Сентябрь
— Так, я тебе нравлюсь? — проносится тихий шёпот в тишине. Феликс оборачивается на Хенджина с недоумением на лице. Они, конечно, пропустили разговор об этом утром, но парень думал, что все и так очевидно. — Я бы стал тебя целовать, если бы ты мне не нравился? — усмехается младший. Хенджин замялся. По опущенному взгляду в пол можно было понять, что он был очень не уверен и сомневался в реальности произошедшего. — Просто... вдруг ты перепил и... — мямлит Хенджин. — Ты вел себя в последнее время немного отстранённо, поэтому я подумал... — Хенджин, — перебивает его Феликс, — просто перестань так много думать. Ты постоянно надумываешь себе лишнего, — он подходит и берет старшего за руку. — Ты мне нравишься. Наконец-то Хенджин поднял глаза и улыбнулся. Сердце забилось сильнее от одного лишь прикосновения. — Ты мне тоже. Честно сказать, довольно давно. — Спасибо. Теперь можно не играть на публику, а вести себя так, как действительно хочется. Феликс мягко касается губами чужой щеки, заставляя ее порозоветь от смущения. Поражало, насколько застенчивым мог становиться Хенджин рядом с ним. — Ладно, — говорит Феликс, — у меня дела есть. Посмотрим вечером фильм? — Да, отличная идея, — радостно отвечает Хенджин, но потом немного понижает тон. — К кому идешь? И вот опять. Опять внутри Феликса кольнуло раздражение от очередных вопросов. Его дела как раз касались этого. — С Чаном поболтаю, — коротко говорит младший. — Окей, буду ждать твоего возвращения. Феликс, не глядя на своего уже не фиктивного парня, выходит из комнаты. По-хорошему после ночёвки в лесу стоило сходить в душ, но ему хотелось поскорее решить всё и спокойно выдохнуть. Он почти бегом добирается до соседней общаги и без стука влетает в комнату к Чану. Тот, явно не ожидая гостей, почти падает со стула. — Феликс? — испуганно спрашивает Чан. — Ты чего как ураган носишься? — Мне совет твой нужен! — выпаливает Феликс, не поздоровавшись, и садится на кровать. На лице Чана растягивается самодовольной улыбка. — Ну, наконец-то. Хоть кто-то решил ко мне прислушаться. Давай, выкладывай. Феликс вздыхает и напрягается. Рассказывать секреты, принадлежащие не тебе одному, всегда сложно и боязно. — В общем, это касается Хенджина, — начинает он, — и его характера. — О, мне уже интересно, — предвкушающе говорит Чан, но, столкнувшись с осуждающим взглядом, осекается, — прости. Я понимаю, что это что-то серьёзное, раз ты ко мне пришёл. Больше не перебиваю. Он показательно проводит пальцами вдоль рта, будто закрывая на замок. — Короче, — продолжает младший, но его вновь перебивают. — Какие люди-и-и, — тянет Минхо, зашедший в комнату. На голове его красовалась полотенце. По всей видимости, только из душа вышел. Парни молча смотрят на него. Он смотрит на них. В комнате на несколько секунд повисает неловкая тишина. — Я помешал? — Эм, мы с Феликсом тут кое-что личное обсуждали и... — Не, хён, все нормально. Ничего страшного, если Минхо услышит, — натянуто улыбается Феликс. — Да сдались вы мне, — фыркает Минхо, — чужие секреты мне не интересны. Минхо, конечно, немного лукавил. Он не против иметь доступ к чужим секретам. Ведь, как показала практика, чужие тайны однажды могут коснуться и его тоже. Но даже если он и услышит что-то лишнее, болтаться об этом точно не будет. — Итак, — наконец-то начинает заново Феликс, — как ты знаешь, мы с Хенджином встречаемся уже около полугода. Но, на самом деле, это было фиктивно. Чтобы до меня не домогались. Минхо и так был в курсе, потому даже головы не повернул, продолжая складывать вещи в шкаф. А вот Чан был явно удивлён, но не решился перебить, чтобы расспросить подробности. — А вчера я, — Феликс слегка усмехнулся, — ну, ты сам видел, что я сделал вчера. — Ты о поцелуе? — Ну, да. В общем, всё