Изменение гравитации

Изуку лежал на матрасе в темноте, обхватив себя руками. У него не было сил плакать, но непослушные слезы одна за другой всё равно текли из глаз. Мидории было дурно от самого себя, но он старался не придавать этому значения. Будь он хоть чуточку сильнее, смог бы сдержаться. Он ненавидел себя за слабость. Прежде ему хотелось лишь спасения. И омега видел его в лице соулмейта, что неожиданно появится и защитит его ото всех бед, что будет его любить, оберегать… И Шото появился. Появился он не так, как того ожидал Изуку, но он появился, он защищал и любил. Мидория быстро почувствовал себя бесконечно счастливым рядом с ним. Но, вдруг оставшись совсем один, омега почувствовал, что не только этого он хочет. Ему необходимо быть сильнее, с честью принимать все удары судьбы и самому оберегать Тодороки ото всех невзгод, защищать его. Стоило Мидории лишь представить реакцию Шото на видео, что Мария ему отправила, как его сердце начинало нестерпимо ныть. Изуку так отчаянно хотел его защитить. Он замечал порой, как тепло альфе в его объятиях, как он тянется к нему, нуждается в нем, как необходимы они друг другу, будто бы воздух, но не придавал этому значения. И вот, оставшись совсем один, он вдруг осознал, что не выдерживает. И понял, что и Тодороки не справится без него. Он намного слабее, чем может показаться, он намного более раним, чем думают окружающие его люди, у него много слабых мест. И на одно из мест Мария виртуозно надавливает, вроде и не совершая ничего ужасного. Мидория слабо моргнул, чувствуя, как потяжелели от влаги ресницы. Он тихонько вздохнул и закрыл голову руками. Собственные мучения и тоска показались ему ничтожными по сравнению с тем, что Тодороки мог испытывать сейчас. Ведь он не знает, насколько Изуку далеко, как с ним обращаются, ведь он, должно быть, задыхается, просыпаясь по ночам. Это было всего пару раз, но Мидория запомнил их очень ярко, предельно ярко. В те ночи на улице было непривычно тепло, Изуку даже вечером закрывал все окна, чтобы с помочью кондиционеров поддерживать комфортную температуру. С Тодороки они легли спать вместе. Мидории очень нравилось чувствовать прикосновения горячих ладоней, он любил сквозь сон жаться к Шото и слышать его дыхание. Тогда он вне обыкновения заснул очень быстро. Но вскоре проснулся, почувствовав прохладу. Мозг отказывался работать, поэтому Изуку решил, что просто переборщил с кондеями, но нет, стоило ему сесть и оглядеться по сторонам, как он понял, что Тодороки в комнате нет. Мидорию это озадачило. Он поднялся и поспешил исследовать дом в поисках альфы. Шото обнаружился в своей комнате, он разговаривал с кем-то по телефону. Изуку не стал входить, а замер у двери, взволнованно прислушиваясь. Разговор окончился слишком быстро, а по обрывку фраз понять омега ничего не смог. Тодороки отложил мобильный, но почему-то возвращаться не стал. Мидория продолжил наблюдать в щель. Альфа начал расхаживать туда-сюда, наматывая круги, потирал своё лицо и ладони, будто справляясь с ужасным стрессом. Изуку хорошо знал это состояние. Ему стало не по себе: за Шото прежде подобного он не замечал. Мидория, чувствуя себя последней свиньёй, продолжил наблюдать, решив, что беспокойство за Тодороки в нем сильнее всякой совести. Всё закончилось достаточно быстро, когда альфа, не сдержавшись, сорвал со своей кровати простыню и осел на матрас, закрыв лицо ладонями. Изуку испугался, что он плачет, в ту секунду особенно сильно ему захотелось подбежать, пожалеть его, приласкать, успокоить. Но Мидория сдержался. Тело Шото слегка подрагивало, он болезненно стонал, но всё же не плакал, омега вообще сомневался, что он умеет плакать. Он простоял там недолго, а после решил уйти и попытаться уснуть. Тогда впервые он подумал, что Тодороки вовсе не так силен, как хочет, чтобы думали окружающие. А через несколько дней произошло аналогичная ситуация, только рано-рано утром в ванной. Изуку хотел это обсудить, но не решался никак начать разговор, а Шото явно не собирался поднимать эту тему, делая вид, что ничего не происходит. Тогда Мидория решил отложить это на некоторое время, понадеявшись, что когда-нибудь Тодороки расскажет ему. Но альфа не рассказал, а вскоре события прекратили располагать к душевному разговору… Омега закрыл лицо ладонями и шумно вздохнул. Ему уже не хотелось, чтобы Шото материализовался рядом и обнял его, крепко-крепко, безопасно и тепло, нет, Изуку жмурился до боли и представлял, как сам сжимает его в объятьях, как целует в щеку и тихо шепчет, что всё будет хорошо… *** Тодороки дернулся и резко сел, в испуге оглядываясь по сторонам. Ему вдруг стало жарко, хотя в комнате царила привычная ночная прохлада. Уже битый час Шото пытался уснуть. Последнюю неделю его организм принципиально отказывается спать, отчаянно желая бросить все силы на поиски Изуку. И пока его здоровье позволяет такой жесткий недосып, но