Изменение гравитации

– Да он не любит всякие неожиданности, – пробурчал Тодороки устало. – Вроде бы, – и нахмурился, подперев голову рукой. Минору посмотрел на него и фыркнул, махнув рукой. – Все люди любят сюрпризы. Приятные, разумеется. А предложение от любимого человека вряд ли можно считать неприятным сюрпризом, – проговорил он. – Или ты так просто пытаешься соскочить, потому что тебе лень? – прищурился недовольно. Шото только голову склонил. Каждый день на работе Минета затевал разговор о свадьбе. Тодороки не противился, напротив, даже задавал вопросы, надеясь услышать что-нибудь полезное, но ни к чему толковому прийти они не смогли. Когда он пытался подготовить для Изуку сюрприз на его день рождения, всё пошло наперекосяк. Шото сам удивляется. Как в одно мгновение всё перевернулось вверх дном! Опоздал, телефон сел, из фирмы ему позвонили и сообщили, что машина сломалась, вернулись предоплату. Ещё и дождь начался, сильный, хлестающий, Тодороки вымок до нитки. Он надеялся хотя бы забежать в магазин, купить чего-нибудь, но кошелек остался в офисе. Тогда альфа сокрушенно думал, что ему вообще не стоило затевать никаких сюрпризов. Стоило просто что-нибудь подарить, просто, зато дельно. Но в таком случае возникала другая, не менее сложная проблема. Что дарить? У Мидории уже всё есть. Всё, что так или иначе ему необходимо. А дарить что-либо просто ради того, чтобы подарить, Шото не хотелось. Изуку, к великому удивлению Тодороки, отреагировал на него совершенно спокойно. На его позднее возвращение, на мокрый насквозь пиджак, с которого обильно стекала вода, на отсутствие подарка. И вообще заявил, что сюрпризы он не любит. Альфа мог только поблагодарить его за это. – Он сам так сказал, – протянул Шото неуверенно. Минета глянул на него и ещё раз фыркнул. – Он соврал. – Соврал? – Тодороки поднял удивленно глаза. – Конечно, – бета дернул плечами спокойно. – У тебя же ничего не получилось с сюрпризом, верно? И ты был расстроен. Конечно, он так сказал, чтобы ты не огорчался, что облажался. – Да? – лицо альфы вытянулось, но он тут же нахмурился, скуксившись. Поверить в то, что Изуку специально сделал что-то, чтобы его не расстраивать, было очень легко. Пусть Шото и хотел ему верить, он знал, что Мидория куда сильнее заботится о его чувствах, чем хочет показать. А Минору так яро убеждал его, что все омеги любят сюрпризы, что за неимением собственного мнения Тодороки постепенно принимал его сторону. Аппетита у него опять не было. Альфе не хотелось есть где-то ещё, кроме дома. Там тепло, уютно, там Изуку. Он улыбается и изредка смеется, когда Шото начинает что-то рассказывать и еда выпадает у него изо рта. Тодороки обожает это. Он всегда стремится домой, а работу и перерывы воспринимает как лишнее препятствие, что отдаляет его от конечной цели. – Ясное дело. Ладно, забыли про день рождения. Ну не получилось, ну и ладно, – Минета потер ладони. – Сейчас подумай о другом. Предложение! С таким же нельзя медлить! – он продолжил огненно вещать. Шото только болезненно застонал. Ему не хотелось шума. Поначалу он думал, что и Мидория не захочет лишней суеты, но после всех слов коллеги он начал сомневаться. Изуку молодой, возможно, ему хочется бурной жизни, романтики, приключений, подарков. Но вместо всего этого ему достался Тодороки, которому, судя по его жажде спокойствия, давно пора на пенсию. Возвращаясь с работы, альфа не торопился домой. Внутренне рвался туда, но знал, что там думать у него не получится. Увидит омегу, обнимет его, они поужинают, голова опустеет, здравые и глупые мысли покинут её. Ноги сами занесли его к ювелирному магазину, хотя прежде Шото даже не задумывался о том, где тот находится. Оказывается, он об этом знает, пусть и не отдает себе в этом отчета. Решительно вошел в здание; тело обдало приятной прохладой кондиционеров. На улице, несмотря на недавние дожди, опять стояла жара. Такая душная, невыносимая, ужасно влажная. Тодороки отдаленно иногда вспоминал о более приятном климате в других странах, но не позволял никогда этим мыслям заходить далеко. Теперь он живет в Японии. Предположительно, навсегда. – Добрый вечер, – поздоровался Шото, сразу подходя к продавцу. – Меня интересуют обручальные кольца, – объявил он. Продавец расплылся в довольной улыбке и решительно приступил к демонстрации ассортимента. Тодороки слушал его со всей внимательностью. Это было важно. Он неуверенно кивал, уже чувствуя, что долго не сможет определиться. Поначалу Шото вообще не был уверен, нужно ли кольцо. Толку от него? Потом всё решил, что нужно. Символика, как-никак. Долго думал над тем, какое нужно кольцо; Минору рьяно убеждал его, что обязательно золотое, очень дорогое. Тодороки этому мог только удивиться. Любит ли Изуку дорогие вещи? Он не знал. Раньше не любил. Или усердно делал вид. И полгода назад Шото не мог с точностью сказать, а уж сейчас. Но всё же решил в итоге, что, возможно, любит. Мидория сильно повзрослел и начал ужасно походить на всех остальных. Тодороки удивился, когда понял это. Изуку стал простым. Таким, какими