хорошо. Наши чувства с Хенджином взаимны. Так что, думаю, не стоит рассказывать обо всех подробностях остальным. Для окружающих ничего не изменится. — Хорошо, — кивает старший, — но в чем собственно проблема? — Да в его дрянном характере! — выпаливает Феликс, но тут же виновато опускает голову. — Не дрянном, конечно, но он чертовски ревнивый. Сейчас я это понимаю, прокручивая в голове все его прошлое поведение. И меня это напрягает. Минхо саркастично усмехнулся про себя. Вот и до Феликса наконец-то дошло очевидное. — То есть, ты хочешь, чтобы он перестал вести себя столь по-собственнически, правильно понимаю? — Да. Чан сложил руки на груди и понимающе закивал. — Ну, я скажу очевидное, но тебе стоит просто донести это до него. — Но как? — страдальчески ноет Феликс. Ему было сложно обличить все свои переживания в слова. Он боялся обидеть Хенджина, сказав что-то лишнее, но и терпеть такое поведение не хотелось. — Ну, ртом, — усмехается Чан. — Ага, самое лучшее решение проблем в отношениях это, — внезапно вклинивается в разговор Минхо, показывая не очень приличный жест, упершись языком в щеку. — Минхо, блядь, я не об этом, — кричит Чан, запуская в него ручкой, но тот со смехом уворачивается. — Феликс, я о том, что подобное кроме как разговором ничем не решить. Если ты не знаешь, как сказать ему об этом, то я тебе помогу. Феликс радостно смотрит на старшего и кивает. Чан возвращает с пола ручку, запущенную в Минхо, и открывает блокнот. Ближайший час они потратят на составление речи, по серьёзности граничащей с выступлением на каком-нибудь собрании акционеров. Потому что Феликс хотел сказать все максимально мягко, чтобы не задеть чужие чувства, но сразу же показать всю серьёзность своей позиции. Когда Феликс вернулся в комнату, Хенджин опять что-то рисовал в своём альбоме. Но, увидев его, отложил все и с сияющей улыбкой на лице поприветствовал. Феликс старался сохранять серьёзное выражение лица. Он сел напротив молча, прожигая своего парня взглядом. От этого Хенджин немного запаниковал и шумно сглотнул. — Эм, что-то случилось? — осторожно спрашивает Хенджин. — Я хочу поговорить, — уверенно заявляет Феликс. У старшего в голове пронеслось тысячи предположений о теме разговора, но остановилось его сознание на самом ужасном: что Феликс ошибся и ничего между ними быть не может. — Прошу, не переживай, — увидев страх в глазах старшего, говорит Ликс, — просто выслушай. — Хорошо. Феликс еще раз проговаривает в голове заученную речь прежде чем начать. — Для начала, ты мне действительно нравишься и я хочу с тобой встречаться. Но есть кое-что, что меня волнует. Ты ведь понимаешь, что несмотря на свои чувства, я не могу быть зациклен на одном лишь тебе? У меня есть друзья, у нас обоих они есть. И порой я довольно открыто проявляю к ним свои чувства. Я хочу, чтобы ты осознавал, что такой я есть и меняться не желаю. Но это не значит для меня ничего, кроме дружбы. Хенджин уже понимал, к чему тот клонит, и паника сменилась лёгким напряжением. — Да, я понимаю, — тихо отвечает старший. — Хорошо, и поэтому я хочу, чтобы ты постарался дать мне свободное пространство. Мы оба — самостоятельные личности и не обязаны за все перед друг другом отчитываться. Я понимаю, что ты переживаешь и ревнуешь. Но с этого момента я со своей стороны приложу все усилия, чтобы у тебя не было сомнений в моих чувствах к тебе. И надеюсь, что ты тоже пойдешь мне на встречу и перестанешь контролировать каждый шаг. Для меня это важно. Закончив свой монолог, Феликс облегченно выдохнул. Он был благодарен своему слуховому аппарату и памяти за то, что ни разу не запнулся и ни о чем не забыл. Теперь ему лишь оставалось ждать ответа и надеяться, что Хенджин все поймёт. — Да уж, — усмехается старший, вызывая недоумение