Изменение гравитации

В квартире было прохладно. Мидория задрожал сразу же, стоило перешагнуть порог. Он торопливо захлопнул входную дверь, стянул ботинки, ставя пакеты на пол, и побежал в комнату, намереваясь закрыть окно. Наверное, было слишком опрометчиво оставлять его открытым чуть ли не настежь. Изуку поежился и вернулся в прихожую, перетаскивая продукты на кухню. Его в очередной раз посетила мысль, что он накупил всего этого зря. Есть перехотелось, и, глядя на еду, кроме отвращения омега ничего не испытывал. Он помыл руки, на несколько секунд замерев около раковины, и быстро вышел, не в состоянии смотреть на себя в зеркало: это было слишком отвратительно. В кухне чувствовался аромат. Запах Каминари. Слабый, уже выветрившийся, но всё равно ощутимый, что Мидории захотелось зажать нос. Он принюхался и с удивлением подумал, что не чувствует аромата Тодороки. Должно быть, тот уже давно исчез. Или для Изуку он настолько естественный, что он не замечает его. За окном было очень темно, идти на улице резко перехотелось. Оставаться внутри квартиры, как в большой клетке, было ещё отвратительнее, но Мидория не дал себе времени об этом подумать, открыв электронный учебник. Забрался на кровать и начал читать. Мысли усердно расплывались, растекались, убегая в разные стороны. То возвращались к Шото, то к Денки, то к Марии, что оставила после себя очень странное, взволнованное ощущение. Но Изуку запрещал себе думать о них. Запрещал думать вовсе. Собственные мысли душили его, сводили с ума, пугали. Он усердно продолжал читать, не понимая ни слова. Вскоре тишина в комнате стала настолько звенящей, что Мидория начал читать вслух. Он придал голосу уверенности и осмысленности, будто читал ребенку сказку. Подумав об этом, омега начал поглаживать себя по животу, не прекращая вкладывать в голос особые интонации. Смысл прочитанного растекался, уловить даже основной мысли не получалось, но Изуку это не останавливало: он усердно продолжал читать и тяжко вздыхать от сухости в горле. Его живот периодически сводило тяжестью, когда он вспоминал, как некрасиво поступил с Каминари. Обманул его. Тот показался очень проницательным, но и не менее добрым, он поверил. Мидория вынудил его себе помочь. Осознания этого факта заставляло его испытывать к себе неслыханное отвращение. Любой бы согласился помочь, узнав, как якобы некрасиво Тодороки обошелся с Изуку. Ага… Омега сморщился и на секунду прекратил читать, позволив волне вины накрыть себя. Он не хотел врать, особенно в корыстных целях. Возможно, Денки надеется, что это сблизит их, возможно, ждет развития отношений. А Мидория просто использует его. Как низко… Сил терпеть муки совести у Изуку не было: он продолжил читать. Но вновь ни слова понятно не было. – Диффузия – взаимное проникновение молекул веществ в межмолекулярные промежутки друг друга. Ну… допустим, – омега вздохнул и глупо огляделся по сторонам, будто рядом мог находиться человек, способный растолковать ему смысл прочитанного. Мидория тяжело вздохнул. – А может секс считать формой диффузии? – спросил он сам себя и тут же вспыхнул, испугавшись подобных абсурдных мыслей. – Кажется, мне пора спать, – Изуку вздохнул и забрался под одеяло, прикрыв сонно глаза. Но стоило только сделать это, как сознание воссоздало образ Шото, радостного, счастливого. Мидория вздрогнул всем телом и резко распахнул глаза, испугавшись. Оставаться один на один со своим подсознанием он не мог. Слишком больно. Изуку стиснул зубы и продолжил читать. Ему требовалось устать настолько, чтобы времени на мысли не оставалось. Чтобы коснуться головой подушки и тут же отключиться, чтобы быть не в состоянии думать, мечтать. Физика быстро утомила его, и Мидория решил переключиться на астрономию. Особого смысла в этом он не видел, но ничего более толкового в его голову в тот момент не пришло. Звезды, кометы, метеориты, метеоры, болиды, планеты. Вскоре Изуку утратил смысл каждого из этих слов, позабыв, что они могут означать. Ему стало не по себе от осознания незначительности Земли относительно целой галактики; омега решил отложить астрономии. Он устал. Продолжать чтение казалось занятие бессмысленным, Мидория понадеялся, что устал достаточно, чтобы безболезненно уснуть, но стоило закрыть глаза, как образ Тодороки сам собой возник перед глазами. Изуку подпрыгнул на месте, будто обжегся. Он отдышался и прижал ладонь к груди, морщась. Нет, видимо, недостаточно. Попытался продолжить чтение, но быстро понял, что астрономия слишком бесполезный предмет. В большинстве других школ её даже не было, не ясно, зачем её ввели им спецкурсом. Мысли об этом заставили решить его, что продолжать её изучение бессмысленно. Мидория потянулся и нерешительно поднялся, с опаской опуская ноги на пол. Тот показался ужасно холодным, Изуку торопливо сделал несколько шаг, надеясь, что пол в коридоре окажется теплее. Но тот, как назло, оказался ещё ледянее. Омега налил себе стакан воды, медленно опустошил его, с отвращением подумав, что без воды его организм умрет. А ведь та так