были миллионы других людей на земле. Он слегка тяготился своей работой, любил подольше поваляться, с легким страхом думал о будущем и много занимался своим здоровьем, боясь старости. Куда-то ушло всё юношеское, что было в нём. С ещё большим удивлением Шото понял, что такой же. Он тоже ворчит на работе, домой спешит, чтобы вкусно поужинать, не любит ходить по магазинам. Недавно, когда они вместе решили пройтись вечером, а после зашли в продуктовый, очень долго стояли в молочном отделе, споря о том, какой йогурт лучше взять. Людей помимо них так было немного: японцы по массе своей молочные продукты не переваривали. Мидория тоже раньше их не ел; Тодороки подсадил его, когда они путешествовали и пробовали продукты разных стран. Мимо проходящий покупатель весело заметил, что они явно давно женатая пара, но, заметив молодое лицо Изуку, удивился и замолк. Шото показалось это забавным. Он знал, что многие стараются внести в отношения новизну, не потерять искру, страсть. Они же напротив, ничуть не сопротивляются обыденности, что стремительно их поглощает. Это даже кажется правильным. Значит, Мидория может любить и дорогие вещи. В чем иначе измерять значимость, если не в деньгах? Тодороки долго рассматривал золотые кольца. Те были идеально ровными, блестящими, вскоре у него заболели глаза, Шото отвернулся, тяжело вздыхая. – Вы же знаете, какой размер кольца вам нужен? – неожиданно спросил его продавец. Альфа вздрогнул. Он нахмурился, туго соображая. Размер кольца! Не зная, он не сможет его купить… – Нет, – сокрушенно признал Тодороки и заскрежетал раздраженно зубами. Продавец ничуть не удивился, неловко ему улыбаясь. Шото только шумно вздохнул. Мидория не носил колец. Как, в принципе, и любых других украшений. Альфа не знал почему, но подозревал, что Изуку к ним просто не привык. Как же узнать? Наблюдая за быстро меняющимися выражениями на его лице, продавец неожиданно посоветовал: – Если нет возможности спросить или посмотреть по кольцам, что он носит, можете измерить окружность пальца, а потом посмотреть по таблице. Тодороки удивленно на него посмотрел и тут же благодарно кивнул. Сам бы до такого он не додумался. Себя Шото считал не глупым. Но в простых бытовых делах иногда становился недогадливым, как бревно. Быстро вернулся домой, с порога крича о своём возвращении. Мидория не отозвался, и только тогда альфа вспомнил, что у его омеги вчера было недомогание, а наутро началась течка. Он скрипнул зубами, быстро стягивая с себя обувь. В квартире пахло сильно. Но поначалу он этого даже не заметил: аромат был насколько привычный, что Тодороки перестал его замечать. Он торопливо помыл руки и заглянул в спальню, замерев в дверях. Изуку был в постели. Шото мог предположить, что он был там весь день. Мидория взял больничный и на работу не ходил. На полу рядом с кроватью стоял практически полностью опустошенный стакан воды. Альфа нервно вздохнул и непроизвольно улыбнулся, медленно приблизившись. Омега незамедлительно обнаружил его появление и перекатился на спину, выпутываясь из одеяла, в которое он очень тщательно завернулся. То стало своеобразным коконом и выпускать его не хотело. – Привет, – Изуку растянул губы в улыбке. Его волосы были взлохмачены, спутаны, лицо всё раскраснелось, а на висках блестел пот. Мидория страшно устал и выглядел заспанным. – Привет, – как завороженный, отозвался Тодороки и, не сдерживаясь, наклонился, припав к его губам. Он не стал утруждать себя переодеваниями, предчувствуя, что в любом случае сейчас разденется. Изуку быстро обхватил его руками за шею, а Шото смог почувствовать горячность его тела. Альфа отстранился на мгновение, быстро облизнув губы. – Ты презервативы купил? – удивительно собранным голосом спросил Мидория. Тодороки опешил. Погруженный в мысли о предложении, он совсем об этом забыл. Вероятно, всё было написано на его лице, поскольку омега раздраженно нахмурился и отпустил его, натягивая на голову одеяло. – Э… Изуку, – Шото неуверенно коснулся его плеча. – Ну и проваливай, – зашипел на него Мидория, махнув недовольно рукой. Альфа, что напряжение быстро вылилось возбуждением в штанах, смог только усмехнуться. Изуку контролирует себя намного лучше, чем в свою первую течку, Тодороки может только восхититься его выдержкой. Или, быть может, пока Шото не было, омега успел кончить десяток раз, что теперь у него банально нет сил. Но думать об этом долго не приходилось. Тодороки обулся и вышел, направившись в аптеку. Пока шел, внимательно прислушивался к собственным ощущениям. Его гон был не так давно и протекал очень своеобразно. Организм уже привык, что рядом был тот самый единственный омега, что вел себя очень странно. Это было даже хуже, чем когда Мидория был у Марии в плену. В аптеке оказалась очередь; Шото ждал очень долго, прежде чем нерасторопный продавец найдет тот большой список лекарств, за которым пришел старичок перед ним. Без особого рвения Тодороки возвращался домой. Он слишком сильно волновался по поводу предложения и брака, что не мог думать ни о чем другом. Ему хотелось