вскоре это должно вылиться в большие проблемы… Альфа подошел к окну, открыл его настежь, вздохнул. Ему чудилось, что Мидория находится где-то рядом, что Тодороки может чувствовать его запах и теплоту прикосновений. Он нахмурился. Попытался убедить свой сходящий с ума мозг, что омеги рядом нет, но тот упорно засопротивлялся, убеждая, что Изуку где-то совсем рядом. Шото вновь вздохнул. Он тешил себя мыслью, что это их особая связь, связь соулмейтов, что они могут чувствовать друг друга на расстоянии, неважно, как далеко находятся друг от друга. Но больше всё это походило на то, что у него сдают нервы. До боли Тодороки сжал ладони в кулак. Пару часов назад на его мобильный пришли новые сообщения, но просматривать их Шото не спешил. Его распирало от желания увидеть Мидорию, получить хоть какие-то вести, но он стойко держался, понимая, что Мария не могла отправить что-то, что не принесет ему раздирающей душу боли. Нет. Сейчас он не может позволить сбить себя с пути. На этот раз он был готов, ждал её сообщения. Заранее подготовил аппаратуру и людей, чтобы отследить сигнал. Мария писала с нового номера, прошлый, видимо, предусмотрительно уничтожив. С этим она наверняка сделает то же самое, лишь на несколько секунд Тодороки удалось отследить сигнал, откуда поступило сообщение, но вскоре он пропал. Шото не удивился бы, узнав, что Мария просто сломала сим-карту, не утруждая себя лишними сложностями. Полную геолокацию места получилось вывести, Тодороки с удивлением обнаружил, что сигнал поступил из леса. Она определенно знала, что он будет пытаться вычислить её. В том же районе с самого раннего утра завтра альфа собирался искать. Его успокаивала мысль, что они хотя бы находятся на одном материке, а, судя по сигналу, Мария находилась на границе Бразилии и Перу. Шото предполагал, что она могла послать человека уехать куда-то далеко и отправить сообщения вовсе не из базы, но он успокаивал себя мыслью, что подобными глупыми уловками Мария пользоваться не любит. Наверняка она уверена, что раздавит его намного раньше, чем Тодороки успеет её найти. – Ох, – альфа глубоко вздохнул и прижался лбом к стеклу. – Изуку, – шепотом произнес он, искренне убежденный, что омега его услышит. – Я скучаю. *** Солнце неприятно брезжило в глаза, кто-то хлопал над ухом Мидории в ладоши. Или ему это только казалось, понять сквозь сон было практически нереально. Он открыл один глаз и тут же поспешил закрыть его, не желая осознавать, где находится, надеясь остаться где-то там, глубоко во сне, где Шото обнимает его и шепчет: «Я люблю тебя, я люблю тебя, я так скучаю, я скоро найду тебя»… Но вскоре хлопки стали невыносимо громкими и частыми, Изуку дернулся и всё же сел, оглядываясь по сторонам. Мария и её чем-то недовольный вид уже не испугали его. Мидория, пусть и был до неприличного пугливым, всё же убедился, что здесь ему не сделают ничего плохого. Мария куда милосерднее, чем он думал в начале. – М… а… – Изуку похлопал глазами и прижался спиной к холодной стене. – Позволь, я украду у тебя несколько минут утреннего сна, – сказала строго Мария и развернула стул к Мидории, присев на него. Она выглядела очень бодрой, несмотря на поздний час, в котором вчера они снимали видео… – Д-да… – Изуку потер глаза и вздохнул. – Вы будете ещё что-то снимать? – предположил он устало. – Мм, – Мария посмотрела на него беззлобно, – нет. Я принесла тебе книжки, – она достала из пакета четыре толстых тома и положила их на стол. Мидория растерянно на неё посмотрел: и стоило ради такого его будить? – Но я здесь не только за этим, – будто бы ответила женщина на его вопрос. – А зачем? – заволновался Изуку. – Напрягся? – прищурилась Мария. – Не стоит, – она склонила голову набок. – Я просто хочу поговорить. – А… – Мидория удивился, но не стал возражать. Беседы ничуть не забавляли его, но он в чем-то лучше узнавал Марию, убеждался, что ничего ужасного она не сделает и успокаивался. – К-конечно, – неловко улыбнулся он. Женщина внимательно на него посмотрела. Она долго молчала, о чем-то задумавшись, чуть хмурилась и еле заметно шевелила губами. – Ты… очень странный, не так ли? – тихо поинтересовалась наконец. Изуку растерялся. – Я? – он глупо моргнул, – а… почему же… – дернул плечами и отвел глаза, смутившись, – я не делаю ничего такого. – Разве? – Мария приподняла брови, – ты… спасаешь его жизнь, даже больше, ты спасаешь его душу. Неужели это недостаточно доброе дело? – она прищурилась. – Душу? – переспросил Мидория неуверенно. – Ты совсем не верующий человек? – уточнила легко Мария. – Пусть так, без души, но… – Нет-нет, я достаточно религиозный, – всплеснул Изуку руками. – Я не могу сказать, есть ли боги… или… что-то ещё, но я верю в существование души, – смущенно проговорил он. – Но я никого не спасаю. – Спасаешь, – Мария вздохнула. – Неужто даже не осознаешь этого? – А… – Мидория нахмурился. Он ожидал, что она сейчас пояснит