отвратительно на вкус… Вдруг захотелось есть, Мидория заглянул в холодильник. Перехотелось. Он захлопнул дверцу и двинулся в коридор, но замер, почувствовав, что всё-таки хочет есть. Вот только еда, что есть под рукой, ему не подходит. Изуку со стоном вздохнул, поняв, что накупил много чего, но всего не того. Хочется чего-нибудь… а чего, он не знает. От базовых и прежде любимых продуктов ему дурно. Омега потер виски и медленно двинулся обратно в комнату, решив, что поздний час не располагает к приему пищи. Да и бежать сейчас в магазин за чем-нибудь очень страшно. Он выключил по пути везде свет, но, оказавшись в постели, почувствовал себя неуютно. Слишком страшно. Не сказать, что темнота ужасно пугала его, просто создавало ощущение дискомфорта и одиночества. Мидория подскочил и включил в прихожей свет, удовлетворенный вернувшись обратно. Думать о том, что это слишком по-детски, он не стал. Включил мобильный, скучно пролистал учебники. Выбор пал на биологию, Изуку без интереса принялся читать о способах размножения, хотя и так всё об этом знал. Прочитав страницу, Мидория подумал, что митоз удивительно логичен. В отличии от того же мейоза… – Рассмотрим процесс размножения у растений… – омега поморщился и фыркнул. И кто, спрашивается, составляет эти учебники? Зачем кому-то процесс размножения каких-то цветков? Особенно, подросткам в возрасте шестнадцати-семнадцати лет. Их интересует другое размножение, даже не размножение, а предшествующий ему процесс. Изуку усмехнулся уголками губ. В голове вспылили болезненные воспоминания, которые не давали о себе знать уже очень-очень давно. Он вспомнил противные лица одноклассников, вспомнил их едкие взгляды и резкие слова в его адрес. Кто-то, помнится, пророчил ему скорую смерть от наркотиков или алкоголя, кто-то раннюю беременность. Мидория вздрогнул. И нельзя сказать, что они были неправы. Ладонь коснулась живота, он плотно сжал губы. Стало страшно. Это была та самая форма страха, от которой нельзя было избавиться никакими способами. Иррациональный страх. Страх по факту существования в его организме инородного существа, которое с каждым днем увеличивается в размерах, растет, развивается, и вскоре рискует вынудить его раздуться, как воздушный шарик. А если… он умрет? Страх этого вдруг стал таким сильным, что Изуку вскрикнул. Он схватился за голову и до боли зажмурился, пытаясь избавиться от охвативших его мыслей. Усталость не помогала, лишь напротив, замученный делами мозг подливал масла в огонь, придумывая всё более и более изощренные способы смерти и самые плохие концы. Он совсем один. Тодороки оставил его. И он был прав. Пока ребенок не рожден, Мидория может сделать выбор. Может избавиться от него и не тяготиться после грузом ответственности, не платить алименты, сдав ребенка в детдом, не отвечать за него. Но мысль об этом вдруг заставила его опечалиться. Изуку загрустил, представив, что останется совсем один. Без малыша с прекрасными разноцветными глазами. Представить его похожим на Шото не составляло никакого труда, Мидория расплылся в глупой улыбке, думая об этом. – Наверное… это всё гормоны, – решил Изуку, тяжело вздыхая. Он завалился на бок и принялся поглаживать себя с легкой полуулыбкой по животу, представляя скорую совместную жизнь. Дети не пугали его. Казалось, что это совершенно легко. Смотреть за младенцем, учить его ходить, разговаривать, таскать по поликлиникам. С этим он точно справится. Такая жизнь подобна жизням миллиона других людей, она естественна и проста. Ребенок привнесет смысл в жизнь, подарит то дивное семейное чувство, о котором Мидория так мечтает. И он готов ради этого на всё. Он будет его любить, он будет о нем заботиться, он сможет сделать своего малыша счастливым. Он знает, что справиться. Детям не нужно ничего кроме любви и внимания. Это Изуку может дать всем и каждому. За последние несколько дней это были единственные приятные мысли. Мидория прикрыл глаза и вместо Шото наконец увидел смешного младенца с большими глазами. В этих мыслях он мог спрятаться от реальности: в отличии от мечтаний о Тодороки эти фантазии были слишком реальными. Губы искривились в жалком подобии улыбки; Изуку уснул. *** Шото вглядывался в медленно поднимающееся вдали солнце. Рассвет. Он не чувствовал ничего, наблюдая за розовеющим небом, за яркими красными полосами у горизонта. Он вряд ли вообще мог чувствовать хоть что-то. Он разучился. Мобильный завибрировал, но Тодороки не сразу смог отвлечься на него от теплых мыслей. Ему не нужно было закрывать глаз, чтобы видеть Мидорию, как наяву, перед собой, ликующего и весело танцующего на месте, не нужно было закрывать уши ладонями, чтобы слышать его легкий смех в своей голове, мягкий голос и жаркий шепот, и не нужно было представлять запах, чтобы чувствовать его. Взгляд с неохотой опустился на телефон в руке. Альфа резко подскочил, нахмурившись. Полученное сообщение привело его в недоумение. Шото хотел было ответить, но вместо этого решил, что лучше узнает всё лично: сорвался с места и побежал к лифту. Буквально