Изменение гравитации

Тодороки сидел за столом, подперев голову рукой. Вид у него был очень недовольный и даже в чем-то шокированный. Альфа никак не мог понять, что же он только что увидел. Может, ему это всё только показалось, а на самом деле ничего подобного не было? Изуку с довольным видом сидел перед ним. Он весело болтал ногами под столом, Шото мог в этом не сомневаться: Мидория дважды бил его по колену. Омега улыбался и весело постукивал пальцами по столу, ожидая, когда же принесут его десерт. И всё бы ничего, если бы до этого Изуку не съел четыре куска большой пиццы из шести – остальные у него отобрал Тодороки, побоявшись, что омега лопнет, – тарелку супа и все хлебные пластинки, что стояли в миске на столе. – Да уж, – Шото вздохнул и покачал головой. Мидория невинно похлопал глазами и улыбнулся ему, покачивая головой. Альфа уже намекнул ему, что есть столько не стоит, но Изуку или его намека не понял, или решил, что Тодороки не прав. Как в него влезло столько еды, оставалось для Шото великой загадкой. Сам он любил плотно отобедать, особенно в какой-нибудь напряженный или сложный день. Чувство сытости всегда могло успокоить, да и вкусная еда восполняла все потраченные калории. Но… Мидория! Он же ничего не делает. И не сказать, что Тодороки имеет что-то против, но это факт, Изуку, будь его воля, весь день лежал бы на кровати, изредка переваливался бы с боку на бок и только вздыхал. Зачем его организму столько еды? Как в желудок вообще может столько влезть! – Чего ты так смотришь? – негромко спросил омега и склонил голову набок, в предвкушении поглядывая на официанта, что идти к ним не торопился. Они решили зайти в ресторан неожиданно и спонтанно, просто потому что Мидория вдруг признался, что хочет есть. Он завороженно рассказывал про эклеры и круассаны, что он десятками лопал в их маленьком солнечном городке, а после вдруг заявил, что очень проголодался. Шото ничуть не удивился: он уже успел заметить, что Изуку после переживаний постоянно спешит поесть. Ему вообще начало недавно казаться, что омега пытается заесть все свои волнения и страхи, что еда – единственная радость его жизни, из-за чего вскоре у него может развиться пищевая зависимость. Тодороки пытался намекнуть ему, иногда даже говорил прямым текстом, что «Изуку, хватит жрать!», но Мидория не сильно его слушал. Предпринимать какие-нибудь серьезные меры альфа не собирался, пока это всё не выйдет за пределы нормы. Изуку всё ещё достаточно худенький, несмотря на ту пятерку-семерку килограмм, что он, благодаря своему беспардонному обжорству, успел наесть. Ещё килограмм десять и надо будет остановиться… – Думаю, – Шото тяжело вздохнул. – О чем? – полюбопытствовал Мидория, ерзая в нетерпении на стуле. Альфа в недоумении приподнял брови, вновь вздыхая. Когда Изуку предложил заказать пиццу, он не удивился: омега очень ее любил, но, когда Мидория один за одним начал поглощать куски, глаза Тодороки полезли на лоб. Два куска чудом удалось ему вырвать из лапищ Изуку и съесть самому, хотя особенно не хотелось, лишь бы уберечь желудок омеги от жутких последствий. Мидория отреагировал легкой обидой и заискивающе заметил, что теперь Шото должен заказать ему что-нибудь ещё. Тот ненавидел, когда Изуку делал так. На веснушчатом лице появлялось странное немного смущенное выражение, губы вытягивались в трубочку, веки моргали быстро-быстро, омега то шантажировал, то просил, будто просто сказать о своих желаниях он не может. Тодороки никак не мог привыкнуть к тому, что всё, что он делает для Мидории, тот воспринимает с искренним недоумением, а не как что-то само собой разумеющееся. Изуку взял себе тарелочку супа, которая в меню показалась Шото очень скромной. Но блюдо принесли, а маленьким оно не оказалось. Мидория очень обрадовался и начал его есть, энергично и весело. Тодороки всё это время за ним пристально наблюдал, искренне убежденный, что омега не доест, просто не сможет, оставит половину или хотя бы треть. Но Изуку впихнул в себя все до последний ложки и объевшимся не выглядел. – О том, треснут ли на тебе вещи в магазине или же нет, – альфа усмехнулся. – А, может, штаны, что есть на тебе сейчас, разойдутся? – он тихо рассмеялся. Мидория удивленно на него посмотрел. – С чего бы вдруг? – он нахмурился. – Да не должны вроде, – хихикнул. – Вообще-то… – он опустил взгляд вниз, осматривая свой пояс, – они мне велики. – Да? – Шото вопросительно приподнял брови. – Ещё как, – Изуку махнул рукой. – А знаешь, почему? Потому что ты их купил без меня, а потом сказал носить, – недовольно пробурчал он, в этот момент его лицо приобрело очень забавное выражение, Тодороки не смог тихо не рассмеяться. – Когда я вспоминаю обо всем, что происходило раньше, и о том, как ты со мной обращался, – протянул Мидория недовольно, а у альфы замерло сердце, – сразу же хочется на тебя обидеться. – Мм, – Шото болезненно прикрыл глаза: воспоминания о содеянном доставляли ему