Декабрь
Сынмин с громким стуком кладет на стол флешку. Феликс, который все это время пялился в свою тарелку, медленно поднимает на него слегка удивлённый взгляд. — Я тебе проект по социологии сделал, — говорит Сынмин коротко, приступая к еде. — Я не просил же, — тихо мямлит Ликс себе под нос. — Тебе его сдавать завтра, а ты даже тему еще не узнал. Так и завалить сессию недолго. Прошептав короткое «спасибо», Феликс продолжил ковырять палочками свой обед. Близилось рождество, промежуточные экзамены и долгожданные каникулы. Только его это, кажется, мало волновало. Последние недели он все больше и больше начинал походить на привидение. Его и без того выразительные скулы прорезались сильнее. Сбросил он приличную долю веса из-за того, что, как и сейчас, ел по крохам в день. Аппетит покинул его и возвращаться не собирался. Чонин косится на него и раздосадовано вздыхает. Хенджин просил приглядеть за ним, но как восстановить упавший дух друга, он не представлял. Ни игры в приставку, ни шопинг, ни посиделки за просмотром кино Феликса не развлекали. Он изредка соглашался провести вместе время то ли из вежливости, то ли из собственных попыток выйти из состоянии амебы. Только вот продолжал говорить вполголоса, а большую часть времени вообще молчать, и выдавливать из себя вымученную улыбку. Под ухом Чанбин громко возмущается наглости Джисона, что стащил у него кусочек ветчины. Эти двое в последнее время стали даже более шумными, чем раньше. Минхо, глядя на это, лишь тихо посмеивался и не мог нарадоваться еще более открытому поведению младшего. Мимо их стола проходит Чан, не бросив на компанию даже беглого взгляда. С момента их не очень приятного разговора, он обедал со своими одногруппниками и будто бы игнорировал существование друзей. — Ну и долго он дуться будет еще? — недовольно шипит Чанбин, заметив его. — Скоро оттает, — непринуждённо комментирует Минхо, — он вчера даже заговорил со мной. Ответил на мой вопрос о том, не мешает ли ему свет моего ноутбука в два часа ночи, поэтичным «похер». — Как вы уживаетесь, не разговаривая? Сынмин издаёт громкий смешок, почти подавившись едой. — Да, тебе это точно не понять, — саркастично подмечает он, — у вас с Хани рты-то не закрываются круглые сутки. Громкие обсуждения разом утихают, когда за их стол садится Хенджин. Все в удивлении переводят на него взгляды. Он не появлялся в столовой уже вечность. Да и на пары ходил через раз, постоянно слоняясь по корпусам со скетчбуком в обнимку. — Что? — спрашивает он, ловя на себе взгляды присутствующих. Всех, кроме Феликса, что еще ниже наклонил голову и весь сжался, будто пытаясь слиться с пейзажем. — Ты постригся? — интересуется Хан, хоть немного разбавляя накалившуюся атмосферу. — Ага. На выходных встреча важная. Решил, что так буду выглядеть презентабельнее. Феликс сжимает палочки в руках почти до хруста. Ему даже думать не хотелось, что за встреча там у Хенджина. Только в голове навязчиво продолжали звенеть мысли о свидании и о том, что Феликсу уже нашли замену, пока он тонет в муках от расставания. Он молча берет свой поднос и встаёт из-за стола. Каждое мгновение рядом с Хенджином, которое раньше приносило столько счастья, сейчас болью отзывается в сердце. — Ликс, ты куда? — кричит Чонин ему в след. — Наелся. — Но ты ведь почти ничего не съел, — вторит ему Чанбин. Однако Феликс их уже не слушает и выходит из столовой. Напряжение между этими двумя явно не скоро еще исчезнет.***
