Изменение гравитации

В номере было прохладно. Отдаленно, стоя на балконе и подставив солнцу всё своё тело, Мидория надеялся, что альфе это немного освежит голову. Тодороки сидел на кровати с неоднозначным выражением на лице. Таблетки он категорически принимать отказался, а Изуку настаивать не стал, хотя причину такого странного поведения найти не смог. Они заперлись в номере, Мидория отправил Шото в холодный душ, заявив, что тому стоит освежиться, Тодороки вернулся довольно скоро, около минуты ходил туда-сюда по комнате, пока наконец не сел. Изуку про себя гадал, что же с альфой происходит. Он явно не был в трезвом уме, смотрел жадно, принюхивался и пылал гневом и ревностью, но на обыкновенный гон это не походило. Мидория хорошо помнил, каким Шото был в предыдущий гон. Он был игривый, взволнованный, горячий и жаждущий, приставал к нему, не в состоянии себя сдержать. Теперь же Шото был менее озабочен, он даже выглядел со стороны нормальным, но вел себя всё равно странно. Изуку не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что альфа прожигает его глазами. Неотрывно наблюдает за всеми действиями и периодически с недовольством комментирует: ему не нравится, что Мидория, как он сказал, «трясет телесами» перед всем отелем. – Ах, Шото-Шото, – омега сладко потянулся. – Будто бы я кому-то здесь нужен. Все отдыхающие на пляже… – С других балконов кто-то может увидеть тебя, – с ревностью в голосе заметил Тодороки. – Ну и что? – Мидория улыбнулся, махнув рукой. – Я же не голый, а в шортах. К тому же сомневаюсь, что кому-то есть до меня дело. Думаешь, сидят там люди на балконе и специально меня выглядывают? – он захихикал. – Ммм, – Шото такие доводы не убедили: он нахмурился. – Иди сюда, – позвал он. – Не-ет, я загораю, – Изуку легко отмахнулся. – Не ты ли говорил, что я бледный? – он обернулся. – Ну, Шото, не будь букой. Я думал, мы приехали отдыхать, – протянул омега. – Разве для тебя отдых не подразумевает лежание без дела на кровати? – кисло спросил Тодороки. – Ну-у, – Мидория пожал плечами и всё же вернулся в спальню, прикрывая за собой дверь. Здесь из-за работающих кондиционеров было заметно прохладнее. – Ровно так же я мог лежать в штабе у тебя. Это… утомительно, – он поморщил нос. – Ты? И говоришь, что лежать утомительно? – изумился Шото и подскочил к нему, быстро обхватывая руками вокруг туловища. Изуку сразу понял, что больше отойти от альф и на шаг не сможет. – Ну… ну да, – он пожал плечами и улыбнулся, медленно перемещая свои руки поверх рук альфы. – Я хочу купаться, загорать, фотографироваться. Не знаю, мне кажется, что это делаем мою жизнь более нормальной, – Мидория сдавленно хихикнул. – Боюсь, со мной твоя жизнь никогда не будет до конца нормальной, – прохрипел Тодороки, носом потираясь о его плечо. – Ты уверен, что не хочешь принять блокаторы? – негромко спросил омега, погладил его рассеянно по голове. Шото от удовольствия прикрыл глаза. – Уверен, – подтвердил он. – Это не очень полезно для организма. И от них я становлюсь ужасно сонным. – Да? А мне наоборот, спать хочется от течки, – заметил Мидория. – Это твой организм силы бережет, – пропыхтел Тодороки, притягивая его к себе. Он сел на край кровати и с усердием попытался опустить Изуку к себе на колени; тот не стал долго сопротивляться, забираясь на него. Обвил шею руками, улыбаясь. – Зачем ему силы? Скорее уж надо наоборот, – он хихикнул. – Бережет-бережет, – Шото шумно вздохнул. – И вы сонные, ленивые. А мы, наоборот, – он крепко сжал Мидорию за бока, усаживая его ближе. – Ага, наоборот, – Изуку закатил глаза, – ходите взвинченные, такие энергичные, это напрягает. – А препараты такие мощные, что просто срубают, – со злобой воскликнул Тодороки. – Фу, ненавижу. – Ну-ну, – омега успокаивающе погладил его по спине, – тебя же не заставляют их пить. Ты… и так относительно спокойный. Это странно. – Странно, – подтвердил Шото, хмурясь. – Кажется, твой запах на меня так влияет. – Мой запах? – Мидория поерзал. – Почему? – он смущённо улыбнулся, боясь показать свою радость. Неизвестно почему, но Изуку ужасно нравилась мысль, что его аромат может как-то влиять на Тодороки, что тот обращает на него внимание. – Почему? – альфа хитро на него посмотрел. – Изуку, наверное, потому что ты мой омега, потому что ты мой соулмейт. Или просто потому что ты – это ты, чего удивляешься? Куда интереснее как он влияет на меня. – Ну, Шото, – Мидория улыбнулся, – прежде мой запах так не влиял на тебя, что случилось? Вот я и спрашиваю, почему… – Мм, если бы я знал, – Тодороки потерся о него носом. – Ты пахнешь очень вкусно, – хрипло заметил он, – даже приятнее, чем раньше. Запах изменился, возможно, причина в этом. – А чего это он изменился? – Изуку поморщился и рассеянно себя понюхал. – Вроде такой же, как прежде. – Я лучше знаю, – заявил Шото, а Мидория почувствовал, как его пальцы начали больно сжимать его кожу. – Ну, прекрати, – омега поспешил скинуть его руки с себя. – Мне же больно. – Мм… а мне… – Тодороки задумался на мгновение, – жадно. – Чего? – Жадность. Жадность