ужасный дискомфорт. Кто ж знал, что он не окажется достаточно бесчувственным, что влюбится без памяти, что Изуку очарует его и станет одним из самого ценного в жизни. – Сколько раз мне нужно извиниться, чтобы ты меня простил? – негромко и жутко устало уточнил Тодороки. Он не поднимал этот разговор часто из-за банального чувства стыда. Не хотел лишний раз напоминать Мидории, что для него нет ничего хорошего быть с Шото, с таким сомнительным, с таким странным альфой. Изуку рассказывал как-то о своих мечтах, они были далеки от реальности. Тодороки не говорил об этом, а просто надеялся, что всё произошедшее затеряется в калейдоскопе событий, что Мидория забудет или простит его. – Ну-у, – омега всерьез задумался над его вопросом, Шото всегда забавляла эта его черта. – Даже не знаю, – Изуку строго посмотрел на альфу, тот непроизвольно расправил спину, серьезно, стараясь без страха, глядеть в ответ, – ну… много! – Это… – Тодороки прищурился, – всё-таки сколько? – он наклонился к Мидории, боясь, что тот вслух озвучит это страшное число. – Хм… – Изуку посмотрел на альфу, улыбнулся, приподнялся со стула и вдруг чмокнул его в нос, тут же плюхнувшись обратно и расплывшись в предовольной улыбке. Шото глупо моргнул, на секунду растерявшись, и тут же поспешил отвернуться, клацнув зубами. Ему подумалось, что щеки сейчас обязательно покроются розовым румянцем, а голос, как в школьные годы, начнет дрожать и прыгать на несколько тонов наверх. Вряд ли Мидория замечает это или просто очень тактично скрывает, что на него не совсем похоже, но Тодороки смущают его прикосновения. Прежде он никогда подобного не испытывал. Изуку редко проявляет какие-то знаки внимания и любви, наверное, он не знает, как это делать, не знает, зачем. Или не хочет, но в такой вариант Шото верить не хочет. А если уж и проявляет, то это происходит так быстро и неожиданно, что Тодороки просто не успевает смутиться, покраснеть и повести себя глупо. Хотя очень хочется. Вроде взрослый человек, вроде серьезный, вроде в силу деятельности приходилось прострелить человеку и ногу, и голову, хотя Шото этому был особо не рад, но от прикосновений Мидории по его коже разбегаются мурашки, сердце начинает быстрее стучать, а внизу живота что-то вспархивает. И совладать с этими ощущениями альфа не может. Он свыкнулся с тем, что что-то происходит с ним, когда Изуку рядом. Свыкнулся, что во рту накапливается слюна, когда Тодороки чувствует карамельный аромат, свыкнулся с тем, как начинают зудеть клыки, когда омега откидывает с шеи волосы назад, свыкнулся с бугорком в штанах, что появляется непростительно часто, когда он просто думает о Мидории. Шото свыкнулся даже с тем, что он стал зависим от этого человека, с тем, что тот без особого труда может контролировать его жизнь, может разрушить ее, может изменить. Но свыкнуться с тем, насколько сильно его будоражат поцелуи и объятия, никак не получалось. Тодороки мог подолгу, как полоумный подросток, прокручивать их в голове, улыбаться и издавать нередкие нервные смешки, по-идиотски моргая. Избавиться от этой привычки вряд ли когда-нибудь получится. – Так сколько? – хриплым голосом одернул омегу Шото. Изуку моргнул. Он обернулся, почувствовав приближение официанта, что поставил перед ним на стол круглую тарелку с пирожным и быстро удалился, будто и не появлялся вовсе. Мидория расплылся в предвкушающей улыбке, взял в руку длинную тонкую вилку, быстро глянул на Тодороки и отломил себе кусочек, спеша положить его в рот. Альфа пронаблюдал за ним со всем вниманием, чувствуя, как в теле накапливается жар. Ему вдруг подумалось, что это предвестники приближающегося гона, но быстро опроверг эту теорию, вспомнив, что тот был совсем недавно. – Ой, какие сложные у тебя вопросы, – неохотно отозвался Изуку, на несколько секунд блаженно прикрыв глаза. – Не знаю я, – он посмотрел беззлобно на Шото и улыбнулся. – Вкусно? – уточнил тот хрипло, хотя по лицу Мидории и так всё было понятно. – Угу, – тот покивал головой, на что Тодороки вздохнул и отвернулся. – Ты что, тоже хочешь? – вдруг весело спросил его Изуку и пересел поближе. Альфа удивленно на него обернулся, а омега подсел ещё ближе к нему, боком коснувшись бока. – Мне не жалко, – улыбнулся он. Шото посмотрел на него и качнул отрицательно головой. – Я не хочу, – тихо сказал он, – кушай сам. – Мм, – Мидория дернул плечами, – ты так на меня посмотрел, – протянул он задумчиво и положил в рот ещё кусочек. Тот, наверное, начал таять на языке, выражение веснушчатого лица стало довольно смешным. Тодороки подумалось, что Изуку похож на какого-то зверька. – Хорошо, – выдохнул омега тяжело. – Ты устал? – с легким смешком уточнил Шото. – М? – Мидория посмотрел на него, – да нет, – он пожал плечами, – не особо. С чего бы? – Не знаю, – альфа пожал плечами, – от еды. – Не-е, от этого я не устаю, – Изуку махнул рукой и вздохнул. – Хотя… – он поерзал на месте, неожиданно прижавшись к Тодороки. Тот