— Кстати, — заводит разговор Минхо, когда они с Джисоном выходят из столовой, — затусим на выходных в моей комнате? Чан уезжает как обычно. — Все вместе? — неуверенно уточняет Хан. — А ты что, наедине побыть хочешь? — губы старшего изгибаются в многозначительной улыбке. — Можно было бы, — Джисон пожимает плечами. Минхо вообще-то хотел просто пошутить, пытался смутить младшего, так что от этого ответа слегка опешил. Из-за попыток поднять настроение Феликсу и навалившейся учёбы они действительно не так уж много времени проводили вдвоём. Минхо не мог унять самодовольства от того, что Хани сам об этом заговорил. — Окей, — отвечает он, приобнимая Джисона за плечи, — тогда устроим кинопросмотр или типа того? Хан нервно сглотнул и отвёл взгляд. Несмотря на то, что он уже все отрепетировал в своей голове, сказать напрямую о своих желаниях смелости не хватало. Пусть в последнее время самоуверенности у него и прибавилось, но он все еще оставался достаточно стеснительным во многом. Особенно в подобных интимных вопросах. — Сони? — спешит напомнить о своем присутствии Минхо, немного напрягшийся от долгого молчания. — Ты чем-то другим заняться хотел? Мельком оглянувшись по сторонам, Джисон тянет старшего за угол, где не было такого столпотворения студентов. Минхо удивленно уставляется на него. Сложно было понять, он испуган нервным поведением младшего или же на самом деле заинтригован. Хан медленно дышит, уже по привычке восстанавливая сердечный ритм в норму. С каждым днем он все лучше и лучше начинал контролировать свои эмоции. Парень поднимает уверенный взгляд на старшего, что заинтересованно склонил набок голову. — Ребят, там Сынмин... — начинает говорить подходящий к ним Чанбин. — Я хочу с тобой переспать! — отчеканивая каждую букву, заявляет Хан, не заметивший приближение друга. — Ладно, потом, — еле сдерживая смех, бубнит Бин и спешит скрыться там же, откуда пришел. Минхо заливается смехом, увидев смущённое до красных ушей лицо Джисона. Тот еще с секунду наблюдает спину ретирующегося Чанбина, прежде чем простонать от стыда и, закрыв лицо руками, сесть на корточки. Просмеявшись, Минхо присаживается на уровень Хана и осторожно отрывает его ладони от лица. — Сони, — с невероятно мягкой улыбкой говорит он, — ты точно уверен? Ты говорил, что не готов. Джисон усмехается с собственной реакции на происходящее и уверенно кивает. — Я все обдумал, — тихо поясняет он. — Мое состояние значительно улучшилось. Кошмаров и панических атак уже давно не было. Думаю, это поможет мне забыть прошлый... травмирующий опыт. — Заменить плохие воспоминания хорошими? — Что-то вроде того. Несмотря на неловкость, внутри Джисон ощущал твёрдую уверенность в собственном решении. Он доверял Минхо и искренне верил, что он не сделает ничего, что причинит Хану боль. Ведь старший еще ни разу не заставлял в себе сомневаться. Кроме, пожалуй, недопонимания, повлекшего непродолжительный игнор. По ушам ударяет громкий звонок, уведомляющий о начале следующего занятия. Через несколько мгновений в коридоре уже воцаряется тишина. А Минхо продолжает держать Хана за руки, наблюдая, как румянец с его щек понемногу сходит, а в глазах загорается искра, которую он до сих пор не видел. — Я... — начинает говорить он, но вовремя останавливается. Так хотелось сказать эту избитую и банальную фразу, что продолжала вертеться на языке в присутствии Джисона. Но сейчас не время. Минхо думал, что еще рано. Поэтому, чтобы хоть куда-то выплеснуть чувства, что рвались наружу будто торнадо, он невесомости касается губ Джисона, мгновенно возвращая его щеки к алому цвету. — Дурак, — в панике говорит Хан, подскакивая на ноги, — не тут же. Минхо смеётся, в очередной раз понимая, что какие бы ни происходили проблемы вокруг, теперь ему достаточно одного лишь присутствия младшего рядом, чтобы чувствовать себя хорошо.***
