Изменение гравитации

– Ты не покажешь свою кофейню? – удивительно осторожно спросил Шото, когда обнаружил, что Изуку собирается на работу. Мидория торопливо одевался. Из-за Тодороки он задержался и сейчас рисковал опоздать, приходилось собираться очень быстро, чтобы выйти вовремя. – Она не моя, – рассеянно отозвался омега, искоса посмотрев на альфу. Он не верил, что тот рядом с ним. Шото следовал за ним из комнаты в комнату, задумчиво почесывая живот. Он был одет во вчерашнюю уличную одежду и переодеваться не собирался. Вещей у него не было. Куда они делись, вернее, где он их оставил, Изуку не спросил. Это не имеет значения, если сам Тодороки здесь. – Если ты меня не стесняешься, конечно, – альфа вдруг нервно хихикнул. Мидория остановился и обернулся на него. Он ясно видел, что это уже не тот Шото, которого он знал когда-то, это совершенно другой, новый свободный человек, которого он совсем не знает. Но это ничуть не пугает, напротив, Изуку интересно снова открыть его для себя, узнать, познакомиться. Он тоже изменился… – Стесняться? – пробормотал омега и поморщился. – Я уже забыл, что это за чувство, – пробурчал он, устремляясь в прихожую. Натянул ботинки, потянулся, схватил кепку, чуть нахмурившись. Тодороки последовал за ним. – Я слишком долго был далеко. Не заставляй меня ждать твоего возвращения, – сипло попросил он. Мидория в недоумении на него посмотрел. Он сам не понимал, что происходит, а недоумение альфы только вводило его в больший ступор. Что будет дальше? Что было? Что он должен чувствовать, как должен себя вести? Ответов на эти вопросы у него не было, более того, Изуку не пытался их найти. Сейчас Шото рядом, а дальше… дальше посмотрим. Мидория научился жить здесь и сейчас. – Я и не заставляю, – омега дернул плечами. – Пошли, – он подался к двери, вдруг с удивлением обнаруживая, что та не заперта. Обернулся к Тодороки, чуть недовольно на него посмотрел, но ничего не сказал. Вчера им было не до того. – М… – нахмурился, намереваясь что-то сказать, но не смог подобрать и слова. Альфа поднял вопросительно глаза, но Изуку только махнул рукой, выходя в коридор. Он мгновение смотрел на лифт, а после двинулся к лестнице, решив, что так будет быстрее. Шото в растерянности последовал за ним. – Быстрый ты, – заметил он через несколько пролетов. Мидория только неуверенно пожал плечами, не зная, как он должен на это реагировать. Он почти и не помнил того времени, когда не любил физическую активность. После неё в теле легкость и чувство выполненного долга. Они вышли на улицу, ветер растрепал волосы Тодороки, что заметно успели отрасти. Изуку так и подмывало спросить, почему альфа их не состриг, но он молчал, не забывая о том, что сам ещё ни разу не появился в парикмахерской. Его кудри касались плеч, но при вытягивании оказывались намного длиннее; он собирал их в хвост. Замечал, какие удивленные взгляды Шото на него бросает, но пояснять свой новый образ никак не собирался. Большую часть пути они молчали. Мидория полагал, что удивится этому, но где-то в глубине души он знал причину. Они не знают, что сказать. Тысячи слов, миллионы вопросов, но произносить что-либо кажется глупым. Изуку разбит. По крайней мере он сам о себе это знает. Друзья, несмотря на всю свою проницательность, не подозревают. Они внимательны и заботливы, но в душу не лезут и не знают, что от той уже ничего не осталось. Внутри совсем пусто. Мидория живет исключительно инерционно, просто потому что у него нет сил, желания и причин это изменить. А появление Шото… Омега искоса посмотрел на альфу. Что-то замерло в нем. Что-то на дне его сердца всё ещё трепыхалось, скулило, но Изуку не знал, хочет ли, чтобы это что-то существовало, хочет ли, чтобы распалялось. Он устал. – Погода у вас здесь замечательная, – негромко сказал Тодороки, когда они остановились на светофоре. – Разве? – Мидория посмотрел на него. – Мне казалось, ты не очень любишь солнце, – вспомнил он, качнув головой. – Я с трудом переношу жару, – пожал Шото плечами. – Но… солнце любишь ты, – тихо сказал он, посмотрев омеге в глаза. Тот шумно вздохнул, торопливо отворачиваясь. Слишком пристальный взгляд. Нервирует. – Последнее время мне нравится дождь, – объявил Изуку и дернул плечами. – Не знаю… не думаю, что сильно завишу сейчас от погоды. – Вот как, – альфа задумчиво кивнул. Вновь повисло молчание. Оно не казалось тяготящим или неправильным. Не было причин что-либо говорить. Мидория не знал, что больше всего хочет спросить, а ещё не знал, хочет ли на самом деле получать ответы на все свои вопросы. – Ты изменился, – неожиданно спокойно сказал Тодороки. Омега моргнул, удивленно на него посмотрев. – Тебе кажется, – он отвел глаза. Сам не знал, зачем отрицает этот вполне очевидный факт. Боялся, что, изменившись, они уже не подходят друг другу. Вдруг Изуку вздрогнул. Прежде это не приходило так ярко в его голову, но неожиданно он осознал, что они никогда друг другу не подходили. Они всегда были слишком