у Феликса, — видимо, я тебя знатно этим достал, раз ты такую речь заготовил, — он мягко улыбается и сжимает чужие ладони. — Я тебя понял. Я не обещаю, что сразу ко всему адаптируюсь, но постараюсь, чтобы тебе было со мной комфортно. Ты мне очень дорог, и ради этого я готов повоевать со своей ревностью. У Феликса как камень с души упал. Не сумев сдержаться от нахлынувших чувств, он буквально запрыгивает на Хенджина, прижимая изо всех сил в объятья. — Спасибо тебе. Это для меня важно, — шепчет он, опаляя чужое ухо горячим дыханием. А Хенджин, хоть и ответил положительно, внутри был в растерянности. Это будет чертовски сложно — контролировать столь негативные эмоции. Но ради этого светящегося лица напротив он обязан хотя бы попытаться. — У тебя корни отросли, — говорит Хенджин, перебирая пальцами сухие локоны, — покрасим? В ответ лишь счастливый кивок.***
У Хана голова кругом идет от происходящего. Чонин стал чаще с ними зависать. Порой только с ним и Чанбином. Казалось, скоро перетащит к ним в комнату свою кровать и объявит себя новым соседом. Да и с остальными вроде у него общение стало менее напряжённым. Хенджин стал похож на довольного кота, объевшегося сметаны. Пусть и продолжали прилетать от него гневные взгляды при обнимашках Феликса с другими, но недовольства поубавилось. Так сверх всего этого Джисона ещё завалили лабораторными, которые он итак уже сдавал. Преподаватель заявил, что в глаза их не видел. Хан очень хотел бы попросить помощи у Минхо, да и обсудить все изменения вокруг. Но в ответ на приглашение в гости, Хан получил лишь короткое «Прости, я занят». Через пару дней он снова попытался связаться с Минхо, на этот раз позвонив. Ему не хотелось притаскиваться к старшему в комнату без приглашения. — Алло, — после недолгих гудков слышится на том конце провода. — О, привет, — радостно говорит Джисон, — как ты? Не хочешь встретиться? У нас тут Феликс пирог испек. — Ах, да. Он уже занёс нам с Чаном. Прости, Сони, сейчас не получится. У меня завал дел. Я же все еще староста. И так много дел откладывал из-за наших посиделок. Сейчас надо наконец-то все закончить. Как-нибудь в другой раз, ладно? — Хорошо, напиши, когда... Джисон не договорил. Связь оборвалась. Видимо, дел действительно было невпроворот. Он с тяжёлым вздохом падает на кровать. У него-то дела тоже есть, но заниматься ими откровенно не хочется. Поэтому он продолжает пялиться в потолок, обдумывая происходящее. По его представлениям, они с Минхо должны были сблизиться, после того разговора у костра. Но со дня рождения они больше не виделись. Это немного угнетало. Он сетовал на обстоятельства, не позволяющие им даже поболтать нормально. Его раздумья прерывает звук звонка телефона. На секунду он обрадовался, подумав, что возможно Минхо смог выкроить время. Но надежда быстро погасла, ибо звонил ему Чанбин. — Да, капитан, — отвечает Джисон. — Йо, ты не занят? — Да вроде бы нет. — Не хочешь нам с Сынмином в библиотеке помочь? — Библиотеке? С чем помочь? — заинтересованно спрашивает Хан, присаживаясь на кровати. На том конце слышится обреченный вздох. — Придешь — увидишь. Джисон был самую малость заинтригован. Он с невиданной для него скоростью добирается до библиотеки, в которую обычно ходил неохотно и окольными путями, дабы оттянуть момент прибытия. Когда Хан подходит к двери библиотеки, он видит вывеску «закрыто». Это уже было странно, потому что в это время она должна работать. Он пытается заглянуть через стеклянную вставку в двери, но из-за ее рельефа не видно ничего, кроме какого-то мутного движения. Он неуверенно дёргает ручку. Дверь открыта. Зайдя внутрь, он останавливается у входа, не понимая, как реагировать и комментировать то, что видит перед собой. Один из четырёх рядов высоких стеллажей