Чонин осторожными шагами заходит в церковь, стараясь издавать минимум шума. Он давно здесь не был. А раз Чанбин уехал на выходной к родственникам на какую-то семейную пирушку, то сейчас самое время заняться любимым чтением, которое он на какое-то время забросил. На скамейке у самого подиума сидит парень со знакомой светлой копной непослушных волос. — Не скучаешь? — спрашивает он Феликса, садясь рядом. — Нет, — все так же безэмоционально отвечает тот. Поняв, что на серьезные разговоры Феликс все еще не настроен, Чонин открывает книгу на месте закладки и принимается читать. Но не успевает он и страницы прочесть, как Ликс вновь подает голос. Теперь он звучал надрывно, как будто прямо сейчас расплачется. — Что мне делать? Чонин вздыхает протяжно. Он и сам на этот вопрос ответа не знал. — Это место стоит переименовать в «Убежище отвергнутых Хенджином», — со смешком говорит он в попытке разбавить гнетущую атмосферу. — В каком смысле? — Вообще-то я тоже был в него влюблён. Еще до твоего появления, — отвечает Чонин, ловя на себе удивлённый взгляд. — Он, видимо, так и не рассказал. Помнишь, мы на балконе подрались с ним? Так вот тогда я ему признался. На лице Феликса проскальзывает редкая в последнее время улыбка. — Ну, хорошо, что он на мое признание так не отреагировал. — Просто у нас все было еще сложнее, чем у вас, я думаю. Он до последнего не знал об этом. Думал, что ты мне нравишься и ревновал. А я, — младший чуть виновато склонив голову, — намерено его выводил. Не подумай, мне нравилось тусить с тобой, но по большей части я делал это, чтобы его взбесить. Наверное, я думал, что если уж он не проявляет любви ко мне, то пусть хотя бы ненавидит. Ведь равнодушие больнее вражды. — Именно это я сейчас и испытываю, — тихо шепчет Феликс, — равнодушие со стороны Хенджина. Он будто в упор меня не замечает. Напрочь игнорирует все, что между нами было. На скамейку беззвучно приземляется книга. Чонин встаёт, начиная мерить помещение шагами в раздумьях. Он хотел помочь Ликсу. И даже не потому, что Хенджин попросил, а потому, что хоть и косвенно, но был причастен к исходу их отношений. — Прости, — горько улыбается Чонин, — ты все равно об этом узнаешь, так что... — Ты о чем? — Хенджин отчисляется. Всякие надежды в глазах Феликса сразу же гаснут. Сквозь стеклянный взгляд прорываются слезы. Он думал, что у него достаточно времени, чтобы все исправить. Он готов был ждать, если потребуется, ведь Хенджин тоже ждал его признания не один месяц. Но теперь у Феликса просто опускались руки. — Сынмин узнал от госпожи Ан. Ему предложили работу в арт-студии. Он согласился и посчитал, что тратить время на бесполезную учёбу уже не нужно. Я говорю это не для того, чтобы ты окончательно впал в отчаяние, а для того, чтобы ты понимал, если хочешь что-то сделать, объясниться с ним, то сейчас самое время. Потом будет поздно. Мягкая рука ложится на спину Феликса и мягко поглаживает. Слезы продолжают течь неконтролируемым потоком. Ощущение, как при встрече с дементором. Ни гнева, ни агонии, только ощущение безысходности. Может показаться абсурдным, что уход Хенджина, которого он даже года не знает, причиняет больше боли, чем уход Кейт, с которой он провёл почти всю жизнь. Но Кейт счастлива со своим новым избранником, а вот в то, что Хенджин счастлив без Феликса, верить абсолютно не хотелось. Феликс не хотел, чтобы