разными, слишком непохожими, слишком чужими, будто бы из разных миров. Они были рядом… они были близки… Но всё это, казалось, держалось только на их мистической связи соулмейтов. Мидория никогда не зацепился бы за Шото, окажись тот лишь случайным знакомым, не его духовной половинкой. А сейчас… связи между ними нет. Если будут прежними, ничего не получится… – Вовсе нет, – Тодороки улыбнулся уголками губ. – Я вижу. – Ага… – Изуку нервно вздохнул. – Ты знаешь, – он закусил как когда-то давно губу и обернулся к альфе, чуть замедлившись, – я… хочу… – сглотнул. Шото весь обратился вслух, надеясь, что омега прольет свет на что-то между ними, но Мидория в итоге замолк и только встряхнул головой, вдруг вспомнив, что опаздывает. Ускорил шаг, не прекращая хмуриться. Они вновь молчали. Изуку чувствовал, что не знает Тодороки. Не знает, каким он стал. Сейчас невозможно было угадать его реакцию и даже выражение лица, хотя прежде ему удавалось это без труда. – Я хочу спросить, – неожиданно проговорил Шото, – кое-что, – но его голос быстро потух, – но… боюсь получить ответ, – он робко посмотрел на Мидорию. Тот кивнул. – И я, – поддержал он. – Вот моя кофейня, – указал, когда они оказались достаточно быстро. – Бакугоу будет сильно ругаться, – пробурчал себе под нос и второпях ворвался в помещение. Он опоздал, кофейня уже была открыта. Постепенно собирались посетители, в числе которых вошел и Тодороки. Изуку подскочил к стойке, надеясь прошмыгнуть, пока Кацуки будет чем-то занят, но альфа заметил его, чуть ли не схватив за шкирку. – Опаздываем, – недовольно заметил он. Мидория резко развернулся, перехватив его руку. – Задерживаемся, – бросил он и побежал переодеваться. Бакугоу был обыкновенным. Таким же, как и всегда. Омега уже запомнил его вечно недовольное выражение лица, приподнятые слегка брови и рассерженные прищуренные глаза. И Изуку это нравилось. Нравилась стабильность. Он практически любил ту рутину, в которой погрязла вся его жизнь, любил строго следовать плану и никогда не отклоняться от привычного. Это просто. Мидория вышел в фартуке и только виновато улыбнулся коллегам, проходя за стойку бара. Он окинул зал взглядом. Посетителей практически не было, вероятно, в силу выходного дня. Изуку тоже был бы не против взять выходной. Посмотрев на Тодороки, что присел за один из столиков, он вдруг передумал. Пришлось бы сидеть с альфой в квартире… Одна эта мысль заставляла омегу испытывать целый спектр эмоций. С одной стороны, ему хотелось запереться с Шото в каком-нибудь шкафу и не вылезать оттуда до вечера, причем неясно, с какими именно целями. А с другой стороны, Мидория боялся, что всё это выбьет его из колеи привычной размеренной бессмысленной тихой жизни. Сил на подобное у него не осталось. Слишком страшно рисковать. Они встретились с альфой взглядами; Тодороки медленно склонил голову набок, его лицо слегка просветлело, а в глазах появилась безграничная любовь. Изуку задрожал. От этого ему почему-то хотелось плакать. Он поторопился отвернуться, подбежав к кофемашинке. Сглотнул, переступая взволнованно с ноги на ногу. Вся его жизнь рисковала разойтись по швам от одного появления Шото, Мидория ясно это чувствовал, пусть и не знал до конца, как это связано. Рядом с Тодороки Изуку уже не сможет быть тем далеким от жизни Изуку, который живет сегодняшним часом и не думает о завтрашнем дне. Бакугоу продублировал для него заказ, Мидория приступил к работе. Мысли расплывались, но руки двигались совершенно самостоятельно, ничуть его не отвлекая. Он поставил на столик раздачи стаканчики и тяжело выдохнул, вновь просив неуверенный взгляд на Шото. Что будет дальше? Он не знал. Если бы Тодороки вернулся на три-четыре месяца раньше, всё было бы по-другому. Изуку был бы другим, он был бы просто счастлив. Сейчас, собрав себя после всего случившегося по кусочкам, он боится рискнуть. Поставить на кон всё, что ему удалось создать. – Это твой клиент? – послышалось у него ехидное над самым ухом. Мидория вздрогнул и резко обернулся, недовольно уставившись на Кацуки, что, кажется, уже забыл об его опоздании и вновь был готов сыпаться злыми шутками. – Кто? – Изуку нахмурился, но оборачиваться не стал, испугавшись вновь увидеть Шото. Бакугоу говорил именно о нем. – Какой клиент? – Ну как же, – Бакугоу качнул головой и растянул губы в улыбке, – в интимный услугах. Ты разве их не оказываешь? – спросил он и сдавленно засмеялся. Омега плотно сжал губы и равнодушно ударил его локтем в солнечное сплетение. Альфа закашлялся и тут же недовольно на него зарычал, на что Мидория только плечами пожал. – А что? Завидуешь? С тобой и бесплатно никто спать не будет, а уж за деньги тем более, – он засмеялся. Кацуки зарычал раздраженнее. – Ладно, – он поморщился, – это твой парень? – полюбопытствовал уже спокойнее. Изуку покачал головой. Даже если бы он стал серьезно отвечать на этот вопрос, то со словами не нашелся бы. Кто Тодороки ему? Бывший соулмейт? Так вообще