сжать Изуку в своих объятиях, но только после того, как он скажет: «Согласен». На улице всё ещё было очень жарко, несмотря на поздний час. Шото рассеянно наблюдал за тем, как неторопливо опускается солнце. Помнится, как-то Мидория учил его наслаждаться палящим солнцем. Сказал, что надо отдаться жару, пропустить его через себя, принять и не сопротивляться. Научиться ловить кайф. Тодороки так и не научился. Он с трудом поднялся по лестнице, мысленно ругая себя. С таким ритмом жизни он рискует растерять всю свою физическую подготовку. И дело даже не в мышцах, а в сердечно-сосудистой системе. Последнее время Мидория очень много говорит о спорте и здоровье. Он волнуется, что органы когда-нибудь начнут отказываться, и, как оказывается, переживает насчет старения. Не хочет умирать. Слышать это от него было странно. Но постепенно Шото начал перенимать все эти беспокойства. Пора начинать бегать… Тодороки открыл ключом входную дверь, вошел. В квартире было всё так же тихо. Быстро стянул обувь, в обязательном порядке заскочил помыть руки и устремился в спальню. Ожидал, что его возвращение вызовет хоть какое-то оживление, но Изуку никак не отреагировал. Альфа настороженно подошел и потрепал его за плечо. – Уснул, – изумленно выдохнул Шото. Мидория перекатился на спину. Он спал. Глаза закрылись, губы будто слиплись, омега еле слышно сопел. Тодороки не стал его будить, решив воспользоваться случаем. Он побежал на кухню, где на холодильнике должна была стоять коробка с иголками и нитками. Шото очень сильно удивился, когда обнаружил её впервые, Изуку только со смехом объяснил ему, что слишком расточительно покупать новые вещи каждый раз, когда где-то появляется маленькая зацепочка. Альфа достал коробку, вытащил первые попавшиеся нитки, взял ножницы и двинулся обратно в комнату. Мидория всё так же спал. Тодороки осторожно выудил его руку из-под одеяла – это оказалось очень сложно: омега упирался и молчал сквозь сон, притягивая руку к себе, – и попытался обмотать безымянный палец ниткой. Это оказалось ещё сложнее. Но через три минуты агрессивного шипения Шото наконец-то удалось достигнуть желаемого. Он отрезал излишек нитки и быстро отпустил Изуку, боясь его разбудить. Побежал обратно на кухню за линейкой. Измерил кусок нитки и полез в интернет, торопясь узнать, какой это будет размер. Мысленно радовался тому, как быстро у него всё получилось. Мидория продолжал спать. И, несмотря на всё своё возбуждение, разжигающийся в груди пожар и нетерпение в штанах, Тодороки вновь не стал его будить, решив вернуться в ювелирный прямо сейчас. Обулся и вылетел на улицу, радуясь. Продавец узнал его и приветливо улыбнулся. Шото назвал радостно размер, ему вновь продемонстрировали ассортимент. И тут альфа вновь столкнулся с проблемой выбора. У него были деньги. И Тодороки было не жалко потратить их на Изуку, ни в коем случае. Шото просто не знал, какое из колец Мидории может понравиться. Какие-то были с камнями, какие-то с гравировками. Экономные, не очень экономные, дорогие, откровенно дорогие. Определиться цены не помогали. Продавец долго рассказывал ему о каждом изделии, но, устав, всё же смолк, чуть недовольно глядя на альфу. Тот это замечал, но не был способен ускорить процесс выбора. В магазин вошел какой-то летящий омега. Тодороки пропустил его вперед, тот явно знал, что собирается брать. Омега был одет ярко, даже очень, привык привлекать к себе внимание. Он осмотрел мельком витрину и быстро выбрал себе какое-то колечко, расплатившись за него тут же на месте. Покупку сразу же надел на себя, полюбовался пухлой белой ладошкой и, преисполненный радости, убежал. Шото проводил его удивленным взглядом. – А можно мне то же, что и у него, – проговорил он неуверенно. Продавец перевел на него взгляд. – Пожалуйста, – не стал сопротивляться он, демонстрируя альфе ещё одну идентичное кольцо. – Только хочу вас предостеречь: оно не обручальное. Тодороки пристально осмотрел изделие, хмурясь. То было необычное, тонкое, с длинными изогнутыми полосами по всей длине. Шото не знал, считается ли оно красивым, но тот омега показался ему очень изящным. Должно быть, он разбирается в моде или имеет хороший вкус. – А какая, собственно, разница? – полюбопытствовал Тодороки, подняв глаза. – Обручальные кольца только тем отличаются от обычных, что имеют гладкую удобную для ежедневной носки форму, – объяснил продавец и пожал плечами. Альфа задумался. Кому какая разница до этих тонкостей? В конце концов, если Мидории не понравится это кольцо, он сможет купить другое. Шото решил и оформил покупку, направившись домой. Его охватил легкий мандраж, хотя Тодороки прекрасно понимал, что не станет делать предложение сейчас, нет. Точно не пока у Изуку течка. Вот когда он придет в себя, Шото пригласит его куда-нибудь. В голове всплыли слова Минеты. Их было так много, что Тодороки успел запутаться и не запомнил толком ничего. Для себя вынес только то, что надо сделать всё красиво. Мидория будет поражен и не откажет. Так, по крайней мере, сказал Минору. Шото старался по этому