вздрогнул. – М… – Что? – Шото посмотрел ему в глаза. – М… я себя с самого утра… чувствую таким уставшим. – А-а, это, – альфа махнул рукой, – ты мне говорил, – усмехнулся он уголками губ. – И вот, что я думаю, ты пр… – Я знаю, что ты думаешь, – перебил его Мидория, – что спать надо меньше, больше двигаться и ля-ля-ля, я утром это уже слышал, – фыркнул он. Тодороки покивал головой. – Ну да, – он усмехнулся и откинулся на спинку диванчика. Изуку странно на него посмотрел. Он несколько секунд молчал, о чем-то думая, Шото так ужасно хотелось прочесть его мысли. – М… всё-таки, – продолжил осторожно омега, альфа обернулся на него, – я чувствую себя странно, – тихо проговорил Мидория и вздохнул. Тодороки внимал его словам со всей внимательностью, пусть вида старался и не показывать. – И в чем это выражается? – он прищурился. – Ну… у меня всё такое тело тяжелое… м… – Изуку моргнул, – и ладони теплые… Из-за моей вялости и температуры… беременность и предположили, – рассказал кисло Мидория. – Может, ты заболел? – предположил Шото и нахмурился. – Может быть, – согласился Изуку. – Но маловероятно. – Однако, вероятность есть, а ты всё равно ешь сладкое? – подивился Тодороки и недовольно цокнул языком, – зачем? Измываешься только над своим организмом! Так и помереть недолго! Сладкое просаживает иммунитет, а он у тебя и без того… – альфа замолчал, заметив, что его не слушают. Мидория будто бы задремал: закрыл глаза и не шевелился, мирно и медленно вздыхая. Но Шото прекрасно знал, что он не спит. Он наклонился к уху омеги, тихо-тихо зашептал что-то, но Изуку никак не отреагировал, лишь уголки его губ дрогнули. Тодороки усмехнулся. Он осторожно коснулся коленки Мидории, тот явственно замер, но никак больше не отреагировал. Шото медленно провел ладонью выше по его бедру, на это Изуку уже поерзал и улыбнулся. – Мм, – он вздохнул, пересаживаясь поудобнее, – можешь класть свои руки куда хочешь, только… прошепчи ещё чего-нибудь мне на ухо. Это так успокаивает… – слабым голосом проговорил омега. Альфа на него странно посмотрел, прищурившись. Мидория вел себя необычно. Тодороки ожидал, что он поднимет шум, начнет ерзать и злиться, скажет, чтобы его не трогали, зашипит или сделает хоть что-то ещё. Именно это было в стиле Изуку. А он… нет. Сидит смирно, совершенно спокойно и расслабленно, доверчиво подставляя тело Шото. Тот бы мог, конечно, подумать, что омега начал больше ему доверять, но поверить в этом бы не смог. Мидория слишком вспыльчивый для такого. Тодороки внимательно начал разглядывать его веснушчатое лицо. Такое непривычно спокойное, такое сонное, такое… такое красивое. Контур губ прослеживается с трудом, у Изуку они совсем блеклые в цвет лица, из-за чего они кажутся ужасно тонкими, совершенно бескровными. Но их так сильно хочется поцеловать, так невыносимо… Шото наклонился чуть ниже, нервно вздыхая. Ни одна мышца на лице Мидории не была напряжена, он был совершенно расслаблен и, казалось, спал. Тодороки захотелось натянуть на него одеяло и притянуть к себе, как он делал всегда, когда они спали вместе, но он отогнал эту странную навязчивую мысль, вновь шумно вздыхая. Бедро Изуку в его ладони было таким мягким, таким будто бы совершенно ватным и плюшевым, пальцы словно могли утонуть в нем, альфе хотелось до упора сжать его, проверить, насколько оно мягкое, но он знал, что за это Мидория точно огреет его чем-нибудь по голове. Или… кто его знает… Альфа быстро облизнул губы, потягивая носом карамельный аромат. Сам Шото сладкое любил не сильно, а после того, как у Изуку начал проявляться запах, тяга к нему полностью пропала. Замещал ее вкус карамели такой тягучей, растопленной и жутко липкой… Тодороки успел ее полюбить. Она напоминала ему аромат кофе со сливками, что покупают во всяких киосках, напоминала вафли, что продавались через дорогу около дома, напоминала очень отдаленно и слабо мамин банановый пирог… Взгляд Шото заскользил ниже, его зрачки начали расширяться, когда он посмотрел на оголенную шею, под кожей которой еле заметно проступал кадык, а венок видно совсем не было. Десны загудели: к ним живо устремилась кровь. Захотелось укусить. Лишь один укус, всего один, совсем небольшой, малюсенький, и Мидория останется рядом навсегда. Вечность вместе. Одну вечность, две, бесконечность, сколько бы в череде перерождений их не было. Но Тодороки встряхнул головой и отогнал от себя назойливые мысли. Те были настолько сильными, что порой ему удавалось это с огромным, настоящим трудом. Изуку был таким желанным, таким драгоценным, дорогим сердцу, что сама мысль о том, чтобы не стремиться его заклеймить, казалась совершенно абсурдной. Взгляд альфы упал на вырез его одежды, странное ощущение образовалось под горлом. Шото, пусть в этом вряд ли он станет признаваться, очень любил угадывать изгибы тела Мидории под одеждой. Любил представлять, как тот будет выглядеть, если снимет тот или иной элемент одежды. Как, например, снимет