говорят? Единственный человек, которого он когда-либо любил. И любит до сих пор, пусть и страшно боится этого… – Если хочешь с ним познакомиться, я не возражаю, – вместо ответа сказал Мидория и фыркнул. Бакугоу раздраженно клацнул зубами. – Я замужем, – недовольно напомнил он. – Я о твоей интрижке никому не расскажу, – сказал омега и захихикал. Кацуки бросил на него недовольный взгляд и замолчал, возвращаясь к кассе и принимая следующий заказ. Изуку улыбнулся уголками губ: он уже давно понял, что заткнуть этого альфу можно только таким же низкопробным юмором и едкостями. День постепенно приобретал обыденность; Мидория успокаивался, вдыхая аромат свежесваренного кофе. Он перестал ему нравиться на второй день работы, но уже стал совершенно привычным и чуть ли не родным. Изуку погружался в привычную рутину. В какой-то момент он практически забыл, что Тодороки где-то рядом. Напрягся и медленно, очень осторожно обернулся, сам не зная, что он больше хочет увидеть. Что Шото всё ещё ждет его или что он ушел куда-то, а, может, вовсе ему привиделся. На счастье или нет, альфа всё ещё сидел там. Он не сменил ни разу позу, всё так же спокойно сидел, закинув ногу на ногу. Постукивал пальцами по столу и внимательно наблюдал за движениями Мидории. Тот, обернувшись обратно, уже не мог перестать чувствовать его взгляд на своей спине. От этого всё валилось из рук: омега уронил два стаканчика с кофе подряд, чем вызвал у Бакугоу помимо раздражения ещё и искреннее удивления. До этого Изуку был очень аккуратен. – Если нужно, можешь отойти на пять минут, – негромко неожиданно сказал он. Мидория изумленно на него посмотрел. Кацуки был со странностями, но омега знал, что и в нем есть что-то хорошее, однако, не ожидал испытать это на себе. Поначалу он намеревался отказаться, но после лишь согласно кивнул и убежал на кухню, где смог спокойно отдышаться. Оттуда вышел в туалет, где заперся в кабинке на ключ. Опустился на крышку унитаза, продолжая учащенно дышать. Хотя смысла в этом уже не было. За исключением того, что Изуку всё ещё чувствовал себя встревоженным. Тодороки одним своим присутствием пробуждал в нем множество разных чувств, которых Мидория боялся. Они делали его уязвимыми и слабыми, они делали ему больно. Он отчаянно желал и не менее сильно боялся их испытать. Изуку чувствовал, как внутри всё начинает разгораться, как вот-вот и запылает, как бурным огнем охватит всё его естество. Чувство сильное, неподвластное ему. И он не был к этому готов. Никак не ожидал, не был способен принять. Шото пришел слишком неожиданно. Что Мидория теперь должен делать! Он понятия не имеет. Когда омега вышел, в сторону Тодороки смотреть он не стал, опасаясь, что это опять заставив его нервничать, а сердце будет стучать быстрее. Кацуки окинул его странным взглядом, но ничего не сказал. Часы бежали слишком быстро, Изуку с некоторым страхом ожидал окончания своей смены. Он снова будет с Шото один на один, он снова не сможет отвести от него глаз, он снова будет волноваться, а внутри всё будет клокотать. Неприятное ощущение, пусть и такое трепетное. Посетителей становилось больше, все столики постепенно заполнились. Раньше от количества заказов у Мидории пухла голова, но после всех тех стаканчиков кофе, что он поставил на столик раздачи, волноваться не приходилось. Сейчас его голова пухла по другому поводу. Его сменщик появился минута в минуту, Изуку надеялся, что он немного задержится или вообще заболеет. Он весело с ним поздоровался, в ответ получая от Мидории только тяжелый вздох. Омега отправился переодеваться. Он вышел через несколько минут и оглянулся с волнением по сторонам. Не сразу нашел Тодороки взглядом и вдруг почувствовал, что очень боится его не найти. Ему страшно видеть с ним, но находиться далеко подобно смерти. Он сколько угодно может делать вид, что это не так, но факт от этого не меняется. – Изуку, – послышалось легкое за его спиной, а после Мидория будто ощутил тепло, исходящее от чужого тела, что подошло к нему со спины очень близко. Он резко развернулся. – Я… – омега ужасно смутился своей реакции, – подумал, что ты ушел, – тихо сказал он. Шото улыбнулся. – Извини, просто… гостей было очень много, я не хотел занимать стол, – он виновато посмотрел ему в глаза. – Можно… взять тебя за руку? – спросил глухо. Изуку почудилось, что сейчас он густо начнет краснеть. – Ах, давай выйдем, – быстро сказал он и торопливо двинулся на выход. Улица встретила ветром. Тодороки поравнялся с ним. – У тебя есть работа, – протянул он. – Один этот факт очень странный. Мидория слегка приподнял брови. В первую секунду он удивился, но быстро понял, что альфа прав. Представить, что Изуку полугодовалой давности устроится на работу, очень сложно. Представить, что он смог бы самостоятельно жить, не менее сложно. – Ага, – омега вздохнул. Он робко протянул Шото свою руку, и тот обхватил её своей ладонью, сжав практически до боли. Его пальцы слегка размяли его холодную кисть, Мидории