Изменение гравитации

– Я тебя люблю, – хихикая, повторял Мидория, сидя у Тодороки на коленях. Он держал лицо альфы в своих ладонях, не прекращая довольно улыбаться. – Я те-бя люб-лю, – повторил по слогам и поцеловал его в нос. Шото только сонно прикрыл глаза, поглаживая его пальцами по мягким бокам. Он был похожим на большого уставшего кота, пригревшегося на солнце, которого донимал озорной котенок, желающий поиграть. – Мм, ещё-ещё, – потребовал Тодороки и посмотрел на Изуку, быстро облизнув губы. – Ну, – омега смутился. – Сколько ещё раз я должен это повторить? – уточнил он заискивающе. – Я уже много раз сказал. – Тебе же не сложно, – Шото обдал его ухо горячим дыханием. – Я жду, – напомнил он. Мидория вздохнул и без особого сопротивления повторил это снова, схватив альфу за щеки. Он весело начал растягивать их в разные стороны до тех пор, пока Тодороки не улыбнулся, тихо рассмеявшись. – А ты меня любишь? – весело спросил Изуку. – Будто ты не знаешь. – А ты будто тоже не знаешь, – омега фыркнул. – Однако заставляешь меня повторять. Я тоже хочу, – заявил он. Шото вновь засмеялся. – Безумно, – хрипло сказал он. – Что безумно? – Это ответ на твой вопрос, – Тодороки прикрыл глаза. – Я могу повторять, если хочешь… Но зачем? – А тебе зачем? – Мидория нахмурился. – Мм, – альфа растянул губы в улыбке, – я получаю от этого особое удовольствие, – признался он. – А я что, не получаю, что ли? – Кто тебя знает, – Шото пожал плечами. Они с самого раннего утра не отходили друг от друга ни на шаг, обнимаясь. Изуку проснулся к шести и очень удивился, осознав, что проспал с середины дня всю ночь. Тодороки прикорнул рядом с ним, осторожно разместившись около подушек, которые Мидория разложил вокруг себя. Удивительно, что он не попытался их разложить, как следует, но омега был ему за это благодарен вне зависимости от причин. Он лениво перекатился на бок, прижался к альфе и прикрыл глаза, готовый продолжать бессмысленно лежать, наслаждаясь теплотой и любимым ароматом. Но Шото от его телодвижений проснулся. Он, пребывая на границе между сном и бодрствованием, сгреб Изуку в охапку, с жадностью притянув к себе, начал обнюхивать и довольно улыбаться. Мидории показалось это очень забавным: он захихикал, слабо отбиваясь от загребущих рук, чем окончательно разбудил Тодороки. Тот поинтересовался, ни соизволит ли Изуку продолжить валяться вместе, на что получил радостный положительный ответ. И вот уже второй час они не отходили друг от друга, продолжая оставаться на кровати в окружении подушек и скомкавшегося одеяла. – Ну, мне тоже нравится, когда ты говоришь о любви, – протянул Мидория весело. – Поэтому, повторяй, не стесняйся, – он захихикал. – Мм, – Шото лениво приоткрыл глаза и с теплотой на него посмотрел. На дне гетерохромных глаз Изуку различил необъяснимую глубокую печаль, но понадеялся, что ему просто кажется. – Я люблю тебя. Доволен? – Ну, ещё. – Я люблю тебя. Очень люблю. Достаточно? – Нет, – Мидория нахмурился и возмущенно помотал головой. – Повтори это раз десять, и тогда… возможно, мой ответ изменится. – Мм, – Тодороки хмыкнул. – Я люблю тебя, – прошептал он Изуку на ухо, – я очень тебя люблю, очень-очень. Очень-очень-очень-очень. Люблю. Ты слышишь? – он прижался лбом к его плечу. Омега удивленно на него посмотрел. – Да, – он погладил альфу по голове. – Конечно, слышу. Ты чего такой огорченный? Эй? Признания в любви очень странно на тебя влияют, – захихикал Мидория. – Может, ты голодный? – Да-да, голодный, – Шото с жадностью поднял глаза, – я бы съел… тебя, – рыкнул он и вдруг опрокинул Изуку на матрас, нависнув сверху. С жадностью облизнул губы; его глаза блеснули в полумраке комнаты: они не растворили окно. – Ох, – омега прижал ладони к груди и сдавленно захихикал. – Я только хотел сказать, что я к тебе уже привык, а тут ты… – Что? – Тодороки уперся ладонью в кровать около его плеча, – я сделал что-то не то? – Да нет, – Мидория помотал головой. – Просто… я вспомнил, как раньше моё сердце… постоянно стучало очень быстро, когда ты был очень близко… И как я нервничал, когда ты говорил о любви, – он закусил губу, смущенно отводя глаза. – А теперь? – Шото прищурился. – А теперь такого… нет… Ну, я так думал. А теперь ты вдруг! И моё сердце снова стучит очень быстро, – признался Изуку, тут же стыдливо закрыв лицо ладонями. Альфа наклонился к нему, губами мягко прикоснувшись к тыльной стороне пальцев, за которыми Мидория спрятал свои глаза. – Мне радоваться или волноваться? – уточнил Тодороки тихо. – А… ну… – Изуку посмотрел на него через щелочки между пальцами, – сам решай, – захихикал он. – Но волноваться не нужно. Ты и так много волнуешься. А мне не рассказываешь, о чем, – с ноткой обиды в голосе проговорил омега. Шото не отозвался, вместо этого осторожно оттянул его ладони от лица свободной рукой и тут же поцеловал его в губы, отвлекая. Мидория тихо замычал, но Тодороки не прекратил, проводя рукой по его телу. Он отстранился и слегка игриво посмотрел на Изуку, что готов был вспыхнуть в ту же секунду. Последние пару-тройку месяцев с ним подобного не происходило, но сегодня контролировать эмоции почему-то не получалось. Омега обхватил его вокруг шеи и притянул ближе к