, приятный наощупь, рассыпчатый. Он поспешил сразу же к воде, но Шото остановил его, схватив за руку. – Не торопись, – сказал он мягко. Неожиданно мягко. Его лицо всё ещё продолжало выражать только недовольство. – Постелим сначала полотенце, – он вытащил его из сумки, раскладывая аккуратно на мягком песке. Изуку не стал стоять в стороне, помогая ему. На пляже практически не было людей, лишь две семейные пары в отдалении, четверо одиноких загорающих и группка молодых ребят, играющих в воде с мячом. Тодороки присел на полотенце, тяжело вздыхая. Он поправил свою кепку, которую они прикупили не так давно, и подставил лицо солнцу. Мидория с улыбкой на него посмотрел. – Тебе больше нравится загорать или купаться? – поинтересовался он, скидывая свою футболку и бросая ее рядом с сумкой на полотенце. Шото недовольно на него посмотрел, прищурился. Он стрельнул глазами в чужую сторону, но Изуку так и не понял, на кого именно он смотрит. – Без разницы, – Тодороки пожал плечами, тоже лениво стягивая с себя футболку. – Ты осторожнее здесь, – хрипло сказал он. Мидория в недоумении на него посмотрел. – Ну… не больше обычного, – он хихикнул и побежал в переодевалку. Чувствовал на своей спине пристальный взгляд Шото. К чему всё это было, он так и не понял. Быстро заменил трусы на плавки, несколько секунд покрутился, убеждаясь, что ткань не топорщится и нигде ничего не торчит, и выбежал обратно, устремляясь к альфе, что всё ещё ждал его на прежнем месте. Даже позу не сменил. На несколько секунд у Изуку перехватило дыхание от вида полуголого Тодороки в лучах солнца, он замер. – Чего стоишь? – Шото фыркнул и перевернулся на живот. – Ложись, – ухмыльнулся он. Мидория моргнул. – Это типа была какая-то полупошлая шутка? – уточнил он и поморщился. – Нет, ну ты что, – Тодороки пожал плечами, тихо рассмеявшись. – Ух, Шото, ты, как всегда, – Изуку махнул на него рукой, осторожно складывая свои вещи. – Я загорать не люблю, я купаться, – улыбнулся он, схватил свой яркий круг и сразу же побежал к океану. Альфа резко сел и нахмурился. Мидория практически почувствовал, как его кожу выжигает этот испепеляющий взгляд. Он нерешительно коснулся пальчиками воды, та оказалась непривычно теплой. Медленно вошел по колено, по пояс. Ощущения были давно забытыми, непривычными. Изуку потянулся, погружаясь в воду. Дно оказалось песчаным, бояться порезаться не было смысла. Омега обернулся на Тодороки, тот не спешил сходить с места. Мидория почему-то подумал, что плавать он не умеет. Когда он думал о пляже, то представлял, как они вместе будут плавать, как Изуку сможет поднять альфу на руки или тот кинет его бомбочкой в воду. Но, видимо, этого не предвидится. *** Шото чувствовал едкую, разъедающую душу и тело ревность, что прожигала все внутренности, медленно завладевала его мозгом. Почему-то раньше он не думал об этом. Не думал о том, что пляж и купание подразумевает плавки и голое тело. Стоило только увидеть в магазине на кассе тот лоскут одежды, в котором Изуку будет щеголять, как настроение резко испортилось. Он пытался совладать с собой, но не получалось. Однако, и портить отдых Мидории ему совершенно не хотелось. Тот обидится наверняка, если узнает, что причина в такой ерунде, будет говорить, что глупо волноваться, что никто не будет на него смотреть. Ага. Не будет. Ну конечно! Изуку просто не понимает, не замечает этого. У него не было родителей в подростковом возрасте, в любви которых он бы купался. Никто не говорил ему о том, какой он красавец, настоящий принц. Его гнобили одноклассники – Тодороки всё ещё хорошо помнит этот рассказ, – не удивительно, что его самооценка не сильно высока. Но факт остается фактом, он довольно милый на вид. В Японии совершенно другой менталитет, нежели здесь. Люди воспитанные, тихие, послушные. Преступность довольно низкая, сумасшедшие по улицам не разгуливают. В подобных странах, где они теперь живут, о таком можно только мечтать. Наверняка Мидория никогда прежде не ловил на себе озабоченные взгляды молодых и горячих альф. – Черт, – Шото потер подбородок, внимательно наблюдая за тем, как Изуку плавает вдоль берега, развалившись с довольным видом на своем круге. – Он действительно очень милый… И почему я тут один? Тодороки потер виски, в очередной раз удивившись тому, что он свалил куда-то с Мидорией, совсем один, без всяких сподручных. А если что-то случится? Но ведь Изуку намного спокойнее, когда посторонних нет рядом. Он сам об этом говорил… Что же делать? Альфа оглядел их