Декабрь
— Слушай, не слишком ли резко изменилось поведение Феликса? — спрашивает Чонин как бы между делом. — Он даже печенье вчера испек. — Я тоже об этом думал. Он как фонарик светится с момента отчисления Хенджина, — подмечает Чанбин. — Может, он теперь таким образом с болью справляется, — вклинивается в разговор внезапно поставивший поднос на стол Сынмин. Чанбин дергается от испуга и машинально хватается за рукав Чонина, вызывая у друзей смех. — Наверное, — задумчиво тянет Чонин, — в то, что он рад его отчислению, я в жизни не поверю. В этот момент Сынмин шикает на всех, завидев в стороне Феликса, идущего к ним. На лице у него красовалась та же солнечная улыбка, что и прежде.***
Феликс сидит весь на нервах. Он прикусывает ноготь на большом пальце стараясь успокоиться. Наконец-то, глубоко вздохнув, он жмёт на кнопку «Сохранить изменения» на экране смартфона, сразу же откидывая его от себя, и падает лицом в подушку, скуля от собственной неуверенности. Он наконец-то решил завести себе аккаунт со своими танцами. Перед тем, как выложить первые видео, он раз по десять пересмотрел каждое, чтобы убедиться, что выглядит не так уж нелепо. После отчисления Хенджина и его письма, он понял, чего тот на самом деле хотел, игнорируя все эти недели. Хенджин хотел, чтобы Ликс научился жить без него, начал двигаться в своём направлении, а не за любимым. Феликс решил так и поступить. Но вовсе не потому, что собирается отречься от прошлого и забыть парня. Он наоборот лишь с большей уверенностью хотел бороться за место рядом с Хенджином. Объяснения всех поступков старшего, изложенные в письме, прояснили в голове кое-что. Феликс понял, как много тот делал, чтобы оставаться рядом. Даже пусть он и поступал гнусно, мысль о том, что Хенджин делал этого ради него, почему-то радовала. И Ликсу было абсолютно наплевать, насколько это неправильно. По комнате разносится громкий звук уведомление. Феликс подрывается и хватает смартфон. У него первый подписчик. «Да ладно! Так быстро?» — неверяще восклицает он про себя. Но, зайдя на страничку подписавшегося, он понимает, что это лишь рекламный аккаунт, который подписывается на всех подряд. Феликс тяжело вздыхает. Сейчас ему так не хватало поддерживающего голоса Хенджина рядом. Он ударяет себя ладонями по щекам. «Не время киснуть! Он в меня верил, так что я тоже должен поверить в себя!» Феликс надеялся, что к следующей встрече, ему будет чем похвастаться перед Хенджином. Может, он сможет донести до него, что ни друзья, ни теоретические поклонники не способны его заменить.***
— С Рождеством! Точнее с сочельником! — весело восклицает Минхо, врываясь в аудиторию. — И т-тебя, — удивленно отвечает Хан. Он не ожидал увидеть Минхо здесь, тем более в такую рань, ведь сейчас у него должно было быть собрание старост. — Зачем так кричать-то, — бухтит Сынмин, что зашёл следом. — А ты чего тут делаешь? — интересуется наконец-то Джисон, когда старший вальяжно усаживается на его парту. — Закончили пораньше. Решил заскочить по дороге. У меня к тебе предложение, — с загадочной улыбкой говорит Минхо, — погнали сегодня в город со мной. Хочу что-нибудь из вещей присмотреть, нужно мнение со стороны. На самом-то деле, одежды у Минхо даже в излишке, и никакой необходимости покупать что-то новое не было. Джисон и до этого был иногда будто сам не свой, но после той ночи он постоянно о чем-то задумывался и подвисал. Старший хотел хоть как-то развеять его беспокойство, раз Хан пока что не хочет ему объяснять причины такого поведения. — Хорошо, — немного поразмыслив отвечает Хан, — все равно выходной завтра. — Вот и отлично. Тогда увидимся после занятий. Потрепав его по голове, Минхо выходит из аудитории. Джисон погружается в свои мысли, абсолютно игнорируя пытающихся вовлечь его в разговор Сынмина и Феликса. То, о чем он думал все последние дни, — страх. Пусть он и доверился Минхо, но страх предательства никуда не делся, а лишь продолжал нарастать с той самой ночи. Ведь чем сильнее они сближались, тем больнее будет Хану после — так он считал. И он ничего не мог поделать с собственными мыслями. Но и отстраниться от Минхо уже не мог.***
