Изменение гравитации

Изуку ворочался на влажных простынях, изнывая от желания. Ему было жарко и неистово тяжело сдерживать себя от мычания и томных вздохов-стонов. Мидория был в комнате не один: Тодороки застыл в дверях, во все глаза на него уставившись. Его ладони были сжаты в кулаки, да так крепко, что проступили белесые костяшки пальцев. Омега ерзал на кровати, закутавшись в одеяло, и ожидал, когда же Шото пойдет к нему, накинется на него, начнет целовать, раздевать, скользя ладонями по разгоряченному телу, когда же перевернет на живот, поставит на коленки, стянет давно измокшие трусы, коснется пальцами требующего внимания пениса и влажных ягодиц… Но Тодороки без движения стоял, поглощая его глазами. Изуку перекатился набок, задирая свою майку выше, и требовательно посмотрел на альфу. Тот явственно сглотнул. В воздухе нарастало напряжение: Мидория изнывал от нетерпения и готов был мычать в голос, привлекая к себе внимание, а Шото выглядел так, будто вот-вот лопнет от переизбытка эмоций, что отражались одна за другой на его лице. Запах омеги усилился, он уже сам это чувствовал. С удивлением и интересом изучал свой организм, источающий такой приятный, сладкий и тягучий запах ядреной карамели. Наваристой, липкой, очень плотной, мягкой и чертовски сладкой. Совершенно чистой, без ноток гари. – М… – Изуку заерзал на простыне, тяжело вздыхая, – Шото… а ты… – у него сбилось дыхание, – п-прав оказался… – он расплылся в идиотской улыбке вновь, покачивая туда-сюда бедрами. Тянущее чувство внизу живота не отступало, лишь усиливалось. Мидория не знал, куда себя от него деть, как достичь такого заветного желанного удовлетворения. – В-вижу, – Тодороки с трудом кивнул. – Т-ты… – отвернулся, шумно выдыхая. Изуку удивленно на него уставился. Шото вел себя необычно: заикался и отводил глаза, будто смущался. Даже во время гона он был совершенно другим. – Иди ко мне, – хрипло попросил Мидория, убирая вспотевшими ладонями волосы со лба, – ну… ну… – мысли крутились лишь вокруг одного желания, сматываясь в клубок, путаясь. Альфа было сделал шаг, но резко мотнул головой и отступил назад, нахмурившись. – Я… сейчас вернусь, – пообещал он и резко метнулся в коридор. Изуку шокированно захлопал глазами. Он замычал что-то Тодороки вслед, обиженно нахмурившись, вскочил и с трудом, пошатываясь из стороны в сторону, последовал за ним, чуть ли не ударившись лбом о стену. Он споткнулся на пороге и упал на пол, растянувшись на одеяле, которое взял с кровати с собой. Шото, удивленный шумом, выглянул из-за двери своей комнаты, его брови поползли вверх. Мидория, увидев его, резко сел и на четвереньках пополз к альфе. Тот отшатнулся от него, как от прокаженного, и закрыл дверь, скрывшись. – Эй! – Изуку застучал слабыми руками в дверь, продолжая изнывать от желания. Он задыхался, вдыхая запах Тодороки, и отчаянно желая оказаться в его объятиях. – Открывай! – закричал Мидория, возмущенный таким обращением до глубины души. – Погоди, – отозвались с трудом из-за двери. На мгновение омега замер, наслаждаясь любимым голосом, а после снова застучал в дверь, жутко хмурясь. Он никак не мог понять, чего же Шото от него прячется, как маленький! Чего боится? Изуку выдохнул, стягивая с себя футболку и отбрасывая ее, будто пиявку, в сторону. Ему казалось, что та душила, мешала дышать. Она была свободной, но словно обтягивала тело, сжимала, мешала движению. Мидория с новой силой застучал в дверь, покусывая от нетерпения губы. Он чувствовал, как ягодицы становятся всё более и более влажными, как усиливается его желание, доселе малознакомое, чуждое. Тодороки не открывал. Омега без сил съехал на пол через полминуты, его тело одолевала слабость, руки и ноги отказывались слушаться, без сил растекаясь в стороны. В мозгу с каждой секундой всё ярче и ярче билась одна мысль. Течка набирала обороты, Изуку отголосками сознания думал, что не сможет долго сохранять рассудок, хотя у него это уже плохо получалось. Он ещё раз постучал пальчиками по двери, на сей раз по-доброму, мягко и осторожно. – Шо-то, – позвал нараспев, – Шо-о-о-о-о-ото-о-о-о-о-о, – протянул длинное, привлекая к себе внимание. – Ну выходи, ну-у… Ответом ему была тишина. Мидория поерзал бедрами на холодном полу, устало глядя в плывущий потолок. Он чувствовал, как от биения сердца содрогается всё тело, каждая клеточка, слышал стук в голове. Ощущение были похожи на те, что он испытывал пару раз при болезни с температурой плюс тридцать девять. Правда, сейчас к тем ощущениям примешивалось ещё и новое, желание, всепоглощающее, разрывающее, сильное, мощное, отставляющее все прочие нужды на второй план. – Шото! – снова позвал Изуку и погладил горячей ладонью холодную поверхность двери, будто бы это была, например, спина или бок альфы. – Ну… выходи… – попросил омега и тяжело вздохнул, чувствуя, как по коже начинают бежать мурашки из-за холодного пола. – Ну… – он закусил губу, ещё раз тяжело вздыхая. – Я… а я тебе такое… – протянул завлекающее, но так и не нашел, какой фразой нужно закончить. – Подожди, – послышался