Изменение гравитации

– С вашим здоровьем всё в норме, анализы хорошие, – оповестил доктор с улыбкой. – Не стоит волноваться, думаю, ваша течка лишь вопрос времени. Подождите. Мидория торопливо возвращался домой, улыбаясь яркому солнцу. В его теплой куртке было практически жарко, но омега не решался снять её, ленясь лишний раз даже моргать. Вокруг него пробегали школьники, среди которых было много парочек; глядя на них, Изуку не испытывал ничего, кроме умиления с примесью горечи. Омега намеревался зайти по дороге в магазин, ему хотелось чего-нибудь вкусненького, но он пока не знал, чего именного. У него пропала всякая тяга к сладкому не так давно, поэтому Мидория не понимал, чем может себя порадовать. Он на секунду замер в задумчивости около продуктового, прежде чем войти. Огляделся по сторонам, отдаленно раздумывая над тем, что ему стоило бы пройтись, чтобы нагулять аппетит, но в итоге от этой идеи Изуку отказался. Мидория вошел в магазин, позволив прохладе кондиционеров охватить себя. Он поморщился и медленно двинулся к отделу с выпечкой. Сладкого ему не хотелось, Изуку лишь окинул ленным взглядом сладкие пирожки, тут же переключив внимание на сырные слойки. Ему захотелось улитку со шпинатом, но, задумавшись о пользе такой продукции, омега перехотел её покупать. Он двинулся дальше, осматривая молочку. Последнее время его постоянно тянуло на сыр и творог, а Мидория не знал, хорошо это или плохо. На периферии зрения Изуку заметил знакомую фигуру. По спине прошлась дрожь; он не успел подумать, прежде чем обернуться. Глаза расширились, омега вздохнул и скривился. Это был один человек из его прошлого, о котором Мидория в числе прочего предпочел бы забыть… На него тоже обратили внимание. Мария подняла голову, что-то странное на секунду проступило на её лице. Она растянула губы в подобии улыбки, а после безрадостно легко рассмеялась. – Ещё чуть-чуть и это перестанет быть удивительным, – сказала омега и перехватила набитую продуктами корзинку другой рукой. – Да-да… – согласился Изуку, поежившись. – Это иронично, я думаю, – пробормотал он и отвернулся. Он не испугался. Он не почувствовал ничего, ни страха, ни отвращения. Мидория знал, что они могут посмотреть друг на друга, слегка кивнув в знак приветствия, и разойтись, будто ничего и не было. А могут вовсе не кивать, лишь секунду выдерживать взгляд друг друга, не более. Им нет дела друг до друга; Изуку это чувствует. – Тетя, а купишь печенье? Купи-купи, пожалуйста, купи! Тело Мидории пробила дрожь. Он будто в трансе повернулся, испуганно замирая. Ему почудилось что-то нехорошее, но представшая картина оказалась очень милой. Мария стояла с новым выражением лица. Такого доселе Изуку не доводилось у неё видеть. Глаза были необычайно ласковыми, теплыми, а брови и складочка на носу наконец разгладились. Мальчуган лет шести цеплялся за её ногу, усердно дергая руками за руку. Мидория растерянно моргнул и прижал пачку творога, что он успел взять с полки, к груди, нервно сглатывая. – Печенье? – Мария тихо вздохнула. – Куплю. Только если пообещаешь, что ты не будешь его есть, – хитро сказала она. – Как! – возмутился мальчик. – Я буду, – заявил он уверенно, а, заметив взгляд Изуку, обернулся, торопливо прячась. – Тетя, тот омега, – промямлил, тыкая в Мидорию пальцем. Мария вновь обратила на него внимание, странно улыбнувшись. – Не бойся, – она потрепала мальчика по голове. – Ты просто очень красивый, он не может оторвать от тебя глаз. – Да? – малыш поднял большие глаза и посмотрел на Изуку по-новому, быстро ему улыбнувшись. Мидория неуверенно улыбнулся в ответ, нервно вздыхая. Он испытывал странное необъяснимо тяжелое ощущение, когда смотрел на маленьких детей. Его охватывало чувство ответственности, будто он был как-то к ним причастен, омеге это не нравилось. – Изуку, – обратилась Мария неожиданно к нему, – это мой племянник, Сабуро. – А… – Мидория глупо кивнул, не понимая, зачем ему это информация. Разве могут они так спокойно говорить после всего того, что было? – Милый… – неуверенно сказал он. На секунду повисло молчание. Сабуро продолжал разглядывать печенье, прячась между ног Марии, а омеги без слов смотрели друг другу в глаза. Это могло передать намного больше, чем всякие фразы. – Мне есть, что сказать, – неожиданно заметила Мария, взяв племяшу за руку. – Насчет чего? – Изуку вздрогнул, напрягшись. На него очень серьезно посмотрели. – Приходи сюда к шести вечера, если хочешь, – без объяснения предложила Мария и слегка пожала плечами. – Около входа в магазин на дороге. Я буду в машине, – она чуть прищурилась, внимательно его разглядывая, а после развернулась к ребенку, резко подобрев, и повела его к кассе. Мидория ещё почти четыре минуты стоял всё в той же позе, растерянно глядя на место, где эти двое только что находились. Он отмер только тогда, когда какой-то неосторожной покупатель толкнул его плечом, пробираясь к йогуртам. Изуку вздрогнул, сглатывая. Эта недолгая встреча