себе, прикрыв глаза. Альфа целовал его с жадностью, чуть грубо ненарочно прикусывая губы, с нежностью и обожанием, шумно вздыхая, наслаждаясь сладким ароматом. Мидория отстранил его, глубоко резко вздохнул. Он быстро облизал губы и посмотрел на Шото удивленно. – Сейчас, – ответил на его немой вопрос Тодороки и вновь прильнул, руками забираясь под тонкую ткань футболки. Изуку потянул носом, чувствуя, что аромат альфы начал усиливаться, а сам он – заводиться, распаляться. Прикосновения были мягкими, но настойчивыми, уверенными. В такие моменты Мидория с удовольствием думал, что Шото только его, только его и больше ничей, что никто другой не может быть к нему так близок, не может касаться его, целовать. Омега подался Тодороки навстречу, пытаясь заставить его лечь или хотя бы сесть, но альфа устойчиво начал сопротивляться, прижимая его к матрасу руками, что усердно исследовали его тело. Так себя Шото вел обычно во время гона, в такие моменты Изуку успевал разве что глупо пару раз моргнуть, прежде чем оказывался подмятым Тодороки. Но сейчас гона у альфы не было, Мидория грубо сжал его плечи и оттолкнул от себя, тут же садясь и торопясь повалить Шото на спину, пока он не успел опомниться. Ему это удалось, Изуку победно забрался к нему на живот и плавно провел ладонью по груди. – Мм, мне так нравится, как ты сейчас выглядишь, – хитро сказал он. – Да? – Тодороки изогнул брови. – И что же именно тебе нравится? – хмыкнул он. – Мм, то, – омега облизнул губы, – как ты лежишь подо мной, – захихикал он и энергично начал стягивать с альфы футболку. – Лучшая картина на свете. – Аналогично, – хмыкнул Шото. – Меня это так заводит, – хрипло признал он. – Да? – Мидория замер. – А раньше ты мне говорил, что тебя больше заводит другое. – Что? – Тодороки прищурился. – Повседневная жизнь… ты говорил, что любишь представлять, как бы я выглядел без одежды, – смущенно напомнил Изуку. – А-а, – альфа рассмеялся. – Одно другому не мешает. Вот только когда ты лежишь подо мной, я ещё могу удостовериться во всех своих догадках, – заявил он весело и легко сел, быстро подбив омегу под коленки и положив обратно на матрас. Ему это далось с такой легкостью, что на секунду Мидория даже почувствовал себя оскорбленным. – Ну-у, – Изуку вздохнул. – Хочешь – удостоверяйся, – захихикал он. – Если разрешаешь, – Шото быстро облизнул губы и начал с влажно его целовать, обжигая губами мягкую кожу. Руки торопливо стянули с омеги штаны, а пальцы заскользили по мягким немного угловатым бедрам, с силой их сжимая. – Эй, – Мидория вздрогнул и испуганно ударил его по плечу. – Синяки же останутся, зачем ты так давишь? – спросил он обиженно. – Не останутся, – прошептал Тодороки, хитро на него посмотрев, – я уверен. На ногах недостаточно нежная для этого кожа. – Это, может, у тебя не нежная, – фыркнул Изуку и оскорбленно отвернулся. – Что будешь делать, если у меня останутся синяки? – гордо спросил он. – Лед надо приложить и ничего не останется, – Шото рассмеялся и склонился ниже, быстро пробегаясь губами по его груди и всем ребрышкам вниз до резинки трусов. – Утром у тебя обычно нет сил, – заметил он и нарочито медленно принялся стягивать с Мидории такой лишний сейчас элемент одежды. Тодороки не сводил глаз с веснушчатого лица, хотя Изуку знал, что ему куда интереснее сейчас смотреть в другие места. Он делает это лишь для того, что не смутить. Но Мидорию подобное уже не смущает. – Можно подумать, что в другое время суток у меня бывает больше сил, – засмеялся омега. – Не ты ли недавно говорил, что я и так ничего не делаю? – напомнил он слегка оскорбленно. – Я, – гордо сознался Шото. – И меня это полностью устраивает, – объявил он и вновь припал к губам Изуку, пальцами обхватив его набухший пенис. Мидория прикрыл глаза, рукой потянувшись к его паху, но в этом не было нужды: Тодороки без стеснения терся членом через ткань одежды о его бедро, не прекращая медленно целовать, словно растягивая удовольствие. Изуку не был против сразу перейти к главному, но и происходящее его полностью устраивало, а сбивать Шото с действий всегда было чревато прекращением всего процесса: альфа терялся и торопливо заканчивал, предполагая, что сделал что-то не то. Пара пальцев толкнулись внутрь, Мидория, как в первый раз, замер и сжал пальцами плечи Тодороки, медленно вздыхая. Шото отвлекал его мягкими поцелуями за ухом, заставляющими всё тело трепетать. – Приятно, – промычал Изуку, отвечая на незаданный вопрос. – Не стоит медлить, – оповестил он, но альфа никак не изменил своих действий, продолжая бережно растягивать тесные влажные стенки, непроизвольно сжимающиеся каждый раз за неимением давления. – Ты всегда так говоришь, – прошипел Тодороки, носом проводя по его шее. – Но я же чувствую, что твой аромат недостаточно сладкий, – заметил он, быстро облизывая губы. – Разве? – Мидория удивленно на него посмотрел. – Мм, я не знал, что ты обращаешь на это внимания. Ты не говорил… – А смысл говорить? Об этом и так легко догадаться, – фыркнул Шото и оторвался от него, садясь. Он развел ноги Изуку в стороны, поглаживая пальцами мягкую кожу бедер. Не сводил взгляда с лица омеги, готовый будто остановиться в любую секунду, если на том появиться