для него свои слова, но женщина молчала и только смотрела на него внимательно. – Кого я спасаю? С её губ сорвался смешок. – Своего Шото, – она криво улыбнулась. – Зачем его спасать? – не понял Изуку, – это ведь я… у вас тут… в плену… Мария не сдержалась от легкого ироничного смеха. – У меня есть человек, достаточно долго работающий в его кругах, – спокойно сказала она. – И я знаю благодаря ей всё. Изуку, ты его меняешь. В лучшую сторону. Только не говори, что не знаешь об этом, – женщина усмехнулась. Мидория глупо моргнул и опустил глаза. Прежде он не замечал и дивился тому, как расцветает Шото рядом с ним, каким добрым становится. Но недавно его вдруг осенило, что с Тодороки такие вещи происходят благодаря нему, что он нуждается в нем, что, лишившись, он рискует скатиться обратно в свою темную бездну. – Ну… – Изуку дернул плечами. – Значит, понимаешь, – подытожила Мария. – Ровно так же и понимаешь, что именно такие поступки делают тебя странным. – Да… да он просто мой соулмейт! – всплеснул Мидория руками, не понимая, к чему она ведет. – Я… по-другому не могу. – Хм-м, – Мария медленно вздохнула, – соулмейты… так противоестественно, тебе не кажется? – А… нет, – Изуку помотал головой. – Наоборот. Люди созданы для того, чтобы их любили, – улыбнулся он. Мария вновь надолго замолчала. Она не сводила с него пристального взгляда, омега успел жутко смутиться и даже начать краснеть. – Любили, говоришь, – она цокнула языком. – А если твой соулмейт умрет? Если его не станет? Какой будет твоя жизнь? Изуку моргнул, ему не нужно было представлять. Он и так видел это ясно, ярко. – Невыносимой, – Мидория пожал плечами. – Тогда зачем же всё это нужно? – Мария поднялась и подошла к окну. Изуку счел вопрос риторическим и отвечать не стал. – Ты знаешь… а ведь когда-то… я была такой же, как и ты, – протянула она еле слышно. – Что? – Мидория поерзал на месте. – Да, представляешь, – она усмехнулась уголками губ и обернулась к нему быстро, Изуку почудилось, будто её глаза блестят от подступающих слез. – Я любила… и была любима… Я верила, что связь соулмейтов… сильнее всего остального, что проблемы решатся, что тучи развеются, пока мы вместе… – Так и есть, – подтвердил горячо Мидория. – Нет! – Мария с силой ударила ладонями по подоконнику, больше не оборачиваясь. – Не-ет… – она горько рассмеялась. – У меня был соулмейт… он… мы познакомились каких-то десять лет назад… это было будто только вчера. Он был так весел, так… мил… Я думала, мы справимся со всем, я… я просто его любила, я хотела, чтобы мы всегда были вместе… Изуку плотно сжал зубы, нехорошая догадка закралась в его голову, он сглотнул. – И что же? – Моя жизнь всегда была опасной, но… моей семьей никогда ничего не угрожало, – она качнула головой. – А потом объявился твой любимый заносчивый придурок, решивший на почве простой и бессмысленной конкуренции убить его, – проговорила Мария спокойно. Её слова звучали так просто, так спокойно и холодно, будто ей было совершенно всё равно. Но Мидория чувствовал, что это вовсе не так. Он вдруг подумал, что ничего живого в этом человеке уже не осталось, только боль и мучение. – А… – Изуку шумно вздохнул и вскочил с постели, сжав ладони в кулаки. Ему отчаянно хотелось что-то сделать, но он вовремя одернул себя. Кому нужно его бестолковое сочувствие. – Мне… – но он всё же сказал, – мне очень жаль. Мария тихо рассмеялась и медленно повернулась. Её лицо омрачилось, словно смерть оставила на нём свой след, глаза покраснели, в них больше не теплилась жизнь, а губы сжались. – Жаль? Тебе жаль? – она не кричала, но от тона голоса Мидория всё равно задрожал. – Тебе жаль? Твой альфа лишил меня моей души, а тебе… тебе просто жаль? – А… – Изуку отступил и низко склонил голову. Даже мысли о том, что она может врать, не закралось у него. Тот Тодороки, кем он был раньше, мог сотворить что-то подобное. – Это… это так ужасно, – тихо проговорил он. – Я не успела совсем чуть-чуть, – тихо рассказала Мария, её голова устало поникла. Она будто постарела разом на десяток лет. – Я видела, как Шото убивает его. Я держала его остывающий труп… – её губы продолжили шевелиться, но больше слов Мидория не слышал. Но больше ему и не нужно было. Нескольких предложений хватило, чтобы ответить на все его вопросы о её ненависти к Тодороки, об их вражде. Изуку отступил в сторону и опасливо прижался к стене. На секунду он поставил себя на её место и вдруг почувствовал, как яд стремительно начинает разъедать его изнутри. – Наверное… нет ничего мучительнее, – шепотом заметил Мидория. Он знал, что его слова никому не нужны, но молчание было слишком тяготящим. – Я хотела тебя убить, – отозвалась Мария неожиданно весело. Нездоровая улыбка появилась на её лице. – У Шото не было соулмейта, он всегда был один. Но только ты появился, мной сразу же овладело бесконечная жажда мести. Я хотела убить тебя сразу же… Но нет, – она медленно