меня охватывает. Не могу это объяснить, не хочу тебя отпускать. – Да здесь всё равно никого нет, – Изуку примирительно чмокнул его в лоб и всё же поднялся, обходя кровать по кругу. Он всё же решил одеться, накинув на себя лёгкую полупрозрачную майку. Задумался, зачем они вообще её купили. Слишком тонкая, слишком откровенная. Взяли для общего количества. Первому она приглянулась именно Мидории, тот вслух прокомментировал, как красиво она смотрится на манекене. Шото странно посмотрел на него в тот момент и предложил купить. Поначалу омега хотел отказаться, решив, что не сможет такое носить, слишком открытое, слишком не в его стиле, вопреки обыкновению даже альфа не стал настаивать, но в последний момент Изуку всё же решил её взять. Ему и прежде хотелось одеваться, как айдолы на концерты, но он никогда не решался, сильно боясь, что это будет привлекать к нему лишнее внимание. Но рядом с Тодороки лишнего внимания ему боятся не стоит: Шото, особенно в таком состоянии, отгоняет от него всяких нехороших. А в курортном месте носить подобное точно нормально. Альфа посмотрел на него внимательно. Мидория увидел, как загорелись новым интересом разноцветные глаза, как явственно Тодороки сглотнул. Изуку уже не удивился, давно заметил, что Шото заводит сколько не обнажённое тело, сколько чуть прикрытое, таящее загадку и вызывающее в нем неистовое желание его рассмотреть, открыть. – Мне хочется есть, – сказал Мидория и потеряю в нетерпении ладони. – Да-да, знаю, я ел совсем недавно, но, Шото, еда такая вкусная! И я обещаю, что не возьму ничего сладкого! – весело пропел он. – После сегодняшнего я на сладкое без слез смотреть не смогу. Альфа посмотрел на него с недоверием, прищурился. Оба приема пищи Изуку были очень насыщенными быстрыми углеводами, десертами, всевозможными пирожными, тортами, мороженым. Тодороки возмущался этому, но ничего не мог поделать с Мидорией, что с сияющими глазами убеждал его, что ему не станет плохо. – Почему-то мне кажется, что уже завтра ты изменишь своё мнение, – прохрипел Шото и поднялся, разминая плечи. – Или даже прямо сейчас. Стоит нам спуститься, стоит тебе увидеть сладкое, как ты забудешь обо всем на свете и опять нахватаешь пирожных, – он закатил глаза. – Не будет такого, – обиженно пробубнил омега и шумно вздохнул. Он заглатывал торты без разбору, всегда ужасно сильно желая ощутить сладость на языке, и был искренне убежден, что никогда это не измениться. Разве может он разлюбить конфеты! Это аксиома, такая же неизменное, как и то, что солнце встает на востоке, а садится на западе. Но на деле всё оказалось вовсе не так долгосрочно: стоило до отвала наестся сладкого, как ему начало становиться плохо от одной мысли о нем. – Ещё посмотрим, – хмыкнул Тодороки и подошел, вновь его обнюхивая. Это действие было настолько естественным и привычным, что Мидория не обратил на него никакого внимания, хотя прежде подобные вещи заставляли его дрожать и смущаться. – Пойдем-пойдем, – радостно провел Изуку и устремился к выходу. – И так ты собираешься идти? – ревностно поинтересовался Шото. – Да, – Мидория кивнул и обернулся, – какая-то проблема? – спросил он, уже догадываясь, что альфа скажет. Тот заскрежетал зубами. – Твоя майка просвечивает, – Тодороки шумно вздохнул. Омега беззлобно рассмеялся, ничуть не удивляясь тому, что он успел узнать Шото так хорошо. Если вдуматься, они знакомы меньше полугода, и пусть уже успели пережить больше, чем некоторые за всю жизнь, сама мысль так странна. Хотя Изуку порой кажется, что не было времени, когда он не знал своего альфу. В те годы он будто и не жил… – Конечно, просвечивает, – захихикал Мидория и потянулся. – Она полупрозрачная, Шото, – сказал он с умудренным жизнью вздохом. – Чего ты ещё хочешь от неё? – Хочу, чтобы не просвечивала, – дал самый логичный, по его мнению, ответ Тодороки. – Все увидят твои соски. – И? – Изуку театрально моргнул. – Кому есть до меня дело? – Мне есть, – горячо ответил альфа. – А всем остальным всё равно, – омега пожал плечами. – Мне не всё равно, – Шото нахмурился. – Я не хочу, чтобы на тебя смотрели другие. Мидория покачал неуверенно головой. Говорить, что отдыхающим до него нет никакого дела, что людей больше интересует еда и алкоголь, он не стал. Вместо этого лишь немного обиженно заметил: – Шото, – скрестил руки на груди и обернулся к альфе, – Шото, которого я знаю, никогда не стал бы утруждать меня такими вещами, – он шумно вздохнул. – А просто набил бы рожу всем тем, кто на меня смотрит, – Изуку цокнул языком. Тодороки замер, всерьез обдумывая его слова. Он нахмурился, его лицо приобрело очень строгое, серьезное выражение. Мидория умиленно улыбнулся. – Ты прав, – наконец изрек альфа. – Где мой ствол? – нахмурился, шлепая себя по карманам. Омега глупо моргнул. – Что? – Пистолет. – Шото! – Изуку подпрыгнул и подскочил к нему. – Я же не это имел в виду, – взволнованно посмотрел на Тодороки. Тот прищурился, анализируя его глазами. – А что? – Если ты кого-то пристрелишь, это добром не кончится! – Почему? – со всей