был повален друг на друга. Все книги с полок валялись грудой на полу. А рядом с этим всем Сынмин и Чанбин, неловко почесывающие затылки. — Это вы устроили? — спрашивает Хан, указывая на весь этот беспорядок. — Ну, ненамеренно, но да, — усмехается Чанбин. За смешок ему тут же прилетает книгой по голове от Сынмина. — Посмейся ещё! Это ты, блядь, виноват, — бухтит, Сынмин. — Я ж сказал, что боюсь щекотки. Что за привычка придуриваться? — Еще раз прости. Но ржал ты не меньше моего, пока прятался за шкафами. Сынмин виновато опускает глаза. Видимо, ему, в отличии от Чанбина, было стыдно за произошедшее. — Так и что с этим делать? — спрашивает Джисон, поднимая книгу с пола. — Библиотекарша приказала вахтеру не выпускать нас из здания, пока не наведём порядок. Хан уже пожалел, что согласился. Но сейчас нос воротить было бы грубо. Поэтому, помочь ребятам — единственное, что остаётся. Он, обреченно вздохнув, прямо как Чанбин в трубку, начинает собирать книги в стопки на ближайших письменных столах. — Будете мне должны, ясно? — бубнит Джисон после того, как порезал палец о страницу книги. — Обязательно, — отвечает Чанбин. Когда большая часть книг собрана, парни кое-как ставят стеллажи в исходное положение. Теперь понятно, почему они позвали подмогу. Даже втроём было сложно приподнять столь массивный деревянный шкаф. — Вам надо было Чана позвать вместо меня, — отдышавшись, говорит Хан. — Да он занят, как обычно, — отвечает Сынмин, разминая запястья. — Минхо вот тоже занят последнее время постоянно, — досадно шепчет Джисон. — А он-то чем занят? — Ну, он же староста. Какие-то отчеты, списки или что-то такое. Тебе виднее, чем вы занимаетесь. На лице Сынмина очевидное удивление, и Джисон не мог понять, что именно его так удивило. — Вообще-то, — говорит Сынмин, — насколько я в курсе, все старосты всю документацию уже сдали за первый месяц. Сейчас никаких дел особо быть не должно. Теперь уже Джисон удивлён. Тогда чем занят Минхо? И занят ли он вообще? Мог ли он просто соврать? От одной мысли об этом в горле застревал ком обиды. — Что, тебя Минхо теперь игнорит? — спрашивает Чанбин, будто поняв все его мысли по одному лишь выражению лица. — Не игнорит. Он ведь отвечает мне, — будто оправдывая его, говорит Хан. — Может, у него какие-то другие дела. — О-о-о, кто-то слишком мало общался с нашим котом, — усмехается Сынмин. — Ты, Хани, сама наивность. Он всегда прикрывается делами, когда на кого-то обижается. — Обижается? А я-то его чем обидел? Джисон действительно не понимал. Ведь, как ему показалось, между ними все становилось только лучше. С чего вдруг Минхо так поступать? — Вы ведь ночью на дне рождения болтали. Может, ты что-то не то сказал? — предполагает Чанбин. Он знал, что Джисон посвятил Минхо в свои ментальные проблемы. Чанбину Хан в первую очередь рассказал об их откровенном разговоре и подарке. — Кроме того, о чем я говорил, мы больше никакие темы не затрагивали, — уже поникше отвечает Хан. В голове промелькнула пугающая мысль. Что если Минхо просто не хочет общаться из-за как раз таки его проблем с головой? Может, он его психом считает, поэтому отстраняется. Его поглощают дурные размышления. Продолжают расставлять книги они в тишине. Джисон делает все на автомате, не замечая, как они заканчивают. — Отомри, Хани, — дёргает его за плечо Сынмин. — Можно идти уже. — Да, пойдёмте, — выйдя из своих мыслей, отвечает он. — Да не парься ты, Минхо быстро отходит. Скоро снова прилипнет как банный лист. Тогда и спросишь, что не так было. — Надеюсь на это. Но Минхо не появляется на виду ни на следующий день, ни ещё через день. Неделю Джисон пытается выдернуть его то у аудитории, то в столовой. Но он будто сквозь землю провалился. Хотя по словам его одногруппников, с которыми