с той стороны взволнованный голос. Мидория никогда Тодороки таким не слышал. Слишком нервный, встревоженный, напуганный и одновременно изнывающий от желания. – Мм… – Изуку заерзал, – ну… я же тебя не обижу, – он начал водить пальчиком по двери, вырисовывая кружки и звездочки. – Ну… – закусил губу, в очередной раз вздыхая. В горло будто поступал исключительно ледяной воздух, заставляющий Мидорию вздрагивать. – Ну… не бойся, – протянул омега весело. С той стороны послышался негромкий искренний смех. Изуку прикрыл глаза, наслаждаясь его звучанием – сильно любил. – Кто здесь кого боится? – фыркнул Шото, а после послышались шумы, кажется, Тодороки присел на пол с другой стороны двери. Мидория догадался об этом только потому, что через щель между полом и дверью перестал проникать свет. – Не боюсь я, – хмыкнул альфа. – М… да? – немного надменно поинтересовался омега, надеясь, что Шото выведет это на какие-то эмоции, а впоследствии, и действия. – Не знаю-не знаю. Ведешь себя так, будто испугался. – Чего я мог испугаться? – поинтересовался Тодороки, и Изуку явственно представил, как он в своей обычной манере закатывает глаза. – Мм… ответственности… – машинально предположил омега и тихо рассыпался смехом. Судя по действиям Шото, чего-чего, а ответственности он не боится. – Меня… и того, что я могу с тобой сделать, – Мидория снова засмеялся. Альфа в ответ тоже рассмеялся, в конце цыкая и наверняка закатывая глаза. – Ты? Со мной? – он придал голосу ироничности. – Да! Накинусь на тебя, штаны сниму и как раз-раз-раз! – Изуку весело начал размахивать рукой туда-сюда. – Боишься? Тодороки за дверью лишь вздохнул. – Нет, – негромко отозвался он. – Ну! – Мидория обиженно пихнул рукой дверь. – Я могу раз! И откусить! – Что? – голос Шото зазвучал чуть более встревоженно. – Ну… того-этого, – Изуку перекатился на живот – у него заболел бок от долго на нем лежания – и ухмыляясь поинтересовался. – Страшно? – Мм… всё равно нет, – Тодороки фыркнул. Омега оскорбленно зашипел ему в ответ, продолжая покачивать из стороны в сторону бедрами, изнывая от нетерпения. Чувствовал, как по разгоряченным ногам стекает вязкая прозрачная смазка. – Ну… – Мидория задумался, – если не боишься меня, то чего не открываешь? – его голос с обвиняющего и обиженного стал вновь мягким, игривым. – Ну? Я ммм… тебя… ммм… – Изуку прикрыл глаза и сел, кусая губы. Ему ужасно хотелось ощутить прикосновения горячих и сильных рук на своем теле, услышать, как Шото произносит его имя и смотрит прямо в глаза, улыбаясь. – Ммм, – промычал Тодороки в ответ и вздохнул. – Боюсь. Но не тебя. – А кого? – удивился омега, его голос прозвучал совершенно нормально, разумно. – Себя. – Чего? – Мидория глупо похлопал глазами и наклонился, грудью ложась на пол, заглянул в щель между полом и дверью, надеясь, что сможет увидеть Шото. Но видно ничего не было. Изуку повилял задницей, пытаясь пальцами схватиться за пол, и представил, как Тодороки нависнет над ним сверху, как прижмется бедрами к бедрам… – Боюсь, что сделаю что-то не то, – тяжело вздохнул альфа, поясняя негромко, осторожно. – Ты потом на меня обижаться будешь, наверняка! – М, за что? О чем ты говоришь? – Мидория без сил растекся по полу, перекатываясь на бок. – Тц… ты сказал, что не обидишь меня, да? – Шото усмехнулся. Не весело. – Это прекрасно, конечно, – фыркнул, – но, боюсь, я тебя обижу. – М… – Изуку замычал, чувствуя, что начинает задыхаться. Он впитывает каждой клеточкой шоколадный запах, но даже не может коснуться его обладателя. – Ты меня не обидишь, – пробурчал омега негромко, – ты же меня любишь, – он закрыл глаза и, как котенок, перекатился на бок, пытаясь свернуться в клубок. По ту сторону двери послышался тяжелый вздох. – Подожди, я скоро выйду, – пообещал Тодороки наконец. – Когда? – заволновался Мидория. – Что ты там делаешь? – он заерзал на одеяле, что подтянул к себе из дверного проема. – М? Того-этого, да? И без меня? – Того-этого, это чего? – весело уточнил Шото. – Ну… – Изуку качнул головой и шепотом проговорил: – Дрочишь, да? А мог бы на меня, со мной! Я бы тебе помог, – хрипло проговорил он. – Нет, – строго отозвался Тодороки, омега аж подскочил, заерзав вновь на одеяле. – Ну… А чем тогда? – Жду, пока подействует таблетка, – честно сказал Шото. – Пытаюсь собраться с силами. – Мм… – Мидория нахмурился, пытаясь сообразить, что за таблетки такие. Мысли расплывались, в голове не было ни одной толковой идеи. – А… когда это будет? – спросил в итоге только самое главное. Каждый вздох давался с трудом, перед глазами всё плыло. В животе были приятные тянущие ощущения, легкие иголочки. Изуку с тревогой ожидал; хотелось скорее удовлетвориться, почувствовать на теле горячие руки, сладкие влажные поцелуи, рваное дыхание, нежные прикосновения, хотелось увидеть такие добрые, любящие разноцветные глаза, игривую улыбку. – Когда я почувствую, что готов, – отозвался Тодороки негромко. – К чему готов? – Мидория хитро улыбнулся. – Мне кажется, ты уже давно готов, – тихо прошипел он, облизывая