Между ангелом и демоном

      Андрей крайне необщителен и неразговорчив. Все попытки вытащить из него хоть слово о прошлой жизни, разбиваются о камень молчания. Для монаха молчание – золото. Монах может говорить только на богословские высокодуховные темы, кои для Антона скучны и неинтересны. Антон привык проводить время в компании отвязных парней и девчонок без комплексов. На первой неделе своего прихода в монастырь, он познакомился с такими же, как он, молодыми послушниками. Больше для того, чтобы послушать байки о монастырской жизни. Но тем было часто недосуг с ним беседовать из-за большого объёма работы. Строгий монастырский режим, молчаливость насельников, невозможность расслабиться и повеселиться угнетали и раздражали. Из всех развлечений лишь разговор с соседом по кельи. Но чтобы его разговорить, нужно начинать с высокодуховных богословских тем, а после расспросить о личной жизни и о том, как в двадцать первом веке его угораздило уверовать в Бога.       И вот, после вечерних молитв, когда оба улеглись спать и погасили свет, Андрей неохотно, но поведал Антону о своём прошлом. О том, как в юности он вёл аморальный образ жизни и в Бога ни капельки не верил. Ни в Бога, ни в чёрта, ни в силу молитвы, ни в загробную жизнь. Он был уверен, что всё это поповские сказки, выдуманные для устрашения людей и заманивания их в церковь. Но как гласит одна известная поговорка: в окопах атеистов нет. Когда пришла беда и жизнь былого хулигана Сашки висела на волоске, только тогда он вспомнил о Боге. Андрей рассказал, как на охоте его пытались застрелить пьяные друзья. Тогда ему неоткуда было ждать спасения и некого было звать на помощь. Выхода не было и атеист впервые стал молиться Богу. Как фантастически это не звучит, но Господь мгновенно услышал его молитву и произошло чудо: явился один из божьих святых, лик которого Саша вспомнил перед смертью и которого горячо молил о спасении. Тем святым был Николай Чудотворец – один из самых «сильных» и почитаемых святых в православии; икона которого есть в доме и в машине любого, кто ассоциирует себя с православием. Он стоял перед глазами Сашки реальный, живой и даже разговаривал с ним. История закончилась тем, что безбожник был спасён, а его друзья утонули в реке. Вот таким вот странным, зачастую непонятным для нас образом, Господь приводит к Себе человеков.       Пока Андрей рассказывал об этом животрепещущем случае из жизни, Антон лежал не шелохнувшись и слушал, затаив дыхание. Но, когда тот закончил рассказ, парень приподнялся на кровати и, мотнув несколько раз головой (словно вытряхивая из неё лишнюю информацию), заявил:       — Так это же были глюки.       — Чего? — не понял Андрей.       — У тебя были галлюцинации.       — Какие ещё галлюцинации? — возмутился Андрей и тоже приподнялся на локтях. — Слушай, может, ты и считаешь, что мы – монахи тронутые умом, но десять лет назад я не был монахом, в то время я даже в Бога не верил.       — Извини, Андрюха, ты меня не понял. Я вовсе не считаю тебя тронутым, но давай посмотрим на твою историю с другого ракурса и попробуем объяснить её, используя научный подход. — Антон сел на кровати и посмотрел в темноту в сторону Андрея, который лежал напротив, на расстоянии вытянутой руки.       — Давай. — Андрей соскочил и даже затеплил лампадку, чтобы лучше видеть харю юного безбожника.       — Ничего мистического и сверхъестественного в твоём рассказе нет, — поучительным тоном начал Антон, — никто тебе не являлся, а это были зрительные галлюцинации, вызванные страхом смерти. Учёные-нейробиологи изучили этот феномен и пришли к выводу, что человеческий мозг в критических ситуациях, а особенно в момент смертельной опасности, может воспроизводить эпизоды из прошлой жизни человека и делать это в чрезвычайно быстром режиме. Проще говоря, перед смертью вся твоя жизнь проносится перед глазами за одну долю секунды. Чаще всего человек запоминает то, о чём думал перед смертью. То же самое произошло и с тобой. То было не чудо, а все лишь ошибка твоего восприятия, всплески мозговой активности, вызванные адреналином – гормоном страха. Простая химия. — На этих словах Антон зевнул и расслабленно опустил затылок на подушку.       — А я смотрю ты эксперт по околосмертному опыту, — усмехнулся Андрей. — Во-первых, я ещё не умирал в тот момент, когда всё это видел и слышал, и не находился в состоянии клинической смерти…       — Всё равно один хрен, — перебил Антон, не дав монаху закончить. — Нейрофизиологи доказали, что изменения в мозге у людей, переживающих острую критическую ситуацию, совпадают с изменениями, происходящими в мозге во время клинической смерти. Даже какую-то зону в мозге нашли, которая отвечает за мистические переживания. Я не учёный и в школе не очень хорошо учился, но в отличие от тебя, я в курсе всех недавних научных открытий. А ты отстал от жизни, Андрюха. Что впрочем, неудивительно, ведь религия во все времена тормозила научный прогресс. Сидишь тут в глуши со старпёрами, кукуешь и не знаешь, что учёные давным-давно опровергли все ваши расчудесные чудеса.       — Оставим учёных в покое, — занервничал Андрей, — вчера они говорили одно, завтра будут говорить другое, а душу спасать нужно сегодня. Ты лучше объясни мне вот что: каким же образом я остался в живых, когда в меня одновременно стреляли пять человек с расстояния нескольких метров и не смогли попасть?       — Они были пьяные. Ты же сам говорил. Вот потому и не попали. Вдобавок, ты лежал на земле, когда они пытались тебя подстрелить. А в лежачего сложно прицелиться, это все вояки знают. Так что повторяю: никакой мистики, — выкрутился Антон и снова зевнул.       — Хорошо, — не сдавался Андрей, — а как ты тогда объяснишь, детектив ты сраный, что пятеро мужиков, собиравшихся скинуть мой труп в реку, сами утоплись в этой реке?       — Я же уже объяснил, — подскочил Антон, не ожидая, что монах употребит в своей речи термин «сраный», — твои друганы были пьяные! Пока они спорили, кто первым тебя прикончит, то перессорились и перестреляли друг друга! А так как на берегу реки пальба была и место обрывистое, то и попадали в воду. Может быть, не все сразу. Может, кто-то пытался скрыться от пули в воде и утоп; может, кто-то полез кого-то спасать и утоп, а может, они нечаянно убили одного и дабы избавиться от трупа, поволокли его в воду, на глубину, да с пьяну захлебнулись, или околели в ледяной воде – судорога их скрутила. Ты ведь не видел, что между ними происходило. Ты сказал, что лежал на земле и только, когда стихли выстрелы и крики, только тогда ты поднялся и огляделся. Ты не видел, что произошло в реальный момент реального времени, а твой мозг выдал тебе то, о чём ты в этот момент вспоминал: святого Николая.       — Когда я увидел его, я понятия не имел, что это святой Николай! — завёлся Андрей. — Я узнал о нём после, когда уверовал в Бога и стал ходить в церковь.       — Неважно, знал ты, как звали того чувака или нет, важно то, что твой мозг выдал тебе ту картинку, которую ты мысленно воспроизвёл, находясь в шоковом состоянии. Ты сказал, что раньше видел этого старика на иконах и старался вспомнить, как он выглядит, когда молился. Вот мозг и выдал тебе в виде иллюзии то, что ты хотел. То была защитная реакция мозга. Не Бог тебя спас, а ты сам себя спас. Дошло?       — Нет! — отрицал Андрей. — Я не только его видел, я его слышал! Он разговаривал со мной, он знал о моей клятве, он не исчез и не растворился, как это бывает во время зрительных галлюцинаций, он медленно удалялся от меня, я видел, как его одежда колышется от ветра. Я видел! Я ЕГО ВИДЕЛ!       — Да ты был пьян, Андрюха! Ты же сам мне рассказал. Оттого ты его и видел, и слышал. — Антон уже начал раздражённо жестикулировать, доказывая свою правоту.       — Я не пил в тот день! — резко повысил голос Андрей, переходя на эмоции.       — Ага, не пил, — едва сдержался Антон, чтобы не прыснуть смехом, — все пили, а он не пил! Андрюха, ты давай кончай заливать и лапшу мне на уши вешать! Ты только что сам признался, как бухал до посинения и вёл безнравственную жизнь. Что ты теперь от своих слов-то открещиваешься?       — Нет! Я не пил в тот день! — с пеной у рта принялся доказывать Андрей, распыляя по келье аэрозоль из слюны. — Мы бухали вечером накануне того дня! Потом я захотел спать и ушёл в другую палатку, а кореша остались квасить до утра! Утром я вышел из палатки абсолютно трезвым!       — Ага, трезвым, — уже не скрывая смеха, давился сжатым воздухом Антон. — Скажи-ка, а твой глюк оставлял на снегу следы или нет? Ты видел следы того старика?        — Какие на хрен следы?! — ругнулся Андрей, теряя контроль над эмоциями. Эх, сейчас бы со всего размаху как заехал бы этому сопляку в ухо, да как начистил бы ему рыло! — Я не обращал внимание на такие мелочи! Я был потрясён увиденным, мне было не до каких-то там следов!       — Аххаха! — закатился смехом Антон, истерично дрыгаясь всем телом и вдалбливаясь затылком в подушку. — Поздравляю, Андрюха! Ты только не обижайся, чел, но походу к кому-то «белочка» приходила!       — Слышь ты, придурок! — разгневался Андрей, опасно нависнув над головой Антона. — Сейчас же закрой свой поганый рот и возьми свои слова обратно! А иначе…       — А иначе что? Ну что? — подливая масло в огонь, подстрекает Антон. Похоже, он его совсем не боится. — Что?.. Убьёшь меня, да?       — Да пошёл ты… — с некоторым пофигизмом выпалил Андрей и вылетел из келии, демонстративно хлопнув дверью.       — Сам иди!.. — бросил ему Антон, задул лампаду и тут же зарылся в одеялко. — Придурок! Шизофреник! Алкаш! Пропил мозги и разносит тут бредни!       Оскорбления в адрес врага помогают успокоиться и ощутить себя победителем в этом научно-философском споре. Но уснуть почему-то не удаётся: из головы никак не выходит история, рассказанная монахом. А что, если это были не галлюцинации? А что, если потусторонний мир и вправду существует? Как же ты облажаешься, когда тот, кого ты считал идиотом, попадёт в рай, а ты – такой высоконравственный, умный и рассудительный, отправишься в ад только за то, что смеялся над ним и не верил. Как же ты облажаешься, Антон, когда после своей смерти увидишь и Бога, и святых, и ангелов, и демонов, и ад, и рай. А что ты почувствуешь, когда увидишь в раю этого олуха Андрея? Этого алкаша, хулигана и шизофреника? Нет, такие как он не должны попадать в рай! Это неправильно! Это несправедливо! Этого нельзя допустить! Нужно только поколебать веру этого монаха и тогда он сам окажется от неё.       — Отец! — Андрей влетел в келью к батюшке Иоанну, припал к его ногам и… заплакал.       Старец, не смотря на поздний час, ещё не спал, а молился сидя на кровати при свете лампады. Андрей ни за что бы не потревожил его ночью, но он был морально сломлен, ему нужно было высказаться.       — Отец! Он… он сказал… что это… что это были галлюцинации… делирий… белая горячка… что мне показалось… привиделось… я не могу… я не могу в это поверить… — невнятно бормотал, уткнувшись лицом в колени старца.       Больше он ничего не говорил, а только тихонько что-то мычал и всхлипывал. Чёрный подрясник батюшки Иоанна, заменяющий ему ночную сорочку, неумолимо пропитывался слезами. Пока духовный сын изливал ему душу, старец ласково поглаживал его голову, осеняя её крёстным знамением, и что-то шептал про себя. Вероятно, молитву. Так в тишине они пробыли вместе до тех пор, пока Андрей окончательно не успокоился и не поднял своего лица. Слабый свет от лампады не позволял разглядеть его вопрошающие, измученные слезами глаза и то томление, с каким он ожидал от батюшки совета. Но старец молчал. В какой-то момент Андрею показалось, что он уснул в положении сидя. Не желая нарушать его сон, Андрей потихоньку поднялся и на цыпочках направился к двери.       — Так святой Николай оставлял на снегу следы или нет? — неожиданно подал голос старец, а Андрей от неожиданности споткнулся о порог келии и чуть не ударился лбом о косяк.       Кажется, он ничего не говорил батюшке о своём видении и о том, какая нужда привела его к нему среди ночи. Так откуда же он узнал?       — Я… я не помню… — заикался Андрей, — я не обратил внимание. А вы, отче? Как Вы узнали, что мне святой Николай являлся? — выжидающе стоял он в дверях.       — Ступай, ступай с Богом, Андрюша. Помолись и ложись спать.       