поводу не переживать. Если Изуку откажет, он подождет месяц и предложит снова. Потом ещё, ещё, до тех пор, пока омега не устанет отказываться и не согласиться. Тодороки всегда привык достигать своих целей и отказываться от этого, изменив уклад жизни, был не намерен. Мидория всё ещё спал. Его запах витал по всей квартире, а в спальне достигал не мысленного апогея, что у Шото даже начали подкашиваться ноги, когда он вошел. Но помимо банального животного желания это вызвало в нем ещё что-то. Он посмотрел на Изуку, закутавшегося с головой в одеяло, что-то стрельнуло внутри. Тодороки знал, что это просто гормоны. Аромат любимого омеги пробуждает в нем не только желание вязки, но и желания метки, создания семьи, детей, быта. Они уже живут вместе, Шото постоянно рядом. Но периодически его всё равно накрывает осознание, что всего этого недостаточно. Ему нужно больше. Тодороки медленно, будто в трансе, переоделся, даже заставил себя принять душ, вернулся. Аппетита не было совсем, хотя, возвращаясь с работы, Шото обычно был очень голодным. Вероятно, возбуждение кроет все другие позывы. Альфа открыл окно, медленно подкрался к кровати, завалился на матрас рядом с Мидорией. Поначалу подумал, что не должен его будить, раз омега так хорошо спит, но надолго его выдержки не хватило. Тодороки шумно втянул носом его запах и схватил за руку, развернув к себе. Прижался к шее, дыша глубоко и часто. Десны заныли, а клыки зачесали; Шото испытал особенно сильный позыв к укусу. Он тихо зашипел и заскользил ладонями по телу Изуку, торопясь его разбудить. Омега незамедлительно открыл глаза, будто вовсе не спал. Он перевел расфокусированный взгляд на альфу и слегка нахмурился. – Ты очень долго, – забурчал сдавленно, схватив ладонями голову Тодороки. – В аптеке была очередь, – отозвался Шото хрипло, накинувшись на него с поцелуями. Руки сами собой начали исследовать горячее тело. Мидория был практически обнажен: вчера вечером после душа он не стал утруждать себя толком никаким одеванием. Сейчас альфа был этому только рад. Он целовал Изуку в губы и с трудом сдерживался от желания его укусить. Водил носом по щекам и волосам, то и дело прижимался к шее. Омега его торопил, но Тодороки не мог спешить. Ему хотелось прочувствовать каждую секунду. Мидория ерзал под ним и с усердием пытался стянуть одежду альфы, вдруг он стал таким энергичным. Ему это плохо удавалось: Шото перехватывал его руки, пытаясь обнять. Он стянул быстро штаны до колен, быстро раскатал презерватив, упершись пенисом в бедро Изуку. То было не такое мягкое, как когда-то. Более спортивное, твердое, Тодороки отдаленно подумал, что ему это совсем не нравится. В ответ на свои мысли он зарычал. Омега воспринял это по-своему, задрожав. Он отстранился и удивленно посмотрел на альфу. – Чего не так? – спросил недовольно. Шото не отозвался, мотнув головой, и вновь припал к его губам, с жадностью целуя. В груди распалялся пожар. Пальцы крепко сжали ноги Мидории, на что тот чуть озлобленно замычал в поцелуй. Тодороки толкнулся тазом между его ягодиц, упершись в сжавшийся анус. С трудом открыл глаза и подался к Изуку, зашептав ему сладости на ухо. Тот захихикал и начал отворачиваться: от горячего дыхания ему стало щекотно. Альфа продолжил его ласкать, влажно целуя, и немного грубо хватал за руки, отстраняя от своей головы: Мидория усердно цеплялся за его волосы сильными пальцами, будто намеревался выдрать их с корнем. Он дышал тяжело и рвано, ему было ужасно жарко. Шото тоже было жарко, но в такой момент он этого не замечал. – Давай уже, – требовательно вдруг зашипел Изуку, усердно уклоняясь от его поцелуев. – Уже? – Тодороки удивленно на него посмотрел; на секунду беспокойство засквозило в его взгляде. – Я давно готов, – застонал Мидория недовольно и затряс его возмущенно за плечи. Шото не стал его отговаривать, уткнувшись лбом в подушку. Он медленно подался бедрами вперед, чувствуя, как от давления медленно расступаются горячие мышцы. Из груди сам собой вырвался рык. Изуку под ним вытянулся и на несколько секунд замер, прикрыв глаза. Его лицо показалось Тодороки очень забавным, он хрипло засмеялся, не прекращая пальцами скользить по бокам омеги. Те были не такие привычно мягкие, как Шото ожидал, но уже давно не такие костлявые, как когда-то впервые. Альфа медленно подался бедрами назад и тут же вперед, заставив Мидорию вздрогнуть от неожиданности. Тот решительно оттолкнул его от себя, повалив на спину; в его руках неожиданным образом скопилось много сил. Он смело оседлал Тодороки сверху, не прекращая больно сжимать его плечи. Шото смирно лежал некоторое время, но вскоре не выдержал и вскинулся, быстро подмяв Изуку под себя. тот громко охнул, упав на подушки. Альфа сжал простыню пальцами и принялся толкаться внутрь быстрее. Мидория тихо замычал и, испугавшись, что Тодороки вытрахнет его с кровати, вцепился в его шею, зажмурив глаза. Шото закончил быстро, без сил на него рухнув. – Эй, не спи, – Изуку обиженно тут же его пихнул. Альфа сдавленно зашипел. – Давай хоть отдышусь. *** – От тебя