губы. – Что? – Шото будто вздрогнул. – Я видел, как там, в моей комнате, м… – Что? – альфа насторожился. – Ткань твоих штанов в районе паха явственно натянулась, – проговорил умным голосом Изуку и захихикал. – Ты готов. Не волнуйся, вряд ли у тебя не получится. Всё должно быть хорошо, – мягко проговорил он. Тодороки долго молчал, видимо, удивленный сказанным, а после тихо беззлобно засмеялся, в конце тяжело вздыхая. – Ты такой забавный, Изуку, – тихо сказал он. Мидория мысленно зарделся и по-идиотски заулыбался, продолжая пачкать одеяло смазкой. Ощущения были ему ужасно незнакомы, чужды, никогда прежде омега не испытывал ничего подобного. Ну, возможно, пару раз и было. Но в те времена у Изуку было много других забот, переживаний, он не успевал даже что-либо испытать, освоиться. – Ты выходить собираешься, – хрипло поинтересовался омега через минуту общего молчания. – Ещё немного, – отозвался медленно Шото. Мидория тяжело вздохнул и надул щеки, оскорбленный таким хамским к себе отношением. У него, значит, тут течка, а альфа выкобенивается и прячется от него в своей комнате, будто маленький! И как не стыдно! – Если ты сейчас не выйдешь, я пойду искать другую альфу! – заявил Изуку и нахмурился. Такая перспектива его совсем не радовала, но и сидеть в одиночестве на полу, брошенным всеми, ему не хотелось. Дверь резко открылась; на пороге застыл Тодороки с горящими, такими живыми глазами. Омега поднял голову и радостно кинулся к его ноге, обнимая ее руками, не готовый больше никуда пускать. – Даже не думай, – тихо проговорил Шото, в упор на него глядя. Мидория повилял бедрами, упиваясь любимым ароматом. – Я и не думаю, – протянул он, довольно улыбаясь, – мне кроме тебя никто не нужен, – признался Изуку и поднял голову, облизывая хитро губы. – Совсем никто, – он поднялся на колени, потянув к резинке штанов Тодороки руки, – я только тебя хочу, – прохрипел омега. Ему практически удалось стянуть с альфы штаны, но его бесцеремонно прервали, подхватив за талию и поставив на ноги. – А вот это уже лишнее, – мягко проговорил Шото, притянув его к себе. Мидория глупо заморгал, в недоумении на него глядя, но возражать не стал, прильнул к Тодороки, обвивая руки вокруг его шеи. – Ну, я не против начать с начала, – прошептал он и потянулся губами к губам альфы. Тот будто дрогнул, но быстро вернул спокойное выражение лица и сказал тихое: – Нет. – Что? – Изуку моргнул. – Не надо, – Шото легко развернул его, повернув к себе спиной. Перехватил руки омеги, пресекая его попытки к домогательствам. – Я и пальцем тебя не трону, – хрипло проговорил Тодороки ему на ухо. Мидория переступил с ноги на ногу и задрал голову, в недоумении уставившись на альфу. – Да? – удивился он. – Ты уже меня трогаешь, – и фыркнул. – Твои пальцы так сильно сжимают мои запястья, – игриво протянул Изуку, – но ты знаешь, – его голос вдруг стал удивительно серьезным, – мне такое не нравится. – Что именно? – Ну, я хочу, чтобы ты меня обнимал, а не хватал, – честно признался омега и закусил губу, с волнением в покрасневших глазах уставившись на Шото. Тот сглотнул. – Так хочется тебя вытрахать, – честно сказал Тодороки, облизывая губы. Мидория вздрогнул. – Особенно сейчас, когда ты такой, когда так себя ведешь. – Ну-у, – Изуку перемялся, – давай, – он игриво завилял бедрами, касаясь задницей паха альфы. Но тот почему-то отклонился. Вот же дурак. – Нет, – Шото опалил его ухо горячим дыханием, заставив дрожать. – Изуку, не сегодня. – Почему? – тот резко обернулся: Тодороки уже не держал его так крепко, как прежде. – М? – он привстал на носочки. – Я… я тебе доверяю, – Мидория закусил губу, – и я тебя хочу, – без всякого смущения заявил он. Глаза альфы на мгновение расширились, он отступил. – Потому что… – поджал губы, на его лице проступило сожаление, будто он сам ужасно не хотел отказываться. Изуку такое поведение удивило ещё больше. Он переступил ещё раз с ноги на ногу, чувствуя, что не в состоянии просто стоять, ожидая, ему хочется, чтобы там его кто-нибудь коснулся, поласкал. – Мм, – Мидория без сил осел на пол: ноги его уже не держали. Шото вовремя его подхватил, легко прижав к себе. Омега коснулся ладонью его груди, пальцами заскользил по футболке, подушечкой обнаружил сосок и с интересом его сжал, внимательно наблюдая за реакцией Тодороки. Тот вздрогнул и посмотрел на Изуку, недовольно нахмурившись. Мидория на это лишь хитро прищурился, закусив губу. Альфа сначала собирался отнести его в комнату, но потом почему-то двинулся к лестнице, в итоге положив на диван. Но омега не собирался так легко от него отцепляться, продолжал хвататься руками за шею. Шото в итоге сдался и завалился рядом с ним, чуть ли не упав сверху. Но такому исходу событий Изуку был бы даже рад. Пускай Тодороки и тяжелый, лежа под ним, невозможно будет дышать, Мидории хочется это почувствовать, хочется, чтобы альфа вжал его в кровать и взял нежно, со всей любовью, постоянно целуя и лаская, хочется услышать, как Шото будет шептать комплименты и его имя в моменты экстаза. – Я наивно полагал, что