Старец не ответил на вопрос, а лишь благословил и напутствовал молитвой. Андрей не спал всю ночь. Как отец Иоанн мог узнать подробности их разговора с Антоном? И про святого Николая, и про следы? В монастыре Андрей никому не рассказывал эту историю. О ней знали только его бывший духовник – отец Михаил и Денис. Теперь ещё и Антон. На утреннем богослужении Андрей всё скользил взглядом по молящимся, в надежде отыскать батюшку и тщетно пытался найти его в келии после литургии. Старец постоянно находился в окружении братии и паломников. Выстраивалась целая очередь тех, кто мечтал попасть к нему на исповедь. Андрей готов был ухаживать за этим удивительным стариком день и ночь: одевать, водить на прогулки, подносить еду и питье, исполнять любую его прихоть, спать на голом полу в его одиночной келье, напитываясь от него мудростью и молитвенностью. Но с этими функциями прекрасно справлялись другие монахи, постарше и поопытнее Андрея. Некоторые иноки поступали с прихожанами довольно грубо, отгоняя их от старца. Людей тянуло на чудеса, они не понимали, что батюшка стар и нуждается в отдыхе. Слухи о прозорливом старце доходили и до крупных городов, и народ круглый год и в больших количествах стекался в монастырь к батюшке Иоанну.       После конфликта с Антоном Андрей старался избегать его компании. А тот нарочно его провоцировал, вызывал на конфликт, смотрел свысока, как на деревенского, умалишённого алкаша, пропившего все извилины. Андрея это сильно задевало. Он чувствовал злость и обиду и молил Бога, чтобы Он защитил раба своего Антона от увечий и внезапной смерти. Внутренние демоны так и нашёптывали, так и подталкивали совершить избиение или придушить мерзавца тёмной ночью. В сердце разгорался огонь ненависти. Андрей ждал тот день, когда этот ублюдок покинет монастырь.       В свою келью монах приходил далеко за полночь, когда Антон уже спал, чтобы не раздражаться его присутствием. С тех пор как в кельи поселился этот неприятный тип, она перестала быть местом уединения и молитвы. Андрей по ночам ходил молиться в храм. Тихонько пробирался в его самый дальний уголок и молился там перед иконой Божией Матери «Отрада и утешение». На этой иконе богомладенец Иисус ласково касается подбородка своей пречистой матери, пытаясь как бы дотянуться до её губ, проявляя тем самым детскую нежность и привязанность, а дева Мария придерживает сына за запястье, как бы желая продлить состояние их единения.       Вернувшись в келью во втором часу ночи, Андрей снял рясу и, оставшись в подряснике, лёг в постель. Монахи не раздеваются, когда ложатся спать. В монастыре не принято оголять своё тело. Оно должно быть закрыто от посторонних глаз и от своих собственных, чтобы не возникало греховного желания полюбоваться самим собой и прикоснуться к самому себе. Для этого в монастыре отведён специальный банный день, когда монах без всякого греха имеет право раздеться до гола и прикоснуться к себе мочалкой. Всего один раз в неделю. А в тёплое время года – два. В баню монахи заходят строго по одному. Каждому на гигиенические процедуры отводится не более десяти минут, чтобы у молодых послушников не оставалось времени заняться чем-то ещё, помимо мытья. За банным процессом следит благочинный, который по истечении десяти минут, стучится в двери предбанника, подавая сигнал, что время вышло. Старым монахам и священноначалию позволительно было мыться без времени. Особо аскетичные монахи вообще не раздевались, когда мылись. Они намыливали подрясник и этим убивали сразу двух зайцев: мылись и стирались. Затем они ополаскивались, снимали мокрую одежду, отжимали её, вешали сушиться, попутно снимая сухую, висевшую с прошлой недели и надевали её без всякой глажки. Всё равно на теле расправится за несколько дней, никуда не денется. Максимальный эффект при минимальных затратах.       У Андрея не было проблем с мужским воздержанием. Он и в юности был гипосексуален. Вернее, сексуальная энергетика хулигана Сашки расходовалась на ругань, стычки, драки, вандализм и тяжёлый деревенский труд. Всё это приправлялось алкоголем, так что в сексе особой потребности не было. А если изредка она и появлялась, то Сашка удовлетворял её самостоятельно, при помощи мастурбации. Однако, распивать алкогольные напитки и бить кого-то по морде для него было куда более приятным занятием, чем теребить свой член.       