Изменение гравитации

Звонки в дверь продолжались уже почти три минуты, Мидория хмурился, не способный двигаться, и в недоумении ожидал, что же будет дальше. Гостей он не ждал, да и не было в его жизни ни одного человека, кто стал бы подобное себе позволять? Омега задумался. Ему было очень жарко, мысли стягивались в кучу с превеликим трудом, он шумно вздыхал и раздумывал над тем, может ли это быть кто-то из соседей, которых он ненароком обидел. Изуку чуть ли не за волосы вытащил себя из ванны, гадая, кто же это может быть, с трудом принялся вытираться. Ноги отказывались его держать, руки мелко дрожали, а в животе что-то сворачивалось, заставляя гулко стонать. Медленно Мидория вышел в коридор, пошатываясь из стороны в сторону. Одеться он не смог, лишь закутался в большое полотенце. Открывать дверь, кто бы это ни был, он не собирался, но любопытство утолить намеревался. Да и вряд ли кто-то такой настырный уйдет сам. – Кто там? – тяжко выдохнул Изуку, всем телом опершись на дверь. Он медленно поднял голову и постарался посмотреть в глазок, но увидеть ничего не удалось: зрение отказывалось работать. – Мидория-кун, открывай! Это я! – услышал омега радостный голос. – Уж подумал, что ты ушел куда-то! Мидория вздрогнул. Он узнал голос, быстро понял, кому он принадлежит. Но понять, что альфа тут забыл, Изуку сразу не смог. Он глубоко задумался и от сложного мыслительного процесса замычал, нахмурившись. В дверь вновь постучали, торопя его. Омега медленно осел на корточки: он устал стоять. – Каминари-кун, – простонал Мидория и брякнулся на задницу, больно ударившись копчиком. – Ты чего здесь… м… чего ты хочешь? – он зевнул. – Э… я хотел сделать тебе сюрприз. Ты грустил последние дни, вернее… недели, я хотел тебя порадовать. Открывай давай! Что там у тебя происходит? – альфа вновь настойчиво застучал в дверь. Изуку тяжело замычал и сонно прикрыл глаза. Секунду раздумывал над тем, стоит ли открыть дверь, но быстро принял решение, отказавшись от этой идеи. Денки – его друг, Мидория не хочет его потерять. – У меня… – омега потянулся. – Ну… – И почему ты трубку не берешь? – Я лежал в ванне, – только и сказал Изуку. – А тут ты… меня отвлекаешь… – О… извини, – голос Каминари зазвучал чуть спокойнее, – но всё-таки. Можно мне войти? – Ну-у… – Мидория вновь нахмурился. Голова усердно отказывалась соображать. Ему хотелось закрыть глаза, абстрагируясь от реальности, и представить прикосновение горячих ладоней на теле. – Нет… Изуку уже не понимал, чего его организм хочет. К какой из альф рвется. Мидория знал, что их особая космическая связь с Тодороки разорвана, что теперь он может быть с любой. Но его тело всё ещё желало только этого человека, Изуку не мог представить себя во время течки с кем-то другим. Он никому не доверял так, как ему. Только не в течку, только не с другими. – Почему? – удивленно спросил Денки. – Я не одет, – глупо отозвался Мидория. – Ну… одевайся, я подожду. – Я не могу, – омега вздохнул. – Почему? – по голосу Каминари можно было понять, в каком он недоумении. Но Изуку этого заметить не мог, полностью сконцентрированный на собственных ощущениях. Ему всего каких-то шестнадцать, пусть на свой возраст Мидория давно перестал себя ощущать. Это третья течка в его жизни, хотя можно считать, что вторая, он не умеет сопротивляться, понятия не имеет, как должен себя контролировать. Как это удается другим? Денки продолжал стучать и говорить что-то, Изуку уже не слушал его. Он задумчиво разглядывал свои бледные ладони и с изумлением думал, насколько те теплые. Они становились таковыми только в силу течки, в обычное время оставаясь чуть ли не ледяными. Мидория медленно поднял руку, легко повернул замок и вздохнул, так ничего и не сказав. Каминари услышал звук и попытался незамедлительно открыть дверь. Ему это не удалось: омега всё ещё сидел на пороге, загораживая проход. – Что там у тебя? – послышался изумленный голос альфы, уже громче и яснее. Изуку с трудом двинулся, отползая от двери в сторону. Он обхватил себя руками, поддерживая полотенце, и поднял глаза на вошедшего. В руках Денки держал коробку с чем-то, но Мидория не обратил на это внимание. Куда занимательнее было то, как изумленно расширились глаза альфы, когда он посмотрел на него. – Привет, – Изуку вздохнул и поморщил нос. Аромат Каминари не показался ему ни чуточку привлекательным, он уже стал каким-то родственным, привычным, будто Денки был ему братом. – А я вот… тут… Альфа нелепо всплеснул руками, чуть не выронив коробку из рук, и глотнул ртом воздух, в шоке нахмурившись. – Так у тебя… так ты… э… – он растерялся, явственно сглотнув. – М… – Мидория медленно моргнул. В голове не было ни одной мысли, которую не стыдно было бы озвучить. Он соображал с трудом и не задумывался о том, как это всё, должно быть, выглядит со стороны. – Так… зачем ты пришел? Каминари вздрогнул. – Где таблетки? – спросил он. – Какие таблетки? – Изуку