ты будешь не сильно озабочен в свою течку, – проговорил Тодороки, осторожно перехватывая руки омеги, которые лезли с завидным усердием к нему в штаны. – Это ещё почему? – Изуку уперся ягодицами в колено альфы, ерзая. Он никак не мог сообразить, почему же Шото не возьмет его прямо здесь и сейчас, прижимая к себе и горячо целуя. – Не знаю, – Тодороки усмехнулся. – Твой образ мало вяжется с похотью, – он хмыкнул. – Какой такой образ? – Мидория сел, пытаясь забраться к альфе на колени. Тот не стал возражать. – Думаешь, я недостаточно… м… – омега испытал резкий прилив жара к паху, сделавший его ожидание ещё более невыносимым, – недостаточно… мм… – Думаю, да, – не дожидаясь продолжения, заявил Шото и поцеловал его в щеку, улыбаясь. На несколько секунд Изуку расплылся в идиотской улыбке. – Ты казался таким робким и неуверенным, даже не знаю. Я с трудом думал о тебе в… подобном ключе. Хотя иногда очень хотелось. – М, – Мидория смотрел на него выпытывающе несколько секунд, после припал яростно к губам, целуя. Тодороки не стал сопротивляться, омега решил, что вот-вот всё случится. – М-ум, – Изуку прикрыл глаза, его руки заскользили по плечам альфы. Тот обхватил его вокруг талии, сжимая практически до боли, но омега этого не замечал. Он продолжал извиваться в сильных руках, потираясь задницей о бедра Шото и с трепетом ожидая, когда же в него уткнется кое-что твердое. Но этого почему-то не происходило. – Изуку, – Тодороки отстранился, отвернувшись. Он тяжело вздохнул, с некоторой печалью и даже сочувствием посмотрел на Мидорию, что сгорал от нетерпения и ластился к нему всем телом. – Мы не будем с тобой заниматься сексом, – с ноткой вины в голосе проговорил Шото, без прелюдий, в лоб. Омега глупо заморгал, в недоумении на него глядя. Подумал, что ослышался. Его альфа, конечно, не самый догадливый и гениальный (хотя сам он так не считает), но всё же не полный идиот, чтобы отказываться! – Почему? – тихонько спросил Изуку, закусив губу. – Т-ты… я… – он замотал головой и вновь попытался припасть к губам Тодороки, но тот вновь отвернулся. – Я не подумал поговорить об этом до этого, – протянул Шото и вздохнул, – впрочем, даже если бы мы это обсудили, ты бы всё равно меня бы сейчас домогался, – фыркнул он. – В любом случае, Изуку, мы не можем сегодня переспать, – твердо заявил альфа. Омега легонько толкнул его ладонями в грудь, готовый в любой момент зарычать и опрокинуть его на спину, усесться сверху и… – А завтра? – спросил он игриво. – И завтра тоже, – Тодороки опустил голову. – Где твоя футболка, кстати? – спросил он, нервно вздыхая. Мидория моргнул. Только сейчас он сообразил, почему Шото на него не смотрит. Он многозначительно хмыкнул, расплывшись в коварной хитрой улыбочке. – Стесняешься? Я ее снял, мне так жарко, безумно просто, всё тело будто горит, – тихо прошептал Изуку, наклонившись к уху альфы. Тот еле заметно кивнул. – П-понял. Кажется, он и вправду смутился. – Ну… п-почему мы не можем? – Мидория прижался носом к его шее, впитывая до мельчайших подробностей такой любимый аромат горячего шоколада. Терпкий, насыщенный, яркий и безумно приятный, родной, сильный. Изуку вдруг подумал, что его тягучий, будто расплавленное золото, сладчайший аромат карамели очень хорошо сочетается с запахом Тодороки. – Это твоя первая течка, – тихо проговорил Шото и осторожно поцеловал омегу за ухом, нервно вздыхая. – И что? – Мидория поерзал вновь, закусив губу. – А ещё, это статья, – Тодороки качнул головой. – Какая? – Изуку нахмурился. – В смысле, что? Первая течка… – он растерялся, – это статья? Глупости! Ты меня обманываешь! – воскликнул он взволнованно. – Да нет, – альфа рассмеялся. – Если у нас будет интимная близость, пока у тебя течка, то это статья. – Да? – удивился Мидория и задумался. – Да, – сухо подтвердил Шото. – Во-первых, тебе шестнадцать, считай, вчера исполнилось. Во-вторых, это твой первый раз, в-третьих, – он задумался. Омега посмотрел на него с негодованием и возмущенно пихнул в бок. – Мы же встречаемся! – И что? Нет, Изуку, я не могу, – Тодороки с видом мученика прикрыл глаза. Мидория зашипел на него, злясь. Кто здесь ещё мучается! – Ну! Не ты ли мне говорил, сколько статей уже нарушил, – он провел пальцем по боку альфы, снизу-вверх на него глядя. Тот сглотнул. – Ты не сравнивай, – фыркнул, – одно дело – человека убить, пф, ерунда. Он всё равно тем ещё уродом был. Другое – переспать с омегой без его активного согласия! Нет уж, увольте, – Шото поморщился. Изуку глупо захлопал глазами. – Тебе нужно мое согласие? – он закусил губу. – Мм, могу написать документ на разрешение и подпись поставить, – Мидория лукаво улыбнулся, прижимаясь к альфе. – А ты знал, что документы, подписанные в состоянии алкогольного, наркотического или любого другого опьянения, считаются недействительными? – фыркнул Тодороки и положил голову на его обнаженное плечо, вздыхая. Изуку ошарашенно глянул на него, шестеренки в его мозгу медленно начали вращаться, омега вдруг осознал, что альфа серьезно. Он схватил его за руку, до боли