воняет, – с раздражением заметил Бакугоу и демонстративно сморщил нос, всем своим видом выражая неприязнь. На секунду Мидория испугался и дернулся, быстро обернувшись, но быстро успокоился, поняв, что Кацуки, как и всегда, просто слишком сильно сгущает краски. – Ну вас, – буркнул он кисло и устало. На большее мыслей ему не хватило. После течки Изуку чувствовал утомленность. Не происходило ничего экстремального во время неё, но он всё равно ощущал себя так, будто все эти дни подрабатывал на стройке в ночную смену. В мышцах была тяжесть, они потеряли всякий тонус; утром он даже не нашел в себе сил сходить на пробежку. Голова была тяжелая, а работать ему не хотелось. Отдаленно Мидория размышлял над тем, стоит ли ему уволиться. Он испытал на себя все тонкости работы бариста, ничего особенно интересного в этом не было. – Я не шучу, – альфа цокнул языком и поставил очередную чистую чашку на большой поднос. – Хватит ходить и вонять тут своим запахом, – недовольно потребовал он. Омеге показалось это забавным. Его аромат нельзя было назвать универсально приятным, но сильно отталкивающим он не был. Слишком слабый, чтобы стать навязчивым. После течки усилился и, возможно, слегка горчил, но не настолько, что это могло стать проблемой. Бакугоу просто раздувает из мухи слона. – И ничего я не воняю, – немного обиженно отозвался Изуку. На большее его мыслей не хватило: голова отказывалась работать. Мысли слегка путались, а Мидория не мог никак понять, что именно с ним происходит. То ли это была побочка от течки, то ли от его неотступившего беспокойства за Тодороки. Он так и не собрался с силами спросить, что с Шото не так. Поскольку просто не знал, что должен сказать. Ему казалось, всё, чтобы он ни сказал, прозвучит глупо. Тодороки изменился, он уже не тот уверенный в себе альфа, которого Изуку когда-то знал. Если он скажет об этом, Шото может подумать что-то не то. Омеге не хотелось его обижать. Он подозревал, что сейчас его альфа куда более ранимый. Вернее, он всегда таким был, просто прежде Мидория не задумывался об этом, не допускал мысли, что способен его обидеть. Тодороки всё ещё вел себя странно. В какой-то момент Изуку даже пытался себя убедить, что ему просто кажется, что Шото лишь привыкает к новой жизни. Обычная квартира, обычная работа, коллеги, начальство, зарплата, продуктовые магазины. Мидория даже представлять боялся, как он себя ощущает. Не вспоминает ли о своей прежней жизни? Но омеге не удалось самого себя убедить. Он знал, он чувствовал, что Тодороки переживает. Между ними больше нет прежней связи, знать наверняка Изуку не может. Догадаться о мыслях альфы, разделить его чувства. Ничего. Но глаза у Мидории тоже есть, он видит и искренне недоумевает. Альфа всё так же добр и мягок, Изуку раздражается на него периодически из-за каких-то бытовых вещей, но не более того. Воспринимает это, как данность. Не бывает так, что совместная жизнь не подставляет поводов для ругани. И с родственниками, и с любимыми людьми, и с друзьями. Но иногда, когда омега резко поднимает глаза, оборачиваясь к Шото, он видит, как тот взволнованно на него смотрит. Это вызывает много вопросов. Тодороки загадочен и скрытен, Мидория уже голову себе сломал догадками по поводу того, с чем это может быть связано. А периодически альфа задает неоднозначные вопросы и подолгу смотрит на Изуку, когда тот дает ответ. Иногда омеге даже начинает казаться, что Шото ищет повод от него уйти. Собирается с мыслями, чтобы об этом сказать, но никак не решается. Но Мидория знает, что это глупо. Предельно глупо. – Сложно, что ли, блоки от запаха выпить? – продолжает ворчать у него над ухом Бакугоу. Изуку усердно игнорирует его голос, не прекращая задумчиво хмуриться. Альфу это очевидно раздражает, он хмурится и громко дышит, пугая своим видом коллег и посетителей, но омега не обращает на него никакого внимания. – Может, он из-за ребенка так, – предполагает неуверенно Мидория и ежится. Ему неприятно об этом вспоминать. Не больно уже, просто неприятно. Он ничего не чувствует, когда думает об этом. Ему кажется, это всё было каким-то наваждением, не более того. Он лишился на некоторое время разума, когда решил, что готов стать родителем в шестнадцать лет. Повезло, что это отупение прошло так быстро. – Какого ребенка? – насторожился Кацуки, резко изменившись в лице, и посмотрел на него внимательно, нахмурившись. Медленно начал сканировать взглядом от макушки до ботинок, не прекращая что-то тихо ворчать себе под нос. – Нерожденного, – усмехается Изуку без эмоций и моргает беспечно. Всё ещё слегка хочется спать. У него было слишком мало течек, чтобы омега мог знать, как скоро все последствия после них должны пройти. – Какого-то такого нерожденного ребенка? – Бакугоу дернулся. – Ты беременный? – ужаснулся он. Омега подпрыгнул на месте. Его глаза округлились. Нет, он не испугался, как бывало прежде от таких предположений, и даже не скривился болезненно. Просто не успел, захихикав. Уж слишком смешная у Кацуки была реакции. – А это так плохо? – осторожно спросил Мидория