нахмурился. Денки клацнул зубами. Его зрачки расширились, а дыхание заметно участилось. Но он продолжал мирно спокойно стоять. – Блокаторы. – М… нет их, – Мидория прижался спиной к стене и прикрыл устало глаза. Ему хотелось вернуться в горячую ванну и остаться в одиночестве. Вода была такая приятная, такая расслабляющая. Там он мог позволить себя не думать ни о чем. – Как нет? – опешил Каминари и отступил от него пугливо на шаг. – А так… – Изуку развел руками. – М… – он тихо замычал, зажмурив глаза. – Давай я схожу в аптеку, – горячо предложил Денки. – Не… я всё равно не буду их пить, – отказался Мидория и поморщил нос. – Тебя это всё смущает, да? – устало уточнил он. – Извини уж, – омега поерзал на месте, отдаленно думая, что он рискует запачкать смазкой всё полотенце, и медленно начал подниматься. Ему это не удалось: ноги сами собой разъезжались, а пальцы были влажные, он не мог ни за что ухватиться. Но Каминари понял его желание и помог, неуверенно приобняв за плечи. – Я… я… я тогда должен идти, да? – испуганно спросил альфа и торопливо зажал нос рукой. Изуку вдруг решил, что его запах не такой уж и приятный, как ему могло казаться раньше. Пусть Тодороки и убеждал его, что Мидория самый вкусный, вряд ли это так для всех. – Я тебя не гоню, – омега пожал плечами и тяжело вздохнул. – Хочешь… оставайся, – он прикрыл глаза. Денки вздрогнул всем телом. – Э… н-нет, это будет не совсем удобно, – торопливо проговорил он и поставил свою коробку на пол, тут же обхватывая Изуку за плечи и подталкивая его в комнату. – Ты… я… должен был тебя п-предупредить, – рассмеялся он нервно. Мидория лениво открыл один глаз и обернулся на него, быстро облизнув губы. Вдруг он понял, что Каминари ужасно напряжен и чуть ли не напуган. Это показалось ему очень забавным: омега захихикал. Альфа посмотрел на него странно, шумно втянул носом воздух и клацнул зубами. Он довел Изуку до кровати, помог ему на неё свалиться и даже бережно накрыл одеялом, торопливо отходя к стенке. – Зачем? – растерянно спросил его Мидория. – Я… – Денки нахмурился. – Я пойду, да? Я… ну… э… извини, что вообще пришел, – он был возбужден и рассержен на самого себя за подобную совершенно естественную реакцию организма, поэтому не соображал трезво. – Ну… а ты тут сам… справишься, да? – отступая назад, Каминари чуть не ударился головой о дверь. Изуку сел и удивленно на него посмотрел. – А… а можно тебя попросить? – он облизнул губы. – О чем? – Денки весь насторожился. – Мм… – Мидория нахмурился. Он намеревался попросить у него найти ему какую-нибудь незнакомую альфу, чтобы после омега о ней даже и не вспомнил. Но после передумал: сейчас ему не хотелось никого. Вдруг Изуку почувствовал это очень отчетливо. – Так что? – одернул его Каминари, стараясь не смотреть в его сторону. – М… нет, ничего, – Мидория упал обратно на матрас, раскинув в стороны руки и ноги. Почему-то подумал, что Денки всё равно не хватит сил дотащить его до ванны. Альфа принялся извиняться, скрываясь в прихожей и намереваясь ретироваться. Изуку не подумал его остановить, хотя в одиночестве в квартире ему было очень скучно. Входная дверь хлопнула; омега остался один. Он прикрыл глаза и забрался с головой под одеяло, позволив жару полностью его охватить. Захотелось провалиться в сон, если не на всегда, то хотя бы до момента, пока это всё не закончится. Его рука скользнула между ног, Мидория застонал и перевалился на живот. *** Тодороки огляделся. Всё. Он сделал всё, что мог. Делать что-то ещё – только портить. Альфа вздохнул. Ему хотелось ускорить всё, хотелось здесь и сейчас, хотелось сорваться и ринуться в то единственное место, где навсегда осталось его сердце. Но он знал, что не может. Пока не может. Нужно подождать, нужно скрыться, нужно дать преступному миру время всё забыть. Забыть о его существовании, о том, что когда-либо Шото был среди них. Всё тело было преисполнено силы. Она бралась откуда-то из глубин души, стоило Тодороки только подумать, что он может совершить, что хочет, как энергия распирала его. Есть стоящая цель – есть и силы. Он подошел к окну, с легкой тоской уставившись на непроглядный дождь, который шел уже вторую неделю. Альфа этому мог только удивляться: во всех других городах, где ему доводилось жить раньше, погода всегда была если не жаркая, то хотя бы очень сухая. А от влажности он начинал задыхаться. Но сейчас Шото вовсе этого не чувствовал. Он знал, что здесь его никто не найдет, он растворится среди множества серых грустных лиц. Инициировать свою смерть было самым простым и логичным выходом из ситуации. Не зря так поступали во все временами. Никому не придет в голову искать мертвого, никто не будет пылать ненавистью к трупу. За свою жизнь Тодороки по-настоящему задел только одного человека. Всех остальных лишь оскорбил, в худшем случае задел их самолюбие, не более. Никто не станет охотиться за ним, прослышав о смерти. На такое