Хан, переборов свое стеснение, смог поговорить, Минхо стабильно посещает занятия. Последней каплей становится, когда Минхо прочитывает сообщение, но не отвечает. Вот сейчас он не просто избегает его, а действительно игнорирует. Раньше Джисон бы от такого поведения друга впал бы в апатию, но сейчас его это просто злило. Если даже Минхо не желал общаться с ним, то почему бы не сказать это ему в лицо? Хан наскоро одевается и, кинув Чанбину с Чонином, играющим в Уно, что скоро вернётся, отправляется в комнату Минхо. Сейчас около шести вечера. Он точно должен быть у себя. Встав уже перед знакомой дверью, Хан втягивает в легкие воздух, будто готовится к прыжку в воду. Он уверенно стучит и, не дожидаясь разрешения, заходит внутрь. Минхо лежит на кровати в обнимку с ноутбуком. Чан, как и обычно, за своим столом. — О, Джисон, привет, — машет Чан. Минхо, что даже головы не повернул на звук, дергается от произнесенного старшим имени. Он быстро закрывает ноутбук и встаёт с кровати. — Привет, Сони, — улыбается старший и треплет по волосам, — прости, я на минутку забежал. Сейчас идти надо. Увидимся. Он быстро прошагивает к двери. — Погоди, Минхо, — пытается остановить его Джисон, — почему ты меня игноришь? Но Минхо захлопывает дверь прямо перед его носом. Хан стоит с круглыми от шока глазами. Он поворачивается к Чану, надеясь, что тот в курсе странного поведения соседа. Но у старшего на лице не меньше удивление. — Эт что сейчас было? — приподняв бровь спрашивает Чан. — То есть ты тоже не в курсе, что с ним? — Пока ты не появился, он себя как обычно вел. — Приехали, блядь, — Джисон обессиленно присаживается на стул. — Вы поссорились? Ты же помнишь, что если есть какая-то проблема, то я всегда рад помочь. — Спасибо. Как только я пойму, в чем собственно проблема, я обязательно к тебе зайду, — иронично улыбается Джисон. — Ладно, прости, что ворвался. Я пойду. Может, в коридоре где-то перехвачу его. — Удачи, — кричит вслед Чан, и когда Хан уже выходит из комнаты, добавляет: — Да уж. Чтоб понять Минхо, нужно быть самим Минхо. Невольно взгляд падает на оставленный на кровати ноутбук. Чан недолго борется с совестью, шепчущей, что нельзя лазать по чужим вещам, и все же заглядывает внутрь. В окне браузера десятки вкладок. Все на тему психиатрии. Панические атаки, тревога, какие-то лекарства. — Что у них вообще происходит? — задумчиво спрашивает Чан и закрывает ноутбук.***
Отпраздновать день рождения Сынмина они планировали в узком кругу своей компании в общежитии. Выбираться опять с палатками было бы накладно, учитывая, что Ёсан постоянно маячит поблизости. Было странно, что он их не сдал тогда, но все решили, что он просто испугался угроз Чанбина. Тогда он был действительно пугающим. Однако Сынмин решил позвать еще нескольких одногруппников и парочку близких старост. Они позвали своих знакомых и так далее. По итогу получилась опять громкая вечеринка на весь этаж, где большинство даже не знало, что празднуется, а пришли просто выпить на халяву. — Убавьте музыку, Господи! Голова трещит, — прикрикивает Минхо на "диджеев" за ноутом, которых первый раз в глаза видел. — Хён, надо меньше пить, чтоб голова не болела, — саркастично лыбится Чонин. — Чанбин, угомони своего ребёнка. Минхо на протяжении всех посиделок раздражается буквально от всего: и от музыки, и от громко гогочущих перваков. Он все время отводит взгляд от Джисона и заливает в себя один стакан спиртного за другим. А Хан, в свою очередь, наоборот пристально пялился на старшего, одним только взглядом пытаясь показать, насколько раздражен его поведением. — Я не ребенок! — протестует уже поддатый Чонин. — А, то есть, то, что ты ребенок тебя напрягает, а то, что «мой» — нет? — смеется Чанбин. — Да я не о том! — Шучу, шучу, — Чанбин уже по