через три минуты оказался у Шинсо, что по обыкновению сидел перед монитором компьютера, постукивая пальцами по клавиатуре. Под его глазами залегли большие мешки, Тодороки знал, что у него большие проблемы со сном, но не это сейчас волновало его. – Оперативно, – усмехнулся Хитоши, заметив вошедшего. – Вовсе нет, – Шото поджал губы. – Я просто был рядом, – буркнул он. – Можете обманывать меня, сколько хотите, – Шинсо дернул плечами. – Неважно, где вы были. Вы прилетели сюда мгновенно, стоило только… назвать его имя. Тодороки поежился. Он медленно подошел, скрестив руки на груди, и строго посмотрел на Хитоши, ожидая каких-либо объяснений. Тот хитро улыбнулся и быстро что-то открыл на мониторе компьютера. Шото нерешительно перевел на фотографию взгляд, еле сдержавшись от резкого действия. Какого именно – не ясно. Ему захотелось вскрикнуть, подпрыгнуть, охнуть и ударить Шинсо одновременно. – Что это? – хрипло спросил он. Хитоши качнул головой. – Ровно то, что я написал, – пояснил он. – Изуку Мидория. – Не произноси! – Тодороки непроизвольно замахнулся, – его имени, – потребовал он. – Зачем ты это нашел? – спросил альфа едко. Шинсо невинно развел руками. Изуку сидел за столико в кафе, где они с Шото как-то обедали. Он был не один, с альфой, положившим пальцы поверх его ладони. – Вам разве не интересно? – уточнил Хитоши. – … – Я могу найти всё, что угодно, – пожал Шинсо плечами. – Ты нашел это специально? – будто равнодушно поинтересовался Тодороки. – Как сказать, – Хитоши торопливо закрыл фотографию. – Ваш омега там один, – негромко заметил он. – Что же произошло, раз вы не хотите даже слышать о нем? – полюбопытствовал он. Шото вздрогнул. Он холодно посмотрел на Шинсо, плотно сжав губы, и еле сдержался от желание покрыть его всеми известными ему бранными словами на всех известных ему языках. Как кто-то вообще мог подумать, что Тодороки не хочет слышать о нем?! Но… тем лучше. Шото никому ничего не говорил, вызвав у ближайших знакомых много недоумения. – Не ищи его больше, – потребовал альфа хмуро. – Почему? – Не ищи, – повторил Тодороки и двинулся к двери. Ему не должно быть дела до того, с кем Мидория сейчас. – Даже если с ним случится что-то плохое? – приподнял Хитоши брови. – Не докладывать? Шото замер на полпути. Всё тело сковало страхом, он плотно сжал губы, с трудом сдерживаясь от рычания. *** Мидория в нетерпении перекачивался с пятки на носок, ожидая. Он тревожился, поскольку Каминари опаздывал, и омега не знал, случайное это совпадение или альфа решил не приходить. На часах было уже семь минут, хотя встретиться они договорились в ноль. Изуку теребил пальцы и покусывал губы, подрагивая от холода. Он оделся неприлично легко, сам не зная почему. Привык, что Тодороки всегда следит за этим и напоминает то надеть высокие носки, то свитер с горловиной… Омегу одолевал страх. Денки практически не писал всё это время, и Мидория не знал, как должен это расценивать. Или альфа втихую решил слиться, или просто слишком занят, но в какой-то момент, не выдержав, Изуку назначил встречу. Каминари ответил с охотой, сразу же согласился, не став корректировать время, будто сжал встречи. Но Мидория всё равно не был уверен в его намерениях. – Привет! – послышалось позади веселое. Изуку обернулся, отчаянно желая увидеть одного человека. Но голос принадлежал не ему, он знал это. – Ты всё же пришел, – пробормотал омега и несмело подошел. – Прости, я опоздал. Пробки, – Денки невинно пожал плечами и подался в его сторону, намереваясь в знак приветствия обнять. Мидория, этого никак не ожидавший, дернулся, резко отстранившись, и растерянно посмотрел на альфу, что замер в не меньшем недоумении. Он криво улыбнулся, поняв, что попал в глупую ситуацию, и торопливо опустил руки. – А… эм… – Изуку встрепенулся, надеясь быстро замять ситуацию, – пойдем, – сказал он и качнул головой, двинувшись в сторону сада. Они договорились встретиться около дома Мидории, хотя сам омега на этом не настаивал. Каминари просто предложил, а Изуку не стал отказываться, понимая, что вряд ли сможет куда-нибудь добраться. Он, несмотря ни на что, плохо знал город. Денки двинулся вслед за ним, но, вопреки ожиданиям, разговор не начал, странно глядя на омегу. Тот почувствовал себя неловко под его взглядом. С отвращением к самому себе Мидория подумал, что просто самым низким образом использует Каминари. Чем можно ему отплатить? – Погода сегодня… – начал было Изуку, но осекся, посмотрев на альфу. – Эм… – Хочешь поговорить о погоде? – с улыбкой уточнил тот. – Как по мне, ужасная. Холодно, – фыркнул он. Мидория не смог не согласиться: он обожал тепло. – Да… – кивнул он. – Не хочешь сходить куда-нибудь? – весело предложил Денки. Омега растерялся. Он посмотрел на альфу и с опаской подумал, что тот может вкладывать в эту прогулку совершенно другой смысл. И он будет прав… – Куда? – Где тепло и, главное, сухо! Можно начать с кафе. Что думаешь? М? Или сразу рванем в какой-нибудь музей, галерею там. Как ты любишь проводить досуг? – полюбопытствовал Каминари. Изуку