вывила его из равновесия: омега глубоко вздыхал, но не мог успокоиться. Он торопливо набрал продуктов, всё оплатил и вышел на улицу, намереваясь поскорее спрятаться дома. Ему стало неспокойно. Мидория сколько угодно мог закрывать глаза на то, что было, притворяться, что с ним всё в порядке, запрещать себе вспоминать и просто жить, концентрируя внимание на сегодняшнем, это не защищало его. Стоило только прошлому наполнить о себе, как его настоящее пошло волной неустойчивости. Изуку заперся на все замки и прижался спиной к двери, нервно рвано вздыхая. Ему было страшно. Он не знал, что Мария хочет сказать, но подозревал, о ком пойдет речь. И он боялся. Омега уже сам не знал, хочет ли он что-то знать, стоит ли цепляться за эту призрачную надежду. Раньше он без сомнений бы согласился и побежал бы на встречу, не обращая внимания на все риски. Сегодня… Мидория не боялся, что Мария может его обмануть. У него и в мыслях не было, что она может что-то сделать с ним, похитить, убить, нет. Если бы ей на самом деле было это нужно, она бы сделала, не спросив его мнения. Но она предложила, и омега не смог не восхититься её великодушием. Изуку боялся других, менее приземленных вещей. Он боялся вспоминать о Шото, думать о нем, мечтать, потому что знал, как больно будет впоследствии. Потребуется очень много времени, чтобы после прийти в норму, вновь забыться. Стоит ли рисковать? Омега медленно помыл руки, переоделся. Есть ему перехотелось, поэтому Мидория просто уселся на кухне, размышляя. Пойти, значит, потерять всё, что он успел скопить за последние полтора месяца. Потерять своё душевное спокойствие, равновесие, относительно устаканившуюся жизнь. Он знает, что будет, если пройдет. Мария даст ему информацию, от которой на затылке могут встать волосы дыбом. А может сказать что-то неважное, но эффект это произведет один. Изуку будет надеяться, будет думать, будет представлять, будет переживать. Снова войдет в состояние тревоги. А после… ничего не произойдет. Мидория знает. Они всё решили: Тодороки ушел, оставил его, они не вместе. Нужно учиться с этим жить. Изуку не стоит даже пытаться, биться и переживать, лишний раз заставляя себя проходить через несколько мучительных недель. Взволнует только-только успокоившуюся душу… Нет. Но не идти. Мидория с трудом может представить это себе. Он останется дома… так и не узнает, что Мария хочет сказать, какой информацией владеет. Изуку в любом случае будет думать, будет угадывать, что она знает, будет волноваться. Его душа уже неспокойна, может, стоит просто пуститься во все тяжкие. Вновь нахлебается боли, вновь промучается несколько недель, а после вновь заставит себя начать забывать, не думать… Изуку решил пойти. Это решение отдалось непривычной радостью где-то под ребрами. Омега ужасно удивился. Эта радость была такой необоснованной, что он растерялся. Разве внутри не все заледенело? Время словно замедлилось. Часы тянулись бесконечно долго, но время встречи одновременно с этим приближалось неумолимо. Мидория ничего не мог делать. За что не брался, все валилось из рук от тревоги. Изуку плюнул на всё, оделся и принялся ждать. В половину он вылетел пулей из дома, устремляясь к магазину. Пришел сильно раньше и почувствовал себя идиотом. Что он забыл здесь? На что надеется? Сердце стучало быстро-быстро, омега бесконечно злился на себя за то, что всё ещё что-то чувствует. Прежде ему казалось, что вместе с ребенком из него вырезали ещё и душу, забрав все чувства. Ровно в шесть на дороге появилась машина. Незаметная, серая, Мидория никогда бы не подумал, что это за ним, если бы автомобиль не остановился прямо напротив него. Стекло медленно опустилось, ему махнули рукой. Изуку на дрожащих ногах подбежал. Ему казалось, что он совершает ужасную ошибку, но омега знал, представься ему такая возможность ещё раз, он не поступит по-другому. Мидория несмело опустился на сиденье, торопливо захлопнув за собой дверцу. Мария окинула его странным взглядом и вдруг газанула, вдавив педаль в пол. Изуку сглотнул и вжался в спинку. Он не знал, куда они едут, и по большей части ему было всё равно. – Добрый вечер… наверное, – неуверенно промямлил Мидория. Он опустил смущенно глаза на свои руки. Ему стало так стыдно за свои чувства, за это убогое сопротивление. – Вы пришли. Я знала, – вместо приветствия отозвалась Мария. – У меня есть информация о Шото, – негромко объявила она, до побледнения сжав пальцами руль. – Думаю, ты и сам понимал, что речь пойдет именно о нем. Изуку сглотнул вновь и осторожно кивнул. – Да, – сипло подтвердил он. – И что… я должен что-то отдать за эту информацию? – спросил пугливо. Мария тихо засмеялась, отчего-то совсем не весело. – Нет, – она покачала головой. – Мне ничего не нужно. И у тебя, я думаю, ничего нет. – Думаю, ничего, – согласился Мидория. – Но… вы же… вы просто мне скажите? – испуганно уточнил он, ерзая на месте. Его не волновала скорость, с которой они летели по дороге, он не мог думать