искренностью спросил альфа. – У тебя тут пусто, что ли? – Мидория постучал подушечками пальцев по его лбу. – Тебя же посадят! Шото самодовольно усмехнулся: – Не посадят. – А вдруг посадят! – Изуку заволновался. Его напрягало, что Тодороки прекратил здраво мыслить. Всё же гон влияет на него сильнее, чем может показаться со стороны. – Схватят! И… – И полицейский участок разнесем, – отмахнулся альфа. – Нет! – Мидория схватил его за грудки, притягивая к себе. – Ты совсем? – посмотрел в пляшущие глаза. – Ей, ну! И нечего так смотреть. Я вообще-то отдохнуть хочу, а не опять куда-то перелетать. Разве тут нет какой-то своей местной мафии? Они будут недовольны, что кто-то поднимает шум. – Мне всё равно. – Шото! – Изуку топнул ногой, нахмурившись. – Ты ошибаешься, если думаешь, что твое спокойствие, которое так близко граничит с глупостью, выглядит горячо! Ну… – он слегка смутился, – или что-то вроде того. Вовсе нет. Я хочу отдохнуть, – повторил омега, – а ты хотел больше не втягивать меня ни в какие передряги. Забыл? Тодороки медленно моргнул, испытывая явное удовольствие от их тесного физического контакта. – Я же шучу, – наконец сказал он. – Шутишь? – опешил Мидория. – Я обещал не впутывать тебя в передряги, – хрипло проговорил Шото. – Я приложу для этого все усилия, – пообещал он и склонил голову. – И что, ты не будешь никому отстреливать головы? – заволновался Изуку. Альфа говорил так уверенно и спокойно, что омеге не приходилось ни на секунду сомневаться в его словах. – Нет. – И… – Мидория прищурился, – другие места? – Какие? – ровно с таким же выражением прищурился в ответ Тодороки. Изуку уже не впервые замечал, что Шото копирует его мимику. Или наоборот. – Ну… причинные. – Не буду, – пообещал альфа. – Отлично, – омега хлопнул в ладоши. – Пойдем, – он потянул Тодороки под локоток к выходу. Шото искоса посмотрел на него, с явным недовольном шумно вздохнул и спросил: – Помнится, когда-то давно ты говорил, что не любишь просвечивающуюся одежду. Изуку посмотрел в ответ с улыбкой. – Ключевое слово «давно», – мягко заметил он. – К тому, мне помнится, что примерно тогда же ты обещал, что когда-нибудь заставишь меня стать совсем нормальным и ничего не бояться. Посмотри-ка, кажется, ты сдержал слово, – омега тихо засмеялся. У него было ужасно хорошее настроение, что никакое поведение Шото не могло его испортить. Пусть тот хмурится, чего-то ворчит себе под нос и беспочвенно ревнует, омега готов ему всё простить. Гон скоро кончится, всё снова будет обыкновенно. Они сходят на пляж, может, съездят на какую-нибудь экскурсию. Но когда Мидория озвучил свои мысли альфе, тот ужасно удивился: – Ты любишь экскурсии? – с недоверием спросил он. – Ну, – Изуку неопределенно пожал плечами, – даже не знаю. Я толком никогда на них не был, разве что с классом… – омега поморщился, – но это было весьма противно. Ты понимаешь… я был один, кто-то плохо обращался со мной, – он перемялся на месте, секунду решая, идти пешком иди дождаться лифта, в итоге направившись к лестнице. – А теперь… я с тобой! К тому же, здесь есть, что посмотреть. А ты… против? – удивленно полюбопытствовал Мидория. Тодороки с некоторой задержкой покачал головой. – Нет. Если ты этого хочешь, – он пожал плечами и неожиданно остановился на ступеньке, заставив замереть и омегу, что всеми силами цеплялся за него, чуть ли не виснул. Альфе это не шибко нравилось, но почему-то он не говорил ничего. – Ужин начнется только через полтора часа, – поморщившись, заметил Шото. – А… и… – Изуку нахмурился, – это значит, что мы не можем поесть? – догадался он. Тодороки кивнул. – Ах, что же делать… – омега нахмурился. – Мне так хочется есть! – с волнением заявил он. Альфа удивленно на него посмотрел. – Сильно? – он прищурился. – Безумно! – И с чего бы такой жор? – пробормотал себе под нос Шото. – А? – Если так хочешь, мы можем сходить в какое-то кафе, – предложил Тодороки и пожал плечами. – Но правильнее будет подождать полтора часа, первыми придем к ужину, наберешь себе всего, чего хочешь. – Мм… – Мидория тяжело вздохнул, пытаясь принять обоснованное решение. Слова альфы звучали логично, ждать оставалось не слишком долго, да и это было бы куда более экономично, Изуку хотелось согласиться, но в то же время казалось, что он просто не вытерпит эти полтора часа! – Так что? – Шото учтиво заглянул в его глаза. – Я так хочу есть! – вырвалось у омеги; Тодороки опешил, удивленно моргнув. – Я не знаю, в чем дело, но просто ужасно хочу чего-нибудь. Пиццы… с сыром… м… и квашеной капусты, – Мидория закусил губу. Альфа очень странно на него посмотрел, о чем-то подумал, но сказал только: – Решай сам. Изуку задумался. Он огляделся по сторонам, нерешительно начал спускаться дальше по лестнице, слыша, как незамедлительно Шото последовал за ним. Во рту скопилась слюна, а внутри всё сжималось, намекая, что Мидории необходимо поесть, но тот никак не мог понять причину подобного. – Обычно от жары есть не хочется… – пробормотал омега себе под нос. – Может, я заболел? – он обернулся к Тодороки. – От болезней