сжимая пальцами, заставил посмотреть себе в глаза. – Шото, – прошептал одними губами, потянув Тодороки к себе, – да никто даже не узнает, дай мне то, чего я хочу, – хрипло попросил он. Изуку сидел с лицом самого обиженного и оскорбленного человека во всем свете. Он зло хмурился, пытаясь показать всем и вся своё недовольство, обиду и негодование, щурил глаза, едко поглядывая на Тодороки, шумно вздыхал, цокая языком, и тихо сопел через плотно сжатые зубы. Но Шото, гаденыш, делал вид, что ничего этого не замечает. Они якобы смотрели кино. Альфа включил его, сказал, что это поможет Мидории отвлечься. Ага, конечно! Омега никак не мог поверить, что Тодороки совершенно серьезен в своем решении не спать с ним. Это было слишком абсурдно, слишком неправильно, нехорошо, некрасиво. Изуку так нуждался в нем, в его любви, заботе и внимании, в поцелуях, объятиях, запахе и голосе, а лучше шепоте, что будет повторять его имя, опаляя кожу горячим дыханием. Но Шото так по-свински всего этого его лишил! Чтобы Мидория ни говорил, чтобы ни делал, ответ у Тодороки был один: «Нет». Он упорно повторял, что не может сделать с Изуку что-либо без его согласия, что это слишком аморально, слишком неправильно, что он после будет жутко мучаться, понимая, что сотворил. Омега на такие заявления только сдавленно шипел и до боли сжимал пальцами руку альфы. Тот делал вид, что не замечает. Добрые полчаса Мидория пытался совратить Шото, заставить его дать Изуку то, чего он так хочет, приставал к нему, практически домогался, запуская свои руки Тодороки в штаны. Но тот был крепок, как кремень, и своему решению изменять не собирался, пресекая все попытки омеги. Гаденыш! Вот по-другому не скажешь, гаденыш! Мидория, когда его в очередной раз безбожно завернули в одеяло, будто в кокон, и сказали сидеть смирно, крепко обиделся, назвал Шото плохим словом и отвернулся от него, жутко нахмурившись. Так и сидел последующие пятнадцать минут. Его разрывало от желания. Всё тело горело; кожа была такой чувствительной, что любое прикосновение заставляло дрожать; каждый вздох давался с трудом, воздух будто обжигал легкие своим холодом; руки немного тряслись, живот безбожно тянуло, по нему разбегались приятные горячие иголочки, ноги сводило легкими судорогами; трусы насквозь промокли в смазке. Изуку и не думал, что течка привнесет в его организм столько новых ощущений. Он не мог терпеть, слишком сильно хотелось. И чего именно, сложно сказать. Мидория жаждал многого, начиная от прикосновений горячих ладоней и ласковых поцелуев любимых губ, заканчивая горячим, бурным сексом, с множественными узлами. Изуку слабо представлял себе, как всё это будет происходить, как вязка будет ощущаться, какого это кончать в руках любимого человека, но его фантазий было достаточно для того, чтобы ужасно этого желать. И главное, с Шото. Омеге было физически необходимо, чтобы всё это происходило с Тодороки, с его соулмейтом, с его альфой. Желания Мидории отталкивались от физиологических особенностей Шото, он явственно чувствовал это. Резко осознавал, что, если бы Тодороки был девушкой, его ощущения наверняка были бы другими, организм, настроившись на волну своей альфы, требовал бы другого, не нуждался бы в бестолковой вязке. Изуку, пока сидел на диване, завернутый с ног до головы в одеяло, и обижался, думал о том, почему же ему так хочется, чтобы Шото прижал его к себе, может, посадил на колени, впихнул свой член по самые яйца и толкался бы внутрь, снова и снова. Мидория знал, что вряд ли почувствует хоть что-то – с биологией у него никогда не было проблем, омега знал, что в детородных путях нервных окончаний практически нет, – но ему казалось, что сейчас ему это нужно, необходимо. Чтобы знать, как сильно Тодороки его хочет, как нуждается в нем, что их чувства совершенно взаимны. А Шото! – Дурень ты! – в очередной раз обозвал его Изуку, на секунду обернувшись и показав язык. Альфа только покорно согласно кивнул, вздыхая. Видимо, полностью понимал уровень своей бестолковости. Совсем, что ли, того, раз отказывается? Тьфу, не дурень, а просто осел! Мидория насупился и спрятал нос в одеяле, вздыхая. Было ужасно жарко, даже душно, но он не собирался вылезать, почему-то воздух казался слишком холодным, практически ледяным. Изуку вновь вздохнул. Тодороки сидел достаточно далеко, чтобы омега не мог схватить его рукой за причинное место, как он уже сумел сделать трижды, но и достаточно близко, чтобы его аромат заполнил всё пространство вокруг Мидории, его легкие. Такой насыщенный, крепкий, терпкий шоколадный. Изуку всегда любил шоколад. Какао-бобы являются природным антидепрессантом, не удивительно, что он проникся к ним такой огромной любовью. Если удавалось выкроить пару йен, Мидория бежал покупать шоколадные конфеты, вафли, плитки или какие-нибудь батончики. Пускай они были настолько дешевыми, что настоящим шоколадом это даже назвать было нельзя, пускай от них было куда больше вреда, чем пользы, каждый раз, когда омега вкушал их, он испытывал такое необъяснимое приятное чувство радости