ни о чем, кроме Шото. – Да, почему нет, – Мария дернула плечами. – Ты же пришел. Значит, ты хочешь знать. – Но… – Изуку закусил губу. – Зачем это вам? – тихо спросил он. – Ведь… я… я… вы будто бы помогаете мне. Зачем? Мария поджала губы. – Честно? – она глянула на него мельком, – понятия не имею. – Что? – Хотела бы я знать. Я ненавижу Шото больше всех на свете. По крайней мере, так… было раньше. Я ненавидела его больше всех на свете. Но ты, Изуку… ты изменил меня, думаю. А если нет… то я… просто хочу тебе помочь. Не ему, не ради него. Тебе, ради тебя. Если это единственное, что может сделать тебя счастливым… – омега резко остановилась на светофоре и обернулась к нему, посмотрев мягко, практически даже ласково. Мидория растерялся. Он благодарно кивнул и взволнованно сжал пальцами свои колени. – Так… и что вы можете сказать про него? – тихонько спросил, опасаясь. – Шото… – Мария глубоко вздохнула, прежде она старалась не называть его по имени, казалось, это давалось ей с трудом. – Он исчез. – Что? – Изуку нахмурился. – Вы уже говорили мне… подобное… – Да. Но то – забудь. Тогда… он лишь ненадолго скрылся, ушел в тень, потом выяснилось, что занимается мелкими делами. О нем было слышно здесь и там, он всюду появлялся. А теперь… – Что? – Мидория насторожился. – Он исчез окончательно. На сей раз навсегда. И исчез не со всем своим кланом, а один. Он ушел. – Я не понимаю, – омега заерзал, смущенно отворачиваясь. Ему было стыдно показать весь свой интерес. – Куда ушел? – Мне тоже стало любопытно, – Мария улыбнулась уголками губ. – Я начала искать. Признаю, это было очень сложно, – вздохнула. – Никто кроме меня так не интересуется его персоной, поэтому можешь не переживать, – добавила она, усмехнувшись. – И я выяснила. Изуку, он создает себе новую личность. А всякие упоминания о прежнем себе стирает. – Новую личность? – Мидория нахмурился. – Я не понимаю, – повторил он вновь. – Изуку. Он сбегает. Сбегает от своей прошлой жизни. Он отходит от дела, он оставляет всё. – Хотите сказать, – омега сглотнул, – он больше не будет мафиози? – сипло спросил Мидория, чувствуя себя круглым идиотом. Это звучало слишком глупо, слишком противоестественно. Невозможно было поверить в то, что Тодороки бросит всё, что уйдет. Изуку знал, что это неотъемлемая часть его жизни, он не мог представить своего альфу в какой-то другой сфере жизни. Это… просто невозможно! – Да, – легко подтвердила Мария. – Но… нет! – Мидория замотал головой. – Нет, это… это… он очевидно добивается чего-то другого! – Можешь мне не верить, – она не стала настаивать, съезжая куда-то на обочину. Только сейчас Изуку заметил, что они выехали практически за город. – Но правда в этом. В салоне повисло молчание. Мария вытащила ключ и вылезла на воздух. Мидория последовал её примеру, удивленно оглядываясь по сторонам. Они были возле аэропорта. Лицо обдал резкий порыв горячего ветра; Изуку зажмурился, отворачиваясь. Ему не было особого дела до того, где они, но он всё равно испугался, ожидая худшего. – И… зачем это знать? – наконец спросил Мидория. Мария обернулась на него. – Ты не понимаешь? – Чего не понимаю? – Изуку напрягся. Она облокотилась на крышу своей машины, посмотрев ему в глаза. Они были яркие, золотые, как у кошки, Мидория не смог не вздрогнуть, виновато отворачиваясь. – Его работа – это дело всей его жизни. И ты знаешь об этом лучше меня. Это основополагающее его личности. Кто он без этого? – Э… – Изуку растерялся. – И что же? – Но он отказался от этого. Как ты думаешь, зачем? Для подобного я вижу только одну причину. – А… – омега сглотнул. В животе собралась радость, быстро распространяющая к каждой клеточке тела. Он переступил с ноги на ногу и вновь посмотрел на Марию с новой надеждой в больших глазах. – Вы думаете… – Мидория осекся и замолчал. – Я думаю, – та кивнула. – Я в этом уверена. – Ох… – Изуку отвернулся, торопясь спрятать своё лицо. Подумал, что то наверняка всё залило краской, ему не хотелось, чтобы кто-то видел это. – Но, – она медленно обошла машину, встав к нему чуть ли не вплотную, – не всё так просто. – Что? – Мидория взволнованно на неё посмотрел. – У него больше врагов, чем ты думаешь. Уйти… сбежать… очень сложно. В нашем с ним мире… обычное подобное удается только после смерти. – А, – Изуку отступил. Вдруг ему стало отчаянно больно. Боль эта оказалась такой необоснованной, что он удивился и не заплакал, хотя это было самым естественным от переизбытка эмоций. – И что… и что мне делать с этим? – спросил в искреннем непонимании. Мария только мягко ему улыбнулась, никак на это больше не реагируя. У неё не было ответов на его сложные вопросы, она сказала всё, что знало, а как поступать, решать Мидория должен сам. Это пугало. Изуку потер поледеневшие от чего-то ладони. – Я знаю, он улетел в Испанию. – В Испанию? – оживился Мидория. – Но, когда его пытались там отследить, ничего не нашли. Потом мои люди находили его в Афганистане, Эфиопии, Египте, Индии. – А… зачем? – омега