облизнула губы, – это слишком легко, нет. Я заставила тебя терпеть и наблюдала за тем, как Тодороки упивается своим счастьем, как любовь разгорается в его сердце. От её слов Изуку стало страшно. – А… зачем? – Хотела, чтобы он почувствовал, какого это терять самое ценное. Мне хотелось дотерпеть до того момента, когда ты забеременеешь, когда вы будете планировать будущее и радоваться скорому малышу, – с ненавистью в золотых глазах она посмотрела на него. – Но ты слишком юн для подобного, я не могу ждать так долго! Он уже достаточно счастлив, чтобы я с удовольствием могла отобрать у него всё, – радостно проговорила Мария, а после глянула на него спокойнее. – Ты думаешь, я жестокая? Мидория молчал достаточно долго, почему-то боясь подать голоса. Нет, он вовсе так не считал. На её месте он бы желал убить всякого, ненависть сожрала бы его. Или Изуку просто думает о себе хуже, чем есть на самом деле. – Ну… – омега шумно вздохнул, – вовсе нет. Я думаю… это нормально… ненавидеть того, кто… убил твоего любимого человека, – как можно спокойнее проговорил он. Боялся, что голос задрожит, и тот задрожал. – И что же? – Мария усмехнулась. – Ты будешь считать нормальным, если я убью тебя? Прямо на его глазах… м… – А, ну, – Мидория дрогнул всем телом. – Это… это… ну… – он переступил с ноги на ногу, не зная, как должен отвечать. Ему была понятна её ненависть, но разве убийство будет выходом? – Да, – наконец ответил он. – Да? – Да. Это нормально. Я могу это понять, – Изуку посмотрел на неё без преследующего его вечно страха. – Но я не думаю, что это правильно, – выдохнул он. – А что же тогда правильно? – Мария успокоилась и вернула себе привычное спокойное расположение духа. Сейчас Мидория уже мог начать сомневаться, что она вовсе выходило из себя. – Простить его? – она рассмеялась. – Да, – Изуку кивнул, чем вызвал ещё больше смеха. – Это не легко, я знаю! Но… ненависть порождает ещё больше ненависти. Если кто-то будет мстить за него вам? А потом вы снова… и так далее, далее. Множество бесполезных и глупых жертв! – он нервно хихикнул, – из-за дурости одного… – Ты говоришь так только потому, что боишься умереть. – Я… – Мидория нахмурился, – я не хочу умирать. Моя жизнь так круто изменилась, я хочу жить! – он прижал ладони к груди. – Но… говорю я так, потому что правда так считаю. Мария прищурилась. – Может, мне убить его? – весело предложила она. – И смотреть, как будешь мучаться ты. А его душа, я верю, тоже будет видеть. Изуку вздрогнул. – Вам от этого будет легче? – тихо спросил он. – Мм, да. Но я всё же предпочту наблюдать за тем, как мучается Шото, а не ты, – улыбнулась Мария. Мидория вздохнул. Ему хотелось проговорить длинный монолог о том, как бессмысленно это, как глупо. Не может бессмысленная месть унять той душевной боли и пустоты, что образовывается внутри, когда душу выдирают. Но он промолчал. Ветер из открытого окна растрепал его волосы, Изуку с удивлением подумал, что на улице теплее обычного. – Разве можно радость от мести сравнить с вашей потерей? – тихо спросил он. – Я думаю… это вещи вовсе несопоставимые. – Что? – Мария нахмурилась, странное выражение появилось на её лице. – Мне правда жаль, – негромко продолжил Мидория, предвкушая злость, что обрушат на него после подобных слов. – Очень жаль, что всё обернулось так. Я не представляю свою жизнь без Шото и боюсь даже думать, какого для вас… так жить… – он говорил и говорил, не замечая, как странно Мария смотрит на него. Изуку где-то внутри надеялся, что его слова дойдут до её сердца, но думал, что куда вероятнее, что она даже не слышит его. Он говорил и говорил, в красках описывая душевную боль и своё искреннее неподдельное сочувствие. Мидория знал, что должен в эти минуты молчать, что безопаснее для него просто вжаться в угол и притвориться частью интерьера, чтобы не быть пристреленным на эмоциях, но по-другому он просто не мог. Ещё в детстве, как последний дурак, Изуку хотел всем помогать, всех спасать, защищать, за что не раз огребал по голове. Его любовь к окружающим со временем сокрылась в глубине сердце, но в такой момент не могла не вылиться длинным монологом. Когда он наконец замолчал, лицо Марии уже выражало лишь удивление. Без тени злобы или раздражения. – Я… говорю об убийстве, – медленно проговорила женщина, будто сомневалась в его душевном здравии, – о твоем, об убийстве твоего соулмейта. Как ты можешь… как можешь ты реагировать так?! – Мария всплеснула руками. Изуку растерянно ей улыбнулся. – Мне… я просто понимаю всю вашу боль, – еле слышно проговорил он. – И… я знаю, что месть… никого никогда не делала счастливее. Злость просто поглотит вас, не оставит ничего светлого. Ваш соулмейт… вам такого не желал, в память о нём надо стараться быть счастливой. Мария долго смотрела на него со странным выражением на лице. – Нет, ты не странный, – усмехнулась она уголками губ. – Ты просто добрый. Изуку нашагивал