привычке приобнимает младшего за плечо. Тот пытается выпутаться из чужих рук, бухтя что-то про личное пространство и при этом хохоча. Если кто-то из их компании и сблизился, так это они. Чанбин с Чонином и до ссоры были хорошими друзьями, но сейчас они походили на две слипшиеся пельмешки, которые разлипаться не собирались. Забавным было то, что Чонин этого не признавал, постоянно нудел, когда Чанбин к нему лип, но не переставал приходить к ним на посиделки. «Типичный представитель цундере», — думает Джисон про себя. Минхо, вжатый в подлокотник дивана этими двумя, недовольно закатывает глаза и встаёт. — Ты куда? — интересуется Феликс, усевшийся на Хенджине, как птенчик в гнезде. — Отлить, — кратко отвечает старший. — Так, — Сынмин хлопает ладонью по столу, когда Минхо скрывается за дверью, — «Не буди зверя». Есть желающие? — Сейчас ставки придется втрое повысить, чтобы кто-нибудь согласился, — задумчиво тянет Чанбин, — Минхо явно не в духе. Может и врезать. — Согласен, поднимаем, — командует Чан. — А вы уверены, что он не обидится на нас всех после этого? — обеспокоенно спрашивает Феликс. — Я пойду, — уверенно заявляет Джисон. — Он итак на меня злится, судя по его игнору. Так что хуже уже не будет. Хана откровенно достало то, что его существование игнорируется. Учитывая, что никаких видимых причин для этого не было, это раздражало еще сильнее. Если Минхо его ударит, то он и не против. Хоть какое-то проявление внимания с его стороны. Джисон даже не заметил, в какой именно момент присутствие Минхо рядом стало необходимостью. Ему хотелось, чтобы он говорил только с ним, смотрел только на него. Хан хотел чувствовать себя особенным. Чем больше Минхо отстранялся, тем сильнее становилась тревога в сердце Джисона. Тем больше ему хотелось что-нибудь подпалить. Желательно, себя самого. — Смело, — с почтением говорит Чанбин. — Не волнуйся, я побеспокоюсь о том, чтобы твои похороны стали лучшей вечеринкой года. Уже не совсем трезвых парней разрывает от смеха с такой чёрной, но плоской шутки. Хан лишь тихо усмехается. Он встаёт из-за стола, направляясь в сторону коридора, в который ушел Минхо. — Только далеко не отходи, мы хотим это видеть, — с усмешкой напоминает Хенджин. Джисон шумно вздыхает, собираясь с силами. Он не знал, стоит ли разработать какую-то стратегию, обманный маневр, либо же просто пойти в лоб. И времени подумать у него не остаётся, потому что из двери выходит Минхо, потирая еще влажные руки об джинсы. Он делает вид, будто не заметил Джисона и проходит мимо. Не далеко. Джисон разворачивает его за плечо и прижимается к его губам своими. Зажмурившись, он готовится почувствовать боль от удара, но секунды все продолжают идти, но ничего не происходит. Парни в восторге и шоке от такого представления беззвучно визжат. Феликс трясёт Хенджина за плечи от восторга. Никто совершенно не ожидал, что Хан решится сделать все вот так сразу. Сердце Джисона почти останавливается, когда он чувствует чужую ладонь на своей шее. Внутри него все переворачивается, когда горячий язык Минхо протискивается меж его губ. Дышать становится невыносимо сложно. Кожа пылает. Минхо прижимает его к себе за талию еще ближе. Джисон мог бы сравнить ощущения со своими приступами по симптомам, только кардинальное отличие состояло в том, что от происходящего сейчас он получал невероятное удовольствие. Джисон послушно позволяет углубить поцелуй и уже сам теснее жмется к Минхо. Пусть и прошли всего считанные секунды, ему казалось, будто прошла уже целая вечность. Вечность полная наслаждения. Из головы вылетели все посторонние мысли, беспокоившие его в последние недели. Минхо отрывается от чужих губ и тяжело дыша, заглядывает прямо в глубину глаз. Казалось, будто он видит Джисона насквозь. Будто все