нахмурился. – Что он там делает? – Возможно, заметает следы, – Мария дернула плечами. – Он был в Беларуси, Греции, в России. А после он исчез совсем, я не знаю, где он. – Вот как, – Изуку поежился. Ему вдруг стало отчего-то очень холодно, омега обхватил себе руками и отвернулся, готовый заплакать, сам не зная отчего. Что он должен теперь думать, на что надеяться? Может, и не стоило вовсе заходить сегодня в магазин… – Быть может… он всё ещё где-то там? – Где? – Мария нахмурилась. – В России. Или… где он там ещё был? – Мидория почувствовал, как от волнения его сердце ускоряет бег. – Может… может, мне надо поехать туда? Может, я смогу найти его! Я бы попробовал, я… там же, – омега начала бормотать, нервно жестикулируя руками. Его слушали с удивлением. Мария покачала отрицательно головой, положив ладонь на его плечо. – Изуку, слишком много мест, где он может быть. Буквально целый мир! Ты не сможешь его просто найти. Даже если вы окажетесь в одном городе, на одной улице. Каков шанс, что ты заметишь его, – она строго посмотрела ему в глаза. Мидория продолжил дрожать. Она была права: он понимал, но не мог перестать представлять. Слезы выступили на глазах, Изуку отвернулся, прячась. – Я… я знаю, но… теперь я не могу просто сидеть сложа руки, я… – омега с надеждой на неё посмотрел. – Я улетаю в Казахстан, – негромко объявила Мария. – Можешь полететь со мной, – предложила вдруг. Изуку вздрогнул. Это было так неожиданно, так абсурдно, что он на мгновение растерялся. Впрочем, чем он удивляется? Будто вся его прежняя жизнь не была абсурдной. – С вами… но… – Мидория переступил с ноги на ногу. – Решай прямо сейчас, – Мария дернула плечами. Они замолчали. Изуку огляделся по сторонам. Полететь с ней… разумно ли? Нет. Остаться? Он сможет? Искать Тодороки глупо. Но мир тесен, не зря говорят, мы встречаемся с одними и теми же людьми, мы находим друг друга. Мидория верит. Он посмотрел на Марию. Нормально ли улететь вместе с ней, довериться? Что случится с ним? Изуку сглотнул. Здесь у него новые знакомые, друзья, университет. Ещё он раздумывал о том, чтобы устроиться бариста в кофейне около дома. Можно ли бросить всё? Ничего из этого по-настоящему не держит Изуку здесь. – Я… я… – Мидория дрогнул. – Я… – он посмотрел Марии, что приветливо улыбнулась, в глаза. – Нет, – выдохнул только. Омега удивленно приподняла брови. – Нет? – переспросила она. – Нет. Спасибо за предложение, но… нет. – Это… неожиданно, очень неожиданно, – Мария тихо рассмеялась. – Должно быть, я слишком романтична, раз ожидала, что ты согласишься. Думала, что… ты на всё пойдешь ради этого. Разве не веришь, что найдешь его? Пусть это и кажется невозможным. – Мм, – Изуку лишь слегка виновато пожал плечами. – Не знаю. Я… я не знаю. – И бороться ты не будешь? – Это не имеет смысла, – Мидория глубоко вздохнул и поднял глаза к небу, чтобы не заплакать. Слезы были настолько непрошенными, что он злился на себя за них. – Я… больше его не чувствую. – Что ты имеешь в виду? – Мария нахмурилась. – Он же мой соулмейт, верно, – проговорил Изуку и усмехнулся горько, – мы две половинки одного целого. Но… больше я его не чувствую. Не ощущаю его присутствия, не могу… не знаю, это очень сложно объяснить. Женщина вздохнула. Она посмотрела на него с сочувствием и только обошла автомобиль кругом. – Я подброшу тебя до дома. Давай, залезай. Мидория шмыгнул носом и сел. – Спасибо… – Я ожидала другого, но… раз ты так решил, – Мария пожала плечами. – И кто же… если позволишь спросить, разорвал вашу связь? – тихо спросила она. – У Шото кишка тонка. Изуку поерзал. – Не знаю. Он ушел физически, он не был со мной. Но я очень долго чувствовал его, я верил… не знаю, во что. В нас, должно быть. Но в какой-то момент… я… да, думаю, это я разорвал нашу связь. Или… я просто понял, что она разорвана, хотя случилось это задолго до… – он осекся и замолчал. Мария посмотрела на него грустно, но больше ничего не сказала, в молчании доставляя до дома. Мидорию хватило только на прощание. Почему-то ему подумалось, что это последняя их встреча. На ватных ногах он поднялся на свой этаж, ввалился в квартиру и без сил осел на пол. Внутри всё клокотало, билось, но он не знал, что это. Разочарование, жалость? Или раздражение из-за того, что он опять начал на что-то надеяться, хотя и знал, что смысла нет. Сколько пройдет дней, прежде чем он сможет снова забиться. Изуку прошел на кухню, поставил чайник. Наблюдал за тем, как медленно закипает вода. Налил себе кофе, то оказалось удивительно гадостным на вкус, но Мидория выпил всё до последней капли. Было горько. Он огляделся по сторонам, вздыхая. Рука сама потянулась к телефону, чтобы набрать сообщение. «Приходите, помолчим вместе». Омега вздохнул. Сейчас это было ему необходимо. Вечером в дверь раздался звонок. Мидория уже долго ждал его, но всё равно удивился и даже слегка вздрогнул, подскакивая со стула и устремляясь в прихожую. Он торопливо повернул защелку и отступил назад, пропуская Яойорозу внутрь.   