и продолжил хихикать, не сводя с лица альфы взгляда. Ещё ни разу оно не вытягивалось так. Но Бакугоу быстро вернул себе самообладание, озлобленно нахмурившись. Он упер руки в бока, кинув Изуку в лицо вафельное полотенце. – Приберись тут лучше, чем ржать, – фыркнул раздраженно. Омега не стал возражать, но хихикать не прекратил. – Так всё-таки. Что в этом плохого? – спросил негромко, мысленно перечисляя десяток причин, почему это плохо. – А работать кто будет? – Кацуки поморщился. – Ты здесь уже давно, – протянул он негромко. Мидория в недоумении на него обернулся, приподняв вопросительно брови. «Давно» понятие растяжимое. Но Изуку всё-таки работает скорее недавно. Кто-то из коллег, что совсем недавно вернулся из отпуска, услышал эту реплику и весело запрыгнул на стойку, наклонившись к Мидории: – А с ним никто больше недели не работает! – зашептал он быстро. – Не вывозят просто, – и захихикал. Изуку обернулся, моргнул в недоумении, но быстро понял, что имеется в виду. – Заткнись! – гаркнул Бакугоу, дернувшись в его сторону, и треснул ладонью по стойке, заставив приборы синхронно подскочить. – Да уж, – Мидория только покачал головой. – И ты заткнись, – Кацуки развернулся к нему. – Нормально я работаю, – проворчал он. – Нормально, – не стал возражать омега, – вот только с тобой работать никто не может, – усмехнулся он. – Это не моя проблема, – отмахнулся альфа. – Впрочем, – он глянул на Изуку, – ты же можешь. Вот, до сих пор ведь работаешь, – на секунду на его лице проступило довольное выражение. – Поэтому даже не думай уходить в декрет! – наказал он. Мидория удивился. Он мог много чего сказать, озлобившись, но вместо этого просто добродушно пожал плечами, мягко оповещая: – Я не собираюсь заводить детей. Бакугоу настороженно кивнул. – О чем тогда шла речь? – поинтересовался он чуть ли не по-дружески. Изуку тяжело вздохнул, задумавшись. Он долго думал, не готовый отозваться сразу. Но в итоге изрек только: – Да всё о том же. – О чем? – Кацуки нахмурился. – А-а, – он закатил глаза, – опять о своем этом волнуешься? Столько времени прошло, вы что до сих пор не поговорили? – фыркнул, – да уж… – Всё не так просто, – поморщился Мидория, присев на стул за баром. Он тяжело вздохнул, почесав щеку. Бакугоу посмотрел на него и ещё раз фыркнул, махнув рукой. – А в чем проблема? Ты сам всё, судя по всему, усложняешь. Просто берешь и говоришь, что не нравится. Вот и всё. – Да там и говорить, собственно, не о чем, – Изуку поерзал на месте. Он понимал, что Кацуки прав, как бы странно это ни было. Но просто не представлял, как должен поступить. Боялся поднимать сложные темы, опасаясь, что это разрушит их мирную жизнь, вовлечет в новую череду сложностей. – Как не о чем? – Бакугоу пощелкал пальцами у него перед носом несколько раз. – Ты волнуешься, да? – Ну да… – Об этом и говори. Что сложного? – Но мне буквально нечего сказать. Это… это всё глупо. – Глупо думать, что можно выстраивать отношения, не говоря о своих желаниях. Почему все считают, что их окружают телепаты! Я не догадаюсь, если он не скажет, чего хочет, – альфа махнул рукой в воздухе. Мидория поднял на него глаза, вдруг поняв, что его эта тема сильно волнует. Должно быть, столкнулся на собственном опыте. – Вы… о чем? – осторожно спросил Изуку. – Ясное дело, о чем, – буркнул Кацуки и отвернулся. – Он сидит на меня и смотрит. Я ничего не делаю, смотрю в ответ. Кажется, что всё хорошо. А потом он вдруг поднимается, заявляет, что обиделся, и убегает в другую комнату! – альфа раздраженно всплеснул руками. Омега нахмурился. – Э… кто «он»? Бакугоу только громко начал вздыхать, не прекращая хмуриться. Мидория пораскинул мозгами, предполагая, кто это может быть, одно предположение показалось логичнее других. – А я даже не виноват, – продолжил Кацуки ворчать. – Ваш жених… или муж… ну, омега, который беременный, – неуверенно сказал Изуку и посмотрел на него. Альфа тяжело вздохнул. – Он самый. – Ну, – Мидория сочувственно качнул головой. – Он же беременный, – осторожно заметил он. – Вот именно! – Бакугоу всплеснул руками. – Он беременный, а не больной. Что за приступы безмозглости? Изуку только вздохнул, добродушно улыбнувшись. Он не знал, что должен был сказать. Уже не помнил себя во время беременности, казалось, что это происходило слишком давно или не происходило вообще. А, может, происходило, но вовсе не с ним. – Гормоны, наверное, – омега развел руками. – Гормоны-гормоны, – Кацуки поморщился. – Я ж правда ничего не сделал, – пожаловался он. – Ладно, если бы отказал в чем, так нет! Он даже не говорит, чего хочет. Видите ли, я должен был догадаться, что ему хочется чая и нужно одеяло! Срок ещё маленький, а он только и делает, что гнезда строит, – альфа сдавленно зарычал. Мидории почему-то это показалось очень забавным. – Ну-у, – он только плечами пожал, заваривая очередную порцию кофе. Ему даже захотелось обжечь себе руки, чтобы взбодриться и не клевать носом, но он быстро отмахнулся от этой странной идеи. – А ты, – Бакугоу наконец внимательно на него посмотрел, – даже не