вещи. Воровать тут особо нечего, да и людей на пляже практически нет. Он подался, медленно двинувшись к воде. Мидория, заметив это, радостно помахал ему рукой, улыбаясь. Он выглядел таким счастливым. Тодороки непроизвольно улыбнулся. Изуку так ждёт его. Это жутко приятно. Альфа вошёл в воду по пояс, скрестив руки на груди. – Ты, я смотрю, сильно счастлив, – мягко проговорил он. Омега покивал головой. – Ага! Шото, ты всё еще хмуришься? – он подплыл к Тодороки, положив ладонь на его щеку. Мягко погладил пальцами. Альфа напрягся, по спине побежали мурашки от нежного, ласкового прикосновения. Мидория вряд ли знает об этом, но он способен расслабить Шото одним взглядом, одним мягким поцелуем. – Я не хмурюсь. – Зачем ты пытаешься меня обмануть, если я вижу всё своими гла-за-ми? – протянул по слогам омега, растягивая щеки альфы в стороны пальцами. – А зачем ты спрашиваешь, если всё видишь своими глазами? – Тодороки фыркнул, убирая его руки. Его взгляд сам собой скользнул по покатым плечам, слабо заметным ключицам, явно мягкой груди. Шото почувствовал, что ему резко становится жарко. – Что-то не так? – Изуку вопросительно приподнял брови, поправляя свою веселую жёлтую панаму, которую они купили совсем недавно. Тодороки предлагал ему взять кепку, но Мидория настоял, сказал, панама напоминает ему о счастливом детстве. Альфа на это только глаза закатил, пробормотав что-то о том, что даже шляпа была бы лучше. – Ты очень красивый, – хрипло проговорил Шото, притягивая его к себе. – Но меня бесит тот факт, что другие могут заметить это, – пробормотал он недовольно. Мидория удивлённо на него посмотрел. Он причмокнул губами и весело сказал: – Ревнуешь! – воскликнул он уверенно. Альфа смог увидеть, как омега хитро прищурился, как засветились его глаза, как порозовели щеки. Красиво… – Да! – горячо отозвался Тодороки. – Изуку, у людей здесь совершенно другой менталитет. Здесь совершеннолетие и возраст согласия наступает раньше. Поэтому… – он поджал губы, – тебя воспринимают, как взрослого, как… потенциального м… сексуального партнёра. Ты же это понимаешь? – Ну… да, – Мидория пожал плечами, ему явственно стало некомфортно. – Изуку, прости, что я напрягаю тебя этим, но, Изуку, с твоей наивностью и незнанием местного языка очень легко вляпаться в неприятности. Здесь… больше сумасшедших, чем ты думаешь. – Сумасшедших? – переспросил Мидория, нахмурившись. – Да. Тех, кто хочет… – Тодороки скривился от собственных слов, – иметь секс с кем-то против желания, – хмуро проговорил он. Изуку побледнел, его лицо вытянулось от неприязни. Он отвел глаза и тихо, неуверенно произнëс: – Шото, чего ты так серьёзно, – сдавленно усмехнулся, отворачиваясь. Ему явно стало некомфортно. Шото очень легко почувствовал это. Они с Мидорией знакомы не так давно, но он достаточно хорошо его знает, чтобы с уверенностью об этом заявлять. Альфа успел выучить большинство выражений его лица и то, что они значат. Если Изуку отворачивается, поджимает губы, глупо ежится и нервно хихикает, это может говорить только о том, как ему некомфортно, неудобно. Тодороки вздохнул. Ему не хотелось напугать Мидорию, не хотелось лишний раз его напрягать. Он-то знает, насколько Изуку чувствителен к таким вещам. Они прежде не обсуждали эти темы, но Шото всё замечает. То, как Мидория отворачивается от проходящих мимо взрослых, в особенности, альф, как прячет глаза, как ежится и прижимается к нему ближе, чувствуя себя ужасно некомфортно. Весь страх написан у него на лице. Тодороки не спрашивает об этом, не хочет лишний раз его тревожить, но он видит, что Изуку ещё долго не забудет всё то, что происходило между ним и его отчимом. – А как я должен? – Шото взял омегу за талию, прижимая к себе. Неприятный резиновый круг раздражал его, но он не спешил его убирать. – Просто волнуюсь. – Для волнения и правда нет причин, – Мидория посмотрел на него и мягко, расслабленно улыбнулся, – ведь ты… – он запнулся, медленно начав краснеть, – всегда сможешь меня защитить, – шепотом проговорил Изуку, влажными руками поправляя свои волосы, лезущие в глаза. Он часто это делал, когда смущался. – Рядом с тобой я чувствую себя в безопасности. – О… – Тодороки вздрогнул. Сердце сделало о ребра один удар, радость резко разнеслась от груди к каждой клеточке тела. – Да-а, я смогу, – он самодовольно ухмыльнулся. – Это правильно, что ты мне доверяешь, – весело сказал он, скрестив руки на груди с лицом победителя. Мидория моргнул и не сдержал смех. – Ага, – он закусил губу. – Ох, ты