шаги, прогуливаясь по коридору туда-сюда. У него уже болели ноги и поясница, но он не останавливался, искренне убежденный, что ему необходимо ходить, чтобы поддерживать тело хоть в каком-то тонусе. Тодороки часто говорил ему, что, если Мидория не будет двигаться, его мышцы растают, а в какой-то момент он просто не сможет подняться с кровати. Но Изуку только отмахивался: мышц у него и так не было, как и особых причин вставать с кровати. Проснувшись сегодня утром, омега вдруг почувствовал странную тяжесть во всем теле. Он собирался три минуты с силами, чтобы заставить себя сесть, и ещё семь, чтобы встать. Его голова закружилась, Мидория с трудом заставил себя удержаться на ногах и не брякнуться на пол. Тогда-то он и решил, что дальше так продолжаться не может. Мария не заходила к нему практически неделю. Первые дни его это радовало, Изуку засыпал в относительном спокойствии, радуясь, что видео с его участием больше не записывают, что больше не задают странные вопросы и не пугают до ужаса. Мария обещала, что никто не тронет его и пальцем, Мидория частично верил ей, однако, всё равно опасался, беспокоясь, что она может передумать. Но вскоре Изуку почувствовал ужасное, болезненное одиночество. Прежде подобные чувства никогда его не тяготили, он был слишком сильно поглощен другими переживаниями, чтобы обращать внимание на такие вещи. Но, сидя на холодном матрасе, он вдруг почувствовал, как молчание стен и тишина постепенно сводят его с ума. Всё же, люди сильно социальные существа. Он пытался отвлекаться, но получалось не очень. Каждое утром Мидория просыпался и думал, что ему стоит заняться спортом. Желание улучшить здоровье и свою физическую форму не мотивировали его тогда, нет, Изуку просто до противного не хотелось зазря тратить время. Он с тоской думал о школьной программе, которую ему в смешном режиме пришлось бы нагонять. Его тело привыкало к безделию и с каждым днем становилось всё ленивее. Ещё ни разу Мидории не удавалось заставить себе проделать какое-нибудь упражнение дольше минуты. Он запомнил многое из того, что Тодороки ему рассказывал о спорте, но никаких этих знаний применить не мог. Для себя в какой-то момент решил, что спорт просто не предназначен для него, нет. И тогда Изуку решил ходить. Где-то он слышал, что в день человек должен проходить от десяти тысяч шагов. Раньше его это мало волновало, Мидория с радостью никуда бы не ходил. Но позволять себе скучать и не делать вовсе ничего он больше не мог. Омега смотрел в окна и думал о том, как было бы здорово, если бы он смог сбежать. Вылез бы через вентиляцию в туалете, это бы сильно облегчило Шото жизнь. К несчастью, Изуку так не может. Осознание этого факта натолкнуло его на мысль, что он не способен выжить в мире Тодороки, не способен справиться с обыденными для него вещами. А, значит… им не быть вместе. Секунды тянулись мучительно медленно, но Мидория этого не замечал, считая про себя шаги. Он постоянно сбивался, но это совсем ему не мешало, напротив, заставляло мозг работать усерднее. Отдаленно он раздумывал над тем, как же забавно, однако, он должен выглядеть на камерах видеонаблюдения. Охранники невесть что думают… Ноги с непривычки заболели достаточно быстро, но Изуку решил, что это хороший знак. А ещё ему ужасно захотелось есть. Кто-то как-то сказал Мидории, что ходьба сжигает очень мало калорий, но, видимо, достаточно, чтобы через пару часов почувствовать лютый голод. Омега съел всё, что ему уже принесли, и с тоской вздыхал. Ему даже подумалось, что, возможно, ходить не стоит, ведь он рискует похудеть, но после решил, что Тодороки обязательно спасет его раньше, чем он умрет от истощения. К пяти силы окончательно покинули Изуку, он перестал чувствовать ноги и упал на матрас, где пролежал ближайший час. Он пытался сложить все нашаганные шаги, но мозг упорно сопротивлялся точным расчетам. Где-то тридцать тысяч шагов Мидория находил, это в любом случае это очень много. Когда за окном окончательно стемнело, в коридоре послышался шум. Изуку обрадовался, понадеявшись, что это очередной подчиненный, что принесет ему немного еды. Он тут же одернул себя, с недовольством подумав, что Мария могла решить убить его и совершенно неожиданно прекратить кормить. Это было бы очень логичным, учитывая, что продукты стоят денег. Но тут же Мидория подумал, что для нее, должно быть, это настолько несущественные расходы, что она не заставит его умирать голодной смертью. Омега оказался прав. Звук шагов стал громче, пока кто-то не коснулся двери, медленно её открывая. Изуку от нетерпения кинулся навстречу, чуть не врезавшись в вошедшую. – Оу, – Мария отступила назад, удивленно на него посмотрев. – Ой, – Мидория отпрыгнул. Он растерялся, ведь уже не ожидал её увидеть. И еды с собой женщина не принесла. – Простите… – тихо пискнул Изуку и прижался спиной к стене. – Куда бежишь? – прищурившись, уточнила