беременный. Поэтому хватит из себя пустоголового строить. Мозги есть? – спросил он. Сначала Изуку показалось, что это риторический вопрос. Но Кацуки смотрел на него выжидающе; Мидория неуверенно кивнул. – Есть. – Ну так используй их! – альфа бесцеремонно щелкнул его по лбу. Омега дернулся и уже намеревался ударить его в ответ, но Бакугоу быстро ускользнул к кассе, принимая новый заказ. Изуку только вздохнул. Где-то внутри он понимал, что Кацуки во всем прав. *** Тодороки бегал по магазину, пытаясь решить, что он должен взять. Рыбу или же всё-таки мясо. Шото не знал, что из этого Мидория любит больше, как и не знал, что из этого он умеет готовить. Поначалу альфа собирался заказать еду в ресторане для такого мероприятия, но потом вдруг решил, что это будет выглядеть недостаточно по-домашнему. Ему хотелось домашнего. Тодороки не знал почему. Минору убеждал его рьяно, что нужен ресторан, фанфары и салют, но Шото отчего-то ужасно этого не хотелось. Вчера он всё же предложил Изуку как-нибудь сходить в ресторан, на что тот ответил, что не очень любит такие места. Все важные, напыщенные и еда дорогущая. А после поинтересовался, откуда у альфы такое желание. Неужто невкусно ему дома кормиться? Тот испуганно отрекся от своего предложения. Ну не мог Тодороки представить их вне дома. Они оба уже приросли всем, чем только можно, к квартире. Они стали именно теми заядлыми любителями никуда не выбираться, которых прежде никогда не понимали. Недавно Мидория назвал их пенсионерами и посмеялся. Шото удивился, но не смог с ним не согласиться. Минета говорил: нужно торжество. Тодороки всё виделось по-простому. Вкусный ужин, они сидят вдвоем на кухне. Альфа даже шампанское покупать не станет: они не пьют. Изуку на самом деле даже нельзя… Возможно, Шото мог бы попытаться сделать всё красиво. Но в сюрпризах, как-то показало день рождение омеги, он был не силен. Опять что-нибудь упустит. И Мидория, как оказывается, сюрпризы не очень любит… Альфа собирался всё сделать тихо: Изуку поест, расслабится – хотя в этом Шото был не уверен: еда больше не радовала его омегу, как раньше, – выслушает Тодороки и не станет ему отказывать. Альфа вообще не видел объективных причин, почему Мидория мог бы отказаться выходить за него, но такие опасения всё ещё тревожили его. Шото в итоге остановился на рыбе. Мясо Изуку частенько тушил в сотейнике, в такой пище ничего праздничного нет. Уже на кассе он вдруг вспомнил, что не взял специи. Всплеснул руками и убежал обратно к стеллажам с продуктами, заставив остальных покупателей его ждать и раздраженно ворчать. На недовольство окружающих Тодороки не обратил никакого внимания: ему было всё равно. Куда волнительнее было другое. Альфа прилетел на всех парах домой, охваченный легким радостным предвкушением вечера. Сегодня ему удалось выпросить на работе выходной, чему начальство раздосадовалось, но не воспротивилось. Шото переоделся, помыл руки и сразу же побежал на кухню, готовить. Он был искренне убежден, что у него всё получится, несмотря на то что прежде Тодороки особым кулинаром никогда не был. Он опасался, что Мидория вернется с работы раньше положенного, но старался об этом не думать. Рыбу решил запечь, плотно обложив её рисом. Предварительно хорошенько смазал солью со специями и запихнул в духовку, не прекращая хмуриться. Волновался. Вымыл овощи, решив настругать для гарнира салата. Изуку очень любил салат. Альфа искренне ему удивлялся. Прежде сложно было представить, что Мидория будет есть овощи и листовые. Он относился к ним с великим пренебрежением, даже некоторым отвращением, предпочитая исключительно выпечку и сладости. Шото не узнавал его. Изуку выглядел по-другому, говорил по-другому, думал по-другому, жил по-другому. Он мог съесть несколько мисок салата за один день. Делал такое редко, но единожды Тодороки всё-таки это наблюдал. От салата распухнуть было нельзя, чему альфа втайне расстраивался. Он протер стол, вымыл плиту и пол. Ему хотелось, чтобы всё было красиво. Пусть и просто, но без лишних отвлекающих моментов. Мидория часто затевал уборку, иногда для того, чтобы чем-то себя занять. Сидеть без дела он не любил. И Шото, все вычистив, был уверен, что, сев ужинать, Изуку не отвлечётся на грязь. Закончив, Тодороки проверил рыбу. Та только-только покрылась легкой коркой, и он решил, что выключать её ещё рано. Направился в комнату, намереваясь переодеться. Альфа понимал, что глупо, будучи дома, надевать костюм. Но всё же решил, что и растянутые штаны недостаточно для такого дела презентабельны. Переодевшись, открыл окно для проветривания. Чем ближе был час возвращения Изуку домой, тем сильнее Шото переживал. Он успокаивал себя, повторяя, что причин для волнения у него нет, но успокоиться всё равно не мог. Казалось, что Мидория не станет отказываться. Предпосылок для такого не было. И Тодороки знал, что его волнение глупо. Он даже усмехался сам над собой. Но мандраж был сильнее. Шото в миллионный раз удостоверился, что кольцо на месте. Вытащил его, с опаской осмотрел, тяжело вздохнул. Кольцо было красивым, но