могла пойти только Мария, но о ней Шото больше не волновался. Он не сумел до конца решить для себя, что именно это было. Смогла ли она простить его или решила забыть? Одно было для него ясно: Изуку изменил её. Изменил так же, как и его. Ни у кого из них двоих не было и шанса против света его души. Если бы она хотела, давно бы уничтожила его, нашла. Но нет. Тодороки вспомнил о неё только с немым уважением. Он не мог простить себя за то, что сделал. Он прежде не понимал, что натворил, только сейчас, после всего пережитого, когда ему есть, с чем сравнивать. Если бы кто-то сделал что-то Мидории, если бы… Шото никогда не смог бы простить. И себе простить он не может, что из-за него Изуку попал в такие неприятности. В комнатке пахло сыростью, но Тодороки не было до этого дела. Он давно научился мириться с неудобствами и относился к любым физическим тяготам по-философски. Сейчас ему требовалось только запастись терпением. Нужно ждать. Нужно будет очень много ждать, прежде чем волна удивления, что прокатилась по группировкам, уляжется. Он поднял столько шума, пуская пыль в глаза, теперь нужно ждать. Шото даже раздумывал над тем, чтобы изменить внешность, но быстро понял, что настоящего смысла это не имеет: никто не знает его в лицо. А подобное может стать лишним маятником для кого-нибудь. Внутри было жарко. Но Тодороки всё ещё не знал, что именно испытывает. Не так давно ему казалось, что всё заледенело настолько, что ему уже не больно, уже не страшно. Уже всё равно. Но сердце забилось вновь, а пожар охватил всё его тело, заставив душу воссиять новым светом. Боли вновь не было. Но на сей раз от распирающей его надежды. Мечта была ближе, чем когда бы то ни было. Сейчас Шото наверняка знал, чего хочет. И был убежден, что нет в целом мире ничего, что может его остановить. Тодороки всегда добивается того, чего хочет. Так его научили жить. Прежде он не мог определить, что на самом деле ему нужно, хватался за ложные, мнимые, совершенно пустые вещи. Альфа чувствовал, что сейчас всё только в его руках. Это ощущение было одним из самых волшебных в его жизни. *** Мидория бежал. В наушниках играла веселая энергичная песня, под которую так и хотелось танцевать. Он не замечал грязи и шума улиц, он улыбался солнцу и позволял аромату распустившихся цветов наполнять его изнутри. Течка прошла. Проснувшись на четвертый день рано-рано утром, Изуку обнаружил, что чувствует себя совершенно свежим и отдохнувшим. У него проснулся ужасный аппетит, что омега смел всё, что нашел в холодильнике, после принялся прибираться, проветривать. Перед обедом решил сходить на прогулку. Но ограничиться прогулкой не смог. За несколько дней до течки он чувствовал упадок сил, ходил вялый и вечно сонный. Это прошло. Мидория был полон сил и желания что-то делать. Бегал Изуку в парке, наслаждаясь красотой природы. Он раздумывал над тем, следует ли ему извиниться перед Каминари или нет. Омега слабо помнил, что произошло, но точно помнил, что Денки за чем-то приходил. На трезвую голову Мидорию в шоке осознал, что выглядел очень глупо. Вот надо же было такое учудить! Вряд ли альфа подумал что-то не то, но Изуку всё равно чувствовал себя виноватым. Ему казалось, что Каминари его испугался… Омега сбросил темп, переходя на шаг, пока совсем не остановился. Он огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь магазина, в который ему захотелось бы зайти. Холодильник был почти пуст, но забегать в очередной продуктовый Мидория был не намерен. Он слишком от них устал. Возвращался домой Изуку с пустыми руками. Он быстро принял душ и с удовольствием приступил к учебе, раздумывая одновременно над тем, а хватит ли ему денег на обучение. Есть ли особый смысл заканчивать вуз? Мидория поморщился, задумавшись над этим. Все говорят, что высшее образование обязательно, но никто не говорит, что с ним делать. Изуку не ставит высшей ценностью своей жизни работу. Он даже не знает до конца, кем хочет быть. Его устроит чуть ли не любая работа, если он будет в ней достаточно разбираться. Взаимоотношения с людьми для него намного важнее… Подумав об этом, омега вздрогнул. Он отвлекся от списка литературы, который ему предстояло одолеть, и взял в руки телефон, в списке контактов ища Каминари. Задумался, что должен написать. Неудобно получилось. Но тут как по команде мобильный зазвонил. Мидория вздрогнул, изумившись. В очередной раз его посетила мысль, что живут они в какой-то компьютерной игре. Иначе никак по-другому не объяснить все эти совпадения! – Алло? – Изуку торопливо ответил. – «Привет! Можешь разговаривать?» – голос Денки звучал решительно, но омега всё равно почему-то подумал, что он всё ещё напуган. – Да. М, Каминари-кун, я сам только хотел тебе написать. Я… хотел извиниться за то, что случилось на днях, – неуверенно протянул Мидория и замолчал, почувствовав, что начинает смущаться. Хотя последнее время ему казалось, что смущаться