тоже не хочется есть, – опроверг альфа эту теорию. – М… тогда я не знаю, – Изуку вздохнул. – Ладно, пойдем где-нибудь перекусим, иначе я просто не выдержу! – он решительно схватил Шото за руку и потащил быстрыми шагами вниз. Через пятнадцать минут они уже сидели в кафе, с трепетом ожидая заказ. Точнее, это только Мидория ожидал со всем волнением, когда же принесут еду, Тодороки сидел с совершенно равнодушным выражением на лице, изредка недовольно поглядывая на альф, сидящих за соседним столом. Изуку ерзал на стуле и никак не мог понять, почему же ему так хочется есть. Они пообедали вместе с Шото, но тот чувствовал себя совершенно сытым и довольным, а Мидория изнывал, как сильно хотел запихнуть в рот кусок чего-нибудь съестного. Наконец перед ними появился официант, поставивший на стол поднос с большой круглой пиццей и удалившийся в ту же секунду. Омега не стал ждать и лишней секундой, сразу хватаясь за нож и оттяпывая себе большой кусок. Тодороки перевел на него внимательный взгляд, прищурился, поглаживая подбородок, он о чем-то думал, но своими мыслями делиться не спешил, а Изуку не собирался донимать его расспросами. Он запихнул в рот половину отрезанного куска, энергично пережевывая. Приятный томатно-сырный вкус распространился по языку, от блаженства на секунду Мидория прикрыл глаза. Он шумно вздохнул, сглотнул и откусил ещё кусок, с радостью посмотрев на Шото. – Ой, не знаю, чтобы я делал без тебя! – сказал радостно. – В смысле? – Тодороки наклонился к нему, носом чуть ли не касаясь плеча. – Не знаю, где бы кормился, – объяснил Изуку и потянулся к пицце, отрезая от неё ещё один не меньший кусок. Альфа удивленно приподнял брови и рассмеялся. – А я вот не представляю, как бы ты жил, – заметил он задумчиво. – А? – Где, с кем, за чьи средства, – Шото самодовольно улыбнулся. – Ах, – на секунду Мидория даже перестал жевать, – это ты намекаешь мне на то, что я должен быть тебе бесконечно благодарен? – он вытянул губы в трубочку. – Ой, как некрасиво с моей стороны всего этого не ценить, – омега цокнул языком. – Не ценить? – прищурился Тодороки. – Нет, ценить, конечно, – отвел Изуку глаза, – но я же не благодарю тебя каждую минуту. Стоит, наверное, – протянул задумчиво. – Не стоит, – Шото строго покачал головой. – Считай это расплатой за всё то, что я сделал. – А что ты сделал? – Мидория невинно улыбнулся. На улице было очень жарко, но свежо из-за легкого ветра, идущего с моря. Народ суетился, все куда-то спешили, галдели, но эти двое никого кроме друг друга не замечали. Изуку смотрел на Тодороки и чувствовал, как внизу живота что-то трепетно замирает. В носу стоял шоколадный запах, но омега уже не пытался от него избавиться, прекрасно зная, что это просто бесполезно. Альфа молчал почти минуту, внимательно его рассматривал, а потом тихо сказал: – У тебя томатная паста на щеке, – он взял со стола салфетку, потянулся к Мидории, но тот быстрее облизнулся. – Уже всё, – рассмеялся тихо Шото. Изуку смущенно отвернулся и продолжил есть. Он видел на периферии зрения, что Тодороки не сводит с него глаз, но не оборачивался, не желая в этом убеждаться. Пусть смотрит, если так хочет, хотя омеге и кажется, что от такого пристального взгляда он вскоре разучится есть и еда начнет выпадать у него изо рта. – У-уф, – облегченно Мидория смог выдохнуть только тогда, когда с пиццей было покончено. – Перекусил, – вдохновенно сказал он и сложил руки на животе, откинувшись на спинку стула. Шото посмотрел на него странно и усмехнулся уголками губ. – И всё же ты проглот, – заявил он. – Я? Да с чего бы! – Изуку всплеснул руками. Тодороки рассмеялся. – Ты только что съел на моих глазах целую пиццу, – он покачал головой, – и даже кусочка мне не предложил, – альфа цокнул языком. – Ой, а ты хотел? – испугался Мидория. – О-ой, – он заерзал, – прости, ты просто молчал, – он смутился. – Я не хотел, – Шото подпер голову рукой. – Но факт остается фактом. Как в тебя столько влезает? – Вот уж не знаю, – омега сладко потянулся. – Думаю, с таким запасом я как-нибудь смогу дотерпеть до ужина, – вздохнул он. На несколько секунд Тодороки будто выпал из реальности. – Ты… после этого ещё есть собираешься?! – вырвалось у него. Изуку смущенно пожал плечами. – А… нельзя? – заволновался он. – Ох, – поерзал на месте, – у меня, честно говоря, уже живот болит! Но я всё ещё хочу есть, – пожаловался Мидория. Шото прищурился. – Это странно. – Странно, – согласился омега и замолчал. Он бы предпочел об этом не заморачиваться, но странные мысли сами собой закрались в голову. – Ам… – посмотрел на Тодороки, – сколько времени прошло… ну… с похищения? – спросил он осторожно. – С его начала или окончания? – недовольно уточнил Шото: он не любил об этом вспоминать. Изуку не отозвался, хмурясь. На недоумевающий взгляд альфы он только улыбнулся, вложив свою ладонь в его, горячую и сухую. Мидория стоял перед зеркалом в ванной комнате и пытался привести свои волосы в минимальный порядок, хотя и знал, что это абсолютно бесполезно. С самого детства те были непослушными, легкими