такой павлин, – и продолжил хохотать. Шото в недоумении приподнял брови. – Я-то? И в каком это месте? – Если поделить твою самооценку на двое, то это всё равно будет много для нормального человека, – весело сказал Изуку. – Тц, – Тодороки недовольно закатил глаза. – Подумаешь, – фыркнул он. – Но… – альфа стал вновь серьезнее, – даже если ты в полной безопасности, то я всё равно недоволен. – Почему? – удивился Мидория. – Обещаю, не буду от тебя отходить, – улыбнулся он. – О… – глаза Шото на мгновение расширились, он резко втянул носом воздух. Изуку рядом, он любит его и будет всегда рядом. Такое теплое, дорогое чувство. – Мне не нравится, что другие альфы смотрят на тебя. – Разве? – омега огляделся по сторонам. – Да кому я нужен? – он неуверенно хмыкнул. – Ты очень горячий, – выдохнул Тодороки, облизывая губы. – Твои мягкие ноги, плавки, что обтягивают ягодицы, капельки воды, стекающие по плоскому животу… – он хищно посмотрел на Мидорию, тот вздрогнул, вспыхнув. Его всё ещё было невероятно легко смутить. – Шото, – Изуку отплыл от него в сторону, забравшись на свой круг, – у меня ещё даже течки не было, а ты меня уже совращаешь, – пробубнил он недовольно, оставаясь всё таким же красным, – прекращай! – Ой, ну прости-прости, – альфа фыркнул. – Чего я такого сделал? Подумаешь, – он весело усмехнулся. Как бы абсурдно это ни было, рядом с Мидорией Тодороки веселится всегда. Он чувствует себя счастливым, радостным, ему легко, хорошо, тепло и приятно на душе. У Изуку уже было миллион поводов обидеться на него за всякие шутки, альфа прекрасно об этом знает. Но не может прекратить. – Кстати, ты знаешь… – омега посмотрел на него и закусил губу, качнув неопределенно головой. – Что такое? – Шото нахмурился. – М… кажется, таблетки, что прописал мне доктор, действительно помогают, – Мидория неуверенно покрутил пальцами. – В смысле? Поясни. – Ну… я чувствую себя намного лучше. И… острее ощущаю запахи других людей… – Изуку неуверенно улыбнулся. – Это ведь хорошо… верно? – Да, – Тодороки спокойно кивнул, хотя внутри что-то радостно екнуло. – И… ты знаешь… – Мидория смутился, тяжело вздохнул. Он медленно убрал свой круг в сторону, подошел к Шото вплотную. Тот напрягся, чувствуя неожиданное желание, что горячо и быстро распространялось по всему телу. – Я не говорил этого… почему-то… но я очень тебе благодарен, – омега взял альфу за руку и посмотрел внимательно в его глаза, искренне улыбаясь, – ты избавил меня от всех бед, ты подарил мне новую жизнь, – он прижался к Тодороки, заставив его ужасно смутиться. Но виду Шото решил не подавать, лишь спокойно погладил Изуку по спине, целуя его мягко в щеку. Тот заулыбался, отворачиваясь, и прижался головой к его груди, прикрыв глаза. – А ты, Изуку… раскрасил мою жизнь в яркие цвета, – Тодороки улыбнулся. Он много чего мог бы сказать, но никакие слова не передали бы того, что на самом деле он испытывал. Тот огромный спектр эмоций. – Ты научил меня чувствовать… рядом с тобой я по-настоящему чувствую себя живым. И это… никогда не изменится. – Мм, – Мидория нервно вздохнул, – я люблю тебя, – прошептал он и отпрянул, густо покраснев. – Сплаваешь со мной до буйков? – тут же предложил он, пытаясь спешно сменить тему. Шото растянул губы в улыбке, прищурившись. – Что ты сказал? – переспросил он весело. Изуку качнул головой. – Сплаваешь со мной до буйков? – повторил он. – М… мне почему-то одному боязно. Я вроде плавать умею, да и круг при мне, но… глубина сильно пугает меня, – честно признал омега. – Что ты до этого сказал, – хмыкнул Тодороки. – Я не расслышал, – он наклонился к омеге, – повтори-ка, – потребовал. Мидория посмотрел на него обиженно, нахмурился, надул в своей обычной манере щеки. – Ничего я не говорил. – Сказал. Ну же, повтори. – Не сказал. – Сказал. – Да ты и так слышал! – Нет, – Шото ухмыльнулся. – Сказал, что ты дурак, – буркнул Изуку и двинулся в противоположную от Шото сторону вдоль берега. Тот вздохнул немного разочарованно. От Мидории много ласки не добьешься. Он может ее дарить, бывает очень нежен и мил, но это ужасно его смущает, вот он и спешит всегда сбегать. Впрочем, Тодороки ничуть не лучше. У него вообще плохо с выражением эмоций. – Изуку, давай сплаваем, – крикнул ему вслед Шото, направляясь следом. – Плыви один, – бросил омега и махнул рукой. – Я… р-ракушки лучше пособираю на берегу, – протянул он. Тодороки цыкнул, недовольно качнув головой. Мидория тот ещё обижака. Точнее, он не обижается, а скорее расстраивается, огорчается