неуверенно качнул головой. Он не знал. Не знал о самом себе таких простых вещей. – М… обычно я занят делами, – соврал Мидория. Впрочем, полноценной ложью это не было. Слова отображали суть вещей последних нескольких дней, все время которых он посвятил учебе. – Ну всё-таки, – Денки улыбнулся. – Наверное… – омега плотно сжал губы, – наверное… я… это… – Что? – Ну… я люблю приятно проводить время, – ответил Изуку просто. Открываться кому-то даже в таких мелочах оказалось трудно. – Как и всё, – Каминари рассмеялся. – А подробнее? Зажигаешь с друзьями? – предположил он. На секунду этот вопрос поставил Мидорию в ступор. Друзьями? С кем? У каких-то людей есть некие друзья? Так бывает? Сколько Изуку себя помнит, у него никогда не было друзей. Кажется, они были в возрасте до десяти лет, но вряд ли на тот момент этих людей, которые просто по случайности оказались рядом, можно было назвать «друзьями». – Эм… ну… – омега пожал плечами. – Наверное. В смысле, – он глупо хихикнул, – да. Мне не важно где, а важно лишь с кем, – признался негромко. Денки удивленно на него посмотрел. – Я могу понять, – согласился он. – Ты… эмоциональный человек, как думаешь? – А что ты имеешь в виду? Они медленно вошли в сад, неторопливо продвигаясь меж невысоких вишневых деревьев. На небе не было ни облачко, но солнце каким-то невообразимым способом ухитрялось прятаться. – Буквально. Как часто ты испытываешь эмоции? И насколько они сильны? – Ну… – Мидория задумался. Прежде никто не спрашивал его о подобных вещах. Был только один человек в его жизни, кого могло это интересовать, но он выяснил всё опытным путем. – Наверное, эмоциональный. – Да? – Каминари хитро прищурился. – А выражать ты их умеешь? Изуку растерялся. Для него это звучало слишком глупо и бессмысленно, хотя сомнений в том, что в мире удивительно много сухих людей, у него не было. – Умею, – пожал омега плечами. – А ты? – торопливо спросил он, искренне предпочитая слушать, а не говорить. Ему всегда нравилось знакомиться с новыми людьми, быстро общаться, открывая их для себя, как конфетку. Но подобные знакомства не подразумевали развития отношений… – Думаю, да, – Денки улыбнулись. – По крайней мере, я надеюсь, – рассмеялся он. Мидории ужасно захотелось спросить его насчет Тодороки, но он знал, что это уж слишком грубо. Достаточно того, что он использует Каминари самым некрасивым образом. Ни за что не стал бы звонить ему, если бы не нуждался хоть в ком-то, если бы Денки не работал в полиции. Это лишь счастливое стечение обстоятельств. Альфа начал рассказывать про свою жизнь, а Изуку терпеливо его слушал, самолично задавая множество вопросов. Ему не было скучно. Напротив, омега интересовался всем практически искренне, с любопытством глядя на Каминари. Но его желание узнать о главном было сильнее, что Мидория не мог заставить себя ждать. Тучи неожиданно начали сгущаться, резко начался дождь, и они скрылись в первом попавшемся магазине. – Да, погода не жалует, – вздохнул Денки, отряхиваясь. Изуку рассеянно кивнул. Он почувствовал себя немного неуютно в маленьком прохладном помещении с неугомонными кассирами. Те окинули их оценивающими взглядами, стоило только зайти. – Возможно, всё же стоило куда-то сходить, – нервно хихикнул Мидория. – Если не в галерею… то хотя бы в кино, – осторожно сказал он. – Не ты ли сказал, что важен человек, который рядом, а не место? – весело откликнулся Каминари. – Надеюсь… – он странно улыбнулся, – я отношусь к тем людям, с которыми ты любишь проводить время. – А… – Изуку застенчиво отвел глаза. – Пока не знаю, – соврал он, хотя искренне был убежден, что для него это ничего не значит. И не будет значить. – Погода, кажется, совсем испортилась, – заметил омега, поморщившись. Ему захотелось домой. Но не домой в эту маленькую душащую его квартиру, нет, а в их теплый солнечный домик на острове. Где всегда солнечно, всегда тепло, всегда хорошо… – Кажется, да, – согласился Денки. На секунду повисло молчание, которое тут же стало неловким. Или только Мидории так показалось: Каминари продолжал безмятежно улыбаться, внимательно на него глядя. Изуку ужасно захотелось куда-нибудь спрятаться от этого взгляда. Альфа сделал к нему небольшой шаг, улыбнувшись шире, и осторожно смахнул с плеча Мидории маленький пушок. Тот замер. – Ох… – на губах появилась нерешительная улыбка. Вдруг с опаской Изуку подумал, что Денки может вкладывать в это все слишком много смысла. Слишком много глубоко смысла. – Кстати, – Каминари отстранился, – я попытался выполнить твою просьбу, но, – он сморщил нос, – извини, ничего не вышло. – То есть? – Мидория насторожился. Наконец разговор перешел на тему, которая волновала его с самого начала. – Ну вот так, – Денки дернул плечами. – Нет его нигде. – Совсем? – Изуку наигранно приподнял брови: он не был удивлен. Надежда, теплившаяся в нем, была слишком мала и слаба. Тодороки не позволил бы так легко обнаружить себя. – Буквально, – Каминари вздохнул. – Его нет нигде. Даже будь он мертв, информацию можно было нарыть. А тут… словно такого человека