Альфа приветливо ему улыбнулась. Она выглядела, как и всегда, так же, как и в прошлый раз. Изуку нравилось это в ней. Вечная переменчивость Денки всегда сбивала его с толку и временами немного нервировало: Каминари так быстро менял свой стиль, прически и мнения, что Мидория всегда терялся, долго общаясь с ним.   Момо поздоровалась. В её руках была небольшая цилиндрической формы продолговатая коробочка чая, Яойорозу радостно презентовала её растерянному Изуку.   – Спасибо, – поблагодарил он неуверенно, – однако, мы же с вами не пьем чай, – неуверенно заметил омега.   Альфа только улыбнулась, пожимая плечами.   – Быть может, вы не пьете чай только в моем обществе, – протянула она, проходя в ванную и моя руки. – Тем не менее, наши посиделки мы всегда называем чаепитием. И вы всегда завариваете чай, когда я прихожу, – Яойорозу тихо засмеялась.   Она часто смеялась в компании Мидории, но омега не знал, с чем это связано. Она не выглядела особенно радостной в эти моменты, её смех звучал скорее легко, как логичный ответ на фразу или вопрос.   – Вы правы… – согласился Изуку и вздохнул, проходя на кухню. Поставил упаковку на стол, вновь вздохнул и неуверенно присел на стул, не прекращая слегка хмуриться. Тревога не отпустила его.   Момо появилась вскоре, окинула его внимательным взглядом и присела на против, по-домашнему подперев голову рукой. Мидория посмотрел на неё и нелепо улыбнулся. Это уже стало традицией, любимой ими обоими.   Собираясь, они не обсуждали ничего конкретного. Изуку ужасно этому удивлялся. Они могли говорить о погоде, о любимых цветах, о музыке и кино. Они не говорили о серьезных вещах, лишь изредка вбрасывали глубокомысленные фразы, наполненные болью прожитого опыта.   Мидория ничего о ней не знал. Он не понимал, как ухитрился не спросить ни о работе, ни о семье, ни о чем мало-мальски важном. Яойорозу тоже не спрашивала. Казалось, их двоих устраивало оставлять свою жизнь в тени. Это в любом случае не имело никакого значения.   – Вы, – Момо неожиданно наконец подала голос, и омега подумал, что сейчас ему сделают комплимент. Это происходило постоянно, Изуку даже думалось, что с других слов начинать разговор Яойорозу не умеет. Но вместо ожидаемой похвалы его очарованию или глаз, он услышал: – Хорошо себя чувствуете?   Мидория вздрогнул.   – Простите? – он моргнул.   – Вы выглядите не так, как обычно, – пояснила осторожно свою мысль альфа. – У вас… уставший взгляд. Даже больше, чем всегда.   – Ах, разве? – Изуку нервно захихикал. – Даже не знаю, – пробурчал он и отвел смущенно глаза.   Яойорозу мягко улыбнулась, глядя куда-то поверх его головы.   – Мне снова только водички, – неожиданно повседневным голосом попросила она.   – Да, конечно, – Мидория подскочил, спешно наполняя для неё стакан. Он поставил его на стол, но сесть обратно так и не смог, отходя и прислоняясь спиной к столешнице.   Ему нравилось страдание в её обществе.   Момо благодарно кивнула, вытащив из кармана блокаторы. Поставила их с предельно грустным выражением лица на стол.   – От этой химии хочется спать, – вздохнула неинтересно.   Изуку неуверенно кивнул: он не знал. За всю его жизнь принимать блокаторы Мидории ни разу не доводилось. Да и он сомневался, что подобные препараты производят на альф и омег одинаковый эффект.   – Тогда могу предложить кофе.   – Боюсь, не поможет, – Яойорозу только отмахнулась. – Как у вас настроение? Произошло что-нибудь интересное? – полюбопытствовала она, а Изуку улыбнулся. Он знал, что это просто вопрос, что никто из них двоих не станет рассказывать обо всем, что так терзало внутренности.   – А что могло произойти? – Мидория отвел глаза. – Я разлюбил сладкое. Хотя раньше ел его в таких больших количествах! – он хлопнул в ладоши почти радостно. – А ещё… я начал заниматься спортом. Да, по мне не видно, но… надеюсь, это только вопрос времени, – омега хихикнул.   – Определенно, – поддержала его Момо. – Вы куда-нибудь ходите? В зал?   – Пока нет. Я совсем не спортсмен… и… не знаю, пока не решаюсь. Дома-дома. Бегаю периодически в парке.   – Это здорово.   В комнате повисло молчание. Но оно не было неловким или тяготящем. Изуку согласился бы очень долго находиться вместе с ней на кухне и молчать. Они словно понимали друг друга без слов, грустные вздохи и рассказы тяжких дней не требовались. Яойорозу, судя по всему, его мнение разделяла.   Она прокручивала в пальцах баночку с таблетками, пустым взглядом уставившись в стакан с водой. На поверхности отражался свет лампы, чем-то похожий на луну.   – Вы… – Мидория закусил губу, – думаете, дальше всё будет так же? – тихонько спросил он.   Момо с трудом оторвала взгляд от воды и посмотрела на него. Изуку подумалось, что его вопрос звучит очень расплывчато, но она без труда поняла, о чем идет речь.   – Относительно меня? – альфа криво изогнула губы. – Да. Всё будет так, как сейчас.   – Вы уверены? – омега заволновался. Ему показалось это слишком убитым.   – Да. Человек, смотрящий в прошлое, будущего не имеет, – спокойно объявила Яойорозу.   Мидория вздрогнул. Он прекрасно знал это и сам, но этот факт, произнесенный кем-то другим, напугал его.   – А вы… думаете, к вам это относится?   – А вы думаете нет?   – Не знаю.   – А я знаю, – Момо улыбнулась. – Мы с вами… живем настоящим? Нет. Почему? Мы смотрим, как дети, в будущее? Нет, определенно. Тогда что? – она прищурилась; на её лице появилось очень странное выражение, которое доселе Изуку видеть не приходилось.   Он растерялся, неуверенно пожимая плечами. Он не думал ни о чем, он заставлял себя жить, о будущем не мечтал. И его устраивало всё. Мидории не было большого до себя самого дела, он не верил, что может сделать что-то значимое или что его жизнь даже в его собственных глазах стоит много. Но, увидев другого человека в том же самом положении, он испугался.   Нет, не за себя. До себя ему не было дела. За Яойорозу. Вот, почему она так нравилась ему, вот, почему ему так понравилось её общество. Они были похожи, он внутренне знал это.   – Ох… пусть так, но, – омега нахмурился. – Это неправильно.   Момо оживилась. Она села ровно и посмотрела на него внимательно, сильно удивившись.   – С чего вдруг такая перемена настроения? Разве вы не солидарны со мной?   – Ну… – Изуку осекся. Разве в праве он что-то говорить, если сам живет именно так, не видя своего будущего. – Со стороны это выглядит ужаснее… и я не хочу никому такой жизни, – тихо объявил омега.   Альфа несколько секунд внимательно на него смотрела, прежде чем тихо изумленно рассмеяться.   – Почему вы любите всех, кроме себя?   – Что?   – Почему вас волнуют чужие жизни, почему другие, а на ваша собственная? Если знаете, как поступать правильно, так поступайте. Зачем тянуть других?   Мидория растерялся. Он не знал. Причина была не в том, что он не мог. Нет. Он просто не хотел. Ему не было до себя дела. Но остальным он искренне желал лучшего и надеялся, что те найдут себя в этой жизни.   – Я… не знаю.   Яойорозу улыбнулась.   – Вы… странный.   – Да? Возможно.   – Глупый. Или просто очень-очень добрый. Хотя в нашем мире обычно это значит практически одно и то же, – Момо покачала головой.   Она поерзала на стуле и оттянула ворот своей водолазки пальцами, тяжело вздыхая. Изуку поторопился открыть окно, на что Яойорозу благодарно кивнула, слегка морщась.   Они вновь некоторое время молчали, пока Мидория вдруг не обратил внимание на то, что её запах усилился. Он был совсем не таким, как у Тодороки, он был ненавязчивым и где-то даже мягким, омега решил, что такие ароматы нравятся ему куда больше. Они приятные, от них его не тянет чихать. Но запах Шото всё равно был его любимым, неважно, как сильно от него першило.   – Дураки – самые счастливые люди, – неожиданно сказал Изуку. – Значит, я не дурак, – хихикнул он и осторожно присел.   Он с беспокойство оглядел альфу, которой стало чуть хуже. Мидория не знал, что именно она испытывает, но догадывался, что это малоприятные ощущения.   Тодороки в подробностях рассказывал ему о своих состояниях во время гона. Но из его рассказа Изуку мало, что сумел запомнить. Лишь то, как всё это бывает тяжело…   – Значит, не дурак, – согласилась Яойорозу с трудом. – Видимо, всё горе от ума.   – Видимо…   Они посмотрели друг на друга и синхронно рассмеялись.   – Я… не хочу ничего менять. Я устала, – строго сказала Момо.   Мидория понимал её, но он не был готов, что кто-то другой из людей поставит на своей жизни такой же крест. Желание спасти её охватило его.   – Но так нельзя. Вы так молоды, у вас же вся жизнь впереди! – горячо проговорил Изуку, хотя и знал, что эти слова не возымеют должно эффекта. Вовсе не произведут никакого эффекта.   – Человек может поступать, как ему угодно, если он согласен нести за это ответственность, – заметила Яойорозу. – И если он согласен принимать все последствия, что, собственно, одно и то же, – она усмехнулась уголками губ.   Омега грустно на неё посмотрел, отводя глаза. Он не был в праве что-то говорить или осуждать её, ведь сам поступал ровно точно так же.   – Конечно, вы правы, но… – Мидория опустил глаза.   – Да и что я могу изменить? Она далеко. Я… берегу, что осталось, боюсь потерять себя окончательно.   Изуку поджал губы.   – И надолго вас хватит?   – Думаю, да, – Момо улыбнулась. – Когда человека нет рядом, его идеализируешь, на расстоянии чувство обостряется, это верно, а увидишь его снова – и удивляешься, что ты в нем находил.   – Вы это о чем? – омега насторожился.   – Спустя много лет… встретимся. И я пойму, что столько лет я любила того, кого просто не существует. Не лучше ли вовсе не встречаться? – Яойорозу подняла на него внимательные глаза.   Сейчас она была удивительно откровенна. Мидория не знал, что случилось в её прошлом, но после нескольких фраз общая картина начала вырисовываться.   – Я… – Изуку поморщил нос. Разговор вынуждал его давать ответы на очень сложные вопросы, хотя и с ответами на простые вопросы он частенько, как думал после сам, ошибался.   Момо странно на него посмотрела. Она медленно поднялась, отодвигая аккуратно Мидорию от стола, и встала к нему вплотную, внимательно разглядывая сверху-вниз. Омега не почувствовал ничего, даже не смутился, лишь растерянно на неё смотрел.   – Лучше забыться, – тихо объявила Яойорозу, её голос зазвучал неожиданно ниже, чем прежде.   Изуку сглотнул и сделал неуверенный шаг назад, нервно вздыхая.   Её запах стал сильнее, охватил его, начав проникать будто бы внутрь. Мидория слегка поежился. Он внимательно смотрел в печальные черные глаза; ни одной мысли больше не было в голове.   Момо медленно наклонилась к нему. Она оказалась очень близко, но Изуку не сделал ничего. Он почувствовал её дыхание на лице, но не пошелохнулся.   Альфа оперла руки о столешницу, склоняясь над ним всё ниже. Её губы коснулись его губ.   Мидория не двинулся. Он никак не отреагировал, притворившись каменной статуей.   Яойорозу потянула его к себе, начав целовать, а Изуку просто стоял, не отвечал и не сопротивлялся, равнодушно воспринимая всё, что происходило.   Это длилось каких-то семь секунд, прежде чем Момо отстранилась. Она стояла всё так же близко, как и прежде за той единственной разницей, что теперь в её взгляде появилось что-то новое.   Мидория так и не смог смутиться, пусть и ожидал этого от себя. Он не почувствовал ничего.   Его не пробили воспоминания о поцелуях с Шото, не охватило лёгкое нетерпение, как это было всегда тогда. Нет. Это было другое, совершенно другое.   Изуку не любил заморачиваться насчёт таких глупостей, но в итоге всё равно вкладывал в банальных вещи огромный смысл. В прикосновения, в объятия, для него подобные вещи были проявлением любви. А без любви… всё это не имело никакого смысла.   – Я, – омега отступил на шаг. – Вам нехорошо? – мягко спросил он.   Альфа посмотрела на него очень странно.   – Извините, – выдохнула тяжело. – Вы нравитесь мне как человек, и я хочу верить, что это взаимно…   – Взаимно, – торопливо подтвердил Мидория.   – Но… как омега, – Яойорозу оглядела его, – я не знаю, что испытываю к вам. Наше взаимодействие каждый раз такое странное, – она растерялась. – Может, мы можем забыться друг в друге, – тихо проговорила Момо и вновь посмотрела на него, на сей раз желанно. Изуку вздрогнул. – Разве вы мне не доверяете?   Мидория моргнул. Он отступил еще на шаг и неуверенно покачал головой. Ей он открывал свою душу, с ней они были духовно близки.   – Только не с вами… – он опустил глаза.   Альфа склонила голову набок.   – Не со мной? – повторила чуть удрученно.   – Только не с вами, – повторил Изуку.   Он мог забыться с кем угодно, но только не с ней, нет, ей он слишком сильно дорожил. Это был совершенно другой уровень отношений.   Если это произойдёт, Мидория захочет забыть всё. После видеться с ней он не сможет.   – Вот как, – Яойорозу вздохнула.   – Это просто гон. Вам нужно отдохнуть, – осторожно сказал омега и бережно потянул её за руку, намереваясь обратно усадить.   Но Момо только мотнула головой.   – Лучше я пойду домой, – тяжело сказала она. – Извините меня…   – Всё хорошо…   ***   Тодороки опустился на стул в кафе. Здесь было многолюдно: официанты не успевали бегать между столиками. Это было хорошее место. При такой текучке его появление обещало остаться незамеченным.   Ждать пришлось недолго: вскоре в зал вошла невысокая незаметная особа, быстро прошедшая к столу. Она присела, окинув альфу странным взглядом.   Разговор был коротким. Бета достала из пакета небольшой пергаментный конверт. Шото достал пачку денег. Они обменялись.   Тодороки быстро удостоверился, что конверт хранил именно то, что ему было нужно, – паспорт и прочие документы.   Ему с трудом удалось найти человека, который никак не был связан с делами мафии. Никто не должен был знать, иначе информация рисковала просочиться.   Бета ни разу не посмотрела в его глаза. Когда она ушла, Шото на секунду даже задался вопросом, а была ли она вообще здесь. Насколько девушка оказалась незаметной.   За окном дул сильный ветер, но дождь наконец кончился. Из-за больших туч даже выглянуло солнышко, отражающееся от луж и слепящее глаза.   ***   Изуку проснулся намного позже обычного. Во всем теле были тяжесть, жар. Ему было сложно дышать.   Омега не сразу сообразил, что происходит, предположив, что просто заболел. Он даже померил температуру, та оказалась слегка повышенной.   Мидория проветрил в комнате, отправился на кухню попить воды. Пить хотелось ужасно, а вот есть не хотелось совсем. Он безо всякого интереса заглянул в холодильник и сразу же его закрыл, решив, что сегодня обойдётся без завтрака.   Принял душ. Это далось ему с большим трудом. После вернулся в комнату, определяясь, чем будет заниматься первую половину дня. Учиться? На пробежку или даже на прогулку в таком состоянии он был не способен.   