недовольство. – Не люблю догадываться, – Мидория прикрыл глаза, сложив ладони на груди. – Давай уже, – потребовал он. Тодороки тихо рассмеялся. – Сейчас-сейчас. Изуку всегда его торопил, а Шото, как настоящий аристократ, воспитанный в лучших традициях, медлил, растягивая каждый момент. Омега почувствовал, как между ягодиц к анусу прижалась горячая головка, медленно подавшаяся вперед. Мидория закусил губу. Не открывая глаз. Он по не известным даже ему самому причинам стеснялся смотреть на Тодороки в такие моменты. Альфа медленно вошел на всю длину, замерев. Наклонился к Изуку, попытался выманить его на поцелуй, но тот начал отворачиваться, не желая перекрывать одни приятные ощущения другими. – Ну давай, – Мидория похлопал ладонью требовательно по матрасу. – Тебе не больно? – с беспокойством спросил Шото. Омега не поленился и приоткрыл один глаз, посмотрев на него строго. – Ты дурачок, что ли? – спросил он. – С чего бы? – насупился Тодороки. – Ах, я же говорил, – Изуку закусил губу, готовый раствориться в ощущениях и забыть обо всем, – я почти ничего не чувствую… там… ну… Нет нервных окончаний, Шото, что я могу чувствовать? Это надо очень постараться, чтобы было больно, – заметил он и строго посмотрел на альфу. – Мне нравится ощущение… внутри… Не знаю, как объяснить. Очень нравится, – он зажмурился, протягивая Тодороки руки, чтобы переплести их пальцы. Но Шото то ли не понял, то ли не захотел, но отстранил его локти в сторону, подтянув выше к подушкам, и наклонился, торопясь поцеловать. – Ну, чего ты уворачиваешься, – протянул он обиженно. – Не хочу, – отмахнулся Мидория и, пользуясь возможностью, обхватил его руками вокруг шеи, притягивая ближе к себе. Тодороки уперся лбом в край одеяла, оказавшийся рядом с ними, и тихо зарычал, медленно двигая бедрами вперед-назад. Старался придерживаться одного ритма, но это ему практически не удавалось. Изуку отвернулся, не в состоянии больше дышать настолько концентрированным запахом Шото, от которого у него кружилась голова и путались все мысли. . Альфа прижался к нему ближе, не прекращая руками придерживать бедра, и шумно вздыхал, с трудом не позволяя себе вбиваться в Мидорию резко и глубоко, как того особенно хотелось. Недавно он обмолвился, что боится навредить эмбриону во время секса, поэтому предпочел бы им вовсе не заниматься, но Изуку его переубедил, заявив, что он не сможет столько без физической любви. – Так хорошо с тобой, – выдохнул Тодороки, обжигая дыханием кожу. В ответ Мидория смог лишь что-то промычать, не открывая глаз. Он продолжал пальцами наверняка до боли сжимать плечи альфы, полностью погружаясь в процесс. Омега шумно вздыхал и чувствовал, как внутри под давлением всё с неохотой раздвигается и тут же плотно сжимается, стоит Шото только податься бедрами назад. – Я почти, – выдохнул Изуку и крепче сжал шею Тодороки, рискуя его задушить. – Слишком быстро, – удивленно отозвался тот. – У меня никакой выдержки, а-то ты не знаешь, – пробормотал Мидория и откинул голову назад, распахнув уставшие глаза. Тепло, собравшееся внизу живота, устремилось ниже, удовольствие отобразившись в паху. Руки омеги безвольно соскользнули с плеч альфы и упали на матрас. Шото ещё несколько раз толкнулся в него и резко вышел, излившись на простыню. Он отдышался и завалился рядом, обняв Изуку вокруг талии и притянув к себе. Тот начал упираться: было слишком жарко. – Так хорошо, – выдохнул Тодороки. – Почему мы никогда не можем финишировать одновременно? – немного разочарованно спросил Мидория и всё же вырвался из его рук. Альфа посмотрел на него удивленно. – А надо? – Ну… во всех кино только так и происходит, – заметил Изуку. – Интересное ты кино смотришь, – засмеялся Шото. – Разве это важно? – Ну-у… – омега потянулся и устало сел. – Ты думаешь, это разумно, что мы перестали использовать… презервативы? – негромко спросил он. Тодороки пожал плечами. – Ты уже беременный, – хмыкнул он. – А как же венерические заболевания? – Мидория закусил губу. – Я здоров, – альфа почесал живот. – Я вроде тоже… – Изуку качнул головой. – Ну… – он дернул плечами. – Не волнуйся, – Шото улыбнулся, – если бы они у тебя были… передавшись по наследству, например, ты бы знал, – заметил он. – Логично, – согласился омега. – Мне… так-то всё равно. А тебе? – с интересом спросил он. – Что мне? – Ну… может, тебе без… больше нравится. Якобы… другие ощущения. – Аха, – Тодороки тихо рассмеялся. – Нет, – фыркнул он. – Когда я с тобой… такая ерунда не может иметь значения? – Да? – обрадовался Мидория. – Ну… тогда хорошо, – улыбнулся он и поднялся, торопливо одеваясь. – Пойдем есть, я такой голодный, – объявил весело. – Нет, у меня нет сил, – Шото прикрыл глаза. – Вот если ты предлагаешь ещё раз… А напрягаться ради какой-то еды. – Эй, – Изуку оскорбленно кинул в него подушкой. – Ты чего? Раньше был таким активным, а тут вдруг резко постарел! Как это называется? – Стандартные отношения, – уверенно отозвался Тодороки. – Поначалу стараешься изо всех, а после свадьбы расслабляешься. – У нас не было никакой свадьбы, – заметил Мидория и прищурился. – Тебе тоже кажется, что это слишком неправильно! – Шото хлопнул в ладоши. – Ну тебя, – Изуку махнул рукой и убежал на