ему помогал кто-то, кроме Хенджина. Он не хотел, чтобы рядом был кто-то, кроме него. Весь фокус мира сосредоточился на одном единственном человеке. И жизнь без него представлялась адом. — А если ты все же не хочешь склеивать разбитое, — вздыхает Чонин, — тогда стоит начать учиться жить без него. Те ублюдки, что до тебя домогаются, меня очень беспокоят. Ты ведь сам им отпор не дашь. Может, не стоит отказываться от помощи? Не очень хорошо слыша слова сквозь заложенные уши, Феликс по привычке кивает. Чонин радуется, что хотя бы одна проблема исчезнет. Они точно смогут отвадить этих парней совместными усилиями. Самый важный пункт — желание Феликса — теперь есть.***
Хана внезапно пробивает мандраж. Пусть он и сам заявил о своих желаниях и готовности, но с каждой минутой приближения встречи с Минхо страх все больше обволакивал сердце. Он продолжал про себя твердить, что Минхо не Доксу, и переживать не о чем. Но эмоции никак не хотели подчиняться приказам владельца тела. Уже стоя перед дверью старшего, он мысленно отсчитывает от десяти до нуля, чтобы наконец-то решиться постучать к нему в дверь. Минхо распахивает дверь мгновенно, потому что сам немного нервничал и сидел около дверного проёма уже полчаса. — Привет, — внезапно неловкая улыбка украшает лицо Минхо, — проходи. Он старательно сдерживал собственное беспокойство. Ведь он старше и должен держать все под контролем. Да и Хан сам изъявил желание пойти дальше. А кто Минхо такой, чтобы отказывать своему объекту безнадежной влюблённости? Зайдя в комнату, Джисон видит стол, накрытый скатертью с тарелками лакомств на ней. Вместо вина красовалась бутылка газировки. А в полутьме вечера полыхал огонь маленьких свечей. Он не удерживается от ироничного смешка. Минхо слишком серьезно, кажется, подготовился к предстоящей ночи. — Что смешного? — с лёгким испугом в голосе спрашивает старший. — Тебе не нравится? Я подумал, что так будет проще расслабиться. А лимонад... ты ведь решил воздержаться от алкоголя, но нужно же что-то пить... — Все хорошо, — перебивает его Хан. — Даже очень. Просто не думал, что ты так заморочишься. Мне очень приятно. От улыбки Джисона волнение сразу же слетает с плеч. Минхо вздыхает и, посмеиваясь, приглашает посмотреть что-нибудь. Пусть и было оговорено, чем они сегодня займутся, хотелось, чтобы это произошло более естественно, как будто от спонтанно накатившего желания. — Тут твои чипсы любимые, — уточняет Минхо. — Что посмотреть хочешь? — Комедия? — сам у себя спрашивает Хан. — Романтическая комедия, думаю, подойдет. Старший включает фильм наобум, надеясь, что Джисон ещё не смотрел его. Они присаживаются на кровать, придвигая к себе стол. Как бы невзначай Минхо закидывает руку на чужое плечо, прижимая ближе. Он утыкается носом в волосы и думает, что даже если этот вечер закончится тем, что они оба просто уснут перед ноутбуком, он не будет жалеть. У Хана же внутри все сжалось. Он со страхом смотрел на крутящийся размеренно вперёд ползунок плеера и все больше погружался в свои мысли. Теперь он волновался не столько о себе, сколько о том, что вдруг Минхо что-то не понравится. Он ведь встречался только с девушками раньше. Вдруг Джисон выкинет что-то странное, и старший в отвращении его оттолкнёт? Все мышцы в теле стали бесконтрольно сокращаться, из-за чего он уже уронил пару ломтиков сыра себе на колени. И, услышав тихое «неумеха» от Минхо, позволил чужим рукам себя угощать. — Они серьезно решили сделать такой поворот? — громко смеется старший. От его смеха внутри сразу становилось так