В бане Андрей успевал помыться за пять минут. Как в армии. Минута на раздевание, минута на одевание, минута на мытьё. Остальные две – на стирку трусов и носков. Вначале, когда он перед сном вспоминал о Денисе, то по утрам замечал эрекцию, от которой просыпался раньше, чем от стука благочинного. Затем это неприятное, мешающее спать явление сошло на нет, что Андрея только порадовало. Импотенция – мечта любого послушника, желающего принять иноческий постриг в молодом возрасте. Такие страсти как рукоблудие, винопитие и чревоугодие Андрею больше не грозили. Но вот что касалось страсти бить по морде…       — Ну, как успехи? — раздался голос в темноте, когда Андрей прилёг на постель, вернувшись из храма поздней ночью. — Все ли иконочки успел маслицем помазать?       — Не понимаю, о чём ты, — равнодушно ответил Андрей и повернулся лицом к стене.       Ему настолько надоел и опротивел Антон, что он не желал ни слышать его дыхания, ни даже дышать с ним одним воздухом. В крошечной комнатке их кровати располагались так близко, что можно было без труда дотянуться до соседа, просто протянув к нему руку. А пространство между ними было настолько узким, что невозможно было даже присесть на кровать: колени упирались в соседнюю. Друг от друга мужчин отделяло всего полметра воздушной прослойки.       — А я знаю куда вы ходите по ночам, — шёпотом продолжал Антон, намекая на всю монастырскую братию, — мироточивые иконы делаете. Растительным маслом мажете, а наутро «чудо» для туристов готово. Они вам деньги – вы им «чудо».       Андрей ничего не ответил. Он был слишком умиротворён после молитв к Божией Матери, чтобы злиться. Однако этого он так не оставит! Терпеть уже не было мочи. В голове созрел хитрый план, как отомстить Антону, окунуть его рожей в дерьмо в прямом смысле и выгнать из монастыря.       Ещё до стука благочинного, Андрей резво соскочил с кровати и отправился к отцу Нафанаилу – настоятелю монастыря, чтобы просить его об особом послушании: почистить уличные туалеты, а в помощники взять Антона. Настоятель глубоко удивился такой просьбе. За годы его пастырского служения в монастыре, он ещё ни разу не встречал добровольца, буквально выпрашивающего такую неприятную и тяжёлую работу. Хотя, что может лучше научить монаха истинному христианскому смирению, если не фекальная яма? Игумен похвалил Андрея за проявленное желание и благословил на сей нелёгкий труд.       После божественной литургии и завтрака, Андрей поставил Антона перед фактом: их послушание на сегодня заключается в очистке уличных сортиров. Работу назначил сам игумен. А если Антон не согласен с его решением, то насильно в монастыре его никто не держит, он может собрать свои вещи и уйти. Собственно, Андрей на это и рассчитывал. Он думал, что жуткий вид и запах нечистот, сделают своё дело, Антон не выдержит и свалит из монастыря сегодня же. Но парень, к великому сожалению монаха, согласился. Он просто хотел увидеть, как Андрей будет ковыряется в говне. Увидеть, заснять на камеру и потихоньку удалиться, ссылаясь на отравление метаном.       Оба надели защитную одежду, которую потом не жалко будет выбросить, прорезиненные перчатки, резиновые сапоги, защитные очки, шапку и респиратор. Взяли вёдра и лопаты и пошли к одному из туалетов, который уже давно ожидал очистки – женскому. Несмотря на то, что монастырь являлся мужским, основной частью туристов, приезжающих к его святыням и прозорливым старцам, были женщины. Поэтому монастырской братии пришлось задуматься об отдельном туалете для лиц женского пола. Тёплого благоустроенного туалета в монастыре не было. Архитектура и планировка здания не позволяла. Насельники справляли нужду в уличных туалетах, из которых раз в год нужно было выгребать фекалии. Из благоустройства в монастыре было лишь электричество и газовое отопление. Вода была колодезной и при помощи насоса поступала только на кухню. Смывные воды по самодельной канализации поступали в септик, находящийся под землёй. Когда септик наполнялся, приезжала ассенизаторская машина и откачивала содержимое. С уличными туалетами дела обстояли по-другому. Машиной густую жижу откачать не представлялось возможным. Оставалась только ручная очистка.       В тёплых туалетах монахи не нуждались. Строение организма мужчин позволяет им справлять нужду на улице в любое время года без ущерба для здоровья. Андрей вырос в деревне, в суровом климате и соскучился по ощущениям, когда сидишь в уличном туалете на корточках, а шалунишка морозец пощипывает тебя за задницу и покусывает за яички.       