или смущается, если что-то идет не так, как он ожидал. Шото почему-то кажется, что это забавно. Но что-то ему подсказывает, что ничего хорошего в этом нет. Изуку привык умалчивать о своих чувствах, принимать жестокую действительность такой, какая она есть, никогда не роптать, не жаловаться и, главное, не пытаться ничего изменить. И теперь, он вместо того, чтобы попытаться самому что-то сделать, демонстративно обижается, перекладывая тем самым ответственность на Тодороки, делая его хозяином положения. Если альфа что-то поменяет, то Мидория вновь будет счастлив и радостен, вновь будет улыбаться. Если же нет, Мидория просто смирится с обстоятельствами и довольно скоро забудет о своих дурацких обидках. Шото вздохнул. Не только он один не умеет общаться с людьми, делиться чувствами и переживаниями. Изуку тоже такой. Только с одной небольшой разницей. Мидория словно кукла, с которой может произойти что-то страшное, а он всё воспримет, как данность, смирится и промолчит. Тодороки, наоборот, без лишних слов сделает все так, как хочет сам, не считаясь ни с чьим чужим мнением. Прекрасная парочка! Альфа пожал плечами и медленно поплыл в противоположную сторону от берега. Приятная водная прохлада окутала всё тело, он начал грести быстрее, стремительно отдаляясь от пляжа. Отдаленно Шото думал, что ему тоже было полезно выбраться в теплое место на отдых. Забыть обо всех своих проблемах, о глупых делах. Посвятить хоть несколько дней глупой жизни самому себе. Последние годы он никогда этого не делал. Для Шото не существовало ничего, кроме дел мафии. С самого детства. С самого его рождения отец твердил ему о том, кем он должен стать, что у него нет выбора, что это его предназначение. Шото упорно сопротивлялся, пытался сбежать, но не смог. Оказался слишком слабым. Да, он ведет дела совершенно не так, как Энджи, он другой, он не пользуется его жуткими советами, нет. Но в конечном итоге Шото стал именно тем, кем видел его отец. Один лишь этот факт убивает… Тодороки резко перестал плыть, разворачиваясь. Его волосы успели намокнуть, а на губах появился неприятный солоноватый привкус. Альфа обернулся, глянув в сторону Изуку. Того сложно было не заметить с его ярким кругом. Шото улыбнулся его тоненькой фигурке. Только он был не один. *** Изуку в недоумении смотрел на троих подошедших, силясь понять, чего они от него хотят. Эти молодые люди, на пару-тройку лет старше Мидории, вышли откуда-то из-за кустов, быстро к нему подскочили, начали что-то тараторить. Ни слова разобрать не получалось. Омега поежился, неуверенно разевая рот и так же медленно растерянно его закрывая. Принюхиваться было не надо, чтобы понять, что это альфы. И чего им от него надо? Двое парней и девушка толкают друг друга локтями в бока и негромко смеются. Изуку сполз с круга в воду, нахмурился. Альфы продолжали веселиться и что-то говорить, активно жестикулируя руками. Язык был Мидории не знаком. Да и вряд ли он смог разобрать хоть что-то в такой тарабарщине. Омега нахмурился, пытаясь вспомнить несколько слов по-английски, сказать, что не понимает, но в голове было ужасно пусто. С языками у Изуку всегда был напряг. Один из парней что-то грозно сказал и схватил Мидорию за руку, сжимая больно пальцами вокруг запястья. Омега испуганно дернулся и вскрикнул, пытаясь отдернуть руку. Отдыхающие пляжа не обратили на их ситуацию никакого внимания. Другой альфа пощелкал пальцами у него перед носом, а первый потянул к берегу. У Изуку тут же вырвалось на японском оскорбление, чисто непроизвольно. На мгновение незнакомцы переглянулись, пытаясь сообразить, ответили что-то непонятное и потянули его под руки из воды. Мидория закрутился, оборачиваясь к Тодороки, что скрылся где-то далеко за волнами. Сердце омеги пропустило удар, в голове сразу же закрутились страшные сводки похищений, убийств. Он устойчиво упирался, но его без особого труда вытащили на берег и наконец отпустили, продолжив что-то рассказывать. Один махнул рукой, Изуку в недоумении посмотрел в том направлении, на дорогу, где у машины столпилось несколько ребят, о чем-то весело переговаривающихся. Омега от одного их вида вздрогнул. Он на спутанном японском пытался объяснить, что никуда не хочет идти, и мотал головой, но, кажется, понят не был. Сердце продолжало стучать быстрее, от испуга дрожали коленки, сводило болезненными спазмами живот. Альфы продолжали что-то говорить и пытаться его схватить, куда-то утащить. В Японии с этим было значительно спокойнее, в сторону Мидории никто