она. – М… да… никуда, – омега смутился и отошел. На несколько секунд повисло задумчивое молчание. Мария странно на него посмотрела и скрестила руки на груди, прищурившись. Мидория перемялся. Он испугался, подумав, что она пришла опять сделать что-то с ним, но в глубине души был немного рад разнообразию его серой недели. Мария присела на стул, не прекращая очень внимательно его рассматривать. Её лицо выражало глубокую задумчивость, Изуку даже предполагать боялся, о чем же она может размышлять. Ему захотелось спросить у неё, как же там Шото, но он постеснялся, решив, что она не ответит и поднимет его на смех. – Твой, – но Мария подняла эту тему сама, – ненаглядный очень настойчивый, – она усмехнулась уголками губ, – такими темпами рано или поздно он меня найдет, – улыбнулась. Сердце Мидории забилось быстрее, он взволнованно сглотнул, пытаясь скрыть неожиданно окутавшую его радость. – М… и что же? – тихо спросил он. – Мм, – Мария покачала головой, – я знаю, что могу уничтожить его намного быстрее, чем это произойдет, – тихо проговорила она, а Изуку дрогнул, – но… я уже не уверена, что хочу, – хрипло призналась женщина. Её слова прозвучали легко и свободно, но Мидории почему-то показалось, что они дались ей с огромным трудом. – Почему же? – шепотом спросил он, зная, что, если будет говорить громко, его голос станет писклявым и робким. – Мм, – Мария тяжело вздохнула. – Даже не знаю, как объяснить, – рассмеялась она. – Я… планировала свою месть так долго, я всё просчитала, я… У него просто интеллекта не хватит со мной конкурировать, – на секунду женщина запнулась, – но… почему-то я больше не хочу. Изуку удивленно на неё посмотрел. Он готов был услышать всё, что угодно, только не это. Все её поступки стали ему понятно после их последнего разговора, он уже не мог её винить, уже даже и не боялся. Она лишь простой человек, что мстит за своих любимых, желания проще нет. – Не хотите? – тихонько повторил Мидория и очень осторожно подошел к столу, присев на противоположный стул. Он взволнованно вздохнул. – Как ни странно, – Мария дернула плечами и без злобы на него посмотрела. – Раньше я думала… что удел плохих людей – смерть. А Шото… Шото, которого я знаю, – плохой человек. – О, – Изуку вздрогнул от последних её слов. – А Шото, которого знаю я, – самый лучший. Он добрый, – горячо проговорил омега. Мария по-доброму на него посмотрела. – В том-то и дело. Он… видимо, он изменился, – она улыбнулась уголками губ. – Да, – Мидория кивнул: на эту тему он мог говорить бесконечно долго. – Шото изменился, я знаю, – уверенно заявил он. – И изменился он… – Мария склонила голову набок, – рядом с тобой, – тихо заметила она. Изуку смутился, поерзал и отвел глаза. – Это нормально. – Что? – Все меняются в лучшую сторону рядом с такими людьми, – тихо заметила она. – Я смотрю в твои глаза… и вижу… – Что видите? – Мидория взволнованно на неё глянул. – Свет, – дернула она плечами. – Чистый, неподдельный, яркий… Он подобен путеводной звезде в самую темную ночь. – А… – Изуку почувствовал, что его кожа покрывается мурашками. Её слова не были комплиментом, скорее констатацией какого-то странного факта, к которому омега не знал, как должен относиться. – Вам… ведь… это… – Это не ради красивых слов, это то, что я вижу, – Мария наклонилась в его сторону. – Ему просто повезло, что он вовремя встретил тебя. Если бы не встретил… подумай, чтобы стало с ним? Кем бы он был? – она прищурилась. Мидория задрожал. Ему не хотелось об этом думать. Он прекрасно знал ответ на этот вопрос. – Ну… может быть, – сипло протянул омега. – Все злые люди плохо заканчивают, можешь не сомневаться, – Мария усмехнулась уголками губ. – Но он больше не злой, больше не плохой… Изуку, твой свет такой яркий, что он развеивает любую тьму, рядом с которой оказывается. – А… – Мидория растерялся и несколько раз глупо моргнул. – Какой свет? – Называй, как хочешь, – дернула она плечами, – свет твоей души. Или… ещё чего, смотря во что ты веришь. Аура, энергетика, не знаю, впрочем, это и не важно, – женщина махнула рукой. – Важен лишь сам факт. Все люди, которых жизнь приводит к тебе, постепенно становится лучше. Изуку не нашел, что ответить. Он глупо медленно пожал плечами и опустил глаза, закусив губу. Когда в детстве многие люди говорили его маме о его светящихся добротой глазках, пророчили ему счастливую и хорошую жизнь. Но всё это так быстро закончилось, что Мидория успел позабыть. – И… к чему вы это всё? – тихо спросил он, надеясь поскорее перейти на другую тему. Как слушать всё это и не теряться в глупых мыслях, омега не знал. – Шото уже не плохой, возможно, в чем-то даже хороший. Он изменился, разве… справедливо будет уничтожить его? – спросила Мария. Вероятно, её вопрос был риторическим, но Изуку подумал об этом уже после того, как ответил: – Справедливо. – Не поняла, – она нахмурилась. Мидория вздрогнул и отвернулся. – Ну… он… он убил вашего