просто не существует, – он дернул плечами. Мидория вздрогнул. Подобные фразы заставляли его думать, что Шото и не было никогда. Но он быстро от них освобождался, убежденный, что Тодороки реальнее всего остального в его жизни. Изуку безынтересно листал официальный сайт очередного вуза, искренне не понимая, что мотивирует людей куда-либо поступать. Университеты вовсю заманивают абитуриентов, но обучение стоит столько, что глаза выкатываются из орбит. Мидория долго думал над тем, куда он хочет поступать, и в конечном итоге пришел к выводу, что для него это не имеет совершенно никакого значения. Какая разница, где учиться, если он всё равно ничего не чувствует? Возможно, это временное явления, – омега хочет на это надеяться, – но пока кроме апатии его охватывает только страх. Ему думалось, что стоит найти работу, вместо всякой учебы, но Изуку знал, что его вряд ли куда-нибудь возьмут. Кому нужен такой работник? Несовершеннолетний, без образования, без опыта работы. Хотя у него столько документов, подтверждающих его совершеннолетие… Спасибо Шото. Омега прикрыл глаза и нажал на крестик, мигом закрывая все открытые вкладки. Когда он думал о работе, то всегда представлял себе почему-то цветочный магазин, где пахнет свежестью. Это казалось таким простым и чистым, что периодически Мидории ужасно хотелось туда устроиться, хотя бы попробовать. Но он знал, что не получится. Любил иногда заходить в подобные заведения, чтобы с удовольствием вздыхать цветочные ароматы и прохладу, любоваться на дорогие букеты, которые по карману очень узкому кругу лиц. Изуку вздохнул. Ему уже который час будто бы хотелось есть, но, представляя еду, кроме отвращения омега ничего не испытывал. Он лениво поднялся и открыл окно, скучающе выглянув на улицу. Дул холодный ветер, обжигающий голую кожу, прохожие дружно куда-то торопились, кутаясь в пальто. Мидория поморщился и отпрянул, вспомнив маленького птенца, что прилетел к нему на днях. Или… не на днях. Изуку нахмурился, пытаясь вспомнить, когда же это было. И было ли вообще. То ли квартира сводила его с ума, то ли от беременности он совсем поглупел. Должно быть, такая ерунда просто приснилась ему. Ну не могла же она случиться наяву! Мидория торопливо убежал на кухню, решив выпить воды. Его почти никогда не мучала жажда, но зная, что он должен пить полтора литра чистой воды в день, омега заставлял себя один за другим опустошать стаканы. Но от одного взгляда на простую прозрачную жидкость ему стало дурно. Изуку вздохнул. Дома было слишком тоскливо, а отвлекаться делами он был уже не способен. Решил выйти прогуляться, несмотря на отвратительную погоду. Лавочка была холодная: Мидория не смог позволить себе присесть. Он начал кружить вокруг своего дома, не рискуя уходить далеко. Прежде в этом районе он не бывал и с облегчением думал, что с ним у него не будет болезненных воспоминаний, как с его прежним домом. Где он там? Что там происходит? Изуку встряхнулся и, прячась от начинающегося дождя, убежал в ближайший продуктовый магазин. Людей здесь скопилось много, все суетились, кто-то задерживал всю очередь на кассе. Мидории сразу же стало тесно, но выходить обратно на холодный ветер он не стал, проходя вглубь помещения к стеллажам с продуктами. Почему-то магазины наводили на него ужасную тоску: омега ненароком вспоминал о деньгах, о том, откуда они взялись и что могут рано или поздно кончиться. Или нет… Изуку слабо себе представлял, сколько Тодороки оставил на его карте и как он себе представлял дальнейшую жизнь омеги. Будет ли пополнять счет? Или предполагает, что Мидория найдет работу? – Зато мне дали фотографию, – послышался чей-то донельзя счастливый голос неподалеку. – Он там такой смешной, похож на игрушечного динозаврика в яйце, которого надо в воде выращивать! Изуку обернулся. К нему приближалась зрелая, вероятно, супружеская пара. Смешной омега с круглым лицом и таким же круглым животом и альфа рядом с ним, заспанная и уставшая. Куда сильнее своего мужа. Тот выглядел цветущим и радостным. В руках держал небольшую карточку, что неустанно прижимал к груди и в голос восхищался. Когда они прошли мимо, Мидория понял, что это был снимок с узи. Странное чувство охватило его; Изуку бесконечно сильно захотелось получить такую же фотографию с изображением горошины в его животе. Пусть черно-белую, пусть кривую и неясную, всё равно. Он нахмурился, пытаясь сообразить, какая у него должна уже идти неделя. Но мысли спутались, сколько ни напрягался, Мидория не мог сообразить, сколько прошло времени. Казалось, это было совсем недавно, буквально только вчера, и одновременно ужасно давно, где-то там, в прошлой жизни. До знакомства с Марией, до расставания с Шото. Изуку вздрогнул от одного лишь упоминания его имени в своей голове, сглотнул. Вдруг решил для себя, что обязательно в ближайшее время должен сходить в поликлинику и всё проверить. Давно пора… и как он мог об этом забыть? Омега как в трансе вышел из магазина, не обращая внимания на погоду. С грустью подумал, что у него совершенно никакого