его страхи, тайны и желания были для Минхо словно открытая книга. Старший крепко хватает Джисона за руку, не позволяя возникнуть мысли о том, чтобы вырваться, и утягивает в даль коридора. А вот сейчас ребята уже сидели в полном потрясении. Они могли предположить, что Минхо под действием алкоголя когда-нибудь таки ответит кому-то из парней на поцелуй, но того, что он может увести его после этого в свою комнату, точно нет. Первым выходит из ступора Чанбин. Он самодовольно улыбается, так как не только ожидал подобного, но и с нетерпением ждал, когда уже эти два недоразумения сдвинутся с мёртвой точки. — Так, это я заберу, пожалуй, — говорит он, распихивая по карманам купюры. — Эй, это выигрыш Джисона! — возмущенно кричит Сынмин. — Ну, так ему я это и передам. Не думаю, что они сегодня к нам вернутся, — усмехается он, — Чан, сегодня спишь в нашей комнате, похоже. Воспользовавшись моментом освобождения от чужих рук, Чонин вскакивает с дивана. — Я воздухом подышать, — объявляет он и быстро скрывается на балконе. — Я тоже, пожалуй, — говорит Хенджин. Он пересаживает Феликса с себя на свое место на кресле и удаляется. Чанбин нервно сжимает кулаки. От нахождения этих двоих наедине ничего хорошего не жди. Пусть Хенджин перестал угрожать всем направо и налево, но его старые поступки Чанбин еще не забыл. — Не против, если потесню? — с улыбкой спрашивает Хенджин, выходя на балкон. Чонин проходится по нему взглядом полным отвращения и затягивается сладким дымом. — Балкон не мой, — говорит он отвернувшись, — порть свои легкие сколько влезет. Хенджин достает пачку сигарет, которую после разговора с Феликсом постоянно носил с собой. Это был единственный способ, который он нашел на данный момент, чтобы меньше раздражаться. Так себе способ, но хотя бы что-то. Он чертовски сильно хотел побороть свою ревность ради Феликса. И если ради этого придётся загубить легкие, то ему плевать. — Твои электронки тоже вредные, — отвечает Хенджин, прикуривая, — ты хоть в курсе, сколько там всякой дряни? — Вот уж не надо делать вид, что беспокоишься о моем здоровье, — язвит Чонин, — или ты хочешь лекции почитать, чтобы умом своим блеснуть? — Хах, а ты все не меняешься. За милой улыбкой вредный и своенравный лис. — Я-то вредный? Так еще и лис? Вот уж хитростью и стервозностью на лиса больше ты похож. — Ах, ну конечно. Это же я пытался отбить парня у своего друга, — саркастично подмечает Хенджин. — Хван Хенджин, ты — дебил. Мне твой Феликс на черт не сдался. Сколько еще раз это повторить, чтоб до тебя дошло? И вообще, ты для этого вышел сюда? Опять угрожать мне будешь? — Вообще-то я шёл извиниться, но сейчас уже сомневаюсь, что в этом есть смысл. Так что да, я опять буду тебе угрожать, раз по-доброму ты не понимаешь, — Хенджин повышает голос, — мне плевать, насколько ты там влюблён в Феликса, но держись от него впредь подальше! — Если б ты хоть раз мозгами своими подумал, — кричит Чонин, — то понял бы, что я не в него влюблён! — А в кого? В меня, что ли? — усмехается старший. Чонину от обиды хочется Хенджину эту сигарету воткнуть в глаз. Но он лишь с силой сжимает ее в руках, пытаясь подавить слезы. Губы изгибаются в грустной улыбке, а взгляд падает на бетонный пол балкона. Хенджин от столь долгого молчания теряется и весь его запал на скандал сразу же пропадает. — Ты серьезно? — неверяще спрашивает Хенджин. Чонин ничего не отвечает и, не поднимая глаз, пытается протиснуться к двери балкона. Он не собирался говорить об этом, учитывая все произошедшее. Тем более при таких обстоятельствах. — Так, погоди, — старший хватает его за руку, — ты просто вот так вбросишь эту информацию и свалишь? Почему ты раньше не сказал? Если бы не твое молчание, ничего бы не было! То есть, — усмехается Хенджин, — из-за