никогда не смотрел, даже если он гулял на улице в ночи. Неожиданно на его плечо легла чья-то тяжелая, горячая ладонь. Изуку, вопреки всему, не дернулся от нее, напротив, замерев. Он резко обернулся, медленно поднял глаза. Облегчение мгновенно распространилось по телу, достигая каждой клеточки. – Шото! – он дернулся к подошедшему, прижавшись телом к его боку. Тревога отступила, необъяснимое чувство безопасности окружило его, как и крепкий шоколадный аромат. Незнакомые альфы сразу же переменились в лицах, вытянулись и расправили плечи, пытаясь казаться опаснее, но им это не помогло. Тодороки бережно, но крепко приобнял омегу за талию, утягивая к себе за спину. Изуку впился в него руками, сильно-сильно сжимая. Ему вдруг стало так хорошо. Бывало, порой, что на улицах в тёмное время суток к нему кто-то цеплялся. Какие-то пьяницы, требующие мелочи на бутылку, какие-то полусумасшедшие. Мидория тогда ужасно пугался, скорее убегал, боясь вляпаться в неприятности. Иногда натыкался на патрулирующих улицы полицейских, что без особого рвения, где-то даже равнодушно отправляли хулиганье и дебоширов в участок. Изуку дважды даже проходил, как свидетель. Но никогда рядом с ними он не чувствовал себя в полной безопасности, нет. Пистолеты пугали его, казалось, в случае чего стражи закона без промедления выстрелят в него. Дубинки, наручники, клетки. Омега вздрагивал от одного их вида и всегда спешил домой. С Шото же, напротив. Стоило Мидории почувствовать его запах, теплоту его тела, как все страхи отступили, начали казаться глупыми и беспочвенными. Он даже почему-то подумал, что эти ребята ничего дурного и не замышляли, что, может, им помощь какая-то требуется. Тодороки сказал что-то. Изуку нахмурился, не поняв, но быстро сообразил, что это опять на языке, которого он просто не знает. Омега поднял на своего альфу глаза и вздрогнул, с удивлением обнаружив, как тот сердит, кажется, даже зол. Брови съехались к переносице, губы сжаты, соединены в тонкую полосочку; мышцы напряглись, проступил рельеф. Даже ладонь, что ласково поглаживала Мидорию по боку, в любой момент могла бы сжаться в кулак. Альфы ответили что-то. Тот пацан, что активнее всех хватал Изуку за руки, что-то суматошно начал объяснять, Мидория легко догадался, что он оправдывается. Альфа отступал назад, прячась за спинами своих товарищей. Шото вновь что-то сказал. Омега удивлённо на него глянул: много стали и желчи было в голосе. После Тодороки медленно и вкрадчиво продолжил говорить что-то еще, растягивая нарочно слова. Его лицо приобрело злое выражение. По мере того, как Шото говорил, альфы нервно начали озираться и, кажется, извиняться. Они замахали руками, спешно начали отступать назад, бросая нервные взгляды на Изуку. Тот неуверенно посмотрел в ответ и вздохнул. Альфы убежали куда-то за камни, быстро сели в машину, где ожидали их знакомые, газанули и уехали. Мидория подождал недолго, ожидая каких-нибудь еще действий от Шото, но их не последовало, Тодороки продолжал стоять без движения, глядя вдаль, поэтому омега поспешил поинтересоваться: – Так… что им было нужно? – он отступил от альфы, с трудом отлепляя его руку от себя. – М… – Шото перевёл на него взгляд, удивлённо приподнял брови. – Ты не понял? – Ну… – Мидория качнул головой, неуверенно пожимая плечами. – Я… у меня столько идей в голове появилось, когда они подошли, я так испугался! – честно рассказал он. – Но… я всё же не уверен. О чем вы говорили? – Мы не говорили, – Тодороки наигранно равнодушно поджал губы, – пара фраз еще не разговор. – Ну, – Изуку нахмурился, – а ты им чего сказал? Они так побледнели! – он весело хмыкнул. Шото улыбнулся неожиданно тепло и мягко. – Они… агрессивно зазывали тебя на экскурсию, – негромко проговорил он. – Да? – изумился омега и нахмурился. – Они были… слишком настойчивыми. – Да-да, – Тодороки отмахнулся. – Разве ты не знаешь, какими навязчивыми бывают люди, когда пытаются стрясти с нерадивых туристов побольше денег. Не бери в голову, – он кисло улыбнулся. Мидория удивился, открыл рот, собираясь чего-нибудь сказать в противовес, но так и не нашёлся со словами. Шото с ними разговаривал, ему виднее. – А что за экскурсия? – скучно поинтересовался Изуку, неторопливо направляясь к их пляжному месту. Он плюхнулся на полотенце, подставляя мокрое тело жаркому солнцу. Капельки воды буквально на глазах стекали на песок и испарялись. – М… – Тодороки посмотрел на него, еле заметно нахмурился, вздохнул и неохотно отозвался: – По местам известным, но