и безопасности, блаженства, спокойствия и счастья. Иногда бывало даже так, что Изуку просто ложками ел горький какао-порошок, который отчим приносил откуда-то с работы… Аромат был очень до жути крепким, от такого можно было только чихать. Но Мидории до безумия нравилось. Крепкий, сильный, безопасный, пусть и с горчинкой, но такой шикарно сладкий! Стоит только вздохнуть, как рот наполняется слюной, тело пробивает дрожь, в штанах становится тесно, а сзади всё увлажняется… Омега поерзал в очередной раз на одеяле, изнывая от желания. Глянул искоса на Тодороки, подумав, что можно предложить ему без всякого секса обычные ласки. Но после вспомнил, что как бы обиделся на альфу и разговаривать с ним не собирается. – Может, тебе водички? – подал голос Шото, добродушно на него посмотрев. Мидория нахмурился, желая высказать этому ужаснейшему человеку, который лишает удовольствия не только себя, но ещё и Изуку, всё, что он о нем думает, все гадости и ужасающие оскорбления. Но почему-то не решился – залип на необыкновенные разноцветные глаза, чуть ли не расплылся в идиотской улыбке и не признался в любви. Омега встряхнул головой. – Водички, – подтвердил он и тяжело вздохнул. – Всенепременно, – Тодороки улыбнулся и подскочил, легко заскользив на кухню. Ему вслед Мидория сдавленно заворчал: – Вот негодяй, вот же… какая мне водичка! Сам пей! И захлебнись в ней, ишь, – он тяжело вздохнул, провожая глазами задницу Шото, что так сексуально обтягивали штаны. Альфа остановился в дверях, обернулся, приподнял вопросительно брови и фыркнул. – Утопиться? Хорошо, никаких проблем, – он хмыкнул, – только если ты пообещаешь, что не надругаешься после над моим телом, – рассмеялся Тодороки. Изуку глупо захлопал глазами, открыл рот: его возмущению не было предела. – Да что ты обо мне думаешь! Как я! И с трупом! Фу! – он зашипел, а Шото вновь засмеялся. – Почему-то мне кажется, что ты именно так бы и сделал, – фыркнул он и скрылся на кухне. Мидория вновь зашипел, оскорбленно скалясь. Его пальцы сжали край одеяла, рискуя его разорвать, так обижен он был. Тодороки будто нарочно пытается вывести его из себя, хотя и так прекрасно знает, что Изуку далеко не в здравом уме. – Это же даже невозможно! – воскликнул омега громко. – Чисто с физиологической точки зрения. Сердце перестанет биться, кровь, чтобы я ни делал, не устремиться к паху, стоять, как мне надо, ничего не будет! С кухни послышался легкий звонкий смех. Шото медленно вышел в коридор со стаканом воды, улыбаясь. – А как тебе надо? – поинтересовался он с любопытством. – Ты, как я погляжу, в биологии сильно разбираешься, да? – альфа фыркнул. – Ещё как, – фыркнул Мидория и с жадностью сделал несколько больших глотков. – О, так я не прогадал, ты правда хочешь пить, – Тодороки горделиво вскинул нос, – между нами какая-то особая связь, – улыбнулся он. – Какая связь? – закатил Изуку глаза. – Мой организм теряет много жидкости, а нужно поддерживать водный баланс. – Тц, – Шото покачал недовольно головой, – умный сильно, – буркнул он себе под нос и плюхнулся на другой край дивана, закинув ногу на ногу. Мидория посмотрел на него, прищурившись. Он медленно стянул с плеч одеяло, боком завалившись на диван. На нем всё ещё не было футболки: как он снял ее, так она и валялась на полу, где-то на втором этаже. Тодороки посмотрел на него и почему-то сразу же отвернулся. Изуку, внимательно глядя на него, медленно облизал свой палец и засунул руку куда-то под ногу, в складки одеяла, наблюдая с интересом за реакцией альфы. Тот дернулся, нахмурившись. – Мм, – Мидория тяжело вздохнул и издал легкий, протяжный звук, похожий на мычание. – Мм, – повторил вновь и глянул на Шото. Тот сглотнул. – Изуку, ты чего делаешь? – поинтересовался хрипло. – Мм, – омега заерзал на диване, сгорая от нетерпения. Он с хитрецой посмотрел на Тодороки и сдавленно застонал, откинув голову назад, сделал вид, что играется с собой пальчиками. Знал, что у альфы это наверняка вызовет какую-нибудь реакцию. – М… аф, – шумно вздохнул и закусил губу. – Изуку, – Шото дернулся в его сторону и схватил за плечо, сжав сильно пальцами, – ты чего делаешь? – повторил он, нахмурившись. Мидория не отреагировал на его вопрос, продолжая имитировать мастурбацию. Заниматься ею на самом деле почему-то не было никакого желания, несмотря на изнывающее от желания тело. Омега чувствовал, что это совсем не то. – Мм, – Изуку закусил губу, искренне веря, что так его лицо кажется сексуальнее. Тодороки нахмурился сильнее, шумно вздыхая; крылья его носа начали интенсивно раздуваться. Мидория с легкой надеждой подумал, что альфа тоже наслаждается его запахом, что сейчас не сдержится и наконец согласится на то, о чем Изуку его так просит. – Ты… – Шото отпрянул с трудом и отвернулся, скрестив руки на груди. Омега, возмущенный отсутствием к себе большого, озабоченного интереса, застонал ярче, заставив Тодороки вздрогнуть и аж подпрыгнуть на своем месте. Он замолк, сделал вид, что тело обмякло, и без сил завалился на спинку дивана, наблюдая за реакцией альфы. Тот