кухню. Он никогда не понимал этих разговоров Тодороки о браке. Неужто серьезно? Но Мидории нет восемнадцати, а он сам вряд ли вообще существует на юридическом уровне… Омега заглянул на полки, с удовольствием прикасаясь к кухонным шкафчикам. Те были выбраны именно им под укоризненные взгляды альфы. На протяжении всего ремонта Шото уговаривал его посоветоваться с Ураракой-сан, но Изуку принципиально отказывался от мнения профессионалки, считая его уж слишком «правильным» и стандартным. В ящике были обнаружены мюсли, которые он радостно достал и собирался по привычке залить кефиром. Но за его спиной неизвестно откуда вырос Тодороки, выхвативший и то, и другое из рук. Мидория возмущенно обернулся. – Будущему папе нужно есть более полезную пищу, – уверенно заявил Шото. – Да? Ну так ни ешь, а мне не мешай, – заявил Изуку. – Я серьезно, – альфа мягко поцеловал его в щеку и убрал мюсли обратно на полку. – В них слишком много сахара. Есть такое на завтрак не лучшая идея. – Давай будем считать, что это у меня обед. – На обед есть такое ещё хуже! – Ну, тогда ужин. – Нет, – Тодороки решительно мотнул головой. – Садись на стул и жди, пока я не приготовлю чего-нибудь более полезного. – Ты? – Мидория скептически изогнул брови. – Сомневаюсь, – фыркнул он. – Но… флаг тебе в руки. А я в душ, – провел он и двинулся в коридор, скрывшись в ванной. Подобная чрезмерная забота была немного утомительна, но Изуку давно понял, что с Шото просто бесполезно спорить по этому поводу: он считает себя настолько правым, что не способен прислушиваться к чьему-либо другому мнению. И Мидория в чем-то его понимал, сам периодически волновался за состояние эмбриона, но в его случае это никогда не выходило за базовые разумные границы. *** Омега быстро жевал, а Тодороки с улыбкой наблюдал за этим, подперев подбородок кулаком. Он обожал, когда Изуку с жадностью поглощал приготовленную им еду, даже если и знал, что это происходит только по причине огромного голода, который периодически одолевал Мидорию с особой силой. – Вкусно? – уточнил Шото. Приготовленная им на пару рыба имела не особо привлекательный вид, но пахла удивительно приятно. Было немного странно готовить её на завтрак, но Изуку явно не имел ничего против. – Фкуфно, – подтвердил он и глотнул. – А почему ты не ешь? – уточнил, прищурившись. – Подсыпал туда чего, да? – Нет, конечно, – Тодороки беззлобно рассмеялся. – Просто не хочу. Нет аппетита. – Почему нет? – Не знаю. – Это плохо, – Мидория нахмурился. – Ешь давай и не будешь потом жаловаться на отсутствие сил. – Да? – Шото хмыкнул. – С тобой это почему-то не работает, – рассмеялся он. – Ты ешь-ешь, а всё равно ленивый, ужас. – Эй, – Изуку обиженно на него посмотрел. – Я не ленивый. Я просто… м… – Беременный, – подсказал Тодороки. – А, да, вот. Ты сам всё прекрасно знаешь, – Мидория улыбнулся. – Хорошая рыба, – похвалил он и откинулся на спинку стула, прикрыв на сегодня глаза. – Говорят, она помогает работе мозга. А мне скоро за учебу… – Ну-ну, – Шото вновь хмыкнул. – Думаю, не поможет. – Эй, – Изуку нахмурился. – Почему ты постоянно надо мной шутишь? Тодороки виновато улыбнулся и только развел руками. Ответить ему на это было почти нечего, разве только то, что очень весело наблюдать за реакцией. Но на такой ответ омега может и обидеться. – Прости, – вздохнул альфа, не найдя ничего лучше. Мидория цокнул языком. – Я хотел… кое-что сказать, – неожиданно изрек Шото; в кухне резко стало прохладно. – М… говори, – насторожился Изуку. – Ты спрашивал меня, – Тодороки посмотрел омеге в глаза, стараясь говорить спокойно и не думать ни о чем, чтобы не передумать. Он рисковал испугаться и замолчать, хотя и пообещал себе сказать. – Спрашивал, чей билет. Помнишь? Мидория распрямился и сложил ладони на коленях, строго на него посмотрев. Он был готов слушать. – Помню. Ты скажешь мне, чей он? – уточнил осторожно. – Да, – Шото поджал губы. – Я купил его… вернее даже так… я покупаю их… для тебя, – хрипло признался он. Слова сошли с языка легко, но Изуку наверняка явственно чувствовал, какое напряжение за ними скрывается. – Для меня? Зачем? Тодороки грустно улыбнулся, желая подскочить к нему и обнять крепко, позабыв обо всех беспокойствах. – Чтобы ты мог улететь, – Шото тяжело вздохнул. – Куда? – Мидория нахмурился. – Только я? А ты? – испугался он. – Покупаешь их? Несколько? – Да. Я боюсь… что-то опять случится, кто-то будет мне угрожать, – альфа поджал губы, виновато отведя глаза. – И я купил его для тебя… Чтобы ты мог… улететь. Улететь на остров в наш маленький дом, – Тодороки грустно улыбнулся. Изуку в шоке на него посмотрел, растерянно моргнув. На его лице отразился огромный спектр эмоций, начиная от недоумения и заканчивая злостью. Шото вдруг подумалось, что он никогда бы не смог столько всего испытывать одновременно. И никогда не сможет. – Но… – Мидория посмотрел на него. – Без тебя? – сипло спросил он. – Без меня, – подтвердил Тодороки. – Я один? Я бы испугался! Ты же знаешь, я… – Изуку, – альфа печально на него посмотрел, – я надеялся, что они тебе никогда не понадобятся, я мечтал об этом, не сомневайся. Я покупал их для своего успокоения. Ты прав… я боюсь, я всего боюсь. Случай с Марией… один