с себя футболку, оголив мягкое горячее тело. Тодороки прикоснулся бы к нему пальцами, огладил бы нежные плавные изгибы, сжал бы бока. В его яркой фантазии ребер у Изуку видно не было, напротив, их покрывал слой такого необходимого, безопасного жира. Ему всегда нравились омеги с формами. Шото не отдавал себе в этом отчета, но всегда между худыми и полненькими выбирал вторых. Было в этом что-то животное, что-то подсознательное. Он всегда искал тех, кто отличался особым здоровьем, а значит, крепкими бедрами, округлыми боками и мягкими животами, которые так приятно было бы сжать пальцами. Мидория под его личный стандарт не попадал, но Тодороки мало это волновало. Он вовсе не успел сообразить, когда увлекся Изуку, когда вдруг начал считать его привлекательным, особенным, настолько желанным, что не получается оторваться. Шото вздохнул, скользнув ладонью по бедру омеги выше. Тот поерзал, но больше никак не отреагировал. Тодороки вдруг подумал, что, начни он ласкать омегу прямо здесь, тот вновь никак не отреагирует, а продолжит мирно спать. Альфа усмехнулся. – Объелся и спит, – тихо сказал он. Ресницы Мидории дрогнули, он нехотя открыл глаза и, быстро сфокусировав зрение, посмотрел Шото в глаза. – И ничего я не сплю, – буркнул он, ерзая. – А, значит, с тем, что ты обожрался, ты согласен? – ухмыльнувшись, уточнил Тодороки. Изуку подумал секунду и замотал скорее головой. – Ничего я не обожрался, – он отстранился альфу в сторону и вернулся к своему десерту. – Ты столько проглотил и не обожрался? – изумился Шото. – Одно-то другому не мешает, – пожал плечами Мидория. Тодороки лишь растерянно покачал головой, в недоумении за ним наблюдая. – Да-а уж… – протянул он, когда Изуку съел последний кусочек своего десерта, – а ученые говорят, что объем желудка у человека пятьсот миллилитров. Врут всё, похоже, – альфа рассмеялся. Омега задумался и покачал головой. – Вовсе нет. Пятьсот миллилитров это в обычном состоянии, – глубокомысленно заметил он. – А когда человек ест, он растягивается, – уверенно заявил Мидория. Шото только фыркнул. – И насколько, интересно, твой желудок растягивается? – уточнил устало. – Раз в десять, да? – Да хватит уже, – Изуку обиженно на него посмотрел. Когда он делал такое выражение лица, Тодороки знал, что вести дискуссию дальше совершенно бесполезно. – Подростки же больше должны есть, чем взрослые, – он шумно вздохнул. – Ну-у, – альфа качнул неопределенно головой. – Учитывая, что ты весишь заметно меньше, то еды тебе тоже нужно меньше. А ты… – он посмотрел на омегу устало, – проглот какой-то. Мне страшно. – И ничего я не проглот, – Мидория пихнул его локтем под ребра, заставив поморщиться, и потянулся, вздыхая. – Ой… что-то я устал. Тодороки посмотрел на него и устало прикрыл глаза. Говорить что-либо ещё, видимо, было совершенно бесполезно. Изуку уже и так съел всё, что он съел, не бежать же всё это выблевывать. Да и что, собственно, плохого, если его пока что не рвет… Подумав об этом, Шото поморщился. – Не вырвет? – всерьез спросил он, вспомнив тот максимально глупый случай в его жизни. Ладно, когда мутит от несвежести продуктов, от того, что их нельзя сочетать вместе, от аллергии. Но когда у человека банально закончился объем желудка, а человек, не чувствуя, что обожрался, продолжает есть, а после блюет, это же абсурд! Тодороки посмотрел на Мидорию. Впрочем, с ним всё впервые. – М? – Изуку добродушно моргнул, – не-а, – он покачал головой и икнул. – Ну что… теперь идем… – омега тяжело вздохнул, – куда там? М… я забыл. – В магазин, – Шото усмехнулся уголками губ, поднимаясь и рукой подзывая к себе официанта. – Только не говори мне, что у тебя память, как у аквариумной рыбки. – М… десять секунд, что ли? – Мидория нахмурился. – Не-е, – он поморщился и тоже поднялся, – я же не совсем… Просто… – Просто ты запоминаешь всё очень избирательно, я понял, – рассмеялся негромко Тодороки. – Я помню, такой же ты примерно в прикладывании усилий. Ленивец ленивцем, но, когда чего-нибудь хочешь, и горы свернешь, и душу из окружающих вытряхнешь, – он улыбнулся. Изуку с прищуром на него посмотрел, на дне его изумрудных глаз отразилось что-то недовольное, но не злое, а, значит, Шото со своими шутками не переборщил. Он оплатил счет, они медленно двинулись на выход. Тодороки взял Мидорию за руку, но тот ее отпустил и перехватил его локоть, прижавшись к альфе всем телом. Тот удивился, но не стал возражать, довольный таким поведением. Изуку так редко проявляет контактность, такие моменты можно только ценить. Лица обдал приятный горячий воздух; Шото сразу же вспомнил родную Японию. Они медленно двинулись к автомобилю, Мидория шел очень расслабленно, кажется, прикрыв глаза. Тодороки улыбался уголками губ, пока не заметил какое-то движение за домом. Нехорошее предчувствие обуяло его, альфа притянул омегу ближе, крепко сжимая его руку пальцами. – М, ты чего. Не держи так, больно же, – недовольно забурчал