малоприятным, даже, я бы сказал, отвратительным. Омега глянул на него и фыркнул. – Я не очень люблю экскурсии, – протянул он беспечно. – Но мне нравится посещать музеи и всякие достопримечательности, но… – Мидория с отвращением наморщил нос, – но с кучей народа, в душных автобусах. Брр! Это нагоняло на меня тоску и лишний стресс. Я очень некомфортно чувствую себя с незнакомцами, – честно признал он. – Но было бы здорово куда-нибудь съездить, – весело заметил Изуку, глянув на альфу. Тот всё еще казался злым. С его лица никак не сходило негодование, запах был тяжёлым, едким, практически ядовитым. Он глянул на взволнованного таким поведением Мидорию и рассеянно кивнул. Изуку не стал акцентировать на этом внимание и развалился на полотенце, сладко потягиваясь. Перекатился на живот, весело подбирая ногами песок. Он радостно заулыбался, подумав о том, как, оказывается, хороша бывает жизнь. Последние дни он буквально ей наслаждается. Мидория и не думал раньше, что так бывает. Он постоянно чего-нибудь боялся, постоянно мучался, переживал, прятался. Беспокоился за свое здоровье и будущее. Порой ловил себя на мысли, что не хочет жить. Многие наверняка бы с ним согласились. Изуку и не знал, что бывает по-другому. Шото на мгновение завис, замер в нерешительности, а после развалился рядом с омегой, с довольным видом завалившись на бок. Его лицо вновь приобрело привычное, расслабленное выражение. Альфа положил ладонь Мидории на поясницу, мягко поглаживая пальцами. – Ты, я смотрю, сильно счастлив, – протянул задумчиво Тодороки. Изуку перевёл на него взгляд и радостно, будто болванчик, покивал головой. – Ага! А ты… разве нет? – уточнил взволнованно. – И убери-ка руку с моей спины, загар неровно ляжет, – добавил он. – Мм, – Шото растянул губы в улыбке, – а куда мне её убрать? На попку тебе положить? – пошутил он. – Ну! – Мидория резко сел. Он резко и глубоко вздохнул, жутко покраснев. Раньше всегда возмущался из-за таких шуток, а теперь почему-то не смог. – Н-нет, – лишь отозвался тихо. Тодороки удивлённо на него посмотрел. – Ну а что? – продолжил он спокойно. – Под плавками ты всё равно не загораешь, верно? – и весело подмигнул. Изуку вздрогнул и вспыхнул, отчего-то жутко смутившись. Отвернулся, лениво ложась обратно на бок. Солнышко разморило его. Яркое, слепящее, жаркое. Под таким только спать и остаётся. Омега поправил свою панаму, стягивая её на глаза. Повисло молчание. Не тяготящее, нет, приятное, спокойное. Мидория почувствовал, как альфа прижался к его спине, бережно приобняв за талию. Он улыбнулся, решив, что это очень мило. Шото добр, даже ласков, заботится о нем, проявляет невозможную нежность и внимание. Раньше Изуку был убеждён, что Тодороки на такое не способен. Ему вообще казалось, что никто на такое не способен. Омега осторожно положил ладонь поверх руки альфы, невесомо оглаживая её пальцами. Тот не обратил на это никакого внимания, совсем не двигаясь. Мидории даже показалось, что он уснул. – Шото, а можно тебя спросить? – протянул тихо, лениво перекатываясь на спину. Он повернул голову, с удивлением обнаруживая, что Тодороки вовсе не спит, даже его глаза открыты, несмотря на слепящее солнце. Смотрел в упор, практически буравил взглядом. Он всегда смотрит так, а Изуку не знает причину этого. – Разве я могу тебе отказать? – усмехнулся себе под нос альфа и подпер голову рукой. – Я весь внимание. Мидория улыбнулся, чуть нервно вздыхая. Он поерзал на полотенце, покусывая губы. – Ты такой добрый… – начал смущённо, – и внимательный, и хороший… м… – Ты собираешься меня бросить? – вдруг строго спросил Шото и недовольно нахмурился. Изуку глупо моргнул. Как можно было сделать такой вывод? Как Тодороки не понимает, насколько это предположение абсурдно? – Нет, – омега нервно хихикнул. – П-почему ты так подумал? – заволновался он. – Ты делаешь мне столько комплиментов, – усмехнулся Шото, – в конце обязательно должно стоять: «Но мы не подходим друг другу, прости! И причина не в тебе!» – он спародировал чей-то высокий голос, кривясь. Изуку, наблюдая за этим, глупо улыбнулся. Он облизнул губы, медленно качая головой. – Вовсе нет, я другое хочу сказать. Ты… очень замечательный! И у меня на фоне этого сразу много вопросов! – Задавай, – Тодороки пожал плечами, сонно прикрыв глаза. Он выглядел беспечным, расслабленным, даже сонным. Но Мидория почему-то был уверен, что за всем он наблюдает, всё видит, слышит и контролирует ситуацию. – Тебе не сложно? – Что? – Ну, быть таким… ласковым со