подумалось, что под таким напором его кожа рискует скататься, как кусочек теста. Они шли некоторое время в молчании. – Всё то время, что мы не были вместе, – неожиданно начал Тодороки, когда гудение проезжающей мимо скорой помощи прекратилось, – я… ни на секунду… – он осекся и замолчал. – Прости, я не могу подобрать слова. – Это и не нужно, – Изуку глянул на него и быстро отвел взгляд, – думаю, я знаю, что ты хочешь сказать. – Да? – удивился Шото. – Да, – Мидория тяжело вздохнул. – Я больше не чувствую тебя… как прежде, – он искоса посмотрел на него, Тодороки кивнул. Они оба ясно осознавали, что связи уже нет. – Но… наши чувства во многом похожи. Думаю, мы испытывали похожие… – он запнулся. – И что же ты испытывал? – полюбопытствовал альфа. Изуку слегка покачал головой. Он не знал, может ли об этом говорить. – Сначала было очень больно. – Да! – Потом… страшно. – Да! – Больно, страшно, я не знал, что делать. Я понимал, что не смогу полюбить кого-нибудь другого. Даже если каким-то чудом всё забуду, мой организм… словно не способен любить кого-то другого, – Мидория вдруг рассмеялся. – Это так глупо звучит, наверное, да? – Нет, – Тодороки дернул плечами. – Аналогично всем моим ощущениям. Изуку вздохнул. – Я… приспосабливался жить без тебя… – негромко объявил он. – О, – Шото остановился. – А я не мог, – он невесело рассмеялся, – я просто терпел, хотя и знал, что надолго меня не хватит. Они посмотрели друг на друга, на лицах застыли одинаковые выражения. Первый ожил Мидория, быстро отвернувшись. Он опустил взгляд на асфальт под ногами, замедляясь. Подумал, что врежется во что-нибудь. – А что, – Изуку открыл рот, собираясь спросить, но в итоге духу у него не хватило. Вдруг Тодороки скажет что-нибудь страшное. Мидория любит, у него болят раны Шото. Иногда лучше вовсе о них не знать… – Я очень долго соображал, – со смехом признал альфа, откидывая пальцами челку с лица. Волосы лезли в глаза, и омега не представлял, как он с такими ходит. – Изуку, – Тодороки смело на него посмотрел, – ты – всё, что мне нужно. Мидория вздрогнул. – Я? – переспросил он глухо. – На меня снизошло это озарением, – Шото отвернулся, а омега подумал, что он просто боится выглядеть глупо. – Я и раньше понимал, что ты единственное… ценное, что есть в моей жизни, но… тогда я не понимал, что… всё остальное настолько пустое, что от него я могу просто отказаться. Ничто не держит меня, я… – он робко посмотрел на Изуку. Тот не смог отреагировать по-другому, только как мягко улыбнуться. Последующие полкилометра они шли в молчании. Мидория чувствовал, как внутри всё разгорается, как все тормоза и предохранители срывают. Утром он уже бросился к Тодороки на шею, и дело было вовсе не в желании. Как всё закончилось, он так и не понял, что произошло. Жажда Шото, тяга к его обладанию охватили его, Изуку не смог сопротивляться. Это был импульс, очень мощный импульс. – Я начал качать пресс, – неожиданно объявил омега. Альфа посмотрел на него удивленно и улыбнулся. – Это здорово. Мне помнится, раньше ты говорил, что это вредно для поясницы, – заметил он хитро. – Я и сейчас так считаю, – Мидория спокойно пожал плечами. – Просто… у меня была очень сильная мотивация. Тодороки не сразу отозвался, о чем-то задумавшись. – Я удивлен, – сказал он наконец. – Чему? – Изуку приподнял брови. – Ты сам говорил, что я не ленивый, а просто очень избирательный в прикладывании усилий. – Я, – вспомнил Шото. – Но удивлен я не этому. Не тому, что у тебя есть мотивация к спорту. Это странно, но, ты знаешь, я, честно говоря, ожидал, что рано или поздно это случится. Ты сильно заморачиваешься по поводу внешности… – Не внешность стала мотивацией, – Мидория мотнул головой и усмехнулся. – Но тогда чему ты удивлен? – спросил он. Тодороки прищурился. – Раньше мои подколы задевали тебя, – негромко заметил альфа. – Любая, даже самая безобидная шутка… Ты мог вспылить на любом месте, – объяснил он осторожно и внимательно посмотрел на Изуку, ожидая от него какой-то реакции. Но тот только неуверенно пожал плечами. – Совсем необидно, – протянул он и улыбнулся. – Один мой коллега шутит намного более едко. – Кто? – ревностно спросил Шото. Мидория только отмахнулся. – Скажи, – он посмотрел на альфу, – что будет дальше? – произнес и задрожал. Боялся этих слов, а ещё больше боялся ответа на них. Тодороки остановился. Он сжал ладонь Изуку крепче и неуверенно потянул его к себе, будто боялся, что омега станет сопротивляться. – Я… я не знаю, – Шото дернул плечами и нервно рассмеялся. – Да уж, – Мидория покачал головой иронично, – встретились два одиночества. Я… ответственности больше не боюсь, – вздохнул он. – Но… я не уверен, что готов решать за нас двоих. Потому что я сам… сам не знаю! Альфа осторожно улыбнулся. – Если ты всё ещё любишь меня, мы все сможем, – прошептал он. Изуку отвел глаза, отчего-то очень сильно смущаясь. Он не хотел смотреть на Тодороки и ещё больше не хотел, чтобы тот своим выпытывающим