Изуку, лениво переваливаясь с ноги на ногу. Альфа рассеянно кивнул: он и не заметил, насколько сильно сжал. *** Мидория прижимался к руке Шото, лениво глядя по сторонам. Ему хотелось спать. Во всем теле скопилась несвойственная слабость и тяжесть, он предпочел бы прилечь прямо на землю, растечься на мягкой траве под теплыми солнечными лучами и уснуть. Но у Тодороки, кажется, были совершенно другие планы. Изуку искренне не понимал, почему альфе так сильно нравится ходить по магазинам и что-то покупать, он очень часто пытался вытащить омегу и что-нибудь ему прикупить. Нет, Мидория был очень рад – кто бы не обрадовался новым красивым вещам, одежде и прочим безделушкам, за которые не приходится платить ни йены, – но Изуку всё равно это сильно настораживало и заставляло недоумевать. Можно подумать, что Тодороки пытается так загладить свои недостатки и какие-то промахи, как это делают воскресные родители, например, или много работающие, сжигаемые чувством вины за то, что они проводят со своими детьми мало времени. Но ничего из этого к Шото не относилось. Мидория редко вспоминал о его косяках и жутких вещах, что альфа успел натворить в начале их отношений: ему казалось это чем-то далеким, забытым, чем-то произошедшим в прошлой жизни. Тодороки слишком сильно изменился. Он добрый, он внимательный, он всегда рядом. Какие грехи ему заглаживать своими подарками? А если уж не заглаживает грехи и не делает это всё из чувства вины, то зачем? Изуку как-то спросил его об этом, на что Шото только плечами пожал и с невинной улыбкой ответил, что ему просто нравится делать Мидории приятно. «Просто нравится?» И кто бы знал, что это вообще значит… Омега улыбнулся. Порой его преследовало ощущение, что Тодороки им совершенно не дорожит, что что-то не так, что это всё лишь игра. Таких мыслей в последнее время стало намного меньше, но они время от времени появлялись и заставляли Изуку содрогаться от страха. А когда Шото начинал говорить о своей любви, они проходили, когда он повторял, как Мидория для него важен, сколько всего он готов сделать для него, Изуку успокаивался и расцветал, искренне веря в каждое слово. – А мы далеко пойдем? – безмятежно спросил Мидория и поднял на альфу глаза, тут же сощурившись от яркого солнца. Тодороки не отозвался, а омега вздрогнул. Он перемялся с ноги на ногу, не понимая, что происходит. Шото был мрачнее тучи: его брови съехались к переносице, глаза отчего-то потемнели, а губы сжались в тоненькую полосочку; Изуку стало не по себе. – Мы не едем, – хрипло отозвался альфа, до боли сжимая его запястье. Мидория поморщился, желая вырвать руку, но так ничего и не сказал, беспокоясь, что произошло что-то плохое. – Что не так? – шепотом спросил он и взволнованно обернулся. Тодороки тут же больно дернул его за руку. – Не оборачивайся, – бросил он и быстро открыл дверцу машины перед омегой, бесцеремонно закинув его в салон. – А… – Изуку только глупо похлопал глазами и растерянно обернулся на альфу, что закрыл дверь и обошел автомобиль с передней стороны, быстро садясь на водительское сиденье. – Что происходит? – с тревогой спросил Мидория и уселся нормально, торопясь пристегнуться. Внутри всё похолодело: он почувствовал, что что-то не так. Не видел Шото таким, даже в первые дни их знакомства, никогда. Тодороки бывал груб, но он никогда не был столь напряжен и серьезен, как сейчас. Омеге стало очень неспокойно. Альфа завел машину и вдавил педаль газа до упора, выезжая на дорогу и устремляясь в неизвестном направлении. Изуку от неожиданности аж подскочил, взволнованно сжав пальцами ремни безопасности. Он заерзал на месте, никак не понимая, что происходит. Настроение Шото так резко изменилось… – Сиди смирно, – хрипло выдохнул Тодороки, внимательно следя за всеми, кто ехал позади, в зеркало заднего вида. – Шото, – Мидория нахмурился, не понимая, как должен себя вести. – Шото, а… что происходит? Скажи мне! – он взволнованно вздохнул. Казалось, что альфа готов был начать расстреливать всех, кто встречается на пути, но что-то мешало ему. – Шото, – омега сглотнул, – куда мы едем? – спросил он, голос зазвучал трусливо и пискляво. – Ты меня пугаешь, – шепотом протянул он. Тодороки медленно моргнул, его пальцы крепче сжали руль, костяшки побелели. Он тяжело втянул носом воздух и быстро посмотрел на Изуку. В эту секунду его взгляд смягчился. – Прости, – изрек он наконец. – Послушай меня сейчас очень внимательно, – проговорил хрипло. – С-слушаю, – Мидория нервно кивнул, ерзая на своем месте. – За мной следили, надеюсь, я заметил это не слишком поздно, – Шото клацнул зубами, сильнее щуря глаза. Омега растерянно открыл рот, но так и не смог ничего сказать. – Мы должны доехать до подземной базы, там безопасно, – губы Тодороки сжались в тонкую ниточку. Изуку неуверенно вздохнул и отвернулся, глянув рассеянно в окно. Здания мелькали так быстро, не получалось рассмотреть ни дома, ни деревья, но скорость их езды – последнее, что волновало его в эту секунду. – А… – Мидория вздрогнул, ему резко стало холодно, – о-ох, – в животе что-то кольнуло болью. Шото посмотрел на него мельком и клацнул тихо зубами, вновь переключая всё своё внимание на дорогу. – Изуку, пожалуйста, соберись, – твердо проговорил он, ничего ободряющего в его голосе не было, что заставило омегу ещё сильнее дрожать. – Если тебя кто-нибудь поймает, – хрипло выдавил из себя Тодороки, и Мидория почувствовал, какую боль одна эта мысль приносит ему, – сделай вид, что ты не знаешь меня, понял? – альфа ещё раз глянул на него. – Скажи, что подцепил меня где-нибудь в баре или клубе, что искал развлечения на одну ночь. Понял? – А… – Изуку только глупо открыл рот, – что? – он моргнул. – А… а… я… – его руки задрожали, хаотично перебирая ткань штанов. – Л-ладно… – Мидория глупо кивнул. Шото вновь глянул на него, тяжело вздыхая. – Всё будет хорошо, – наконец в его голосе зазвучали мягкость и нежность, омега обернулся на него и чуть облегченно выдохнул, прикрывая устало глаза. – Всё ещё может обойтись, – Тодороки неожиданно коснулся ладонью колена Изуку, тот аж подскочил, в итоге неуверенно улыбнувшись. Альфа быстро гнал по дороге, Мидории казалось, что они отдаляются от центра города. Дома начали становиться всё ниже, они выехали в какой-то затхлый район, где кроме грязи и пыли ничего не было. Омега взволнованно ерзал в сидении, сжимая пальцами всё, что попадалось под руки. Запах Шото стал резче, неприятнее, приятные сладкие нотки ушли их его аромата, Изуку стало дурно. Он старался ни о чем не думать, не подпускать жуткие мысли в голову, но получалось плохо. Для отвлечения Мидория смотрел в окно и изучал и без того знакомый салон взглядом, шумно вздыхая. Тодороки ни на секунду не отрывал взгляд от дороги и больше ничего не говорил, чем только сильнее нагнетал обстановку. Изуку смотрел на него с надеждой, страх тонкими путами вился вокруг его шеи, тонкого и слабого тела, рискуя задушить. Мидория обернулся, стараясь увидеть среди множества машин ту, которая ехала бы за ними. Но, сколько бы он ни старался, такого автомобиля просто не было. На секунду это подарило ему призрачную, чуть ли не эфемерную надежду, что всё ещё обойдется, они оторвались и сейчас уедут очень-очень далеко, где их никто никогда не найдет. Сразу же Изуку вспомнился их замечательный солнечный домик, где в холодильнике его всегда ждали сладости, а на заднем дворе стояла кушетка, на которой он так любил загорать. Вспомнилось, как Тодороки подначивал его заниматься спортом, Мидория с тоской подумал, что лучше бы они не уезжали никуда, лучше бы навсегда остались там, навсегда… Его тело пробила дрожь, к горлу подступил комок; Изуку не смог его сглотнуть, покусывая губы. Он не следил за дорогой, сжимал покрытие сиденья пальцами так сильно, что рисковал порвать или деформировать. Неожиданно стало темно, Мидория подпрыгнул и обернулся вперед, вдруг поняв, что они въехали в какой-то туннель. Фонарей здесь было намного меньше, чем Изуку ожидал, страх подступил, пронизывая каждую клеточку его тела. В темных местах всегда что-нибудь случается… Шото резко начал сбрасывать скорость, омега обернулся на него, ожидая каких-либо пояснений, но их не последовало. Неожиданно Тодороки закрутил руль в сторону на целый оборот, автомобиль развернулся на девяносто градусов, занося всех его пассажиров в сторону. Мидория чуть не упал на кнопочную панель, с трудом сев ровно. – Куда мы? – вырвалось у него взволнованное. – Всё будет хорошо, – отозвался хрипло Шото, не посмотрев на него. Они заехали в какой-то мрачный коридор, от которого Изуку в обычной ситуации обязательно держался бы как можно дальше, предполагая, что там обитают какие-то маньяки и бездомные. Он встревоженно продолжил ерзать на месте, не сводя с Тодороки глаз. Казалось, стоит только раз моргнуть и он останется совсем один, альфа исчезнет, будто его никогда и не было в жизни Мидории. – Шото, – Изуку позвал его по имени, начиная беспокоиться, что Тодороки лишь кажется ему, что его нет здесь, нет совсем рядом в зоне досягаемости для прикосновений и объятий. – Почти на месте, – хрипло отозвался альфа и вдавил педаль тормоза в пол. Мидория по инерции полетел вперед, ремень безопасности больно ударил его по грудной клетке, вышибив весь воздух из легких. Тодороки достал из кармана телефон, быстро что-то набрал, до Изуку донесся звук какого-то скрежета и людских разговоров. Неожиданный яркий свет спереди ослепил их, из-за быстро поднимающейся двери показалось какое-то чистое закрытое помещение. Шото вдарил по газам, сколько пространство позволило. – Что это за место? – с волнением спросил омега. Он чувствовал, что должен просто заткнуться и не задавать лишних вопросов сейчас, но не мог заставить себя, не мог прекратить нервничать, дрожать и, как дурак, еле слышно что-то бормотать. – Не смотри никому в глаза, – посоветовал неожиданно спокойным голосом Тодороки