и вьющимися, летящими во все стороны, часто закрывающими обзор и забивающимися в рот. В детстве родители пытались состригать их покороче, но те росли стремительно, делая Изуку уже через неделю после стрижки похожим на барашка. Став старше, он решил, что будет их отращивать. Более длинные волосы должны были стать более тяжелыми и менее летящими, но этого почему-то не произошло. В конечном итоге омега просто смирился, понадеявшись, что когда-нибудь будет собирать их в хвост. И его волосы отросли достаточно для такого, он даже купил однажды резинки, заприметив их на кассе в магазине, Шото тогда сильно удивился, но ничего не сказал. Но использовать Мидория их не смог. Ему казалось, что с хвостиком он выглядит глупо, ещё глупее обычного, да и резинка имеет свойство сползать. За стенкой его ждал Тодороки, которому за последние пару дней стало заметно лучше. Гон прошел так стремительно, что Изуку мгновениями даже задавался вопросом, а был ли он вообще. Шото стал прежним, спокойным и рассудительным, по крайней мере он сам так о себе говорил, но Мидория заметил в нем какие-то изменения. Он об этом не спрашивал, не видя для такого поведения причины, но не мог никак перестать обращать на него внимания. Тодороки стал взволнованным и резким, он грубо разговаривал с окружающими и часто недовольно хмурился, когда они прогуливались на улице. Изуку пытался себя убедить, что ему это только кажется, но разница была слишком очевидна. Шото был злым. Но его необъяснимые злость и раздражение распространялись исключительно на окружающих, на всех, кроме Мидории. Тот этому втайне радовался, но такое поведение его всё же нервировало. Он не мог удивленно не вздрагивать, когда альфа беспричинно клацал зубами и говорил резко, отрывисто, пугая собеседников. Изуку предполагал, что это какие-то странные последствия гона, но это было слишком глупо. Раз уж прошел, то прошел. Тодороки прекратил к нему приставать, но не прекратил вечно обнюхивать и всюду брать за руки, куда бы они не шли. Это выглядело довольно мило со стороны, но сильно озадачивало. Сам альфа будто никаких странностей не замечал. То ли он делал это нарочно, но о причинах разглашаться почему-то не собирался, то ли это происходило само собой и было настолько естественно, что он просто этого не замечал. Они ходили на пляж, Мидории наконец смог искупаться и всласть позагорать, вернулись уставшие в отель и собирались привести себя в порядок перед ужином. Но вместо этого Шото схватил его и потащил к кровати. Сначала Изуку ошибочно подумал, что альфа предлагает секс – они занимались им последние дни регулярно и по-кроличьи часто, – но это предположение развеялось, когда Тодороки просто сел и обнял его руками, положив подбородок на плечо. Он начал шумно вздыхать, а омеге подумалось, что Шото похож на большого толстого и очень довольного жизнью кота. Мидории удалось вырваться из его лап только спустя четверть часа, он улизнул в ванную, где с облегчением принял холодный душ. Уже второй день в его голове кружили неопределенные беспокойства, странные мысли, от которых он всеми силами пытался отделаться. Тодороки вел себя странно. И сам Изуку чувствовал себя не очень. Его подталкивало это на беспокойные догадки, которыми, с одной стороны, очень хотелось поделиться, но, с другой стороны, нет: омега боялся, что вызовет неправильную реакцию, которая была у Шото однажды. Да и глупо это всё… – Ты там скоро? – окликнул его альфа в миллионный раз, а Мидория только вздохнул, ленясь отвечать. Тодороки не готов был ждать и сильно волновался ему отсутствию. Это было забавно и где-то даже мило, но уже порядком надоело. Изуку ещё раз умыл лицо холодной водой, пытаясь прийти в чувства, – весь день ему было жарко, – и вышел в коридор, прикрывая за собой дверь. – Ты долго, – с недовольством заметил альфа и подскочил с кровати, подлетая к нему. Мидория вздохнул. – И почему ты обращаешь на это внимание? – спросил он негромко, медленно обвивая руки вокруг шеи Шото. – Ревнуешь меня к раковине? – омега захихикал. Тодороки нахмурился слегка – ему не нравилось, когда Изуку упрекал его в ревности, – и сказал: – Нет. – А выглядит так, будто бы да, – Изуку улыбнулся и обнял его, на секунду прикрыв глаза. Альфа обнял его в ответ, это было легко и вроде совсем ненавязчиво, но Мидория готов был спорить, что начни он падать, Шото без труда его удержит. Омеге нравилось стоять так. Он мог чувствовать тепло тела, мог слышать биение сердце. Стук не был быстрым, но был сильным, характерным; Изуку нравилось думать, что никто другой прежде его не слышал. Тодороки наклонился к нему, Мидория почувствовал, как кончик его носа коснулся его макушки. Омега нахмурился и поспешил отступить, прищурившись. Шото издал разочарованный вздох. – Что-то не так? – хрипло спросил он. – А… нет. – У тебя такое выражение лица, – альфа склонил голову набок и с беспокойством на него посмотрел. Изуку переступил с ноги на ногу. – Да… просто… – он поморщился, – Шото, ты странный, – выдохнул наконец. – Я? – удивился Тодороки. – В