жаждущим взглядом смотрел на него. Ветер трепал их волосы, и омега был рад, что его собственные связаны в тугой хвост. – Я… – Мидория тяжело вздохнул, – я люблю, – гулко подтвердил он. Шото просиял и притянул его к себе, но боли в боках обхватив руками. Он прижался носом к его щеке, а Изуку даже не задрожал. – Я очень боялся этого не услышать, – шепотом признался альфа. Омега понимающе кивнул, неуверенно похлопав его ладонями по спине. Он медленно осторожно отстранился. – Но я боюсь, – сипло пробубнил он. Тодороки в недоумении на него посмотрел. – Чего ты боишься? – насторожился он. – М… – Мидория перемялся, – не знаю, как это объяснить. Ты единственный в моей жизни, но… сейчас ты уже не тот, кого я знал раньше. Я ясно это чувствую. И нашей связи больше нет. Я не знаю, – он замолчал. Шото поджал губы. На его лице проступили разочарование и жалость, а Изуку подумал, что альфа винит во всём плохом, что случилось с ними, именно себя. Возможно, где-то заслуженно… Но Мидория знал, что он не виноват. Он просто не мог поступить по-другому. – Ты хочешь быть со мной? – в лоб спросил вдруг Тодороки. Изуку растерялся. – Я люблю тебя! – сказал он нервно. – Это не очевидно? – склонил слегка голову набок. – Совсем нет, – Шото помотал головой, схватив его ладони, своими горячими, и прижав их к груди. – Может ты считаешь, что это неправильно, или не веришь, что что-то может получиться. Теперь, когда связи между нами нет… Я просто случайный человек, Изуку, – альфа покорно склонил голову. – Шото… – подал омега голос. – Мне скоро тридцать, ни семьи, ни друзей… уже… – он поджал губы. – Нужен ли тебе такой человек рядом? – но Тодороки продолжал. – Шото, послушай… – Если ты решишь… прогнать меня, я пойму, я даже не осмелюсь возражать… – он не успел договорить. Мидория, что в полном недоумении его слушал, постепенно приподнимая брови вверх, вдруг моргнул и наградил его пощечиной. Не сильной, но ощутимой. Тодороки дернулся, очумело на него уставившись, и замолк. – Хватит, а, – Изуку поморщился. – Ты изменился, это точно, – пробубнил он, – раньше так драмы не наводил, – омега покачал головой. Альфа медленно коснулся пальцами покрасневшей щеки. – Это значит, что ты хочешь быть со мной? – искренне удивился он. Мидория закрыл глаза, после медленно открыл их, но дурак перед ним ничуть не поумнел. Всё так же смотрел на него большими растерянными глазами и с тревогой ожидал ответа. Изуку бережно коснулся ладонями его груди, медленно заскользил ими выше, пока не обнял Шото за шею. – Извини, – тихо сказал он вместо ответа и поцеловал его в щеку. – Просто по-другому, кажется, тебя невозможно было привести в чувства, – он тяжело вздохнул. – Скорее уж наоборот. Меня невозможно выдернуть из калейдоскопа чувств и отрезвить. Где-то понимаю, что… нас больше ничего не связывает, но… я всё ещё хочу попробовать, вернее… я понимаю, что не могу по-другом… Ему вновь не дали договорить: Изуку недовольно цокнул языком и притянул его к себе за грудки, заставив наклониться, чтобы поцеловать. Глаза альфы удивленно расширились, но он ни секунды не сопротивлялся, торопливо обнимая Мидорию вокруг талии. – Мы перестали друг друга понимать, – изрек задумчиво омега через несколько секунд, отстранившись. – Связи нет… – грустно подтвердил Тодороки. Изуку закатил глаза. – Знаешь, – он неопределенно улыбнулся, – моя жизнь никогда не была нормальной. Начиная… лет с двенадцати, наверное. Поэтому… честно сказать, я вообще не удивлен, что мы ухитрились разорвать нашу связь. – Не мы, а я, – поморщился Шото. – Нет, – Мидория глянул на него, – именно мы. Я… не знаю, как объяснить, я очень долго после твоего ухода верил, что… верил, что мы будем вместе. Что наша связь сильнее… всего, что может сильнее, сильнее нашего выбора или обстоятельств. Но в один из дней… – он вздохнул и потянул альфа дальше по направлению к дому, – м… сложно объяснить. Я взглянул на ситуацию по-другому, я перестал верить, и связь исчезла. Тодороки неуверенно качнул головой. Он не сразу нашелся с ответом и долго молчал, пока наконец не спросил: – Надо в магазин? – Мне нет, – Изуку пожал плечами. – Только если ты хочешь что-то купить. – Чем ты вообще питаешься? – полюбопытствовал Шото, по всей видимости решив к прежней теме не возвращаться. Не знал, что сказать. – Я видел в холодильнике много зелени и овощей. В вегетарианцы решил податься? – Нет, – Мидория улыбнулся уголками губ. – Просто от жары мне не хочется мяса. А овощи, – он качнул головой, – полезные. – Что я слышу? – охнул искусственно альфа, – ты! и заботишься о пользе продуктов? Изуку тихо засмеялся. – Пойдем, – он потянул Тодороки к продуктовому. – Это навивает воспоминания, – негромко проговорил омега, когда они вошли. Лица обдал холодный воздух кондиционеров, Мидория слегка поежился, безынтересно оглядываясь по сторонам. – Воспоминания? – Шото посмотрел на него в недоумении. Изуку неуверенно покачал головой. Альфа в чем-то прав: это было так давно, кажется, в