из многих, первый из многих. Если такое случится вновь, если кто-то будет угрожать тебе по моей вине… Я не смогу этого пережить, – проговорил Шото, будто слова не имели никакого веса. Он боялся поднимать эту тему, боялся делать себе и Мидории больно, видеть тревогу в его глазах. Но молчать, зная, что Изуку волнуется за него, было не менее невыносимо. – Ох… – омега опустил глаза. – Я верю. Ничего не случится. – А я не верю. – Что? – Я хотел бы, – Тодороки покорно склонил голову. – Я пытался себя убедить. Но я не смог, – признался он и поднялся, подойдя к столешнице. Не смог больше позволять Мидории видеть его лицо, лицо неудачника, проигравшего человека. *** Изуку лежал на кровати, поглаживая себя по боку. От тревоги его живот разболелся, а голова закружилась, омега не нашел ничего лучше, чем просто прилечь. Шото всё ещё сидел на кухне и, судя по звукам, мыл посуду и плиту, которую во время готовки успел заляпать жирными каплями. Делал он это явно нарочно медленно, боясь приходить в комнату. Мидория и не собирался его торопить. Разговор оставил неприятный осадок в груди, где-то под ребрами всё сжалось, болезненно сморщилось и замерло в ожидании худшего. Изуку не мог прекратить волноваться. Он и сам хорошо понимал, что каждую секунду они буквально ходят по тонкому льду. Очень тонкому, а внизу – океан, десятки, а то и сотни километров до дна, на которое рано или поздно они опустятся, стоит лишь льду треснуть. Тодороки занимается делами, которые не подразумевают семью, отношения, детей… Ничего из этого. Как и жизнь Мидории не подразумевала счастье и радость, буквально воспрещала, мешала ему быть свободным. Но они вместе, они пошли и продолжают идти против всех вселенских законов, рискуя в один миг потерять всё. И решения нет. Его словно не существует. Они могут сколько угодно закрывать глаза, улыбаться и притворяться, искусно делая вид, что ничего не происходит, но это не спасет их от неминуемого трагичного конца. Что-то произойдет, что-то страшное, что они не смогут исправить, с чем не смогут совладать. И всё разрушится. Для себя Изуку знал, что готов рискнуть. Готов оставаться рядом с Шото, готов переживать любые опасности, лишь бы видеть его добрые глаза, слышать его временами тихий вкрадчивый такой сладкий голос. Готов пожертвовать всем, вплоть до своей жизни, лишь бы быть счастливым те недолгие месяцы, что они будут жить спокойно. Никакого другого варианта Мидория просто не видит. Разве он существует? Не быть им вместе? Но разве это не противоестественно, разве нормально? Изуку даже представить подобное не может, не то, что претворить в реальность. Пойти на такое означает растоптать всю свою жизнь, вырвать из нее то единственное, что делает её Жизнью, осмысленный и счастливой. В коридоре послышались тихий шаги, и только тогда Мидория обратил внимание, что шума воды больше не слышно. Мидория зачем-то закрыл глаза и прекратил двигаться, дыша медленно и размеренно. Он услышал, как на пороге застыл Тодороки, явственно чувствовал его взгляд на своём лице. Захотелось зачем-то зажмуриться. Шото ничего не сказал, медленно приближаясь. Он опустился на кровать и осторожно забрался к Изуку, ложась позади него. Омега почувствовал его горячее дыхание на затылке, но не пошевелился, продолжая изображать спящего. Альфа наверняка знал, что он вовсе не спит, но тревожить не стал, вместо этого осторожно накрыв одеялом и обняв одной рукой поперек туловища. Его горячая ладонь легла Мидории на живот, заставив вздрогнуть. Изуку отчаянно хотелось обернуться и горячо начать убеждать Тодороки, что вместе они преодолеют всё, но духу не хватило: омега знал, что каждое слово будет ложью. Время будто бы замедлилось, на улице всё стихло, не было слышно даже шума ветра. Хотелось остаться в этом моменте навсегда. Он бы не вставал с постели до следующего утра, наслаждаясь безмолвным присутствием Шото и его родным запахом, но есть ему захотелось намного раньше. До самого обеда они не проронили не слова, пока Мидория наконец не перекатился на спину и не посмотрел альфе в глаза, которых, как оказалось, он не сводил с кудрявых волос. Изуку вздохнул. – Ты не спишь, – смог выговорить. На большее сил не хватило. Мысли исчезали, когда он смотрел на Тодороки, страхи лопались, как мыльные пузыри, он обо всем забывал. – Как я могу, – Шото моргнул, посмотрев на него осмысленнее. – Кажется, ты хочешь что-то сказать, – негромко заметил он. Мидория неуверенно кивнул. – Да… наверное, – согласился он и заставил себя сесть, положив ладонь альфе на бедро. – Я… только не знаю, что именно. Вернее… как надо выразиться, – тихо признался омега. – Подумай. Альфа посмотрел на него выжидающе, но торопить не стал. Оба они знали, что очень сложно подобрать слова, если правда есть, что сказать. Изуку почувствовал легкое покалывающее тепло, исходящее от Тодороки в его сторону, увидел что-то новое, доселе незнакомое в его взгляде. Он был полон боли и чувств, прежде не доступных Шото, полон страха и любви. Мидория с удивлением подумал, что прежде альфа был совсем другим. Он не испытывал ничего, не умел испытывать. – Ты… очень изменился, – Изуку мягко улыбнулся. – Знаю, – Тодороки грустно улыбнулся. – Твоими