чем? – Ты… – Мидория встряхнул руками и отошел от него к балкону, замерев у стеклянных дверей. – Ты какой-то слишком… – он неопределенно покачал головой, пытаясь подобрать правильные слова. Альфа медленно подошел к нему со спины, встал позади и сложил свои ладони у омеги на животе, не прекращая принюхиваться к его запаху. – Так что? – Ты… перестал усмехаться! – выпалил Изуку и резко обернулся. Брови Тодороки поползли вверх. – И что? – Ну… – Мидория смутился, – это часть твоего образа, понимаешь, усмешки – неотъемлемая часть тебя, я не могу без них тебя представить. А последние дни… ты вообще не усмехаешься. – Мм… – Шото помолчал пару секунд, – в этом вся причина? Я думал, тебе не нравиться, когда я усмехаюсь, – заметил он. – Ну-у, – Изуку качнул головой, – не очень, – согласился он, – но без них ты такой другой! А ещё… какой-то… заботливый… – омега поморщился, – и… слишком внимательный… К тому, что я делаю, чего хочу, что ем… – Мидория начал неуверенно перечислять, где-то отдаленно понимая, насколько странно со стороны всё это, должно быть, звучит. – Это странно! – Да? – Тодороки удивился. – Тебе не нравится? – изумился он. – Ну… – Изуку вздохнул, – это уже другой совершенно вопрос. Нравится-не нравится, я пытаюсь понять, что с тобой происходит! – Ничего, – Шото пожал плечами и улыбнулся, – я же стараюсь ради тебя. – Разве? – Мидория прищурился. – Хорошо, – он кивнул, – но почему тогда с другими ты такой злой? Альфа моргнул. Видимо, заготовленного ответа на этот вопрос у него не было. Он подумал и осторожно спросил: – А какое тебе до них дело? Какая разница? – Это нехорошо, – Изуку переступил с ноги на ногу, – да и… вообще… я же волнуюсь за тебя, – он шумно вздохнул. – А чего волноваться? Ничего же плохого не происходит, – Тодороки улыбнулся и взял его за плечи, разворачивая к себе спиной. Мидория устремил взгляд на голубое небо. – Это… для баланса. Если к тебе я добрее, значит, к ним должен быть злее. Всё логично, – Шото начал разминать пальцами его шею. – Ну, пусти, – омега поспешил вырваться. – Это всё странно, – он вздохнул и присел на кровать. – Ты это нарочно делаешь или нет? – строго посмотрел на альфу. Тот замер. Этот вопрос поставил его в тупик, Тодороки неопределенно покачал головой и заскользил в сторону ванной. – Я скоро вернусь, – бросил он и скрылся за дверью. Изуку нахмурился. Ему вдруг подумалось, что Шото нарочно ему что-то не договаривает. Альфа вернулся спустя десять минут с мокрыми волосами и задумчивым выражением лица. Мидория уже успел заскучать и лежал на кровати во весь рост, ногами уперевшись в стену. Он поглаживал себя по животу и смотрел в потолок, раздумывая, как его можно было бы раскрасить. Тодороки медленно подошел к нему и нагнулся, посмотрев в глаза. Изуку оживился и сел. – Ну? – он прищурился. – Я всё ещё жду ответа. – О-ох, – Шото вздохнул. – Я уже говорил, – он потер нос, присаживаясь рядом, – ещё до гона… что я чувствую себя странно. – И что? – Мидория забеспокоился и взял его за руку. – И… и ничего. Сложно объяснить. Я хочу… постоянно быть ближе к тебе, – протянул альфа неопределенно, – вроде… Очень сложно понять, что я чувствую. Но это не желание заниматься сексом, это просто… – он нахмурился, и омега понял, что Тодороки сам не до конца понимает, что с ним происходит. Замечает различие, но обосновать их не может. – Погоди, – Изуку открыл рот, – тогда зачем мы им занимаемся! – Как же? – Шото резко обернулся. – Ты же хочешь! – Я? – Мидория отшатнулся и чуть не свалился с постели. – Да ну тебя, – он махнул рукой, – ничего я не хочу, – цокнул надменно языком. Тодороки тихо засмеялся и виновато погладил его по спине. – Ну хочется, да, но это не то же желание, что было раньше. – В смысле? – Изуку обернулся и нахмурился. – Я… нравлюсь тебе меньше, чем раньше? – испугался он и вскочил, подбегая к зеркалу. Начал крутиться, пытаясь найти новообразовавшийся изъян. Таковой обнаружен не был. – Да нет, – Шото поморщился и встал. – Просто… что-то во мне изменилось… Мы же это уже обсуждали. И я не знаю, в чем дело. Как и изменился твой запах. Возможно, он на меня так влияет. – Мм, – Мидория обернулся, – да, мы это уже обсуждали, – согласился он и вздохнул. – Но с того момента ничего не исправилось, а только наоборот хуже стало! Ты такой странный, ужас. На всех бросаешься, злишься. А со мной… наоборот. – И это разве плохо? – Тодороки прищурился. – М… да нет, – Изуку пожал плечами. – Тогда какой смысл об этом говорить? – поинтересовался Шото легко, будто ему было совершенно всё равно. – Если мы не знаем причин, а никаких дурных последствий это не имеет. – Ну-у… – Мидория медленно к нему подошел. – Но… тебя это не настораживаешь? Что-то меняется в тебе, а ты даже не знаешь, что… и откуда оно взялось… Тодороки улыбнулся. Он был спокоен, как большой кот, пригревший брюшко на солнышке, и также ласков, Изуку хотелось погладить его по голове. – Нет, – Шото тяжело вздохнул, – знаешь… рядом с тобой я давно прекратил понимать, что происходит, – альфа притянул его к себе, носом уткнувшись в мягкий