только взмахнул неуклюже руками, неуверенно перемялся, нахмурился, но так ничего дельного и не сказал, отвернувшись. – М… – Изуку облизнул губы и медленно пополз к нему, выбираясь из одеяла, замер около Шото на четвереньках, – ну, чего ты просто сидишь, – прошептал он Тодороки на ухо, – может, присоединишься? – попросил хрипло. Альфа глянул на него, явственно сглотнул. Сейчас он выглядел не так, как обычно, не таким, каким Мидория привык его видеть, слишком растерянным, даже напуганным. Шото окинул его взглядом, вновь сглотнул, его взор остановился у Изуку на груди. Тот заметил это и сел, пытаясь взять Тодороки за руку, чтобы притянуть к своему телу, но тот засопротивлялся и резко отсел, убирая руки за спину. – Нет, – альфа мотнул головой. – Ну-у, – омега вытянул губы в трубочку, не удовлетворенный таким ответом, – ну-у, – протянул он и вздохнул, покусывая губы. – М… Шото, а я тебе помогал, когда ты нуждался, – хрипло проговорил он и заерзал, с надеждой на него глядя. Тодороки вновь мотнул головой. – Да это потому, что я олух, сразу же не сообразил таблетки купить, чтобы тебя не напрягать. – Ой, – Изуку провел ладонью по его плечу, – ну, – он игриво качнул головой, склонив ее набок, – я был вовсе не против, ты ничуть меня не напряг, – омега лукаво улыбнулся. – Давай… и сейчас… – Нет, – Шото сбросил его руку. – Ну! – Мидория обиженно ударил его в бок, вздыхая. – У меня же течка, как ты можешь мне отказывать! Как тебе не стыдно! Ну! – закричал он. – Мы же в отношениях, – протянул уже мягче, – ты назвал меня недавно своим женихом. Ну… – Нет, – Тодороки вскочил и отошел от дивана на несколько шагов, пытаясь сбежать от загребущих рук Изуку, что лезли к нему, пытаясь забраться в штаны. – Я не могу, – строго сказал он. – Что, если потом ты будешь плакать и скажешь, что это было ошибкой? – Да не будет такого, – Мидория провел руками по своему телу и упал на спину, растягивая в стороны ноги, – я же… я же тебя люблю, – прошептал немного смущенно, – ну, Шото, – замычал, сгорая от нетерпения. Альфа напрягся, его ладони сами собой сжались в кулаки. Он шумно вздохнул и с трудом покачал головой, отступая назад. – Нет, – проговорил твердо, шумно вздыхая. – Ты не в здравом уме, ты не можешь давать отказ и согласие. Особенно касательно таких вещей, – он трусливо отступил назад, прячась от Изуку за дверью. Тот озлобленно на него посмотрел и, не найдя ничего лучше, кинул в Тодороки подушкой. – Вот сейчас пойду и найду себе другую альфу! – показал Шото язык и, решив привести свои слова в исполнения, вскочил с дивана, поспешив в коридор к прихожей. Но запутался в одеяле и упал, растянувшись на полу. Тодороки тут же подскочил к нему и легко поднял на руки, усадив обратно на диван. Мидория, решив, что это хороший знак, попытался перевернуться, прижимаясь к нему, его ладони заскользили по телу альфы, пытаясь добраться до причинного места. – Можешь не стараться, – проговорил тот спокойно, – я всё равно на таблетках. – Да ну тебя, – Изуку без сил откинулся назад, его руки поникли. Шото, глядя на это, только тихо рассмеялся и вздохнул. – Не обижайся, – с нежностью поцеловал Мидорию в щеку, заставив вздрогнуть, – я просто боюсь сделать ошибку, – хрипло проговорил он. – Хочу, чтобы наши отношения были идеальны. – Ты уже совершаешь большую ошибку, отказывая мне, – сдавленно пробурчал омега, потираясь попой о его колено. Тодороки вздохнул. Мидория посмотрел на него снизу-вверх, ожидая каких-нибудь действий. Пусть и не полноценного секса, но хотя бы ещё несколько банальных поцелуев. Но вместо этого альфа сказал: – Изуку, между прочим, тебе стоит научиться себя контролировать. Во взрослой жизни без этого никуда, – протянул он весело. – Да ну тебя, – омега обиженно его пихнул. – Включи мне лучше, вместо этого поганого фильма, – он с отвращением глянул в телевизор, – какое-нибудь взрослое кино. – Это какое? – насторожился Шото. – Ну такое, – Мидория с хитрой улыбочкой на него посмотрел, – где люди… – он прищурился, – делают то, что мы не можем сделать уже битый час! Тодороки глянул на него и рассмеялся. – Уже довольно поздно, – мягко проговорил он, – может, лучше ляжешь спать? – предложил альфа с улыбкой. Изуку посмотрел на него, как на дурачка, в очередной раз подумал, что Шото действительно дурень. – Или гаденыш, – вздохнул Мидория. – Что? – Ничего. Ладно, – он сел, пожимая плечами, – я такое кино на своём ноутбуке найду, – фыркнул Изуку, скрестив руки на груди. – Только отнеси меня в комнату. – Я? – Ну не я же своими ножками пойду! – Пф, – Тодороки рассмеялся. – Должна же быть от тебя хоть какая-то польза, – вздохнул Мидория. – А то даже… – он многозначительно глянул на альфу, – меня не можешь. Тот недовольно закатил глаза, но спорить не стал, послушно унося Изуку в его комнату. Тот к нему прижался всем телом, обвив руками вокруг шеи, и отпускать отказался, когда Шото положил его на кровать, сказал, что это уже слишком, что Тодороки просто обязан с ним тут полежать иначе он будет полноценным гадёнышем. Тот вздохнул и