он разучился: слишком много чего произошло. – «Да это я хотел извиниться! Не думал, что так всё получится, – быстро отозвался альфа и облегченно вздохнул. – Глупая ситуация», – он хихикнул. – Ещё как… – Изуку улыбнулся. – Не помню, что творил. Я хоть к тебе не приставал? – рассмеялся он. – Не хочешь сегодня встретиться? – предложил весело, решив, что легче всю эту тему просто замять. – «Нет, конечно, – отозвался Денки и тоже засмеялся. – Ты был удивительно… э… не знаю, нормальным. Ну, не приставал ко мне, это уж точно. Встретиться давай! Я только за!» Они договорились на пять около их любимого кафе. Мидория обрадовался и с облегчением продолжил заниматься учебой. Он с удовольствием подумал, что жизнь приобрела совершенно обыденный ритм. Что-то подтолкнуло Изуку выйти из дома чуть ли не на час раньше. Он медленно двинулся к месту встречи, то и дело поднимая взгляд к небу. То было ярко голубым и совершенно чистым, но солнце совсем не слепило. Мидория непроизвольно остановился около какой-то кофейни, почувствовав вкусный аромат. Кофе он не любил. Или любил. Изуку уже сам не знал, но пил он его редко. Однако запах его полностью устаивал. Омега вошел внутрь; бариста приветливо ему улыбнулся и весело спросил, что Мидория будет заказывать. Людей, несмотря на пиковый час, было немного, в основном школьники из студенты. Изуку подумал, что здесь ему очень нравится. Окна во всю стену, высокие пальмообразные растения, треугольные желтые светильники, деревянные квадратные столики и тяжелые резные лавки. Всё было выдержано в одном стиле, а молодые клиенты только добавляли месту особой атмосферы. Мидория смело подошел к продавцу и вместо заказа вдруг спросил: – Вам требуются сотрудники? – он даже привстал на носочки, чтобы оказаться к альфе ближе. – Да, но мы не принимаем на работу несовершеннолетних. – Я совершеннолетний, – машинально отозвался Изуку. Альфа удивился и полюбопытствовал, есть ли у Мидории опыт работы. Омега смутился, но отказывать ему никто не спешил. Бариста порекомендовал ему открыть их официальный сайт и посмотреть всю необходимую информацию там, если его это интересует. Изуку так и сделал. Выяснил, что точек, где требуются сотрудники, очень много. Если он действительно хочет работать, это не должно стать проблемой. В задумчивости Мидория вышел на улицу, двинувшись дальше. Вдруг он подумал, что потеплело уже окончательно. Ему даже не требуется ветровка, которую он продолжает по привычке таскать везде с собой. Изуку пришел раньше положенного и принялся ждать, встав у стены. Мимо него проходило много людей, никто не обращал на него внимания. Мидория с интересом разглядывал прохожих, только через семь минут сообразив, что он неприлично долго задерживается взглядом на молодых альфах, их руках и задницах. Омега вздохнул, нахмурившись. Это не могло быть последствиями течки, Изуку знал, что дело не в этом. Во время течки он испытывал целый спектр ощущение, но на самом деле не хотел ни с кем спать. Никто по-настоящему не возбуждал его. Сейчас всё было по-другому. Мидория сглотнул. Он тяжело вздохнул, пытаясь отделаться от пошлых мыслей, но те продолжали лезть в голову. Изуку понимал, что это просто возраст, но всё равно чувствовал себя слегка извращенцем. Денки окликнул его и, пока омега не обернулся, быстро подошел, по-дружески хлопнув его по плечу. – Рад тебя видеть, – быстро отозвался Мидория, чуть вздрогнув. Он немного испуганно окинул Каминари взглядом, но относительно него никаких непристойных желаний у него не возникло. Изуку улыбнулся. – Взаимно. Какой-то ты задумчивый, – заметил Денки и слегка прищурился. – Впрочем, это не страшно. Как у тебя дела, рассказывай, как настроение? Ты был поникшим, а сейчас… свеженький, радостный. Мидория глупо дернул плечами. Он не чувствовал себя особенно хорошо и уж тем более счастливо, просто в груди перестало болеть. Изуку не знал, отчего это. Предполагал, что это как-то связано с их связью соулмейтов, с тем, что от неё не осталось и следа. Думать об этом было неприятно. Каминари быстро перевел разговор на что-то позитивное, за что омега был ему благодарен. Денки никогда не унывал, чем сам Мидория мог только удивляться. Каждый раз думал, что ему тоже нужно научиться легче относиться к жизни. – И всё-таки ты какой-то странный сегодня, – вдруг сказал Каминари, а Изуку вздрогнул. Он смог лишь виновато улыбнуться. – Боюсь, ты будешь смеяться, – пробубнил омега и присел на лавку, шумно вздохнув. Денки удивился и присел рядом. – А есть, над чем смеяться? – изумился он. – Так-так, очень интересно. – Ну, – Мидория только глаза отвел, – кажется… мне… альфа нужна, – тихо сказал он. Каминари моргнул. – Чего? – Ну, – Изуку посмотрел на него многозначительно и качнул головой. – Просто вот думаю об этом… сам не знаю, почему. – Да уж, – Денки покачал головой в шоке. А после на его лице появилось очень веселое выражение. – А в чем проблема? Просто