тепло. Казалось, что его объятья — самое уютное место на планете. Джисон не может оторвать взгляда от его прекрасного профиля. В свете пламени он казался еще более волшебным. Заметив на себе взгляд, Минхо поворачивает голову, улыбаясь во все зубы. Вглядывается в такие темные и глубокие глаза, похожие на Марианскую впадину. Столь же прекрасные, таинственные и манящие. Рука сама ложится на чужую шею. Горячие губы со сладким привкусом цитруса мягко и податливо позволяют приоткрыть их. Рука Хана сжимает футболку на чужом плече. Он жадно хватает носом воздух. Минхо жмёт на паузу и, напирая, укладывает младшего на матрас. Он обводит руками каждый сантиметр тела, каждый выступ и впадину, все больше и больше теряет контроль над собственными действиями. В ушах Джисона стоит звон и слышится тихий скрежет фитиля свечи, что безжалостно соглашалась огнём. Становилось невыносимо жарко. Вспышкой всплывают воспоминания. Такая же полутьма, такой же треск. Только руки, что касались обнажённого тела, неимоверно давящие и грубые. Хан сжимается всем телом и, сам того не заметив, останавливает блуждающие по нему ладони. Внутри все начинает кричать, махать красными флагами с просьбами остановиться, не повторять ошибки. — Сони, — шепчет успокаивающе Минхо, оторвавшись от поцелуя, – ты точно готов к такому? Мы можем остановиться прямо сейчас. Джисон стыдливо прикрывает лицо руками. Он не смог совладать с собственным страхом. Он проиграл собственным давним шрамам. И что отвращало от себя самого больше всего, так это то, что он боялся, что даже после этих слов Минхо вовсе не отпустит его. Что он поступит так же, как и Доксу, и возьмёт то, чего хочет, силой. — Прости, — всхлипывает Хан, — я... боюсь. Мягкая и нежная, как клубок хлопка, рука, осторожно поглаживает волосы. Минхо шепчет, что все хорошо и не нужно себя заставлять. Из глаз начинают течь слезы. Джисон не хотел, чтобы все прошло вот так. Он слишком слаб, даже несмотря на долгую терапию. — Хочешь пойти к себе или побудешь здесь? — интересуется старший, когда Хан успокоился. — Я лучше пойду. Смущение сжигало его изнутри. Ему не хотелось находиться в одной комнате с Минхо, который, по его мнению, уже успел разочароваться в нем. — Напиши, когда ляжешь спать, хорошо? — говорит старший, легонько касаясь чужой щеки губами. — Хорошо. Дверь закрывается, и Джисон оседает на пол без сил. Так заботливо и нежно Минхо к нему относился, как никто другой раньше. Спустя долгие минуты размышлений со взглядом, упертым в стену, Хан встаёт. Он идет на кухню и, недолго порыскав по шкафам, находит бутылку виски, которую заметил еще тогда, когда вместе со старшим пекли печенье. Он делает из горла пару глотков, звучно откашливаясь. Прожигает столешницу взглядом, пока не почувствовал, как алкоголь в его крови начал действовать. Вернувшись к двери, он снова отсчитывает секунды и глубоко вдыхает. — Сони, ты что-то забыл? — удивленно отзывается Минхо, когда младший входит в комнату. Джисон быстрыми шагами преодолевает расстояние между ними и впивается в чужие губы. Не в силах сопротивляться, Минхо прикрывает глаза, увлекая парня за собой на кровать.***
— Ты думал, что мы отстанем, стоит позвать преподов? — шипит сквозь зубы высокий парень. Он закидывает руку на плечо Феликса и под хохот еще двоих ведёт в пустующую аудиторию. Феликс вовсе не желал просить помощи, как подумал Чонин. Он решил для себя, что раз Хенджин хочет оставить его одного, то он должен сам со всем разобраться. Он с силой сжимает рукой канцелярский нож в кармане только недавно зашитого пиджака.