усилиями, – негромко заметил он. – Но, кажется, ты хочешь сказать вовсе не это. – Не знаю… – омега пожал плечами. – Я бы хотел сказать, что вместе мы преодолеем всё… что всё будет хорошо, – он плотно сжал задрожавшие вдруг губы, – но мы знаем, что это не так. – … Шото промолчал. Его лицо было красноречивее любых слов, говорило всё за него, но Мидория предпочел бы не знать, о чем он думает. Предпочел бы не знать, что альфа с ним согласен и ровно так же убежден, что будущего у них нет. – Я… – Изуку глубоко вздохнул, – можно не думать об этом сейчас? – тихо спросил он и наклонился к Тодороки, губами чуть ли не касаясь его щеки. – Если тебе станет лучше от этого, – пожал Шото плечами. – Я хочу видеть лишь то, как ты счастлив. – Я знаю, – хитро протянул омега и решительно забрался на его живот, ладонями опершись в матрас по обе стороны от головы альфы. – И ты не думай об этом. Ничего другого нам не остается, – Мидория начал медленно двигать бедрами, не сводя с лица Тодороки взгляда. Тот удивленно на него посмотрел. – Просто не думать? – переспросил тихо. – Да, – Изуку наклонился и трепетно его поцеловал, зажмурив глаза. он потянул Шото к себе, пытаясь выманить его на ответные действия. – Не думай ни о чем, – попросил омега. Альфа никак не отреагировал, это было совсем на него не похоже. – Нет, – хрипло выдохнул он. – Что «нет»? – Мидория отстранился и удивленно на него посмотрел. – Не думай, пожалуйста. Я хочу видеть тебя легким, не надо тревожиться, – тихо прошептал он, вновь прильнув к Тодороки и пытаясь выдавить из него ответный вопрос. Руками Изуку заскользил по его телу, забираясь под одежду, игриво прижимался и рвано вздыхал, не открывая глаз. Шото бережно обхватил его вокруг талии и вдруг отстранил, подняв с себя. В первое мгновение омега подумал, что он, как и всегда, хочет взять инициативу на себя или сменить позицию, но всё оказалось менее интересно. Тодороки торопливо убрал руки и поспешил подняться, подходя к окну. – Нет, – повторил он. – А… – Мидория глупо моргнул. – Хочешь сказать, – он быстро облизнул губы, – что… ты мне отказываешь? – изумился Изуку. Альфа не стал даже оборачиваться. – Да, – подтвердил он хрипло. – Я не хочу сейчас, – сказал негромко. Омега опешил. Это было так странно и удивительно, что он не знал, как должен реагировать. Странным было даже не то, что Шото отказывал ему, а то, как он это делал. С лицом опечаленным, со взглядом тяжелым. Будто он хотел, но не мог себе позволить. – Не хочешь? – переспросил Мидория удивленно и поднялся. Он медленно подошел к Тодороки и прижался к его спине, руками осторожно обхватив поперек живота. – Ты тревожен. – Именно. – Но… зачем себя изводить? Я рад, что ты поделился со мной, но… Шото, разве мы можем что-то сделать? Не лучше ли наслаждаться настоящим, пока и его у нас не отняли? – тихо спросил Изуку. И тут же почувствовал, как альфа дрогнул всем телом. Он резко развернулся и скинул руки Мидории с себя, отступив назад. – Что… – его лицо искривилось, – что ты такое говоришь! – выпалил он. Омега испуганно на него посмотрел и закусил губу. – Я… а что? – он моргнул. – Я просто… я просто знаю, что сделать мы ничего не можем, я просто хочу быть рядом… – Изуку виновато на него посмотрел. – Не-ет, – Тодороки в страхе начал мотать головой. – Нет, послушай, ты не должен, ни за что! Я не могу допустить, чтобы ты жил только сегодняшним днем и не думал о будущем! Слышишь? Изуку, я не шучу, – он клацнул зубами. Мидория глупо моргнул. – А… что ты можешь сделать? – тихо спросил он. – Я… верю тебе, я полагаюсь на тебя, но… что… – Изуку, – Шото медленно опустил вздернутые секунду назад руки и посмотрел на него с новой болью во взгляде. Омеге стало физически неприятно от этой картины: в груди что-то съежилось, а под ложечкой засосало. – И… я… – он дернул неуверенно плечами, – прости… просто… я не хочу омрачать наше настоящее страхом будущего. – Я знаю, – Тодороки на секунду смягчился. – Но ты не должен… жертвовать своим будущим ради этого настоящего, – заметил он, в голосе послышалась вселенская печаль. Мидория вдруг почувствовал, что это Шото решил давным-давно. Что он не почувствовал это прямо сейчас, что эта болезненная мысль терзает его не первый день. И только сейчас он решился её озвучить. – И… – Изуку тяжело вздохнул, – что ты мне предлагаешь? – изумился он, всплеснув руками. – Я люблю тебя, Шото, я могу быть счастливым только… только сейчас! Когда ты рядом! Только так, никак иначе. Какое мне дело до будущего… – Нет! – Тодороки отступил. – Не говори так, не смей говорить! – он клацнул зубами. – Нет, – повторил тише и низко склонил голову, болезненно сморщившись. – Ты не должен… счастливый со мной сейчас… А что потом? Изуку, тебе всего шестнадцать! Допустим… год, полтора… а потом… что-нибудь случится… представь. – Я… – Мидория отступил и медленно опустился на край кровати, прижав ладони к груди. – Я… к чему ты ведешь? – он болезненно сморщился. Шото некоторое время молчал, не глядя на него, а как начал снова говорить, его голос полыхнул холодом: – Оставаясь со мной… ты ставишь крест на своей жизни. – Что? – Изуку нервно хихикнул. – Даже если ближайшие пять лет будет тихо… тебе будет всего двадцать один, когда