представления о беременности. Думая об этом, он представляет ребенка, живого, уже рожденного, и совершенно забывает о том, что до этого ещё далеко. Чтобы получить новый организм ему придется приложить очень много усилий. Мидория сам не заметил, как вернулся домой. Он замерз и решил сразу направиться в ванную, надеясь отогреться. Горячая вода его разморила, Изуку не уснул только благодаря сообщению, что неожиданно получил от Каминари. Тот предлагал встретиться, словно совершенно беспричинно. Омега уставился в текст и попытался угадать, появилась ли какая-то информация относительно Тодороки или Денки просто хочет его увидеть. Угадать не получилось. Но нехорошее предчувствие Мидории подсказывало, что альфа ничего не нашел, у него просто интерес. Стать объектом чьей-то влюбленности казалось невообразимо притягательной идеей, прежде Изуку только об этом и мечтал, подолгу размышляя над тем, как здорово быть любимым кем-то. Но сейчас в этом он не видел никакого смысла и кроме легкого чувства вины не испытывал ничего. Ему нужна любовь одного конкретного человека. И она у него есть. Мидория знает это наверняка, чувствуют! Он убежден: Шото любит его. Просто он не рядом… Эти мысли были так противоречивы, что заставляли его испытывать боль. Каминари был весел. Изуку смотрел на него и думал, что для Денки это самое естественное состояние, он вряд ли умеет по-другому. Мидория слегка скучающе кивал и глупо улыбался уголками губ, ежесекундно теряя нить повествования. Он не собирался соглашаться на предложение встретиться, он не хотел и боялся дать альфе ложных надежд, но в итоге всё равно согласился. В какой-то момент дома стало так невыносимо, что Изуку готов был сбежать куда угодно. Каминари был так поглощен своим рассказом, что не замечал, что его почти не слушают. Или он не замечал этого никогда. За окном задувал ветер, погода стояла такая отвратительная, что домой Мидория не торопился. Ему нравилось сидеть в уютном кафе, вдыхать ароматы еды и чуть ли не дремать с открытыми глазами. В глубине души он был ужасно благодарен Денки за то, что тот вытащил его из дома, пусть Изуку и не понимал, чего альфа мог в нем найти. Сколько бы раз Тодороки не повторял, что Мидория самый красивый, самый интересный, самый умный, самый лучший, самый-самый, омега не мог этого принять. Он хотел верить, что для Шото всё это является правдой, он мог в это верить, но согласиться с тем, что такого мнения придерживаются и остальные, – никогда. Однако Каминари смотрел на него с искренним интересом и хитро улыбкой. Изуку не нравился его оценивающий взгляд, но он ничего не говорил, не желая даже начинать разбирать отношения. У них нет никаких отношений, нет и не будет. Вряд ли это может перерасти в дружбу, учитывая, какие планы Денки может на него иметь. Где-то внутри Мидория даже чувствовал себя немного виноватым за то, что зазря обнадеживает его, но он старался не думать об этом. Каминари будет зол, узнав в конечном итоге, что Изуку не увлечен им. Будет ругаться и задаваться вопросом, зачем же Мидория вообще отвечал ему. Обозначил бы свою позицию сразу. Ещё и первый написал… – Какие планы на выходные? – донеслось до него. Изуку медленно вздохнул, торопливо опуская глаза, чтобы Денки не обнаружил, как его безбожно не слушали. – Э… планы… так, надо к врачу сходить, – честно ответил Мидория, не задумываясь о том, что говорит. Он не любил врать, просто не видел в этом смысла, особенно относительно всяких глупостей. Да и редко его мозг соображал для этого слишком быстро. – Хотя, наверное, я пойду уже в пятницу… – А, – Каминари насторожился, – что за врач? – он наклонился к омеге. – Если не секрет. У тебя какие-то… или это просто плановый осмотр? – Ну, – Изуку качнул головой и глупо хихикнул. – Наверное, это можно назвать плановым осмотром, – он улыбнулся. – Я хочу сделать узи… Но ещё рано, наверное, – самозабвенно начал говорить Мидория. Денки в недоумении приподнял брови. – Так у тебя какие-то проблемы? – повторил он. – Что за узи? Щитовидки? – Н-нет, – омега посмотрел на него чуть виновато. – Давай не будем о здоровье, – торопливо сказал он, зная, что ни один приличный человек не станет лезть в столь деликатную тему. Да и неприличный не станет: кому это интересно. – Ох, конечно, – Каминари улыбнулся. – Ты всегда такой молчаливый, – протянул он. – Не хочешь ничего о себе рассказать? Иногда я чувствую себя будто с журналистом, – рассмеялся альфа и чуть взволнованно посмотрел на Изуку. Тот виновато улыбнулся. Говорить о себе он ничего не хотел, поскольку вовсе не хотел говорить. Да и не понимал, зачем это нужно. Какое кому дело до его жизни? Та слишком пуста, чтобы что-то рассказывать. Возвращаясь домой, кроме опустошения Мидория не испытывал ничего. Острая боль, что пронизывала его несколько первых дней, не отступила, ничуть. Изуку начинал дрожать каждый раз, стоило ему остаться один на один с самим собой. Хотелось выть, визжать, выдирая волосы, но он не позволял себе этого, не способный выражать чувств. Будто бы разучился это делать. Омега