тебя мне пришлось вести себя как скот, а ты просто молчал в сторонке? — Ты, блядь, издеваешься? — выкрикивает Чонин и вырывает руку. — То есть, это я еще и виноват? А ты сам-то Феликсу признался в любви? Нет, ему самому пришлось предпринимать хоть что-то. А все потому, что ты такой же трус, как и я. Так что не нужно строить из себя... Чонин не договаривает. В его правую щеку прилетает пощёчина. Кожа горит от удара, а глаза от слёз. Младший поднимает абсолютно стеклянный взгляд и бьёт в ответ. Его все достало. Самое время выплеснуть всю ту обиду, копящуюся последние полгода. Обиду не только за невзаимные чувства, но и за потерянную дружбу, которой они оба жили на протяжении всей старшей школы. В момент самого разгара потасовки, когда уже у каждого по синяку под глазом и разбитой губе, на балкон влетает Чанбин. Он знал, что это ничем хорошим не закончится. — Хенджин, твою мать! — выкрикивает Чанбин. Он подбегает к Чонину, чтобы загородить его. Но тот лишь отпихивает его обратно к двери балкона. На губах младшего расцвела пугающая ухмылка. — Не лезь, — в приказном тоне говорит он Чанбину. У того мурашки по коже от азарта в глазах младшего. Он застывает на месте, пока парни продолжают раздирать кожу на костяшках друг о друга в ограниченном пространстве балкона. На долго их запала не хватает. Оба выдыхаются и минуты не проходит. Тяжело дыша, они оседают на пол, все еще не отрывая взглядов друг от друга. Около балконной двери столпилась остальная компания, прибежавшая на крики из открытой двери. Но Чанбин рукой преградил путь, говоря не вмешиваться. Внезапно двоих, сидящих на полу, почти синхронно разрывает смех. Но не пугающий, как улыбки, что мелькали в процессе, а облегчённый. Будто они спустя долгое время сбросили какую-то тяжёлую ношу. — Что, тоже ностальгия? — усмехается Хенджин. — А то, — Чонин улыбается в ответ, если это можно назвать улыбкой, учитывая уже припухшую губу. — Только тогда мы дольше дрались. Староваты стали. — Пф, ты вот меня-то в старики не записывай. У тебя точно удар тяжелее стал, — разминая челюсть, говорит Хенджин. — У них точно всё окей? — шепчет Чан на ухо Чанбину. — Кто б знал. Чонин протягивает вытянутый мизинец Хенджину, за который тот сразу же цепляется своим. — Это не мир, дружба, жвачка, ок? Временное перемирие, — объясняет Чонин. — Я все еще зол. И если дашь хоть один повод, я, не задумываясь, тебе врежу. — Как будто я не злюсь, — цыкает Хенджин. — Так, расступились все! — громко командует Феликс подбежавший с аптечкой в руках. — Чанбин, мне тебя самому сдвинуть? Взгляд Феликса был абсолютно серьёзен. Он ведь подвинет, если не пропустить. — Придурки, блядь, — бубнит он себе под нос, вытаскивая все необходимое, — что не поделили? Какого черта у нас постоянно происходит какой-то пиздец? Мирно никак не решается? Чонин бы еще много чего высказал Хенджину, но надеялся, что его костлявый кулак итак донёс до него его позицию. Они уже вряд ли когда-нибудь станут прежними друзьями, слишком уж много боли причинили друг другу, особенно старший. Но сосуществовать мирно они способны. Выплеснув часть обиды, стало легче мыслить здраво. Ведь пока они не закопают топор войны, проблемы будут не только у них, но и у их друзей. — Что случилось? — спрашивает непонятно откуда взявшийся Джисон. — Господи, — Сынмин аж на месте подпрыгивает, — ты чего подкрадываешься? — А Минхо где потерял? — с ехидной улыбкой интересуется Чан. — Он, — Хан неловко почесывает затылок, — вырубился как только в комнату зашёл. Упал на кровать и захрапел. — Перебрал, наверное, — предполагает Сынмин. — Ага, наверное. Но Чанбин по глазам видел, что младший точно что-то недоговаривает. Хотя сейчас важнее привести в порядок Чонина, чем он и занялся. А с Джисоном они поговорят позже.