любимого человека, – смущенно проговорил он. – Не важно, какой он сейчас, каким станет в будущем, вы не обязаны его прощать, – омега посмотрел на неё серьезно, надеясь, что на его лице не отражается весь его страх. Мария задумчиво на неё посмотрела, пока тихо нервно не рассмеялась. – Я буквально говорю об убийстве твоего соулмейта! А ты говоришь… что это правильно? – Нет, – Изуку покачал головой, – не правильно, нет. Правильно будет простить… Но справедливо отомстить. – Вот как, – она медленно кивнула. – Вот видишь, а говоришь, что не добрый, – весело рассмеялась женщина. – Чего? – Зная, что я могу его убить, ты спокойно принимаешь мои чувства, мои слова. И я вижу по твоей реакции, что ты не играешь, ты на самом деле так считаешь, – Мария странно ему улыбнулась, её глаза показались ему очень грустными. Мидория растерялся и ничего не сказал. На языке вертелось множество слов, но он побоялся, что они будут лишними. Однако, Мария, кажется, поняла всё то, что он пытался до неё донести. Она долго молчала и слегка покачивала головой, о чем-то раздумывая. Изуку стеснялся её взгляда и отворачивался, нервно вздыхая. Молчания смущало его с каждой секундой только больше, поэтому он тихо заметил: – Может, я просто дурак? Может, я не понимаю, что… вы можете убить его, – омега нервно хихикнул. – Дурак? – Мария рассмеялась. – Может быть. Дураки – самые счастливые люди на свете. А умным счастливыми быть не дано, – грустно заметила она. Мидория с некоторым волнением на него посмотрел, почему-то от этих слов у него защемило сердце. – Наверное, так, – тихо согласился он. – От счастья люди часто теряют голову. – Это не так уж и плохо, я думаю, – протянула Мария и вновь повисло недолгое молчание. – Что ж, – пока она наконец не поднялась, – раз ты говоришь, что это справедливо, то я не буду отступать от задуманного, – женщина хлопнула в ладоши. Изуку вскочил, в его глазах отразился испуг. Он сглотнул. Почему-то ему подумалось, что Шото действительно проиграет. Он слишком импульсивный и от тревоги за Мидорию может наделать ошибок. – Но… – омега шагнул вслед за ней. – Что? – Мария прищурилась. – Справедливо, – тихо подтвердил Изуку. – Справедливо, – повторила вслед за ним она. – Я не в праве призывать быть лучше и поступать правильно, – еле слышно проговорил Мидория, – просто хочу сказать, что месть сильнее всего портит карму… – он грустно улыбнулся, зная, что для большинства людей его слова не имели бы смысла, – и ваш… любимый человек… вам бы такого не желал. Мария посмотрела на него чуть холодно и будто бы совсем равнодушно дернула плечами, решительно выходя за дверь. Руки Изуку медленно опустились. Он вдруг почувствовал жалость. Но не к Тодороки и не к себе, нет, к Марии, чью душу просто вырвали, оставив тело, земную оболочку бессмысленно блуждать по миру. И она будет совершать один гнусный поступок за другим, пока тьма окончательно её не поглотит. Мидория присел обратно на стул и опустил глаза. Ему хотелось ей помочь, хотелось её спасти, если бы он только знал как… Неприятный липкий страх окутал его сердце от мысли, что вскоре он рискует лишиться Тодороки навсегда. Или он умрет, или Мария сделает так, что он просто не сможет дальше жить. Возможно, убьет для этого Изуку. Но разницы никакой нет, неважно, что произойдет, если они не смогут быть вместе… В комнате было очень холодно, Мидория обнял себя руками и закрыл глаза. Ему бесконечно сильно захотелось перед концом обнять Шото на прощание, прижаться шершавыми губами к его щеке и тихо-тихо, чтобы никто кроме них двоих не мог слышать, прошептать на ухо о своей любви. За дверью было очень тихо, Изуку с каким-то отвращением подумал, что там никого нет, люди давно не ходят, никто не разговаривает. Словно специально настраивают его на приближение конца… Из коридора донесся звук топота, но Мидория никак не отреагировал, пока в комнату кто-то не ворвался и не схватил его за руку, заставив подняться. – Пойдем со мной, – выпалила Мария и, резко развернувшись, быстрыми шагами его куда-то потащила. Изуку на мгновение растерялся, удивляясь, что она так и не ушла, а затем от испуга задрожал, вдруг сообразив, что она, возможно, собирается убить его или сотворить что-то гнусное, что заставит Тодороки мучаться. – Куда мы? – взволнованно спросил он. Но Мария не отозвалась, направляясь по лестнице вверх. Мидория шел без сопротивления, но не мог унять сердца, что начало биться от страха быстро-быстро. Они вышли в коридор, повернули за угол, прошли ещё один коридор, поднялись на один этаж, новый коридор, новый угол, новый коридор и последний поворот, где в конце коридора показался большой зал. Мария шла быстро, будто боясь, что они могут не успеть. Изуку растерянно смотрел по сторонам, предвкушая худшее. В зале оказалась дверь, что напомнила ему запасный выход. От двери, вопреки ожиданиям Мидории, нашлись обыкновенные ключи, которые Мария достала