не понимал, что происходит с его телом от боли, и не пытался в этом разобраться. Периодически он просыпался посреди ночи в холодном поту и долго не мог отдышаться, держать за сердце. Однако вспомнить то, что снилось, не получалось. – Я люблю слушать. – Я уже слышал это, – Денки вздохнул. – Видимо, мне придется просто смириться, – рассмеялся он. – Поздновато, – заметил негромко. – Проводить тебя до дома? – предложил с улыбкой. Мидория посмотрел на него глупо. – А ты останешься на ночь? – с надеждой спросил он. Каминари вздрогнул. – Ты боишься спать один? – пошутил он, наклонившись к Изуку, но где-то на дне его глаз плескалось искренне беспокойство. Омегу кольнуло под ребра виной. Больше всего на свете он боялся сделать Денки больно, не оправдать его ожиданий. Нет! Пусть тот лучше вовсе не влюбляется, Мидории он нужен лишь как средство для забвения. Недолгого, слабого, но забвения, способного уберечь его от раздирающий внутренности боли хоть на часок. – Не нужно меня провожать, – вместо ответа сказал Изуку и поднялся. – Давай я заплачу, – торопливо предложил он, – ты ничего кроме чая и не взял. – Нет, – Каминари покачал головой. – Кто приглашает – тот платит, – улыбнулся он. – Этикет, что уж. Мидория не стал возражать. Его дело предложить. Денки бы отказался, если бы эти деньги были для него важными. Изуку стоит думать о своих финансах. Стоило сходить в банк или хотя бы завести мобильное приложение, чтобы отслеживать деньги на карте, но пока что до этого у него просто не доходили руки. Мидории было страшно даже думать о том, чтобы самому заниматься всеми бытовыми вещами… – Ну анализы у вас не самый хорошие, надо признать, – недовольно заметил доктор, вглядываясь в монитор компьютера. Изуку обеспокоенно вздохнул. Он и сам понимал, что с его бесконечными потрясениями никакая беременность не может пройти нормально, но услышать это от врача было страшно. – М… это же не критично? – взволнованно уточнил он, поднимаясь со стула. Усидеть на месте не получалось. – Вас кто-нибудь поддерживает в вашей беременности? – полюбопытствовал доктор, посмотрев на него поверх своих очков. Мидория растерялся. Он не понимал, когда люди лезли ему в душу, особенно не ожидал этого от такого рабочего человека. – М… какое это имеет значение? – уточнил Изуку, поерзав. Он бы сказал, что поддерживают. Если бы кто-то был рядом, то поддерживал бы. Но рядом никого нет. Он один. – Значит, нервничаете много, – задумчиво протянул врач. – В вашем возрасте беременность очень опасна. Вы уверены, что хотите сохранить эмбрион? – спросил он, будто это не значило ничего. Мидория вздрогнул. Мысли об этом он почему-то даже не допускал, воспринимая всё происходящее, как должное. Он подстраивался под реальность и не был готов формировать её. Они с Шото решили, что хотят ребенка, зачем что-то менять… – Д-да, – Изуку несмело пожал плечами. – Это возымеет огромный негативный эффект на ваш организм. Любая беременность влечет за собой колоссальный риски, но беременность в столь раннем возрасте… – Не надо меня отговаривать! – воскликнул Мидория, чувствуя, что не готов больше слушать об этом. Его голова просто не выдержит. – Скажите лучше… а… какие направления… ну… рекомендации… – Да-да, – доктор цокнул языком. – Я выпишу направление, – не стал спорить он, что-то быстро нажимая в компьютере. – Открою направление, вы сами запишетесь на время… С результатами придете ко мне. И не затягивайте! – К-конечно, – Изуку робко кивнул. – Не нервничайте, не перетруждайтесь. Рекомендации стандартные. Хорошо питайтесь, думайте, в первую очередь, о своем здоровье! – К-конечно, – омега поджал губы. Он страшно не любил, когда ему напоминали о здоровье. С грустью приходилось вспоминать, как бездарно оно было просажено, как долго он должен восстанавливаться. Удивительно, что его организм ухитрился забеременеть… На ватных ногах Мидория выходил из поликлиники. Он не думал ни о чем, его мозг просто заблокировал эту функцию, уберегая своего владельца от боли. И омега не думал о том, что он беременный, что тревоги и голод плохо влияют на зародыш, на его будущего ребенка. Что ему недостаточно просто подождать и через восемь месяцев получить с распиской младенца. Нет… Изуку боялся осознавать, сколько ошибок уже совершил. Ему так хотелось посмотреть на экране аппарата узи свой эмбрион, что отказ в этом оказался огромным разочарованием. Врач открыл направление только через две недели, а рекомендовал приходить только через месяц. Но Мидория знал, что не сможет столько продержаться. Слишком уж это было интересно. Дома оказалось холодно. Изуку с тоской осознал, что они с Тодороки забыли приобрести самое главное. Ковры во все комнаты, особенно в прихожую. Снимая зимнюю обувь и ступая по ледяному паркету, Мидория особенно быстро замерзал. Телефон молчал, хотя омега надеялся увидеть Каминари сегодня. Тот зашивался на учебе и не был настроен встретиться, хотя такому предложению ужасно обрадовался. Изуку почувствовал себя страшно виноватым, ощутив его вдохновение. Для альфы, должно