живот. – Я не понял, как влюбился, не понял, почему… Не понял, как ты стал самым важным в моей жизни, не понял, почему… Не понял, как фокус ценностей так кардинально изменился. Изуку, какая разница? А сейчас я не понимаю, почему… – на секунду Тодороки запнулся, – почему с недавних пор я не могу быть грубым с тобой и спокойным с другими… – он поднял большие глаза. Мидория улыбнулся. Он не удержался и всё же погладил Шото по голове, наблюдая, как на его лице стремительно появляется довольное выражение. – Предлагаешь… всё это так просто оставить? – уточнил омега тихо. – Именно. Ты же мой соулмейт, говорят, между нами существует особенная связь. – Говорят, – согласился Изуку тихо. – Знаешь, я, – Тодороки потерся щекой о его живот и неожиданно вскочил, обхватывая Мидорию руками, – когда… ты был далеко… с Марией, – голос альфы стал явственно ниже, – порой чувствовал… тебя. – Что? – омега удивленно на него посмотрел. – Это сложно объяснить, – на секунду Шото прикрыл глаза, – нет, это даже нельзя объяснить, – он быстро облизнул губы, – никак. Просто… иногда… я… вдруг ощущал твоё присутствие. Будто слышал твой голос или… чувствовал теплоту тела. Начинал чувствовать запах так явственно, будто ты находился где-то рядом, я… – Тодороки резко замолчал. – Прости, – он тихо рассмеялся, – наверное, я звучу, будто сумасшедший. – Ах… нет, – Изуку улыбнулся, – нет, я так не думаю. Возможно… мы правда можем чувствовать друг друга, – он прижался к альфе, шумно вздыхая. – Мне в любом случае нравится так думать, – омега захихикал. Около двух минут висело молчание, пока Мидория прекратил думать, погрузившись в момент, а Шото агрессивно его обнюхивал, будто что-то выискивал. Изуку уже этого не замечал. – Может… это ты просто взрослеешь? – вырвалось у Тодороки, когда он наконец отпрянул. – Что? – омега поднял голову. – Твой запах изменился, ты знаешь. Я об этом уже столько раз говорил, – альфа схватил его за руки, начиная с жадностью обнюхивать запястья. – Может… это связано с тем, что ты взрослеешь? – А… ну… – Мидория неуверенно дернул плечами, – я этого не замечаю, – он нервно хихикнул. – Хотя, – Шото задумался, – да нет-нет, вряд ли, – он поморщился. – Тебе же не одиннадцать, – Тодороки поднял глаза к потолку. – Тогда… – Ну запах может меняться в разные периоды жизни, – качнул головой Изуку, – не только в подростковый возраст, – и забрал свои руки из цепких пальцев альфы, спрятав их за спину. Мидории не очень нравилось, когда Шото с таким подозрением к нему принюхивался, казалось, будто он подозревает Изуку в измене. – Может, – согласился Тодороки. – Но с чего бы вдруг? – Акклиматизация? – предположил омега. Альфа мотнул головой. – Нет. Здесь климат тебе очень подходящий, сам же говоришь, что нравится. Да и раньше ведь такого не было, когда мы были в Бразилии и на острове, – Шото нахмурился. – Ну-у… – Мидория закусил губу. – Может… а… м… не знаю, – он вздохнул. – Зато вот, – Изуку обернул свою праву руку внутренней стороной к альфе, – ещё символы пропали, – радостно похвастался он. – Я знаю, – горделиво отозвался Тодороки. – Который уже по счету? Это место явно благотворно на тебя влияет: руки так стремительно очищаются. – Ага, – омега кивнул. С первых дней их приезда рисунки и иероглифы на его коже один за другим начали исчезать, хотя обратили на это внимание они не сразу. Шото начал жутко радоваться и следить за этим со всей внимательностью, не забывая каждый раз повторять, что это исключительно его заслуга. Мидория даже не думал с ним спорить. – Я же обещал, что однажды заставлю твои руки полностью очиститься, – заявил Тодороки, задирая нос. Изуку тихо захихикал. – Обещал, – улыбнулся он. – Вот и молодец, – омега привстал на носочки и чмокнул его в щеку. – Совсем скоро моя права рука рискует стать, как твоя. – Ещё как, – Шото расплылся в довольной улыбке, но быстро нахмурился, вновь задумавшись над прошлой проблемой. – Может… ты заболел? – изрек вдруг очень взволнованно. Мидория отшатнулся. – Нет, – махнул рукой. – Я здоров! И мои руки тому подтверждение. – Хм… а вдруг? – Да с чего бы? Чем мне болеть? – Не знаю, – Тодороки заскрипел от переживания зубами. – После всего того, что с тобой приключилось. – Шото, – Изуку одернул его, – ты слишком сильно за меня волнуешься, – хихикнул, – это, кстати, тоже не в твоем стиле, – он покачал головой. В комнате вновь воцарилось молчание. Они оба задумались, но никакого логического объяснения происходящими найти не сумели. – И всё же мне кажется, что это что-то с твоим здоровьем, – первый заявил альфа. – Да нет, – Мидория поморщился. – Если проблемы со здоровьем, то запах должен стать… слабее… и неприятнее. А ты говоришь, что тебе даже больше нравиться, – застенчиво заметил омега. Тодороки посмотрел на него; в разноцветных глазах на секунду загорелось желание. – Да, – выдохнул он. – Однако… может, это только мне так кажется, потому что я его обожаю, мне нравится любая вариация. Надо спросить кого-нибудь другого. – Кого? – Изуку прищурился. – Другую альфу. Пусть скажет, кажется ли твой