— Держи, — Минхо протягивает один из наушников Джисону. Тот берёт его осторожно и вставляет холодный вкладыш в ухо. Он устремляет взгляд в окно автобуса, слыша тихую и спокойную мелодию. Непривычный выбор для Минхо. Подобная песня больше подходила под вкусы Хана. На лице невольно появляется улыбка. Видимо, старший хотел окружить его чем-то для него привычным, чтобы поднять настроение. — О, а вот там наши преподы живут, — тихо говорит Минхо, указывая на небольшое здание у левого съезда. — А? Они тоже в подобии общаги живут? — А ты думал, они каждый день по паре часов туда-сюда катаются? — усмехается старший. — Большинство из них неместные так же, как и студенты, поэтому им предоставляют это жильё, — и добавляет ещё тише: — Как думаешь, Сынмин там уже успел побывать? Джисон на подобную реплику лишь закатывает глаза и вновь переводит взгляд на пейзаж за окном. Все безмолвные поля вокруг и редкие деревья завалило снегом. В такую солнечную погоду, как сегодня, все отливало чарующим блеском. От такого вида вкупе с музыкой, играющей в ушах, Хану становилось немного спокойнее. К моменту, когда они доехали до города, уже понемногу начинало смеркаться. Вокруг загорались уличные фонари и светились многочисленные гирлянды. Увидев в отдалении высокую рождественскую ель, Джисон хватает Минхо за руку и тянет к ней. Они пробираются сквозь толпу, иногда врезаясь в слоняющиеся то там то тут парочки. — Смотри, как красиво! — воодушевленно прикрикивает Хан. Он разглядывает искрящиеся разноцветные лампочки и серебристые снежинки восторженным взглядом ребёнка. Джисон обходит дерево со всех сторон, только через пару минут заметив, что все еще тянет старшего за руку. Опомнившись, он отпускает ладонь и поднимает извиняющийся взгляд. И тогда понимает, что все это время Минхо с улыбкой смотрел только на него. — У меня тут рядом кое-что посимпатичнее дерева, — усмехается старший. А в глазах у него отражаются переливающиеся огни рождественского города. Джисон в смущении отворачивается и пытается подавить улыбку, уткнувшись лицом в шарф. — Пошли уже, — тихо говорит он, — в какой магазин ты сходить хотел? — Сони, не беги ты так, — смеется Минхо, пытаясь поспеть за парнем, который устремился в сторону торгового центра. Первым делом старший плетётся в зоомагазин, чтобы купить подарочки своим питомцам. Он наскоро выбирает несколько новых игрушек и лакомства, которые дарил Джисон, отметив, что котам они действительно понравились, и похвалив чутье младшего. — А что конкретно тебе купить нужно? — Ну, футболку, толстовку и... — наобум отвечает Минхо. — Носки, наверное. — О, я вот здесь толстовку Чанбину покупал. Там вроде должна появиться новая коллекция. Джисон уже по привычке тянет старшего за руку, а тот лишь сильнее сжимает мягкую ладонь, не желая отпускать. Пока они выбирают одежду, Минхо не сводит глаз со счастливого лица Хана. Тому, кажется, доставляло это больше удовольствия, чем самому инициатору этой прогулки. — Ну как? — неуверенно спрашивает Минхо, выходя из примерочной. — Шикарно! — Хан обводит взглядом старшего, и усмехается. — Только джинсы, наверное, можно чуть большим размером взять. Эти прям слишком обтягивают. Минхо крутится около зеркала, оценивая, и с недовольством надувает щеки. — Тебе что, моя пятая точка не нравится? Круто же обтягивают. — Ага, — со смешком отвечает Джисон, — только как бы они не лопнули при лишнем движении. Все-таки согласившись с младшим, они берут размер больше. Минхо в последний момент, когда Джисон уже собирается пойти к кассе, вручает ему пару футболок и худи, почти приказом отправляя в примерочную. — Но я же не собирался ничего брать, — растерянно бормочет Хан, — мы ведь... — Просто примерь. Если понравится — я плачу. От халявы глупо отказываться. В попытках стянуть с себя водолазку Джисон ненароком сдирает пластыри со спины. Несколько лоскутков с запекшейся кровью падают на пол. — Ну ты чего возишься? — нудит Минхо и пытается открыть штору, отделяющую крохотное помещение от зала магазина. — Сейчас-сейчас, — Джисон в панике задергивает ее обратно, — водолазка никак сниматься не хотела. «Вот черт!» Хан быстро собирает разбросанные пластыри и наскоро запихивает их в карман. Он натягивает футболку и застывает, глядя в зеркало. Он и не заметил, когда его плечи стали больше. В школе Хан почти не занимался физкультурой, а вот в Академии от нее не поотлыниваешь, зная жёсткий нрав их физрука. — Ну как? — интересуется Минхо, просунув голову через штору, и сразу же изумляется. — Сони, тебе идет! Берем! И это не обсуждается. Вторую примерь еще. — Но... Джисон даже возразить ничего не успевает, как старший опять скрывается. Обреченный вздох, казалось, слышится на весь магазин. Но, несмотря на это, Хан улыбается. Он никак не мог отделаться от противоречий в собственном сердце.***