что-нибудь случится. А если тебя убьют? Я… могу сколько угодно пытаться тебя защитить, клясться, божиться! Но… боюсь, я не смогу. Один раз уже не смог. – Шото, – Мидория сглотнул; резко ему стало холодно. – Но… всё же обошлось. Всё будет хорошо. Тодороки горько усмехнулся уголками губ. – Знаешь благодаря кому? – А… ну… – Изуку осекся. – Мария умна. Великодушие отличительная черта именно умных. А ты… её немножко подтолкнул, – альфа улыбнулся. – Я же не сделал ничего. – Но… Шото, – Мидория нахмурился: он мог догадаться, к чему Тодороки ведет, и это ему ужасно не нравилось, до дрожи пугало. – Если мы будем осторожнее… Никто обо мне не узнает! – Не всё можно скрыть от людей, – альфа поджал губы. – Как долго нам будет это удаваться? Ты… и… – Шото замолчал и внимательно на него посмотрел. Его взгляд медленно заскользил по лице ниже до груди к животу, где и остановился. Изуку вздрогнул, непроизвольно сложив там же руки. – Я… и? – И… – Тодороки моргнул, вновь посмотрев на него. – Жить в страхе… нет. – А… – Мидория открыл рот, но ничего не смог сказать, растерянно опустив голову. Его охватило столько ярких эмоций, тревожащих и буйных, что силы резко отступили, а тело будто пронизало тысяча игл. – Шото… – он сглотнул. – Я не могу думать, что твоя жизнь… может оборваться из-за меня, – хрипло объявил альфа и медленно к нему подошел, вдруг опустившись на корточки. Он положил ладони Изуку на коленки, не сводя с его лица взгляда. – Я не смогу… не смогу этого пережить. – Шото, – омега нахмурился. – Чего ты? Не надо бояться, может, всё ещё и образуе… – Нет, – Тодороки клацнул зубами. – Тебя не может быть в моей жизни. Я не могу… позволить себе сломать её. – Но ведь… – Мидория заерзал на месте. – Шото, – он нервно хихикнул, – но… с другой стороны… именно ты подарил мне ту жизнь, которую я имею сейчас. Именно ты вытащил меня со дна… именно с тобой я счастлив. Поэтому… будет даже справедливо, если именно из-за тебя всё это закончится, – заметил Изуку. Альфа поднял голову и в шоке посмотрел на него, быстро поднявшись. – Прекрати. Не могу это слышать, – взвыл он. – А… – омега протянул за ним руку, – я… прости, – он виновато улыбнулся. – Прошу… не смотри так, – попросил тихонько. Тодороки смог лишь отвернуться. – Ты же хочешь есть, не так ли? – негромко протянул он. – Что ты хочешь, чтобы я приготовил? – уточнил практически весело. Скрывать свои истинные чувства за усмешками он умел виртуозно, но Мидория был тем единственным, перед кем его вранье не работало. – Уже не хочу, – шмыгнув носом, заявил Изуку. – Я… я ничего не хочу, – пробурчал он и быстрыми шагами вышел из комнаты в коридор, скрывшись в ванной. Заперся на ключ и прижался спиной к стене, закрыв глаза. Сердце сковало точно путами, а живот скрутило от боли; Мидория без сил осел на корточки. Пол, выстеленный плиткой, показался ему вдруг необъяснимо красивым. Захотелось лечь и тут же уснуть, позабыв обо всем на свете. Кажется, это была первая в их жизни ссора. Если случившееся можно было назвать ссорой. Тодороки не кричал, ни в чем его не обвинял, не злился. Но Изуку чувствовал себя так, будто бы альфа сказал ему что-то гадкое, будто бы обидел. Воздух в комнате раскалился, словно они ругались на повышенных тонах. Избавиться от этого ощущения омега не мог. Просидел на коврике около ванны почти четверть часа, пока не удосужился с трудом подняться. Голова закружилась. Надеясь немного себя успокоить, Мидория заткнул сливное отверстие затычкой и включил горячую воду, намереваясь принять ванну. Если не успокоить, то хотя бы расслабить это должно было. Но от быстро поднимающегося пара Изуку вдруг стало плохо: он поторопился все прекратить, выбежав в коридор. Медленно отправился в комнату и обнаружил, что Шото всё ещё стоит у окна. Казалось, с момента его ухода он ни разу не сдвинулся с места, никак не пошевелился. – Здесь немного душно, – тихо заметил Мидория. Воздух в комнате сперся от их ароматов. Те усиливались всегда от переизбытка тяжелых эмоций. Тодороки никак не отреагировал, только открыл окно, но даже не повернулся. Выглядело всё так, будто бы он обиделся. Но Изуку знал, что обижаться ему не на что. Разве что грустить… Он медленно прошел к кровати и устало на неё упал, повернувшись к альфе спиной. Лютая тоска зародилась в груди, Мидории захотелось закричать от охватившего его чувства. Он обнял себя руками и до боли зажмурил глаза, надеясь, что это поможет ему провалиться в сон. – У тебя нет аппетита из-за меня? – тихо спросил Шото, обернувшись к нему. – Что? – омега торопливо перекатился на спину. – Время обеда… а ты последнее время был вечно голодный… – Тодороки грустно улыбнулся. – Тревоги отбили тебе всякое желание, верно? Видишь… и в этом я виноват, – он усмехнулся. – Эй, – Изуку нахмурился, – не надо так говорить. Я просто… не хочу есть. – Да-да, – альфа вздохнул. – Я боюсь, что меня вырвет! – поспешил заявить омега. – Ты тут ни при чем! Не будь таким эгоцентричным, – заявил он. Шото тихо рассмеялся. Он медленно подошел и наклонился над Мидорией, внимательно его оглядев. В первое мгновение Изуку решил, что его сейчас поцелуют, и замер в ожидании, но этого не произошло: Тодороки разогнулся и торопливо направился