прошлой жизни, лет пять назад, не меньше. – Как мы ходили в магазин… особенно в первый раз… Я хорошо это помню, – он посмотрел на Тодороки мягко. Мидория не любил вспоминать о том, что было раньше. Особенно до возвращения Шото. Ему просто-напросто было страшно сделать самому себе очень больно этими воспоминаниями. Но его появление против воли Изуку вызвало наплыв мыслей. – В первый раз? – альфа слегка умиленно улыбнулся в ответ. – Ты был такой смешной в своей неуверенности, – вспомнил он и тихо засмеялся. Мидория только шире улыбнулся его смеху. – Ну вот, – заметив это, Тодороки резко замолк, – совершенно неестественная реакция! – заявил он. – В каком смысле? – Ты не любишь, когда я смеюсь над тобой, ты всегда начинаешь обижаться. Изуку дернул плечами. – Разве? – только и спросил он. Прошлых версий себя Мидория практически и не помнил. Они растекались где-то во времени, терялись за чередой новых событий и ощущений. В молчании они прошли в молочный отдел; омега принялся выбирать творог со сметаной, склонившись над полкой, а Шото замер рядом с ним в некотором недоумении. – Ты никогда так внимательно не смотрел срок годности, – заметил он. Изуку усмехнулся уголками губ. – Однажды я съел просроченный йогурт… – протянул он, – это было более, чем неприятно. Такой опыт повторять я не хочу, – омега поморщил нос. – Возьми себе чего-нибудь, я своей едой делиться не собираюсь, у меня всё четко. – В каком смысле? – Я каждый день ем одно и то же, – пояснил Мидория и пожал плечами. На удивленный взгляд он пояснил лишь: – Так удобно. На завтрак яичница, в обед мясо с рисом или творог со сметаной. – А на ужин? – Тодороки приподнял брови, всё ещё пребывая в искреннем недоумении. – Э… а я обычно не ужинаю, – дернул Изуку плечами. Шото моргнул. – Похудеть хочешь? – хихикнул он. – Зачем так мало есть? – Вовсе не мало, – омега спокойно положил продукты в корзинку. – Тут вопрос исключительно в размере порций, – заметил он. – Если съесть кастрюлю супа сутра, можно даже не обедать. – Кастрюлю? – Тодороки скептически его осмотрел, остановив свой взгляд на животе. Он о чем-то задумался, но вслух ничего не сказал. Мидория, заметив это, поежился и поторопился прикрыться корзинкой. Шото неожиданно встрепенулся и выхватил её у него. – А… зачем? – растерялся Изуку. – Ещё спрашиваешь, – альфа поморщился. Омега несколько секунд глупо на него смотрел, а после тихо захихикал. – Мне это не нужно, – мягко сказал он, погладив Тодороки по плечу. – Мои руки стали сильнее, я практически даже научился отжиматься… – протянул Мидория, но, заметив взгляд Шото, вздохнул, – ладно. Если ты так хочешь, – не стал он сопротивляться, а про себя подумал, что так альфа пытается показать свою значимость. Даже не Изуку, а самому себе. Но переживать на счет этого не приходилось: Тодороки и раньше так себя вел, в этом не было ничего удивительного. Они двинулись дальше к мясному отделу, где омега долго не мог определиться, чего ему больше хочется. Рыбы или мяса. Он пару раз оборачивался на альфу, надеясь, что тот выскажет своё мнение, но Шото просто молча за ним наблюдал. В итоге Изуку остановился на лососе, решив, что ему хочется чего-нибудь солененького. – Да уж, – вздохнул Тодороки, когда Мидория положил рыбу в корзинку, – не будешь жаловаться на то, какая она жирная? – полюбопытствовал он, мазнув взглядом по жировым прослойкам. Изуку пожал плечами. – Не имею ничего против, – спокойно сказал. – Это вроде даже полезно. – Да? – Шото прищурился. – А потолстеть не боишься? – спросил он, а Мидория так и не понял, как сам альфа к этому относиться. Возражает или поддерживает… – Чтоб ты знал, люди толстеют не от жиров, а от углеводов, – фыркнул омега. – Вернее, от соединения жиров и углеводов. Так, нам ещё овощи нужны… и, возможно, крупы, – он задумался. – Куда тебе ещё овощей? – фыркнул Тодороки. – Козликом заделался? – Они вкусные, – Изуку мягко на него посмотрел. – Соединение жиров и углеводов? – Шото поспешил за ним. – Это что ж за пища такая? – Ну, – Мидория качнул головой, – наверное, всякие торты… пирожные… эклеры. Что-то жирное и сладкое. – Да? – альфа приподнял брови. – Тогда я искренне не понимаю, каким чудом ты всё ещё худой, – усмехнулся он. Омега обернулся и серьезно на него посмотрел. – Я не люблю сладкое, – спокойно сказал он. Тодороки опешил. Он резко остановился; корзинка чуть не выпала из пальцев. Изуку удивленно на него посмотрел. Прежде он часто заливал Шото всякие глупости, в которые он, хватаясь за сердце, верил. Вот и сейчас… В глазах альфы это совершенный абсурд, но он верит. Хоть в этом не изменился… – Шутишь? Или изменился. Мидория мягко покачал головой. – Вовсе нет, – он пожал плечами. – Не знаю. Мне не нравится химический вкус после на языке. А ещё тяжесть в желудке… – протянул Изуку. Тодороки быстро к нему подошел и, игнорируя остальных посетителей магазина, быстро поцеловал омегу в лоб. – Вроде не горячий, – пробормотал себе под нос. – Ты что такое