— Внимание, вас ждет показ мод, — счастливо заявляет Минхо. — Прости, но мы уже уходим, — коротко отвечает Чанбин. Он потуже затягивает на Чонине шарф, слушая тихое недовольство. Минхо разочарованно вздыхает. Он очень хотел похвалиться перед кем-нибудь тем, что выбрал Джисон для него. Но эти двое решили устроить свиданку на Рождество и покинуть их. — Скинь фотки в чат просто, — с улыбкой говорит Чонин и, похлопав старшего по плечу, выходит из комнаты вслед за Чанбином. Но так просто Минхо не сдастся. Даже если друзья свалили, они все еще могут устроить показ для них самих с Джисоном. И возможно, потом избавиться от одежды. Старший улыбается своим же глупым мыслям и заставляет вытрясти все купленное из пакетов, дабы примерить в очередной раз. Парни включают музыку и начинают дефилировать по комнате, изображая моделей. Минхо имитирует походку с каких-то фрик-показов, вызывая у младшего приступ истерического смеха. Тот откапывает в тумбочке Чанбина огромные солнечные очки и начинает его передразнивать. — Погоди, я это засниму, — смеется Минхо, — потом ему покажу. — Ты смерти моей хочешь? — Да ладно. Как ты там говорил? Свэг-мэн? — Все, отвали, — со смешком Джисон падает на кровать, пытаясь скрыться от настойчивой камеры. Выдохнувшись, Джисон решает уже переодеться в домашнее. Он стягивает с себя футболку. Минхо краем глаза замечает что-то странное на его спине. — Повернись спиной, пожалуйста, — тихо просит Минхо. — Зачем? — склонив голову набок спрашивает Хан. — Повернись, — все так же тихо, но уже более серьезно говорит старший. У Джисона все внутри сжимается от страха. Его пугает такой взгляд, которым Минхо сейчас на него смотрел. Перед глазами всплывает образ человека, что оставил ему столько ран на сердце после похожей фразы. Будто бы вернувшись в тот момент, Хан послушно поворачивается, дрожа всем телом. Позади он слышит скрип кровати. Минхо медленными шагами подходит к нему и невесомо прикасается к коже. Минхо знал о шрамах, видел их украдкой, но всегда старался не пялиться, отводить взгляд, надеясь, что так и сам Хан о них вскоре забудет. Но он просчитался. На старых, давно заросших шрамах виднеются кровоподтёки и тонкие царапины. Он понимает, что Джисон сам раздирал кожу почти до крови. Минхо сжимает челюсть и поджимает губы, подавляя рвущийся наружу всхлип от увиденного. Старший уже не понимал, что еще ему сделать, чтобы помочь Джисону. Он старался подарить ему комфорт настолько, насколько было возможным. Подобное заставляло чувствовать себя беспомощным. — Зачем, — почти шёпотом спрашивает старший, — зачем ты это делаешь? Джисон и сам не знал. От напряжения внутри шрамы начинали будто гореть, напоминая или же предостерегая от повторения ошибок. Хан сам и не заметил, как в попытках унять боль начинал царапать собственную спину. Хотелось содрать с себя эти шрамы, стереть их и доказать себе, что теперь все по-другому. Все тело покрывается мурашками, когда Хан чувствует мягкое прикосновение тёплых и слегка влажных губ к своей спине. Он в изумлении распахивает глаза. Его паранойя, что ожидала удара в спину и в буквальном, и в переносном смыслах, в мгновение ока затихает. Осторожные прикосновения успокаивают жжение на коже. Джисон в смущении от собственных недавних подозрений опускает голову. Это настолько сильно отличалось от болезненных воспоминаний, что недавние попытки сравнения мозгом Минхо и Доксу казались абсолютным абсурдом. — Ч-что ты делаешь? — кое-как собрав волю по крупицам, спрашивает он. Минхо останавливается и лбом упирается в его позвоночник, посылая вниз по спине, горячее дыхание. — В этих шрамах, — аккуратно подбирая слова, говорит Минхо, — в них столько боли, сколько в одиночку не вынести. Позволишь забрать у тебя хотя бы часть? Если снова будет больно, то лучше сделай больно мне. Можешь бить, царапать, только не страдай в одиночестве, прошу. В ту же секунду Джисон всхлипывает и буквально падает на колени. Он прикрывает лицо руками и позволяет слезам бесконтрольно течь из глаз. Минхо сразу же приобнимает его, садясь рядом. Он пытается