из кармана, открыла перед ним дверь и выпихнула на улицу. Изуку сразу же понял, что они оказались на улице, по сильному ветру, что окутал тело, забираясь под тонкую одежду. Мидория задрожал и в недоумении посмотрел на спутницу. Мария ничего пояснять не торопилась, лишь безмолвно продолжив тащить его куда-то. Идти пришлось не долго, они вышли к гаражу, где она завела машину и закинула его на пассажирское переднее сиденье. – Пристегнись, – бросила сквозь зубы, быстро выезжая с парковки. Изуку заерзал в кресле и удивленно посмотрел в окно, впервые в жизни снаружи оглядывая то большое здание, где он находился. Омега сглотнул. Мария вдавила педаль газа в пол, машина в считанные секунды набрала сумасшедшую скорость, они выехали на пустынную трассу. Других автомобилей здесь не было, Мидория подумал, что здесь их не бывает никогда. Около минуты они ехали в совершенном молчании; Изуку во все глаза смотрел на водительницу и дорогу, пытаясь понять, куда его везут. Мысли одна за другой стремительно проносились в голове. Мидория боялся, что его прирежут где-нибудь в лесу или убьют как-то ещё, но он старался не думать об этом, убеждая себя, что для такого дела Мария взяла бы с собой людей. Но его это не успокаивало. – Куда вы меня везете?! – наконец выпалил Изуку, чувствуя, что не выдерживает: нервы начинают сдавать. Мария крепче сжала своими длинными тонкими пальцами руль, вглядываясь внимательно в дорогу. – Сама не знаю, – ответила она резко. – Что? – Мидория сглотнул. – Вы меня убьете? – Нет, – женщина мотнула головой и нахмурилась. – Было бы справедливо убить его, – низко проговорила она, – но… это неправильно! И… я… – И что? – Изуку взволнованно на нее уставился. – Я сказала, что все люди рядом с такими, как ты, становятся лучше, – выдохнула Мария. – Уже забыл? – она истерично усмехнулась. – Кажется, меня это тоже касается. Они ехали с такой скоростью, что деревья и редкие-редкие дома мелькали с такой частотой, что следить за ними не удавалось. – И… и чего? – Мидория закусил губу. Ему хотелось расплакаться, но он сдерживался, не понимая, что с ним собираются сделать. – Я так хотела отомстить, я… Но сейчас я понимаю, что мстить уже некому, того Шото, который убил моего… – Мария осеклась, – того Шото уже не существует. И я… я знаю… возможно, я пожалею, но… Изуку, – она обернулась на него, только сейчас Мидория понял, что в её глазах стоят слезы, – в этот раз я хочу поступить правильно. Омега сглотнул и не нашел, что ответить. Он закусил губу и отвернулся, сжимая пальцами ремень безопасности. Сердце застучало быстрее и четче, легкая тень надежды зародилась в его сердце. Мария больше ничего не говорила, лишь вела машину на предельной скорости, готовая, будто разбиться на ней в любую секунду. – Где мы? – спросил вдруг Изуку. Он понимал, что лучше ему ничего не говорить, но не мог больше выносить тишину. – Практически на границе, – неясно ответила Мария. – Я ведь совершенно обычная, ничего ужасного не делаю, но и добрыми делами не отличаюсь! Почему… почему, просто поговорив с тобой несколько раз, я заражаюсь твоей необъяснимой благодатью? Почему… я уже не могу поступить, как хотела раньше? Почему, Изуку, скажи мне, почему?! – А… – Мидория дернулся, – меняются только те люди, которые хотели измениться, – тихо проговорил он, – только те, кто был на это способен. Я тут вовсе не причем, – омега опустил глаза. – Разве? – Мария нервно усмехнулась. – Нет, сама по себе… я совсем не добрая. Я так сильно спешу, только потому что боюсь передумать. Мне кажется, что я не так великодушна, я не способна дать ему второй шанс. Скоро я сорвусь, передумаю и прирежу тебя на месте! Изуку подскочил. – Нет, – встрепенулся он, – если вы уже решили, то вы не передумаете. Просто… вы добрее, чем думаете, – улыбнулся омега. Мария до конца поездки больше ничего не сказала. Они стремительно мчались в темноте; Изуку взволнованно смотрел по сторонам. Он не мог уложить происходящее в голове, убежденный, что это всё лишь сниться ему. Впрочем, с его жизнью уже стоило привыкнуть к подобным ненормальным вещам… Машина резко начала тормозить, пока вовсе не остановилась. Мария выскочила на улицу, Мидория неуверенно последовал её примеру. – И что теперь? – взволнованно спросил он. Она посмотрела на него странно. – Изуку, – достала из кармана телефон, – позвони ему, – сказала она. – И направляйся вон туда, – махнула рукой, – прямо-прямо, никуда не сворачивая. Чем дальше от границы, тем тебе безопаснее. Наверняка он вскоре отследит сигнал и найдет тебя, – улыбнулась женщина. – И у меня будет просьба… Изуку, сделай так, чтобы он больше меня не искал. Боюсь, в следующий раз я не смогу быть так милосердна и убью его. Пусть каждый из нас будет жить своей собственный жизнью. – А… – Мидория растерянно взял телефон из её рук. – Я думаю… – Мария грустно улыбнулась, – рядом с тобой и его эгоизм, и самолюбие уйдут без следа.