Откинуть деревянную коробку туалета было несложно. Самое скверное предстояло впереди. И дело было даже не в густой фекальной жиже, которую нужно аккуратно зачерпывать в вёдра и выносить за территорию монастыря, а в утилизации средств женской гигиены. У женщин, в отличие от мужчин, случаются критические дни. В церковной среде ходят суеверия, которые распускают особо благочистивые бабули, что менструирующим девушкам и женщинам запрещено ходить в храм, ставить свечи и прикладываться к иконам; что женщина в «эти» дни считается нечистой и совершает страшный грех, приходя к Богу во время месячных. Эти суеверия развенчивали святые отцы церкви, приводя в пример сюжет из Евангелия о том, как кровоточивая женщина дерзнула прикоснуться к Иисусу и получила отпущение грехов и исцеление. Но особо «благочистивые» бабули продолжают распространять страшилки о женской нечистоте и о наказании, которое тебя непременно ждёт в будущем, если ты посмеешь прийти в церковь во время месячных. Эти околоцерковные мифы настолько крепко срослись с православием, что искоренить их без помощи духовенства вряд ли когда-нибудь удастся. На стене у ворот монастыря даже вывесили дощечку с цитатой какого-то святого, который обращался к женщинам с такими словами: «Нет такого телесного состояния, при котором жена не могла бы обратиться к Богу».       — Что естественно, то не безобразно, — пояснил Андрей, мотивируя Антона начать работу.       Тот поморщился. Даже через респиратор было видно, что ему дурно. Респиратор хоть и не пропускал вонь, зато глаза были открыты и видели всю ту гадость, которую бабы оставляют после себя. Использованная туалетная бумага, окровавленные прокладки и тампоны – жуть! Мусор выбрасывать в туалетную яму не разрешалось, о чём предупреждала надпись на двери туалета. Для этого в туалете стояло специальное железное ведро, в котором потом такого рода отходы сжигались. Характер отходов показывал, что одни женщины были аккуратны и чистоплотны: заворачивали свои «улики» в туалетную бумагу и только потом кидали в ведро. Другие же были засранками: где сняли, там и бросили, и во всей своей красе. Антону пришлось подбирать кровавые затычки, брошенные мимо ведра. После такого ему теперь долго не захочется заниматься сексом с девушками. После такого ему даже порно смотреть не захочется. В монастыре Антон ещё ни разу не дрочил. С этими монахами его сексуальность куда-то напрочь улетучилась. С утра до ночи пашешь, как проклятый, ложишься поздно, встаёшь рано, а как находится свободная минутка, гонят на молитву и на чтение псалтыри. Ни сигарет, ни пива, ни музона, ни тусовок, ни баб, ни интернета, ни жратвы нормальной… Тюряга самая настоящая!       На утилизацию бумажного мусора у Антона ещё хватило терпения. Он стоял и смотрел, как полыхает железное ведро и как из него валит густой едкий дым. Андрей в это время черпал совковой лопатой дерьмо из ямы и заполнял им вёдра, которые нужно было затем загружать на тачку и вывозить за территорию монастыря в компостную яму. Далее дерьмо перемешивали с торфом и опилками, оставляли перегнивать на несколько лет, а потом вносили в качестве удобрения на поле и в теплицы. Вот оттого-то монастырский урожай весьма богат из года в год, экологически чист и безопасен.       Антон чуть не блеванул, когда взялся за ведро с дерьмом, чтобы поставить его на тележку. Он истерично завертелся, осматривая свою одежду, чтобы не дай бог капля дерьма не попала на неё. Андрей, видя панику Антона, предложил ему поменяться местами: он будет таскать вёдра и вывозить, а Антон будет их наполнять. Парень вроде бы согласился, но увидев в яме кучу опарышей, которые были такими здоровенными и жирнющими, и кишели в говняной жиже так, что слышно было их хлюпанье, – то отбросил лопату и драпанул в сторону бани. Ему стало так хреново, что он позабыл запечатлеть Андрея на фоне говна. К тому же телефон находился глубоко под защитной одеждой.       — Антон!!! — заорал Андрей, призывая парня вернуться. — Я игумену донесу, что ты отказался от послушания! А ну-ка вернись! Живо!       Ответа не последовало.       — Собирай свои манатки и вали отсюда! — проорал Андрей ему вслед.       Хвала Господу, план удался! Он больше не увидит этого безбожника! Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!