пальчиком помани и не мучайся, – он засмеялся. *** За окном всё ещё слегка моросил дождь. Небо было затянуто непроглядными серыми тучами, но Тодороки никогда не был зависим от погоды. Он проснулся очень рано и сразу встал, не позволив себе и одной лишней минуты лежать в кровати. В той ему не было уютно, Шото уже давно перестал чувствовать себя комфортно в постели. Альфа не знал, с чем это может быть связано. Неважно, насколько теплым или легким было одеяло, насколько мягким или жестким матрас, ему не нравилось спать. он не чувствовал себя комфортно, не чувствовал удовлетворения, когда засыпал. Да и засыпать ему удавалось только с большим трудом, когда организм отказывал настолько, что был способен заснуть в стоячем положении. Тодороки догадывался, что это связано с тем, что Мидории нет рядом с ним, но не хотел даже думать об этом. Какая разница, что он поймет эту болезненную правду. Изуку рядом в любом случае нет. И как бы сильно Шото не хотелось почувствовать его запах, услышать его голос, ощутить тепло тела, всё это невозможно. Раньше временами ему ещё удавалось закрыть глаза и представить омегу в своих объятиях. Это удавалось ему с невообразимой легкостью, будто Мидория стоял где-то совсем рядом и мог подойти. Но эти фантазии доставляли столько боли, что Тодороки запретил себе мечтать. А совсем недавно он потерял эту удивительную способность. В один из дней Шото вдруг стало невообразимо тяжело и он понял, что больше не ощущает Изуку. Их связь была разорвана. Воссоздать в памяти его аромат или голос стало невообразимо сложно. Альфа не знал, в порядке ли его омега, не мог почувствовать его, как это бывало раньше. Сегодня внутри была привычная пустота. Тодороки оделся и вышел на улицу, решив для начала заполнить пустоту физическую в желудке едой, а после уж думать о пустоте душевной. Та была ледяной и какой-то будто бы грязной, что Шото не хотел даже задумываться о ней. Он ясно ощущал, что без Мидории он стал никем. Он пуст, он соткан из иллюзий и самообмана, внутри нет ничего кроме склизкой мерзопакостной грязи его ошибок. Одни грехи и ничего светлого. Альфа хочет стать лучше. Он не сильно задумывался прежде о праведности своих поступков и не тяготился тем, насколько он плохой или хороший человек. Но не так давно Тодороки вдруг осенило, что Изуку не его полета птица. Он и раньше это и понимал, но тут ощутил на кардинально другом уровне. Мидория – хороший человек, он может не до конца это понимать, наивно полагая, что большинство людей такие же, как и он, но он удивительно светлый, настолько, что его свет буквально ослепляет всех вокруг. И Шото не может находиться рядом с ним. Не должен быть рядом, просто не имеет права после всего того, что он сделал. Эти мысли натолкнули его на яркое осознание, что ему нужно измениться. Он начал меняться в тот же первый миг, когда увидел большие изумрудные глаза, наполненные искренней чистой надеждой. Но этого недостаточно. Он сам должен приложить усилие, он должен постараться, это единственное, чего он хочет. Вспоминая о том, что он натворил в прошлом, Тодороки злится на самого себя и удивляется тому, каким он был дураком. Ему тошно, ему противно. Он хочет поскорее избавиться от той грязи, в которую успел вляпаться за свою непродолжительную жизнь. Прежде он жил будто в забвении, не замечая дрянной черной слизи, что наполняла его изнутри. Невозможно заметить приставшей к коже грязи, если вокруг мгла. Но стоило только яркому свету на секунду озарить его… – Нет… вы знаете, не надо кофе, лучше чай, – торопливо поправился Шото и присел за самый дальний столик в кафе. Он огляделся скучающе по сторонам. В такой час посетителей было с ним всегда трое. Торопящаяся на работу молодая девушка, что нетерпеливо ожидала завтрак с собой, и пожилая старушка, что деловито расселась у окна с большим ярким журналом. Она никуда не торопилась, мирно изредка делая глотки глинтвейна. Тодороки, посмотрев на неё, вдруг тоже ощутил себя старым. Ему принесли заказ буквально через пару минут. Альфа безрадостно оглядел свою глазунью с помидорами. Он искренне сомневался, что это будет особенно вкусным, но мало об этом заботился. Еда давно перестала казаться ему вкусной: Шото будто бы разучился получать от неё удовольствие. В кафе пахло теплом и курицей, Тодороки устало думал, что предпочел бы сидеть здесь весь день, вместо того чтобы возвращаться в мотель, где он снял небольшой номер. Есть особенно не хотелось, несмотря на бурчащий требовательно живот. Альфа приступил к пище, скучно наблюдая за моросью за окном. Когда с глазуньей и салатом было покончено, Шото откинулся на спинку стула и взял в руки кружку с чаем, вздыхая. Он неожиданно вспомнил, как они с Мидорией так же сидели в кафе, как Изуку с довольным видом развалился в кресле и поставил чуть ли не на живот большой стакан с соком. Тодороки тогда не смог сдержаться от желания сделать ему замечание. Омега