к двери. – Отдыхай, – он улыбнулся. – Я схожу кое-куда, ты же не против? – уточнил мягко. Омега насторожился. – Это куда? – сглотнув, спросил он. – Я скоро вернусь, – вместо ответа на вопрос пообещал Шото. Мидория не нашел, какими словами его уговорить. Он даже не смог выпытать, куда именно и зачем Тодороки идет, только с глупым видом наблюдал, как быстро альфа собирается. На прощанье Шото только улыбнулся и скрылся, закрыв дверь с внешней стороны. Изуку шумно вздохнул. В комнате вдруг стало тихо, обратив на это внимание, он перестал дышать и взволнованно огляделся по сторонам. Его пара ключей должна была лежать на столе. Мидория мог схватить её, открыть входную дверь и побежать за Тодороки, вцепиться в него и никуда не отпускать. Но омега одернул себя и мирно лег обратно в постель, прикрыв глаза. Постарался представить ближайшее будущее, чтобы успокоить себя. Дом, быт, Шото, малыш… Изуку поморщился, представив, как новорожденный частенько будет кричать по ночам, и тут же захихикал, увидев Тодороки с заспанным видом, склонившегося над кроваткой. Вот бы пережить это… Странное волнение скопилось в животе; Мидория перевернулся, глубоко вздыхая. Ему никогда не хотелось хватать звезд с неба. Ни раньше, ни сейчас. Он мечтал лишь о спокойной обычной, как у всех, жизни, о тихих домашних вечерах. Семья, может, дети. Это было такое простое, знакомое многим желанием, что Изуку всегда казалось, что оно не может не сбыться. Что может быть легче! Тысячи, миллионы людей живут именно так, думая только друг о друге и смешных карапузах. Они не становятся звездами, миллиардерами, политиками. Они просто счастливы. Но, оказавшись, так близко к заветной мечте, омега вдруг понял, что жизнь не прекращает над ним издеваться, будто бы нарочно не позволяя достичь желаемого. Он закрыл глаза и неожиданно для самого себя провалился в сон. Разбудил его шум в прихожей. Мидория не сразу понял, что происходит, почему так темно. Он сощурился и перекатился набок, чуть не свалившись с кровати. За окном давно всё смерклось: комната погрузилась во мрак. Изуку поежился и сел, вглядываясь в свет в прихожей. Медленно высокая фигура прошла в комнату. – Прости, я не хотел тебя разбудить, – донесся до него ласковый голос. Омеге вдруг почудилось, что Шото не злился и не ругался, что не было никакого напряжения и ссор между ними. – Всё хорошо… – Мидория нелепо кивнул. – Ты… уже вернулся, – он вздохнул. – Где ты был? – спросил тихо. Тодороки медленно сделал к нему шаг. – Я включу свет, – оповестил он, прежде чем палец щелкнул по выключателю. Изуку резко зажмурился. – Ой, – он сморщил нос. – Ты… – окинул альфу взглядом, – очень уставший. Извини, я не подумал ничего приготовить на ужин. Я не заметил, как уснул, – хихикнув, оповестил омега. – Я не хочу есть, – скупо отказался Шото. – Мне есть… что сказать тебе, – хрипло проговорил он. Мидория неуверенно кивнул, предчувствуя неладное. Лицо альфы было омрачено болью и тяготой страшного выбора, что он не хотел перекладывать на других. – Тогда… я слушаю, – сказал осторожно Изуку, поерзав на месте. – У тебя есть паспорт и все необходимые документы, – негромко начал Тодороки. – Ты знаешь, они лежат в верхнем ящике стола. – Ага, – омега нервно сглотнул. – И карта, – напомнил Шото, не глядя на него. – На ней достаточно средств на ближайшее существовании. – А… – Мидория нахмурился. – Ты это к чему? – заволновался он, почувствовав, как закололо в сердце. Тодороки неопределенно качнул головой. – Я люблю тебя, – тихо сказал он. Изуку глупо хихикнул. – Я знаю. – Когда я говорю это, я… имею в виду именно это. Я вкладываю в слова именно этот смысл. – Ох… я знаю, – омега улыбнулся. – Но к чему ты об этом? – он взволнованно закусил губу. – Я… – Шото закрыл глаза, не способный больше смотреть на него. – Я не могу больше быть рядом с тобой. – Что? – Мидория вздрогнул всем телом. – В смысле? – в недоумении спросил он. – Тебе нужно… уехать? Что-то происходит? – Нет, – Тодороки слегка покачал головой. – Изуку… нам нужно расстаться, – тихо объявил он. В комнате повисло молчание. Омега встрепенулся и принялся хватать ртом воздух, задыхаясь от охвативших эмоций. – Шото, – смог выдохнуть. – Эй… не смей! Что ты говоришь! – Изуку, – альфа посмотрел на него холодно. – Так будет лучше, – шепотом проговорил он. – Я не могу тобой рисковать. Я не могу быть рядом с тобой. Я не могу рушить твою жизнь. Я не могу… Ты вскоре забудешь меня, ты молод, ты свободен. Ты сможешь найти кого-нибудь другого, более подходящего. – Шото… – Мидория сглотнул. – Я серьезен. – Шото, я беременный! – омега вскочил и ринулся к нему, пытаясь схватить за руку. – Ты что! Ты… ты… – Именно поэтому, – Тодороки резко отступил, – я говорю это именно сейчас. Пока ты просто беременный… ты можешь всё изменить, как сам желаешь, как считаешь правильным. С ребенком тебе было бы сложнее. – Шото… – Изуку задрожал, его ноги ослабели и медленно начали подгибаться, рискуя его уронить. Ни на секунду он не засомневался, что альфа серьезен. – Деньги… я буду высылать. Ты будешь хорошо жить, можешь не думать об этом. – Шото… – Прощай, – Тодороки окинул его пристальным взглядом в последний раз и быстрыми шагами двинулся в прихожую.