заглянуть младшему в лицо, но ладони мешают. — Дурак, — сквозь слезы шепчет Хан. Минхо лишь продолжает успокаивающе гладить мягкую кожу. Хану стыдно за то, что продолжал сомневаться до сих пор. Но в момент, когда холодные пальцы коснулись шрамов, в голове прояснилось. Будто вышло солнце, что прогнало тучи и заставило дождь прекратиться. И солнцем этим был Минхо. Раньше Джисон думал, что даже если он совершает ошибку, доверяя Минхо, то сможет с этим справиться. Теперь же в сердце поселилась уверенность, что ошибкой это быть просто не может. Страх, что терзал его изнутри, наконец-то отступает, освобождая место для нового чувства, которое Джисон пока что не был в силах понять, но которое приносило неимоверный покой.***
Следующий год Июнь
Феликс по привычке листает ленту новостей. В бесконечном потоке ненужной информации он замечает пост о выставке в арт-галерее. Сердце забилось чаще, когда он увидел имя Хенджина в заголовке. Ликс быстро открывает статью и не может сдержать восторженного визга. Спустя какие-то полгода у Хенджина уже выставка его картин. «Нет, ну он точно гений», — шепчет про себя парень. Дата открытия завтра. Феликс мечется в сомнениях. Они не общались столько времени. Вдруг Хенджин уже про него забыл? Вдруг разлюбил, поэтому и никак не контактирует с ним? Он трясёт головой, выкидывая ненужные мысли и подозрения. Даже если это так, Феликс не узнает этого, если не придет. Он просто обязан пойти туда и поддержать Хенджина, хотя бы как старый друг. И наконец-то объясниться перед ним. Ведь старший изложил все свои чувства и мысли в письме, а вот Феликс так и не смог рассказать ему о том, почему поступал именно так, как поступал. Он уверенно сжимает кулаки и решает, что это тот самый последний шанс, которого он ждал. Если и сейчас Хенджин его отвергнет, то он сдастся. А до тех пор, пока старший не скажет «нет» ему в лицо, Феликс продолжит пытаться.***
Джисон заходит в комнату без стука. Это уже стало привычкой. С недавних пор он вваливается в комнату старшего, как в свою собственную, сразу же падая на кровать. Последние месяцы Минхо был для него родственной душой, которой можно выговорить все свои проблемы и переживания, ожидая услышать слова поддержки. — Ну, и как дела? — оторвавшись от написания конспекта, спрашивает старший. — Предки, — коротко с тяжёлыми вздохом отвечает Хан, — узнали, что я опять посещал психотерапевта. Мать с ума сходит. Боится, что все опять по новой начнётся. Я вроде бы их успокоил, сказал, что мне намного лучше, но не знаю уж, насколько это их убедило. Минхо встаёт и ложится рядом, прижимая к себе Джисона. Он начинает успокаивающе гладить по голове и с мягкой улыбкой вглядываться в глаза напротив. Хан еще какое-то время недовольно бухтит себе под нос что-то о том, что родители его совсем не понимают и это им бы стоило к психотерапии обратиться, прежде чем обращает внимание на настойчивый взгляд рядом. — Что? — с усмешкой спрашивает он. — Да ничего. Ты волосы уложил? Очень красивый сегодня. — Ты вообще меня слушал? — смеется Хан и нападает на старшего со щекоткой. О чем сразу же жалеет, потому что оказывается придавлен телом старшего к кровати. — Слушал. Только не думаю, что чем-то смогу помочь тебе с твоими родителями. Если только, — губы растягиваются в самодовольной ухмылке, — стресс снять. Джисон впивается пальцами в темные волосы и прижимается к губам старшего.***
Укутавшись в одеяло, Хан подходит к окну, за которым небо уже заливали сумерки. Внимание привлекают заполонившие закатное солнце клубы дыма. — Церковь горит, — тихо подмечает он. — Ага, — сонно отвечает старший, но тут же подскакивает с кровати. — В каком смысле горит?! — Горит в самом натуральном смысле. Хан указывает пальцем на полыхающее здание, к которому уже подъезжала пожарная машина. Недалеко от забора, разделяющего церковь и Академию, столпились студенты, завороженно снимающие происходящее на телефоны. — Жесть какая-то. Там же не было никого внутри? — В это время уже никого не должно быть. Переминаясь с ноги на ногу, Джисон валится обратно в кровать, посильнее укутываясь в одеяло. Минхо непривычно было видеть такое отсутствие заинтересованности в завораживающем пламени от младшего, но это и радовало. Значит, его пиромания наконец-то сходит на нет. Однако внутри было странное предчувствие. Плохое предчувствие.