запах ей привлекательным. Если нет, значит, ты болен, – заявил Шото. Мидория удивленно приподнял брови. Ему показалось эта идея глупой, а ещё глупее то, что её предложил именно Тодороки. Он же сам говорил, что никак не может своей ревности унять, пусть гон и кончился! Огрызается на других, волнуется. – И кого мы спросим? – фыркнул Изуку, скрестив руки на груди. – Да и, может, им мой запах вообще не нравится, а не потому, что я болен. Это плохой индикатор. – Тем не менее, – Шото решительно кивнул. – Я даже знаю, кого спросить. – Кого? – удивился омега. – В соседнем номере, забыл, кто живет? – Тодороки посмотрел на него внимательно, – не зря же я их с собой притащил. – А-а… – Мидория поморщился. Бугаи, которых Шото взял с собой, пусть и были всегда начеку, носу почти не показывали, вот Изуку и забывал, что они вечно где-то рядом. – Это… плохая идея, – вынес вердикт он. – Почему? – альфа прищурился, – не бойся их, – сказал он уверенно и притянул омегу ближе, усаживая к себе на колени. – Я же с тобой, – улыбнулся. – Я не в этом смысле, – помотал омега головой. – Они меня, конечно, немного пугают, – он поежился, – но… дело в другом. – В чем? – Тодороки нахмурился. – Мне кажется… они в любом случае скажут, что мой запах им не нравится, – осторожно заметил Мидория. – Почему? – Шото нахмурился сильнее. – Ну-у, – протянул Изуку, вытягивая губы в трубочку. – Побоятся, что ты… ну… голову им прострелишь, – он заерзал на месте. Тодороки задумался на мгновение. – Да, плохая идея, – согласился он в итоге. – Тогда давай сходим к доктору! – предложил неожиданно. Мидория аж подскочил. – Нет! Не хочу я тратить отдых на каких-то врачей! Да и что мы там скажем? Ну изменился запах, ну подумаешь. Вообще, – Изуку потер ладони, – если так хочешь, лучше сам сходи к доктору. Спроси его, что там у тебя в голове происходит, почему ты на меня так странно реагируешь. – Да это вообще неважно, – Шото отмахнулся. – Как неважно? – омега схватился за сердце. – Я же волнуюсь! – заявил он. – Вдруг с тобой что-то не так. – А я тоже волнуюсь! – Тодороки вскочил и скрестил руки на груди. Когда он делал так, Мидория знал, что переспорить будет очень сложно. – Может, ты болен. – Маловероятно, – Изуку фыркнул. – Сколько дней мы ещё планируем здесь пробыть? – полюбопытствовал он, спеша сменить тему. – А ты уже собираешься уезжать? – Нет, наоборот! – испугался омега, – боюсь, ты в один день мне скажешь, что надо собирать вещи! А я не хочу. – Не скажу, – пообещал Шото, – пробудем здесь столько, сколько ты хочешь. – Отлично! – Мидория хлопнул в ладоши. – У меня ещё нет фотографий на фоне пирамид! И на верблюдах мы не катались, – он таинственно заулыбался. Тодороки странно на него посмотрел. – А ты хочешь кататься на верблюдах? – спросил он беззлобно. – Конечно! – А упасть не боишься? – Не-ет, – Изуку рассмеялся, – ты же меня поймаешь, – он махнул рукой и направился к выходу. – Пойдем уже есть, я умру иначе от голода, – весело пропел омега и выскочил в коридор. Они успели обойти отель вдоль и поперек, Мидория привык и чувствовал себя относительно спокойно. Иногда обслуживающий персонал обращался к нему с вопросами, на что Изуку лишь застенчиво пожимал плечами. Отдыхающих, не знающих язык, помимо него здесь было очень много. Тодороки быстро последовал за ним, не прекращая хмуриться и о чем-то глубоко раздумывать. Мидория, не обращая на это особого внимания, начал радостно рассказывать ему о том, как сильно он проголодался и что надеется урвать на ужине. Ассортимент относительно завтрака менялся, отель предлагал более сытные и плотные блюда, мясо, рыбу и птицу, Изуку постоянно разрывался, не зная, чего бы такого вкусненького ему взять. Людей уже была масса. Мидория с недовольством заметил, что им стоило прийти чуть раньше, но без особого дискомфорта встал в очередь за всеми. Шото негромко отметил, что Изуку стал заметно увереннее. Тот смутился и ответил, что это просто привычка, а про себя подумал, что всё дело в альфе. Они сели за стол, омега быстро расставил блюда и сел, принимаясь за еду. Он не первый раз чувствовал себя ужасно голодным, чему Тодороки только удивлялся. Мидория оправдывал своё обжорством активными физическими нагрузками, говорил, что это из-за плавания, а Шото только фыркнул. – Можно подумать, тебе жалко для меня еды, – заметил Изуку, быстро облизывая губы. – Подумаешь. Посмотри вон на других, все едят и едят. И я тоже ем и ем, что такого? – Обжорство – это плохо, – Шото только покачал головой. – А всех этих людей такого роскошного стола вскоре не будет. А у тебя будет, – он пожал плечами, – чего ты жадничаешь? – Да я вовсе не от жадности, – Мидория махнул рукой, – от голода, – и вдруг перестал жевать, поморщив нос. Кусок курицы, что он с такой жадностью ел, вдруг перестал казаться вкусным, Изуку растерянно проглотил остатки и скривился. К горлу подкатил ком, он зажал рот рукой и отвернулся от стола. – Тебе плохо? – резко подскочил Тодороки, будто только этого и ждал. Омеге удалось отдышаться. – Всё в порядке, – тяжело проговорил он.