говоришь? – с волнением спросил он, обеспокоенно посмотрев Мидории в глаза. Тот только развел руками. Они прошли мимо кондитерского отдела, но Изуку даже носом не повел. На секунду он остановился около хлебобулочных изделий – Шото в этот момент весь в предвкушении вытянулся, – но Изуку просто решал, стоит ли брать хлеб. В итоге решил отказаться, вспомнив передачу о вреде современного хлеба, которую недавно смотрел. Вместо этого забежал в отдел с крупами, где взял две пачки риса. – На кассу? – уточнил, обернувшись к Тодороки. – Тебе больше ничего не нужно? – удивился тот в свою очередь. Мидория глянул в корзинку и спокойно пожал плечами. – Вроде бы нет. Остальное есть дома. Так… а тебе? Шото слегка нахмурился. Изуку показалось это смешным, и он захихикал, отвернувшись. Альфа странно на него посмотрел и без слов двинулся куда-то. Омега медленно проследовал за ним. Тодороки взял себе несколько консервных банок с фруктами и грибами, упаковку пасты и зачем-то тортик. Мидория только в недоумении приподнял брови, когда они подошли к кассе. Покупателей было немного, но очередь всё равно ухитрилась образоваться. Они встали позади всех, неторопливо начав выкладывать продукты на ленту. – Давно я не стоял на кассе, – еле слышно проговорил Шото, наклонившись к самому уху омеги. Прежде подобное производило на Изуку очень сильный эффект: он начинал краснеть, смущался, сердце стучало быстро-быстро, а мысли отчего-то путались. Со временем это стало привычным, но тело всё так же трепетало. Но не сейчас. Мидорию охватило лишь привычное родное тепло. Что-то семейное, вовсе не такое интимное, каким казалось раньше. – Да уж, – Изуку вздохнул. – Где ты был всё это время? – спросил он. Вопрос был страшным отчего-то для них обоих, но омега задал его таким тоном, что он потерял всякий вес. Тодороки неуверенно покачал головой. – Даже и не знаю, что должен сказать, – признал он честно. – Много где. Я… заставил всех поверить, что меня нет в живых, – спокойно проговорил альфа и отвел глаза: эта тема доставляла ему куда большей дискомфорт, чем он намеревался показать. – Ну, я надеюсь, что я заставил. Я стал сомневаться во всех своих действиях последнее время, – со вздохом признал Шото. Пока он думал, кассир успел пробить все их покупки, а Мидория – их оплатить. Только до Тодороки дошло произошедшее, он шумно вздохнул и недовольно нахмурился, уперев руки в бока. – Что? – Изуку недоумевающе приподнял брови, перехватывая пакет одной рукой. А после, вдруг решив, будто понял, чем альфа недоволен, вручил продукты в его руки. Шото моргнул. – Это, конечно, да, – кивнул он, – но, Изуку, зачем ты оплатил? – зашипел Тодороки. Омега глупо моргнул. Он тихо засмеялся и вздохнул, двинувшись к дому. Объяснять это он никак не собирался, но альфа отставать был не намерен, продолжив повторять свой глупый вопрос и объяснять в подробностях, чем же он так недоволен. – Если ты не забыл, – наконец перебил его Мидория, устав от жужжания над ухом, – там отчасти твои деньги, – он посмотрел Шото в глаза; что-то внутри скрутилось тугим узлом, Изуку вздрогнул, тут же отворачиваясь. – Не скажи, – Тодороки поморщился. – Я не сам их заработал… – протянул он. – Это не то же самое. Тем более, у тебя своя зарплата… Зачем ты, кстати, устроился на работу? – полюбопытствовал альфа. В его голосе послышалось что-то ревностное. – Захотел, – омега вздохнул. – Мне нравится быть среди людей и не нравится киснуть дома. Кажется, я уже отвечал на этот вопрос… – он поморщил нос. – В делах и заботах… мне не было больно, – прошептал Мидория, заставив Шото вздрогнуть: он всё услышал. – И это заставляло чувствовать себя живым, – Изуку пожал плечами и двинулся к дому. Они оказались внутри очень быстро; омега равнодушно двинулся к лестнице, а Тодороки неуверенно проследовал за ним. Мидория легко преодолел первые семь пролетов, после чуть замедлившись, но запыхавшимся он не выглядел. Привык. Альфа наблюдал за этим с некоторым недоумением. Он послушно нес пакет и не жаловался, быстро перебирая ногами, но в один момент всё же не выдержал и спросил: – Когда ты стал таким активным? – одновременно тяжело выдохнув. Изуку обернулся, удивленно на него посмотрев. Шото устал, чему омега мог только удивиться. – Сам не знаю, – Мидория дернул плечами. – Когда бегать начал. О, теперь мы можем бегать вместе, – неожиданно радостно заявил он. – Хотя… – и тут же поморщился. – Чего? Стесняешься меня, что ли? – Тодороки нервно хихикнул. – Да нет, – омега улыбнулся и выхватил пакет из его пальцев, устремившись дальше по лестнице. Себе вслед услышал рассерженный вскрик. Шото кинулся в погоню, не прекращая кричать, что Изуку не должен носить никакие тяжести, на что в ответ Мидория только смеялся. Он добежал до их этажа очень быстро и даже успел найти в кармане ключи, пока альфа настигал его. Тодороки навис над ним большой тенью в тот самый момент, когда омега собирался открыть дверь. Он нахмурился и упер руки в бока. Изуку