только глаза закатил, никак по-другому отреагировать он просто не мог. Альфа усмехнулся, прокручивая события в голове. Сейчас он ровно так же по-идиотски сидит. От мысли, что они с Мидорией похожи, ему стало тепло и весело. Шото пил чай и временами бросал на старушку задумчивый взгляд, гадая про себя, сколько же она будет так сидеть. Та медленно, лениво перелистывала страницы журнала и вздыхала. Её седые волосы были собраны в высокий плотный пучок, вокруг глазок собралось много морщинок. То и дело она хмурилась прочитанном и громко цокала языком. Тодороки казалось это забавным. Он смотрел и размышлял над тем, счастлива ли эта старушка, одинока ли она. Полна жизни и радости, должно быть, у неё полный дом внуков. Или, напротив, она никогда не знала тягот семейной жизни и потому так оптимистична. Неожиданно его взгляд был замечен. Шото вздрогнул, когда понял, что старушка смотрит в ответ. Внимательно, даже слегка заинтересовано. В первый момент она нахмурилась, а после отложила журнал, аккуратно его сложив. Тодороки отчего-то смутился и отвернулся, уставившись в чашку. Вдруг ему подумалось, что он стал похож на Изуку в своей пугливости. Хотя Мидория наверняка уже научился вести себя с людьми… Неожиданно старушка поднялась и двинулась точно к нему. Альфа напрягся и непроизвольно нахмурился, машинально нащупывая на поясе кобуру. Пистолет всё ещё покоился там: до возвращения в Японию Шото боялся от него избавляться. – Один тут сидишь, внучок? – послышалось над ним. – Иль ждешь кого? – старушка смело присела на стул напротив него, положив руки на стол. В руках она держала всё тот же журнал, слегка сминая его пальцами. Тодороки поднял на неё удивленный взгляд. Он не испытал злобы или раздражения. – Один, – вздохнул и пожал грустно плечами, быстро принюхавшись. Старушка пахла многими людьми – Шото быстро сделал вывод, что дома её всё-таки ожидает толпа внуков, – но её собственный терпкий аромат альфы был ярче других, чему Тодороки мог только удивиться. Большинство людей на старости лет теряет всякие признаки пола, включая и запах. – А чего один? Молодой такой, красивый, – она приветливо ему улыбнулась. – Омега какой бросил тебя? – Меня? – Шото усмехнулся грустно уголками губ. Возможно, было бы лучше, если бы именно Изуку решил порвать с ним. – Нет, – Тодороки покачал головой. Подумав об этом, он вздрогнул. Нет, так определенно не лучше. Шото бы не знал, что делать со своей жизнью, как существовать. Он может жить без Изуку, но он не хочет. Такая жизнь смысла не имеет. – Тогда чего ж грустишь? – альфа прищурилась, хитро на него посмотрев. Тодороки вдруг почувствовал себя, как на исповеди. Он вздохнул и отвернулся, не желая ни о чем распространяться. – Нет у меня омеги, – буркнул лишь слегка недовольно. Старушка удивилась. Она цокнула языком и подлила ему из чайничка ещё чая в кружку. Шото в недоумении приподнял одну бровь, но вместо объяснения она спросила: – Неужто нет? – Нет… – Тодороки дернул чуть раздраженно плечами. Если бы он и хотел честно ответить на этот вопрос, то что должен был сказать? У него есть любимый человек, вернее сказать, Шото горячо любит. Но рядом с ним никого нет… – А где ж он? Умер, что ли? – спросила она резво. Тодороки аж подпрыгнул. – Нет! – он еле сдержался, чтобы не стукнуть ладонью в ужасе на стол. Даже думать об этом было ему страшно. Шото не сможет существовать, если Мидории вдруг не станет. Все его надежды, мечты, цели и смысл просто исчезнут в один миг. Старушка хитро улыбнулась, будто нарочно. – Так чего ж ты не с ним? – негромко спросила она. – Вот и сидишь тут в одиночестве. Молодой, красивый! – Так… получилось, – Тодороки дернул плечами. – Я… – он посмотрел ей в глаза и замолчал, плотно сжав губы. Рассказывать об этом не было особых причин, кроме её старческого любопытства. – Я разберусь сам, – вдруг сказал Шото и отвернулся. Альфа очень удивилась его реакции. – Если бы ты мог разобраться сам, то не сидел бы здесь в одиночестве, – заметила она и вздохнула. Прокрутила в пальцах журнал, медленно начав сворачивать его в трубочку. Тодороки удивился и нахмурился, наблюдая за этим. – В молодости мы не знаем ответов на вопросы, а в старости уже не можем ничего изменить, – она глубокомысленно посмотрела в отражение лампы на поверхности чая и захихикала. Шото удивленно на неё посмотрел. Старушка была полна жизни и ничуть своим возрастом явно не тяготилась. Она хитро улыбалась и то и дело подкручивала морщинистым пальцем короткую прядь, пряча её за ухо. – Давно меня не называли молодым, – выдохнул Тодороки в итоге. Альфа посмотрела на него и весело засмеялась, обнажив ряд золотых зубов. Она тряхнула головой, и большие круглые серьги из каких-то черных драгоценных камней зазвенели. – Так что случилось с ним, немолодой человек? – спросили его. – Ничего, – Шото дернул плечами. Он тоже посмотрел в кружку с чаем, медленно взял её в пальцы и опустошил