и завел машину в какой-то коридор, где и заглушил. – Вылезай, – бросил тихо и сам поспешил выбраться из салона. Мидория только глупо похлопал глазами, не сразу понимая, что альфа имеет в виду. Тот, заметив его замешательство, обошел автомобиль кругом и, открыв дверцу с его стороны, немного грубо вытащил Изуку, больно сжав за руку. Омега, не удержавшись на ногах, начал оседать на пол, дрожа всем телом, но Тодороки быстро подхватил его, притянув в себе. – Мм… – омега тихо что-то запищал, чувствуя, что не может говорить – задыхается. – Всё хорошо, всё хорошо, – Шото погладил его по спине, еле ощутимо касаясь губами виска. – Дыши глубже, – посоветовал он, сам нервно втягивая носом воздух, будто пытаясь успокоиться. – О-ох, – Мидория задрожал, сразу же расслабившись в теплых сильных руках. Он переступил с ноги на ногу, но те всё ещё по ощущениям оставались совершенно ватными. – Мм… – Изуку прижался носом к груди альфы, надеясь спрятаться от всех бед в его объятиях. – Пойдем, нечего тут стоять, – твердо сказал Тодороки и, сильно, чуть ли не до боли, сжав его со спины вокруг талии, потянул в каком-то направлении. Только сейчас омега смог спокойно оглядеться по сторонам. Помещение походило на подвал торговых центров, но вряд ли им являлось. Шото утянул его к какой-то лестнице, по которой они спустились на один пролет вниз. Мидории от этого стало неспокойно. Альфа открыл перед ним какую-то дверь, они оказались в длинном узком коридоре со множеством дверей. Если не знать, куда идти, здесь легко заблудиться. Даже если и знать, куда идти, всё равно здесь было очень легко потеряться. Но Тодороки шел уверенно, а Изуку ему доверял и старался ни о чем не думать, прижимаясь к альфе изо всех сил. Его шоколадный аромат щекотал ноздри, Мидории хотелось чихать, странные ощущения во всем теле не прекратились. С самого утра его преследовала слабость, что не прекратилась и сейчас, тело перестало знобить, напротив, ему начало становиться жарко. Но омега не обратил на это никакого внимания, больше волнуясь о том, что сейчас будет происходить. – Куда мы идем? – наконец смог он спросить. Шото отозвался с тяжелым вздохом. – Тебе не понравится, – он наклонился к уху Изуку, быстро поцеловав его в висок. Мидория вздрогнул от этого всем телом, готовый свалиться на пол прямо сейчас. – Там будет много людей. Много… нехороших людей, они все… убийцы. – Что? – омега встряхнул головой, подумав, что ему послышалось. – А… что? – он нахмурился и поднял глаза. Тодороки посмотрел на него устало, поморщился и повторил: – Помнишь, я говорил, что многие из тех, кто на меня работает, никогда не держали в руках оружия, они занимаются совершенно другими вещами. – П-помню, – Изуку глупо кивнул. – А все те, с кем ты встретишься сейчас, – убийцы, – Шото погладил его пальцами по боку, не отпуская из своей крепкой хватки. Мидория не возражал: если бы не это, он давно упал бы, без сил развалившись на полу. – Именно те, кто ездит на перестрелки, кто простреливает головы, выбивает информацию и деньги. Омега глупо кивнул. – А… – он моргнул, – ой, – он поежился, сразу стало некомфортно, неприятно, жутко. – Они… а… – Изуку закусил губу, готовый заплакать в любую секунду. Тодороки обхватил его крепче. – Здесь ты в безопасности, – тихо проговорил он Мидории на ухо. – Изуку, всё будет хорошо, – пообещал альфа, быстро на него посмотрев. – Не бойся. – Я не могу, – слабо выдохнул омега, подняв на него глаза. – Мм, – он сильнее сжал пальцами одежду Шото, надеясь, что всё это совсем скоро закончится. – Ай, – Мидория чуть не споткнулся и резко остановился. – Тише-тише, – Тодороки развернулся к нему, перехватывая двумя руками. – Изуку, – он посмотрел омеге в глаза, – всё будет хорошо, – проговорил уверенно, но на дне разноцветных глаз Мидория без труда разглядел страх. Он слишком хорошо знает Шото, чтобы тот мог ему так легко наврать. – Не бойся. Я рядом с тобой, – альфа улыбнулся. Изуку вздохнул, пожимая глупо плечами, и прижался к нему, крепко обхватывая руками вокруг талии. Он уткнулся носом в твердую грудь, до жути боясь, что больше никогда в жизни не сможет к ней прижаться, что Тодороки не будет больше его так обнимать. На языке появился неприятный вкус горечи. – Мм… ох, – Мидория вздохнул, пытаясь не плакать. Шото будет намного легче, если он будет спокойно себя вести. Но успокоиться не получалось. – Хорошо… если ты говоришь, что всё будет хорошо, – с трудом проговорил Изуку, – я тебе верю, – он посмотрел альфе в глаза. – О большем не прошу, – кивнул Тодороки и потянул его куда-то за руку. Омеге пришлось приложить очень большие усилия, чтобы не свалиться по дороге. Он не следил за путем, зная, что в любом случае не запомнит, куда они шли. Шото довел его до какого-то небольшого зала, где в углу Мидория не сразу заметил человека. А как заметил, сразу же вздрогнул и, помня о словах Тодороки, опустил голову, боясь пересечься с незнакомцем взглядом. Человек