быть, это что-то значит, а Мидория просто мечтает сбежать от душащих мыслей. Когда ему было плохо в школе, он испытывал облегчение, выбегая из нее. Когда ему было невыносимо дома, он уходил гулять, часами слоняясь на улице. Он прятался. Это было так просто и естественно, что другого способа решения проблем Изуку и не знал. Но когда ему стало плохо с самим собой, когда каждая мысль доводила до ужаса и сводила с ума, он в шоке осознал, что не знает, куда бежать. Прятаться было негде. Омега пытался отвлекаться на учебу, слушать лекции и старательно всё записывать, но это не помогало. Он выбрал для себя вуз, в котором хотел бы учиться, больше просто так, чтобы иметь хоть какой-то ориентир перед глазами, чем из-за настоящего желания. Мидории всегда нравилась мысль об обустройстве домов, интерьера, среды. Это казалось таким заманчивым и легким, что ничего лучше он не придумал. Вряд ли ему удалось бы поступить, вряд ли он бы нашел на это средства, но ему нравилась мысль, что он правильно делает, в основном занимаясь одними предметами, а на другие не обращая должного внимания. Он уже придумал, как поступит. В марте близился конец учебного года, и он надеялся примкнуть к какой-нибудь школе, чтобы сдать экзамены. Подобное нигде хорошо не воспринималось, но Изуку знал, что это возможно. На улице задувал холодный ветер, а омегу клонило в сон. Глазами периодически сами собой закрывались, но он усердно сопротивлялся, надеясь измотать себя физически настолько, чтобы заснуть без душевных мучений. Из двух зол он выбрал меньшее. Новый день принес открытие. Оказывается, поясница совершенно не болит, когда долго стоишь в скрюченной позе. Нет. Об этом совершенно не думаешь, не зная, как дышать. Мидория упирался ладонями в стены, боясь свалиться, и через боль в горле блевал в унитаз. На глазах выступили слезы, а вздыхать не получалось, что кроме этого ни о чем думать он не мог. Подскочил ни свет, ни заря, кинувшись в ванную. Позыв к тошноте был таким неожиданным и новым, что в первый момент Изуку даже не поверил. Никак не мог принять тот факт, что он обыкновенный беременный с обыкновенным для большинства токсикозом. Ну нет. Разве может он, шестнадцатилетний и… Но об этом стоило думать до токсического отравления. Ему стало лучше только через пару часов, тогда же Мидория с жадностью накинулся на еду. Он был так голоден, что даже мысль об очередной рвоте не пугала его, несмотря на болезненность этих ощущений. Запасы риса и овощей были изничтожены, Изуку открыл банки с консервированными кукурузой и горошком, без промедления их опустошая. Даже закусывать не приходилось, слишком было вкусно. Приятная тяжесть в желудке намекнула остановиться, но Мидория только пару раз икнул и продолжил есть. От всего этого ему было так радостно и спокойно, что Изуку со страхом подумал, что вскоре у него рискует развиться нездоровое отношение к пище… Мысли об этом его одернули. А ещё и то, что в холодильнике не нашлось гранатового сока. А ему ужасно его захотелось. Омега не стал себя отговаривать, быстро оделся и побежал в магазин. В ранний час посетителей совсем не было, Изуку с удовольствием прогуливался меж стеллажей, наслаждаясь тишиной. Искоса наблюдал за кассиром, что чуть ли не засыпал, сонно прикрыв глаза. – Так… а где срок годности? – вслух спросил Мидория, присев на корточки. Он начал крутить в руках банку, но на этикетки кроме состава и производителя ничего указано не было. – Должно быть, на крышечке, – сказал кто-то над его головой. Изуку сразу узнал голос. Бутылка не вывалилась из его рук чудом. Омега резко обернулся и прижал сок к себе, в испуге уставившись на знакомую. Всё это выходило за грани нормального. Мария держала в руке корзинку, которую обильно нагрузила продуктами. Она выглядела совершенно обычной, далекой от каких-то дел мафии. Если бы Мидория не знал её, то решил бы, что это очередная безобидная душка. Под складками пиджака была заметна кобура, или Изуку видел только то, что он хотел видеть. – А… – он моргнул и отступил, с трудом опуская взгляд. – И правда… на крышке, – пробормотал глупо. – Спасибо, – неуверенно поблагодарил и посмотрел на Марию, чего-то ожидая. Но их встреча была лишь ироничным совпадением: ей не было до него дела. Омега продолжила наполнять корзинку, медленно продвигаясь к отделу с алкоголем. Что-то подтолкнуло Мидорию двинуться за ней. Он никак не мог поверить своим глазам. – Купить тебе? – вдруг спросила она, обернувшись, и весело беззаботно усмехнулась. Изуку удивленно на неё посмотрел. – Что? – Вино. Тебе ведь не продадут, – Мария дернула плечами. – Ах, нет, – Мидория помотал головой, слишком буквально восприняв её слова. – Мы с вами… снова встретились… так странно… – зачем-то заметил он. Мария молча согласилась. Она поставила в корзину пару бутылок крепкого коньяка и медленно двинулась дальше. Изуку поспешил за ней. Внутри всё клокотало, требуя остановиться, но ноги не слушались. – Ты чего-то хочешь? – уточнила омега, обернувшись. – Я не знаю, где он, – негромко объявила она. Мидория вздрогнул.