согласился. *** Шото наблюдал за тем, как медленно за окном поднимается солнце. Город постепенно начинал просыпаться, а он до сих пор даже не лег: Мидория не позволил. Полночи он сам не спал, приставал внаглую к Тодороки, пытался схватить его за одно место, говорил всякие пошлости, а, когда альфа отказывался его взять здесь и сейчас, начинал обзываться. Сбежать тоже возможным не представлялось, ведь Изуку не готов был отпустить его. Несмотря на принятые таблетки, Шото чувствовал его запах. Такой сильный, сладкий, тягучий, горячий. Мидория был таким особенно желанным в тот момент, его обнаженное разгоряченное тело, движения, выражение лица. Тодороки так до безумия нравилось, как омега прижимается к нему, как обнимает и лезет целоваться, шепча на ухо всякое. В трезвом уме подобным он никогда не занимался. Шото хотелось, но он уже решил, что спать с Изуку в эту течку не будет. Его распирало от нетерпения, он видел Мидорию, чувствовал его запах, слышал зовущий его по имени голос, и всякие ограничения в мозгу растворялись, лишь одна мысль оставалась и билась ярко-ярко. Желание вытрахать его здесь и сейчас. Но Тодороки одергивал себя. Их первый раз не должен случиться так. Шото хочется, чтобы всё было идеально, чтобы Изуку запомнил всё до мельчайших подробностей, а не проснулся наутро в недоумении, что было, чего не было: окончание течки смешает и унесет с собой многие его воспоминания. Мидория заснул в половину третьего, а после ещё долго ворочался и что-то мычал, кажется, ему снился жутко постыдный сон. Тодороки старался не рассматривать изгибы его тела в темноте, но не получалось, Изуку притягивал его взор, как магнит. Хотелось провести ладонью по спине омеги, забраться рукой под тонкую ткань его трусиков, скользнуть меж влажных ягодиц и толкнуться двумя пальцами внутрь тела, наблюдая за реакцией Мидории, но Шото одергивал себя. Нет. Не сегодня. – Пора бы уходить, – в очередной раз пробормотал себе под нос Тодороки, глянув на часы. Но больше ничего не произошло. Альфе не хватило сил подняться, оторваться от своего омеги и уйти, оставив его одного. Нет. Всё естество было против этого. Шото вздохнул. Действие таблеток начинало ослабевать, он явственно ощущал это, но момент приема откладывал вновь и вновь, не в состоянии подняться и выйти. Изуку перекатился набок, во сне потягиваясь. Тодороки завороженно уставился на него, изучал его тело, будто в первый раз. Хотя и так знал каждую складочку и веснушку чуть ли не наизусть. – Самый красивый, – альфа бережно заправил прядь его волос за ухо, вздыхая. Он с трудом сел, потягиваясь; голова гудела от сбитого режима сна. Шото в последний раз глянул на Мидорию и медленно сполз с кровати, направляясь к двери. Со стороны постели послышался шум, оживление; Тодороки обернулся. Изуку будто почувствовал, что альфа сбегает от него, проснулся и сел, взволнованно оглядываясь по сторонам. – Куда! – вырвалось у него, только он понял, что происходит. – Иди обратно! – потребовал омега, ерзая на простынях. Шото сглотнул. – Погоди, я сейчас, – он кинулся в коридор. Его одолело яркое ощущение, что что-то такое сегодня уже происходило. Позади него послышался шум, видимо, Мидория поспешил следом. Он, как и в первый раз, упал в коридоре, растянувшись во всю длину, но в этот раз поднялся довольно скоро и забежал вслед за Тодороки в комнату. – Ты… – Изуку удивленно на него уставился, шокировано хлопая глазами, – таблетки не пей! От них вред один! – воскликнул он и покачал головой, прижав ладони к груди. Шото сглотнул, завороженно на него уставившись. Действие первой дозы препарата стремительно шло на спад, его сердцебиение ускорялось, рецепторы вновь обострились, всё естество переключило внимание на Мидорию, что замер в дверях на дрожащих ногах. Тодороки тяжело вздыхает; в воздухе явственно нарастает напряжение. Изуку смотрит на него в ожидании, медленно подходит, покусывая губы, и прижимается, обнимая за шею. Альфа стоит без движения: всё тело будто оцепенело. Он выдыхает и резко разворачивает омегу к себе спиной, боясь смотреть в его дурманящие, глубокие глаза. – Изуку, тебе лучше пойти спать, – говорит, подбираясь к уху, Шото и, неожиданно для самого себя, прикусывает мочку, возбуждением в штанах прижимаясь к Мидории. – Я… – мотает головой омега. – Изуку, – Тодороки тяжело вздыхает, отстраняется. Уже сам изнывает, затрахать готов, но терпит. – Иди спать, – повторяет тверже и отпускает, резко разворачиваясь к столу. Пока омега глупо моргает, Шото быстро выпивает свои таблетки, мгновенно чувствуя эффект: возбуждение отступает, рецепторы вновь приходят в норму, ум проясняется, он вздыхает, явственно чувствуя, что ходит по тонкому, ужасно тонкому льду, практически на острие ножа. Прежде в его жизни подобных испытаний не было. Тодороки смотрит на Мидорию. Тот всё ещё хочет спать: глаза слипаются. Тодороки неуверенно ему улыбается и чувствует, что не зря всё это. Есть, ради чего, ради кого так стараться. Лишь бы история их любви идеальной была. Достаточно уже того, как в начале он накосячил.