залпом, тут же почувствовав горький привкус на языке. Слегка поморщился, проглотил и посмотрел на собеседницу чуть раздраженно. – Мы расстались из-за моей работы. – Из-за работы? – удивилась старушка. – Ну вы молодые и глупые, – она покачала головой. – А кто кого бросил-то? Тодороки поморщился. – Я, – глухо признал он. – Да-а, – альфа цокнула языком и причмокнула пухлыми губами, чуть ли не закатив глаза. Шото показалось это раздражительным, но кроме злости на самого себя он не испытал ничего. – И давно это было? – Нет, – Тодороки отвернулся, задумчиво посмотрев в окно. – Меньше полугода назад. – О-о, внучок, это давно! – махнула старушка рукой. – В вашем возрасте время тянется очень медленно. Да твой омега за это время мог жениться, развестись и снова жениться! Забыть тебя и влюбиться в кого другого. Семью создать, может, уже и ребенка ждет, – она цокнула языком. Шото вздрогнул. Он старался не думать об этом. Молчал довольно долго, придумывая ответ, – Нет, – строго сказал наконец. – Он любит меня. – Почем знаешь? – Знаю. Я знаю, – Тодороки прикрыл на мгновение глаза. Если Изуку уже не любит его, если ничего, совсем ничего не испытывает, то всякое сопротивление становится бесполезным, всякие попытки всё изменить. Шото останется только сдаться. Поэтому ему остается лишь верить, что Мидория всё ещё ждет его. – У омег любовь очень легкая, вспыхивающая чуть ли не мгновенно от самой маленькой искры, – задумчиво протянула старушка, глядя на него. – Но требующая к себе отношения очень трепетного. Как костер, в который постоянно нужно подкидывать дрова. Кто подкидывает, того и костер. Тодороки вздрогнул. Вдруг со страхом он подумал, что у Изуку за время его отсутствия мог появиться кто-то другой. – Нет, – Шото мотнул головой, стараясь скорее убедить самого себя. – Все омеги разные, – буркнул он. – И любовь у них такая же, как у нас… – Ошибаешься, внучок. Омеги любят здесь и сейчас, они не несут, как альфы, любовь сквозь время. Для них существует чувство, которое наполняет, для нас – человек, тот единственный омега. Ты ошибаешься, если думаешь, что время воздействует на него так же, как на тебя. Тодороки дернулся. Он шумно вздохнул и плотно сжал челюсти, быстро отвернувшись. Подобное всегда его злило. Шото был убежден, что альфы и омеги одинаковые, что альфа не сильнее отличается от омеги, чем от другой альфы. К чему громкие речи и какие-то шаблоны? Все люди одинаковые. И ровно так же все люди разные. Он знает Изуку. Знает, что Мидория любит его. Тодороки должен попытаться, должен сделать всё. Если уж Изуку не захочет его принять, если прогонит, так тому и быть. Со своей стороны Шото приложит максимум усилий. – У нас будет ребенок, – неожиданно даже для себя самого сказал альфа. Старушка моргнула и в изумлении нахмурилась. – Как же! Так он у тебя беременный, получается? Ты его одного бросил, с ребенком под сердцем? И думаешь, он тебя обратно примет после такого? Экие дураки пошли, куда не плюнь, одни бестолочи! – она вскочила и вдруг стукнула его журналом, свернутым в трубочку, по голове. *** Мидория приехал на месте раньше назначенного срока. Его желание поработать в кафе оказалось не таким мимолетным, как он подумал в первый момент, и на следующий день омега проснулся с ещё более нетерпеливый. Он рвался работать, рвался в новые коллективы. Позвонил по оставленному на официальном сайте номеру, договорился о встрече. В тот момент Изуку даже ощутил себя почти взрослым, хотя это ощущение последнее время преследовало его постоянно. Он активно пользовался поддельными документами, что сделал для него Тодороки, и почти не волновался о том, что кто-то может что-то заподозрить. Он принадлежит поколению без возраста, а с волосами, собранными в хвост, к тому же кажется чуть старше. Его встретили дружелюбно. Радостно рассказали о месте и графики работы, задали несколько вопросов. Никого не смутило отсутствие опыта работы; ему скинули файлы с видами кофе, способами его приготовления и меню, которые требовалось выучить, и отправили домой. Омега ещё в дороге открыл их в мобильном, начав вчитываться. Видов кофе оказалось много. Сам Мидория знал по названиям только капучино и эспрессо. Его пыл немного остыл. Выучить все виды, их происхождения и различия… А его память всегда отличалась удивительной кратковременностью. Но уже дома Изуку решил, что это не так уж и много. А на работе он почувствует себя чуть более живым, чем обычно. Он отложил учебу и домашние дела, решив полностью погрузиться в кофе. Через какое-то время заучивания Мидории даже начало казаться, что он ощущает привкус кофе на языке. Ему стало дурно, омега отвлекся на пробежку. Он включил музыку и вышел на улицу, подставив тело ласковым солнечным лучам. Пока бежал трижды чуть не упал, засмотревшись на билборды с горячими альфами, рекламирующими духи и автомобили. Ему вспомнился их разговор с Каминари, о котором Изуку предпочел бы забыть. Он