мной. – Нет, – Шото поморщился, – мне несложно, а что ты такое несешь? Думаешь, я нарочно это делаю? Для какой-то цели? – он фыркнул. – Нет. – О… а… – Изуку неуверенно кивнул. – Значит, несложно, – сделал он вывод. Тодороки только усмехнулся каким-то своим мыслям. Он вздохнул, но свою реакцию никак пояснять не стал. Мидория растерянно на него глянул, но тоже ничего не спросил по этому поводу. – Ты не можешь принять тот факт, что я тебя люблю? – негромко уточнил альфа, хитро приоткрыв один глаз. Омега вздрогнул. – Ну… – он закусил губу, – никто никогда меня не любил… – протянул тихонечко. – Ну, любили, конечно, родители, но они… они же родители, это другое. Да и их давно нет со мной, – Изуку лениво поводил пальцем по песку. – Мм, – Шото поморщился. Ему эти слова совершенно не понравились. Но заводить долгую беседу на столь малоприятную тему он, очевидно, не хотел. – Что ты ещё хотел спросить? – кисло поинтересовался он. – Ну… – Мидория задумался, – ты… – он глянул на альфу взволнованно, – с кем-то другим таким же бываешь? – и подался в его сторону, нависнув над Тодороки, загораживая его от солнца. Тот открыл глаза, удивляясь тени, что нависла над ним. Улыбнулся и весело поинтересовался: – Ревнуешь? – М… да нет, – Изуку пожал плечами. – Просто… интересно, – он покрутил пальцами. – Так что? Шото хмыкнул. – Нет. – Да? – Нет, ты чем слушаешь? – Да я понял, но… правда? – Мидория закусил губу. Тодороки вздохнул, вновь прикрыв глаза. Он медленно растянул губы в улыбке, чему-то радуясь. – Правда-правда. Мои родители умерли, да и не было в нашей семье любви. Родственники… прочие… м… тоже самое. Мы если и поддерживаем контакт, то очень поверхностный. – О… – Изуку кивнул, чувствуя, как внутри становится так тепло-тепло, приятно. Будто он какой-то особенный, будто единственный для Шото. – Кроме тебя я больше никого не люблю, – пожал плечами альфа, ложась на спину. Мидория нервно вздохнул и отвел глаза, глупо заулыбавшись. Сердце пропустило удар и забилось быстро-быстро. Он вдруг подумал, что, наверное, ещё очень долго его организм будет реагировать так на Тодороки: сердце будет замирать и вырываться из груди, ладошки потеть, лицо заливать краска. То ли причина в альфе, то ли в возрасте, то ли в силе влюбленности. – М… это хорошо, – тихо сказал Изуку, закусив губу. – Ну, – Шото хмыкнул, – и ещё одного, – весело сказал он и подмигнул омеге. Тот нахмурился, пытаясь сообразить, и схватил его за руку, больно сжимая пальцами. – Кого? – удивился он. – Себя, – рассмеялся весело Тодороки. – А… ой… – Мидория расплылся в глупой улыбке, – ну… это хорошо, – он завалился рядом с альфой, глядя на голубое-голубое небо. Шото вновь хмыкнул и прикрыл глаза, слабо улыбаясь. Изуку рассеянно положил голову на его плечо, покусывая губы. На такой жаре думать ни о чем не хотелось, он позволил мыслям уплыть куда-то далеко, раствориться в воздухе. На пляже было тихо. Парочка детишек резвилась в воде, компания ребят с мячом выбрались на песок и устало загорали, закрыв глаза. Кажется, тоже спали. Лишь одна девушка из них сидела, устремив куда-то взгляд. Мидория неуверенно посмотрел на нее. Та мгновенно заметила это и посмотрела в ответ. Изуку вздрогнул и отвернулся, ухом прижавшись к телу Тодороки и вслушиваясь в ровный, спокойный стук его сердца. Несколько секунд было тихо, но спокойствие закончилось быстро: Шото ожил, зашевелился, вынуждая омегу сползти с него, и сел, куда-то уставившись. Мидория растерянно на него посмотрел. – Что не так? – Всё не так, – буркнул Тодороки. – Что? – Изуку нахмурился. – Ты не устал? – уточнил альфа, глянув на него. – А… о… – Мидория дернул плечами, – да нет. Я не люблю загорать, но мне нравится с тобой тут лежать, – протянул он. – Солнце поднимается всё выше, боюсь, перегреешься с непривычки. И солнечный удар… пойдем? – Я вообще-то в панаме, – неуверенно отозвался омега. – И я так соскучился по океану! – он упрашивающе посмотрел на Шото, но тот на него не обернулся. – Но… если ты хочешь идти, то пойдем, – Изуку пожал плечами и поднялся, потягиваясь. – Я уже обсох. – Чудно, – Тодороки немного хмуро кивнул. – Одевайся, – он подал омеге его вещи. Тот неспешно, отряхиваясь от песка, начал их натягивать, сонно зевая. Под таким солнцем ему хотелось только спать, лениво переворачиваясь с боку на бок. Мидория всегда плохо загорал и очень легко обгорал, поэтому летом старался спрятать как можно больше кожи под одеждой. – Идем? – уточнил осторожно, встряхивая полотенце и аккуратно его