невинно улыбнулся. Альфа прищурился и быстро обхватил его одной рукой поперек груди, преграждая путь к бегству. Второй же выхватил пакет обратно, не прекращая хмуриться. Мидория только вздохнул. – Спортивный стал, да уж, – пропыхтел Шото и осторожно потянул за ручку двери, впуская их обоих внутрь. Изуку поторопился выпутаться из его хватки, но ему это не удалось, несмотря на большое старание. Тодороки поставил пакет на пол и повернул его к себе, взволнованно посмотрев в глаза. – Не такой уж и спортивный, раз вырваться не могу, – усмехнулся омега. Альфа тяжело вздохнул, прижавшись лбом к его лбу. – Зачем ты так? – тихо спросил он. – В этих мелочах я чувствую, что имею хоть какую-то значимость, – негромко признался Шото. – Что я хоть за чем-то тебе нужен, – он посмотрел на него исподлобья. Мидория отстранился и тихо засмеялся, положив голову на его плечо. Он ободряюще погладил альфу по спине, не зная, как ещё может его успокоить. – Мне не это нужно, – Изуку вздохнул. – А что? – с тревогой уточнил Тодороки. – Уверенность, что ты всегда будешь рядом, – шепотом проговорил омега и закрыл глаза. Он боялся показать, как ему страшно. – У меня… честно говоря, никогда её не было, – признался Мидория и потерся носом о его плечо, тяжело вздыхая. От запаха Шото он уже не испытывал прежних чувств. Тело не била дрожь, оно не начинало трепетать, Изуку не задыхался. Запах проникал под кожу, распространялся по венам, проникал в каждую клеточку тела. Он был родным и таким естественным, что Мидория не испытывал почти ничего. Это было чем-то само собой разумеющимся, чем-то совершенно обыденным. – Прости, – Тодороки зажмурил глаза. – Ты так легко извиняешься, – омега хихикнул, – иногда мне кажется, что это совсем не искренне. – Вовсе нет! – Шото с жаром на него посмотрел. – Я лишь… – он поморщился, – я просто… уже не гордый. – Уже? – Вернее… перед тобой… никогда. Гордость просто не имеет смысла. – Как звучит, – Изуку фыркнул, отстраняясь. – Ты есть хочешь? Я ужасно голодный. Давай скорее. Ручки моем, – он отошел, направившись в ванную. – Ручки? – Тодороки усмехнулся. – Будто с ребенком разговариваешь, – фыркнул он. – Хотя, судя по уровню развития эмпатии, я действительно ребенок. – Новорожденный, – откликнулся Мидория и рассмеялся. – Давай-давай, не надо там стоять. Он улыбнулся сам себе в зеркало, тихо вздыхая. Всё это было так странно, пусть и казалось самым естественным. Изуку просто не верил, что такое могло случиться взаправду. Ему думалось, что вскоре всё закончится, как и всё хорошее, что когда-либо было в его жизни. – Э… ты знаешь, когда шел к тебе, я хотел принести что-нибудь в подарок, – вдруг начал Шото, медленно застыв в дверях. – Ты лучший подарок, – усмехнулся Мидория, обернувшись. – Конфеты, цветы, что-нибудь… полезное. Сам не знаю, – Тодороки вздохнул. – Но я подумал, что это будет глупо, будто бы я пытаюсь заполучить твоё прощение подарками… Изуку только махнул рукой. – Я не был обижен, – спокойно сказал он. – И, как видишь, отсутствие подарка меня не смутило. А, если бы я был обижен, подарки не изменили бы моего мнения, – объяснил омега. Шото тихо засмеялся. – Ты удивительно логичен. – Удивительно? – Мидория прищурился, а Тодороки замер, ожидая, что вот наконец Изуку начнет ругаться, но тот в итоге только засмеялся. – Пусть так. – Да… – альфа тяжело выдохнул, – а ещё я намеревался взять вещей… хоть каких-нибудь, это было бы логично, но… – он поджал губы. – Но? – Изуку обернулся, только вспомнив, что Шото приехал к нему без всего, и даже переодеться ему не во что. – Но я подумал, что это будет выглядеть так, будто бы я уверен в том, что… ты меня пустишь, – осторожно протянул Тодороки. Мидория, разложивший продукты в холодильнике, тяжело вздохнул, подошел к альфе, взяв его голову в ладони, и чмокнул его в лоб, тут же отпуская. – Ну дурак, ей-богу дурак, – пробормотал он, качая головой. Шото просиял. – Дурак, – согласился он. – Я вообще никаких вещей не хотел из прошлой жизни приносить. – Прошлая жизнь? Как громко, – Изуку усмехнулся. – Но, явись я голым, ты бы меня точно не пустил, – Тодороки фыркнул. – Уверен? – омега обернулся, прищурившись. Альфа посмотрел на него и нерешительно пожал плечами. Он не знал. А Мидория тоже не знал. Он понятия не имел, как должен относиться к происходящему и как должен на него реагировать. – Думаю, мне нужно сбегать в магазин за одеждой, – выдохнул наконец Шото. – Ты не против? – Я? – Изуку пожал плечами. – Почему я должен быть против? Ты же взрослый человек, иди, – он захихикал. – Действительно, не ребенок, – согласился Тодороки и осекся, замолчав. Последнее слово прорезало воздух сильнее, чем в прошлый раз. Они переглянулись. Мидория впервые с момента его появления почувствовал себя неловко. Он отвел глаза. – Я не знаю, правильно ли я поступил, – тяжело проговорил Изуку. – Не знаю! – повторил громче, а Шото вздрогнул. – Просто прими это, как факт, ладно? – Да…? – Я сделал аборт. – Я догадался.