до сих пор удивлялся, зачем вообще решился рассказать другу об этом. Денки был очень удивлен. Но отнесся к его словам со всем пониманием и искреннем дружелюбным смехом. Предложил Мидории, когда они в следующий раз пойду в клуб, подцепить себе кого-нибудь. А, если он не хочет ждать выходных, то познакомиться с кем-нибудь на улицу или в интернете. Каминари много чего говорит и делился некоторым личным опытом, отчего Изуку готов был провалиться сквозь землю. Он не считал секс запретной темой и, как ему казалось раньше, даже не шибко стеснялся его обсуждать, однако, подобные беседы с другом были уж слишком неправильными. Или Мидория просто придает обыденному слишком большое значение… Денки за совет он поблагодарил, но прислушиваться к нему или нет, решить так и не смог. Периодически вечерами Изуку сам удовлетворял себя рукой и каждый раз думал, что для такого простого дела альфа ему и не нужна вовсе… Но на следующее утро уже передумывал. Через три дня у него была назначена встреча с работодателем. Мидория задвинул своё либидо в дальний ящик и с головой погрузился в запоминание. Для себя он выяснил, что раф, должно быть, самый вкусный кофе, не зря же считается самым молочным. А горькое Изуку никогда не любил. Омега чуть ли не опоздал на встречу, проспав. Его приняли на испытательный срок. Мидории предстояло научиться варить кофе не только в теории, но и на практике. Изуку этого слегка опасался, убежденный, что кофе-машина его ошпарит. Его коллегой оказался альфа-студент, с клиентами приветливый, а за глаза очень жесткий. Мидория испугался его грубости в первый момент, но, наблюдая за всеми остальными, быстро сообразил, что такое поведение у его нового знакомого совершенно нормально и никак не связано с его появлением. – Если поломаешь что-то, сам будешь оплачивать, – строго предупредил его альфа. Изуку только нервно кивнул. Ему хотелось побольше расспросить о работе, но он не решался задать ни один вопрос. – Конечно. Его осмотрели внимательно и хитро. Мидория съежился под пристальным взором рубиновых глаз. Кацуки цокнул языком и быстро принялся показывать, как управлять с оборудованием. Изуку следил за его ловкими движениями очень внимательно, но не смог ничего запомнить. – Повтори, – потребовал альфа, отступив. Он скрестил руки на груди и выжидающе на него уставился. Его запах был очень резкий, чуть ли не острый, отдаленно напоминающий красный перец, от него слезились глаза. Мидория, искоса наблюдая за официантами, догадался, что этого взрывного парня не просто так обходят стороной. Работать вместе может быть сложно… – Бакугоу-сан, я… – Изуку неловко переступил с ноги на ногу, – не совсем запомнил, вы могли бы повторить, пожалуйста? – попросил он встревоженно. Кацуки окинул его недовольным взглядом и закатил глаза. – Да уж, – буркнул он, но всё-таки повторил. Однако Мидория вместо того, чтобы запоминать его действия, следил за выражением хмурого лица. Альфа был правильно сложен, высок и даже красив; Изуку вдруг почувствовал тяжесть в животе. Он торопливо отвернулся, резко залившись краской. Глупый возраст, глупое либидо! Как ему общаться с людьми, если он не умеет даже контролировать свою природу? – Так, хорошо, – омега сглотнул. – Я теперь сам, – неуверенно проговорил он, взяв чистую кружку. Бакугоу навис над ним, уперев руки в бока. Мидория практически почувствовал его дыхание у себя на затылке и с раздражением подумал, что этот парень понятия не имеет о личных границах. В голове вспыли слова Каминари о том, что Изуку очень милой наружности и, если бы он захотел, с легкостью смог бы найти себе альфу на одну ночь. Но от этих мыслей пришлось отказаться. Если Мидория и удовлетворится с кем-то, то видеть этого человека больше не сможет, предпочтет всё забыть, как бессмысленный сладкий сон. – Неправильно! – вдруг разразилось над самым ухом; омега аж подпрыгнул. – Да-а, налету ты не схватываешь, – поморщился Кацуки. – Бесполезный какой, ей-богу. – И вовсе я не бесполезный, – поморщился Изуку и обернулся, прищурившись. Бакугоу с вызовом на него посмотрел. – Просто опыта не хватает. – Хм… а в чем опыта у тебя хватает? – полюбопытствовал он, а Мидория нахмурился, не в состоянии понять, был ли в этом вопросе какой-то намек. Он удивленно посмотрел на коллегу. – А ты сам-то только кофе варить умеешь? – раздраженно спросил Изуку. Он ничуть не испугался, а в глубине души был даже рад, что ему попался такой наглый товарищ: с него самого это снимало ответственность за любое неподобающее поведение. – Не только, – Кацуки мотнул головой, растянув губы в улыбке. Он наклонился к нему, прищурившись. Личное пространство Мидории уже было нарушено им многократно, и, раз омега с этим ничего не сделал, альфа счел это нормальным. – Я не сплю с коллегами, – вдруг выпалил Изуку, резко отстранившись. Это сошло с языка быстрее, чем он успел подумать, стоит ли это говорить. – Думаю, мы сработаемся.