альфа уже не был уверен, что сделал правильный выбор, купив обыкновенное, а не обручальное. Хотя от обручального оно толком ничем не отличалось. Тодороки присел в волнении на кровать. Он посмотрел на часы, с тревогой ожидая. Время тянулось очень медленно, стрелки двигались лениво, неохотно. Шото волновался. Он не знал, куда себя день. Вдруг со страхом понял, что не знает, что он будет делать, когда Изуку придет. Сразу позовет его к столу. А что скажет? – Та-ак, – альфа нахмурился. – Надо ли сразу достать кольцо и сказать «выходи за меня»? – спросил он взволнованно. Ответом был шум машин за окном. Но ясности это не добавило. Сначала, возможно, стоит подождать, пока Мидория всё съест, чтобы он после не отвлекался от главного. Или… или не стоит. Кто ж его знает. Если получится невкусно, Изуку решит, что такой муж ему не нужен. Тодороки встряхнул головой. Это слишком маленький недостаток, чтобы отказываться. Шото задумался. А какие у него хоть достоинства есть? Какой толк Мидории с ним быть? – Ну, другие люди ведь не лучше, – альфа нервно хихикнул. Он взял кольцо и направился в ванную, решив осмотреть себя в зеркало. Долго хмурился, изучая своё лицо. То ему казалось каким-то слишком помятым; Тодороки с раздражением думал, что постарел. Потом Шото начал волноваться, что будет выглядеть глупо, когда начнет делать предложение. Он поправил волосы, решив немного порепетировать. – Изуку, – альфа глубоко вздохнул, глядя на себя со всем пристрастием, – выходи за меня! – он улыбнулся. Получилось криво. – Нет… как-то тухло. Так… дорогой Изуку… ты знаешь, как я к тебе отношусь… Да нет, это ещё хуже, – застонал Тодороки и стыдливо закрыл лицо ладонью. Ему показалось, что длинная речь звучит уж слишком смазливо. – Хорошо, – ещё раз посмотрел на себя решительно. – Изуку! Давай поженимся! – меж бровями залегла складочка. Это выглядело слишком устрашающе. – Нет… Тогда так, – Шото мягко улыбнулся, – Изуку… если тебе не сложно, выйдешь за… – альфа осекся. – Будто прошу его выйти в магазин! – воскликнул он. *** Мидория быстро стянул свой фартук, счастливый направился к выходу. Ему нравилась суета кофейни, но отстоять несколько часов на ногах было тяжело. Мобильный Изуку последний час смены разрывался от сообщений в общим с друзьями чате. Серо первый написал о том, что они давно не виделись и вообще, не помешало бы собраться. Его мнение разделила Хагакуре, а после подключился и Каминари. Они обсуждали, куда можно было бы сходить, а Мидория не успевал прочитывать сообщения. Он вышел на свежий воздух и с облегчением вздохнул. Сообщений было такое множество, что в конечном итоге он сдался, решив их просто пролистнуть до самого низа. Денки предлагал встретиться сегодня. И, судя по всему, его идея была горячо поддержана. Изуку задумался. Дома его не ожидало ничего, кроме немытого пола на кухне и в прихожей. Он собирался заняться этим сегодня-завтра. Ничего вдохновляющего в этом не было. Мидория быстро написал ответ о своём желании присоединиться. Незамедлительно ему ответили, что они уже встретились на их обычном месте и направились к его дому. Омега только глупо открыл рот, изумившись. Его мнение никого, судя по всему, не интересовало. Друзья захотели его увидеть и ничего не могло их остановить. Изуку, собственно, и не пытался. Он быстро направился к дому. Спешил, но, как добрался, всё равно обнаружил, что троица уже ждет его на лавке. Денки прилип к нему с объятиями, Мидория быстро вклинился в разговор. Ему мгновенно прожужжали уши о последних новостях, омега еле успевал кивать. – Куда мы пойдем? – спросил он, не в состоянии прекратить улыбаться. – Я в клуб не хочу, – предостерег сразу, поморщившись. С недавних пор клубы Изуку разлюбил. Те ассоциировались с пустыми ночами с чужими людьми. Он не хотел об этом вспоминать. До сих пор не до конца понимал, что на него в тот период жизни нашло. – Может, к тебе? – вдруг предложил Серо. – Ко мне? – изумился Мидория. – Да, – поддержал Денки. – И ехать никуда не придется. Есть ещё так охота. У тебя там в холодильничке ничего не завалялось? – весело спросил он. – Ну, – Изуку качнул головой, мысленно прикидывая, что Тодороки уже должен был вернуться домой. – Там… альфа мой, – негромко сказал он, – м… ну он давно хотел с вами познакомиться. Если вы не против… Ребята переглянулись. Мидория уже обмолвился как-то, что нашел себе парня. Это вызвало резонанс: они начали выведывать подробности, а омега отмалчивался, как рыба. – Конечно! Мы только за! – его начали радостно дергать за руки. Изуку только неуверенно вздохнул, направившись к подъезду. Они быстро поднялись по лестнице. Мидория медленно открыл входную дверь ключом, опасаясь. Подумал, что стоило бы позвонить, спросить мнения Шото. – Я дома, – крикнул с порога. Тодороки тут же выглянул из ванной. – Привет, – кивнул он, удивленно оглядев присутствующих. – Э… Изуку… – А что это горит? – повел омега носом. Альфа весь вытянулся. – Рыба, – и он ринулся на кухню. Гости замялись в дверях. Мидория растерянно прошел в коридор, а Серо поспешил в туалет.