Изуку без сил упал на кровать. Он так ничего и не решил. Почувствовал в теле тяжесть и прилег, закутавшись в одеяло. Температура тела стремительно начала подниматься; омега спрятал голову под подушкой, подумав, что уснет.   Но этого не произошло. Он ворочался некоторое время, всё тело наполнялось тяжестью, но сон никак не приходил. В какой-то момент Мидории даже начало казаться, что весь состоит из ваты, которой не способен управлять. У него затекла рука, но омега не нашел в себе сил, чтобы перевернуться.   Через треть часа Изуку удосужился выглянуть на свет, тут же сморщившись и тяжело вздохнув. Он потянулся и медленно сел. Он ясно понял, чего ему хочется.   Альфы. Прямо здесь и прямо сейчас.   Мидория вскочил, вдруг наполнившись энергией. Он подбежал к окну, открыл его, посмотрел вниз, глубоко вздохнул, оценивая. В воздухе пахло только сладкой выпечкой из пекарни неподалеку и свежестью; Изуку разочаровался и торопливо закрыл окно, опершись поясницей на подоконник.   Он оглядел комнату, поморщился. Где-то ему чудились отголоски ароматов всех альф, что когда-либо были здесь.   Омега медленно вернулся к кровати, присел. Ему было ужасно жарко, но Мидория знал, что, если снимет одежду, ничего не изменится. Он упал на матрас, раскинув руки в стороны. Закрыл медленно глаза. Подумал, что сейчас услужливое сознание сейчас должно нарисовать Тодороки, такого горячего и страстного, но перед глазами вместо этого поплыли темные круги.   Изуку вздрогнул. Вспомнив о Шото, он не почувствовал ничего, кроме тянущей боли в груди. Она была тупой и, казалось бы, привычной, родной. Мидория перекатился на живот и застонал в голос.   Сзади всё начало увлажняться, омега замычал, пальцами вцепившись в простыню, и с досадой подумал, что понятия не имеет, как переживет эту свою течку. Думал, что должен подготовиться заранее, но так и не озаботился этим вопросом.   Забрался под одеяло и свернулся там в клубок, обхватив себя руками. Это не помогло. Мысли растекались, уплывали куда-то далеко, тело отчаянно желало ощутить на себе прикосновения горячих ладоней. Изуку поймал себя на мысли, что ему нет дела до того, чьи именно ладони это будут. Лишь бы скорее получить облегчение, разрядку, забыться, а наутро не вспомнить, что произошло.   Руки Мидории заскользили по его телу, устремившись ему в штаны. Омега сжал своё мягкое бедро пальцами до боли, понадеявшись, что это приведет его на секунду в чувства, но этого не произошло. Мысли спутались только сильнее.   Изуку обхватил рукой пенис, медленно начав себя ласкать. Было настолько жарко, что он уже не мог определить, приятно ему или нет.   Отдаленно думал, что должен был запастись, например, снотворным, чтобы просто проспать весь этот период.   На улице распогодилось, вышло солнце и заглянуло к нему в комнату, начав слепить. Мидория от этого вдруг почувствовал себя неловко, будто за ним мог кто-то подглядывать. Вопреки ожиданию, эта мысль не сильно напугала его. Можно подумать, он делает что-то противозаконное.   Изуку кончил в свою руку и поморщился, торопливо обтирая её о простыню. Отдаленно подумал, что после придется перестирывать всё постельное белье.   Течка набирала обороты, и вскоре Мидория начал чуть ли не скулить от своего одиночества. Его охватывали воспоминания о прошлой течке, на что Изуку мог только усмехаться.   Тогда она ощущалась намного невыносимее: Тодороки был рядом, его аромат был всюду, омега чуть с ума не сошел, пока бегал за ним из комнаты в комнату. Теплые руки, редкие поцелуи…   Мидория почувствовал, что начинает дрожать от воспоминаний. Он продолжил трогать себя настойчивее, шумно шипя и вздыхая. Пододеяльник скомкался и сполз с части одеяла, но Изуку не было до этого дела.   Через полтора часа он удосужился сходить в душ. Но сил у него оказалось не так много, поэтому омега развалился в ванне. Подумал, что холодная вода должна его отрезвить, но та оказалась настолько неприятной, что Мидория быстро переключил её на теплую, а затем горячую, совсем обжигающую. От пара его разморило ещё сильнее.   Изуку положил голову на ботик ванны и прикрыл глаза, на секунду позволив себе представить, что было бы, если бы Шото не решился его покинуть. Они были бы так счастливы… Мидория усмехнулся. Его жизнь просто не укладывается под категорию «нормальная». У них не могло всё быть так легко, он всегда это понимал и сейчас ничуть не был удивлен, что в итоге всё обернулось именно так.   В комнате зазвонил телефон. Омега оживился и тяжело замычал, не зная, что предпринять. Сделать над собой колоссальное усилие, вылезти и поднять трубку или продолжить лежать, решив, что к нему это не относится.   Пока Изуку думал, телефон замолчал. Он улыбнулся, подумав, что проблема решилась сама собой, но вдруг мобильный зазвонил вновь. Мидория нахмурился, пытаясь догадаться, кто это такой настырный. Как назло, в голове не было ни одной пристойной мысли.   Неожиданно в дверь раздался звонок, а после кто-то решительно застучал кулаком. Омега глупо моргнул.