обратил на них внимание и заговорил, кажется, по-итальянски. Но Изуку не мог знать наверняка, ведь итальянского он и близко не знал. Ему даже подумалось, что его мозг просто сам додумывает события, которые должны происходить в таком антураже. В криминальном кино мафией всегда являются мексиканцы, русские и итальянцы, вот Мидории уже и мерещится невесть что… Шото быстро что-то ответил ему, Изуку в очередной раз подивился его способностям. Сколько языков Тодороки знает? Он бы мог работать переводчиком и зарабатывать очень много… Под конец короткого диалога человек кивнул головой, они втроем куда-то двинулись. Мидории хотелось поскорее расспросить альфу о происходящем, но он молчал, боясь вызвать у чужого человека лишний интерес. От того и без этого веяло злом и каким-то ядом, он пропах сигаретами и чем-то кислым, противным, что вызывало у Изуку внутреннее отторжение. Они вышли в какой-то большой зал, Мидория уже спокойно отнесся к тому, сколько всего находится под землей, с Шото он постепенно привыкал ко всему. Кроме длинных диванов и низких столов здесь ничего не было, пустота будто начала давить. – Садись, – тихо шепнул Тодороки омеге на ухо. Изуку глупо моргнул и без сопротивления сел, взволнованно оглядываясь по сторонам. Шото ещё около минуты беседовал с этим русским-итальянским мексиканцем, тот выглядел недовольным и злым, Мидории вновь подумалось, что должно произойти что-нибудь ужасное. Под конец он кивнул и ушел, а Тодороки медленно сел рядом с Изуку, всё ещё не собираясь ничего объяснять. Омега посмотрел на него взволнованно, нервно закусил губу и вздохнул судорожно. В голове мельтешили мысли. Где они? Что, если их найдут? Что это за человек? Как долго они здесь пробудут? Можно ли вернуться? Кто следил за ними, а, главное, зачем? Вопросов было так много, что Мидория не знал, какой должен задать первым. – Шото, – омега вздохнул. – Шото, – он положил ладонь альфе на колено, только тогда он обернулся. – Всё будет хорошо, – повторил Тодороки, как заведенный, чем ещё больше заставил Изуку переживать. – Ты… объяснишь? – Мидория закусил губу, – что происходит? У меня столько вопросов! Проясни хоть что-то, прошу, – он испуганно заерзал. Шото посмотрел на него, на дне его разноцветных глаз отразились сожаление, печаль и неподдельная вина. Ее Изуку не мог спутать ни с чем. – Чем… – Тодороки поморщился, – меньше ты знаешь, тем лучше, – тихо признался он. – А чем меньше задаешь вопросов, тем мне легче, – альфа вздохнул. – А… – Мидория моргнул. – Мм… – он опустил глаза, – х-хорошо, – выдохнул. – Если… если так… то… ладно, – Изуку вновь поерзал, – я полагаюсь на тебя, – он прижался к альфе и прикрыл глаза. Несколько минут в зале висело молчание, не тяготящее, нет, успокаивающее. Мидории начало казаться, что они смогли куда-то сбежать, спрятаться в укромном местечке, скрыться, где теперь их никто не найдет… Двери открылись, в зал вошли несколько человек. Изуку открыл глаза, внутри что-то похолодело. Мрачные лица, жуткие шрамы, злые глаза, наколки, едкие грубые запахи. За ними в зал подтянулись другие, рассаживаясь вокруг столов на свободные диваны. Женщины, мужчины, омеги, беты, альфы, все одинаковые, жуткие, ядовитые, опасные. От одного их вида кровь начала стынуть в жилах. Мидория робко оглядел их всех и виновато опустил глаза, беспокоясь, что кто-нибудь посмотрит на него в ответ. – Всё хорошо, – прошептал Тодороки ему на ухо, поглаживая ободряюще по боку. Но это совсем не помогало. – Не думай о них. – О чем тогда думать? – истерично спросил его Изуку. – Шото, – он шмыгнул носом, – о том… что какие-то уроды… следили за тобой? Что они найдут тебя, приедут сюда? Об этом мне думать! – Мидория всплеснул руками. – Нет, – альфа нахмурился, покачав медленно головой, – лучше думай обо мне, – он еле ощутимо поцеловал омегу в висок. – И о том, как мы с тобой уедем отсюда, когда всё закончится, – Тодороки улыбнулся. Изуку знал, что Шото пытается его ободрить, успокоить, отвлечь, но это было невозможно: омега уже завелся, готовый умереть от переживаний. – Что закончится? – тихо спросил Мидория и с болью посмотрел на альфу. – Что закончится? Ведь это твоя жизнь, это не закончится! За одним случаем будет второй-третий, – он мелко начал дрожать и мотать головой, не желая, чтобы его слова становились реальностью. Тодороки не нашел, что ответить. Он виновато опустил голову, признавая справедливость сказанных слов. Изуку почувствовал себя преданным. Как бы сильно Шото не любил его, такая работа не позволит им быть вместе. Сердце Мидории рано или поздно просто не выдержит, он мечтает о размеренной и спокойной жизни, он не вынесет. На глаза навернулись слезы, омега тяжело вздохнул. Внизу живота скопилась тяжесть, что больно толкнула его под ребра. Очередная волна жара прокатилась по телу; Изуку вздохнул, воздух будто обжигал легкие. – Шото… – он дернул альфу за рукав, – со мной… что-то не так… – пробормотал Мидория тихо.