сворачивая. – Да, – Шото кивнул и решительно схватил его за руку, потянув к дороге меж камней. Изуку не стал сопротивляться, послушно за ним следуя. Он попутно положил полотенце в сумку, что висела у Тодороки на плече. Они спешно вышли на дорогу, альфа утянул омегу в тенек, буркнув что-то о том, что ужасно душно. Мидория не стал ничего говорить, удивленно за ним наблюдая. Ему почему-то подумалось, что Шото чем-то очень недоволен, даже рассержен. Вот только чем? – А… – Изуку вздохнул, – я ещё хотел спросить… м… – он подступил ближе к Тодороки, плечом касаясь его руки. – Да? – альфа перевел на него взгляд, тот показался совершенно добрым, чистым. – М… ты… всё время будешь добр ко мне? Или это только первый… как там говорят, конфетно-букетный период отношений? Шото нахмурился. – Что за идиотские вопросы? – он вопросительно приподнял брови, цыкая. – Полагаю, да. Не знаю… Сам не знаю, правда. Я не нарочно это делаю. И мне кажется, это никогда не кончится. Но у меня нет достаточного опыта, чтобы говорить… – альфа вздохнул. – Кстати, да… я же никогда ничего тебе не дарил, – пробормотал он себе под нос, – ни цветов, ни конфет… – Достаточно всего того, что ты делаешь! – замотал руками взволнованно Мидория. – Мне ничего не нужно. – Подарки это не необходимость, – фыркнул Тодороки. – М… ну… – Изуку качнул головой. – А ещё! Хочу знать… – он замедлился, вынуждая Шото остановиться, – м… ты… я… просто как бы это сказать… я ничего не делаю для наших отношений так-то… и… не то чтобы я не хочу, я просто не знаю что! Может… у тебя есть какие-то пожелания, ну… как мне стоит себя вести? – Не понял, – альфа нахмурил. – Ну… – омега смутился, – может, в твоих мечтах я… более внимательный? А то я не очень заботливый и мало интересуюсь твоей жизнью… Ну… т-так само собой получается! А ты такой внимательный, что я чувствую себя ужасно виновато! В-вот… – Изуку, – Тодороки вздохнул, – я… хех, – он вдруг хмыкнул, в его глазах что-то блеснуло. Мидория удивленно на него посмотрел. – Ты можешь… хотя нет, я как-нибудь позже об этом попрошу, – альфа усмехнулся. – Нет, мне ничего не нужно. Изуку, я… может, и не самый здоровый психически, но явно здоровее тебя. – О… – омега опешил, – ты это к чему? – он нахмурился. – Изуку, мне не нужна избыточная забота и внимание, – Шото фыркнул. – Немного наивно с твоей стороны полагать, что суть отношений заключается именно в этом. Ну… даже не наивно, а скорее слишком киношно, что ли. – А… о… – Мидория смутился и опустил голову. – Ну… всё-таки… может, что-то есть? Или тебе совсем всё равно? Тебя устраивает, если я буду маячить где-то рядом? – изумился он. – Ох… – Тодороки тяжело вздохнул, притягивая его к себе, – Изуку… ты совсем не понимаешь, что я к тебе испытываю, – тихо пробубнил он, мягко целуя омегу в макушку. – Что, если я действительно просто хочу того, чтобы ты маячил рядом. – О… – омега поспешил отстраниться, поднимая голову, – зачем? – Потому что я тебя люблю, – негромко отозвался Шото. Просто, без пафоса. – И я чувствую себя счастливым, когда ты находишься рядом. Это сложно объяснить, в любом языке для этого не хватит слов. Для описания чувств. Для меня важно, чтобы ты чувствовал себя хорошо и комфортно. Только при таких условиях, я сам испытываю комфорт. Понимаешь? Я готов сделать для этого всё, что угодно, – горячо проговорил Тодороки. – А… ну… – Мидория неуверенно пожал плечами. – П-понимаю, – он нервно кивнул головой. – Так я тоже этого хочу! Ну… чтобы тебе было хорошо… Но я не знаю, что сделать. Ведь у тебя и так всё есть… По крайней мере, так со стороны кажется, – смущенно протянул он. Альфа вздохнул. – Пойдем лучше скорее домой, – устало проговорил он и потянул Изуку дальше по тротуару. Тот неуверенно кивнул. Мидория не очень любит сложные разговоры на подобные темы, но просто наслаждаться происходящим у него никак не получается. Доверять сложно. Подозрения разрастаются внутри сердца, Изуку постоянно нужно их задавливать, опровергать, убеждаться, что всё по-настоящему, что Шото с ним не из-за какой-то странной прихоти. – Ты сегодня какой-то хмурый, – протянул Мидория негромко через полминуты. – Почему? Тебе не нравится пляж. – Нравится, – Тодороки пожал плечами. Его губы сжались в тонкую полосочку, показывая, что говорить об этом он не хочет. – А чего же тогда? Утром ты был веселым, – протянул омега. – Тогда я не думал, сколько озабоченных взглядов будут скользить по твоему телу, – буркнул недовольно Шото и замолчал, насупившись. Изуку удивился и захихикал.