Между ангелом и демоном

      В квартире стоял срач. Денис уже не помнил, когда в последний раз делал здесь уборку. Руки дошли только до того, чтобы выбросить в окно зловонно пахнущий пакет с мусором. У отца он не был Бог уже сколько времени. Наверное, с тех пор, как уехал с Олегом и Масей. Слышал, как тётя Света несколько раз приходила к нему, звонила и стучала в дверь. Он отписался ей, что уехал по делам, по работе и вернётся не скоро. Злился на себя, что скатился в такое враньё, но по-другому он уже не мог. В его случае сладкая ложь лучше, чем горькая правда. Лучше жить в своих иллюзиях, чем в суровой реальности, в которой он оставался один на один со своим демоном. «Саша» уже давно не говорил с ним о любви, не шутил и не давал советов как раньше. Вместо этого он оскорблял, унижал, угрожал, ругался матом, кидался стульями, а на стенах рисовал страшных чудовищ, которые по ночам оживали, чтобы сожрать Дениса. Тот прятался от них в шкафах и под кроватью, закрывался в ванной или в туалете, и так сидел там, трясясь от страха всю ночь до утра. Иногда он заматывался с головой в одеяло и лежал пластом на кровати, боясь шевелиться и дышать. Он хорошо от них прятался. Они не находили его, иначе давно бы сожрали. От «Саши» же невозможно было спрятаться. Он видел каждый его шаг, угадывал каждую его мысль и знал наперёд обо всех его действиях. Он просканировал его от и до. Денис был полностью прозрачным и абсолютно беззащитным перед ним. Демон сделал его жизнь невыносимой и безжалостно подталкивал к тому, чтобы Денис совершил самоубийство. И он бы сделал это давным-давно, чтобы избавиться от этих адовых мук, но он знал, что смерть — это не конец и что его муки продолжатся «там», за гробом. Только из временных, они превратятся в вечные. А он не хотел, чтобы то, что демон делал с ним здесь и сейчас, продолжалось вечно.       Неверящему в загробную жизнь гораздо проще покончить с собой. Он уверен, что «там» ничего нет, и его муки с остановкой сердца прекратятся. Но Денис знал, что его страдания не только не прекратятся, а станут ещё мучительнее и растянутся не на годы, а на веки вечные. «Самоубийцы идут на самое дно адово, и тяжесть всех грешников сдавливает их там, и мучения их ужасны и бесконечны», — писал преподобный Амвросий Оптинский. «Саша» смеялся над глупостью Дениса. Уверял, что его участь уже определена. Он попадёт в ад при любом раскладе, независимо от того покончит ли он с собой или умрёт естественной смертью. Он лишь тянет время, никак не влияя на своё посмертное воздаяние. Он ничего уже не сможет изменить. Бог его никогда не простит, и для него будет лучше покончить с собой как можно скорее. Перед смертью не надышишься. Демон вгонял Дениса в отчаяние. В один из адовых дней, он открыл настежь окно и влез на подоконник. Сел на корточки и, держась за раму, посмотрел вниз.       «Прыгай! Прыгай! Прыгай! Прыгай!» — в голове раздавался рёв голосов. Как будто он сидел на трибуне стадиона и смотрел хоккей, а вокруг орали фанаты. Только в отличие от настоящих фанатов, голоса его не поддерживали, а смеялись над ним. Они злорадствовали и издевались. «Шай-бу! Шай-бу! Шай-бу! Шай-бу!» — слышалось ему. Как будто прыжок с восьмого этажа — это всего лишь игра, всего лишь зрелище. Стадион гудел, разъярённые фанаты торопили, требовали, диктовали, командовали.       Резко закружилась голова. Пальцы инстинктивно вцепились за выступ оконной рамы. Он боится высоты! Он не хочет умирать! Не так! Не таким способом! Нужно быть смелее. Нет, нужно употребить для смелости. Почувствовав сильное головокружение, Денис каким-то чудом выпадает не из окна, а вваливается обратно в комнату, от испуга хватаясь за занавеску и срывая её. Берёт телефон и набирает Олега. Голос искусственного интеллекта сообщает, что-то по типу, что вызываемый абонент недоступен или что его вовсе не существует. Вот зараза! Видать, сменил номер! Денис плюётся, сыпет в адрес Олега отборными ругательствами и набирает Масю.       — Где Олег? Номер его дай! — Ни привета, ни здрасте, ни как дела.       — Олег уехал… В Питер. — Мася слегка обескуражен его напором.       — Номер его дай! Номер его дай! — Дениса не интересует, куда тот уехал, и собеседник ему тоже не интересен. Ему интересно только одно…       — А… А что случилось? Дэни, ты какой-то странный. Тебя опять ломит?       — Да… Блядь! Мася! Тебя не касается! Дай мне номер этого придурка, и я от тебя отстану!       — Ну записывай…       Мася что-то там лялякал про то, чтобы встретиться, но Денис, как только забил номер Олега в контакты, сбросил его и стал набирать новый.       — Олег! Олег! Это я! — заорал он в трубку, когда его звонок достиг абонента.       — Блядь! Я же просил больше мне не звонить! — Олег узнал его голос и очень разозлился. — Кто тебе номер мой дал? Мася? Вот пидор! Я же его просил…       — Олег! Олег! Мне нужен меф! — Денис его не слушал. На уме у него было только одно.       — А ты в курсе, что я в Питере? Так что ничем не могу помочь. Хочешь дозу: зайди в любой подъезд, на стенах найдёшь всю информацию. Всё. — Он хотел завершить разговор.       — Сука! Если ты сейчас же мне не привезёшь, я тебя полиции сдам! — успел проорать Денис, прежде чем Олег пошевелил пальцем.       — Ты — ебанутый?! — сорвался Олег. — Я же сказал, что я в Питере! Как я… Блядь! Я телепортироваться должен, что ли?       Олег уже сто раз пожалел, что втянул Дениса в употребление. Да, он сменил номер телефона именно из-за него. Потому что тот какой-то ненормальный. Такой может запросто сдать куда не надо и со всеми потрохами.       — Мне нужен меф! — Дениса не волнует, что Олег сейчас в нескольких тысячах километрах от него. — Если ты мне его не достанешь, я… я… — Он думает, чем же его запугать. — Я тебя прокляну! Я наведу на тебя порчу, и завтра ты сдохнешь!       — Только попробуй! Только, блядь, попробуй! — Олег повышает голос. Он его боится.       Любой другой, скептически настроенный человек рассмеялся бы, услышав что-то про порчу, сглаз и проклятие. Ну разве можно в двадцать первом веке верить в такую чушь? Но Олег убедился, что никакая это не чушь, что порча реально существует.       — Всё! Завтра ты сдохнешь, мудак! — гаркнул Денис. — Я найду твои вещи!.. Я, блядь, сейчас найду твои вещи!..       Денис рыщет по квартире в поисках вещей Олега. Ему нужна его вещь или фотография, чтобы провести свой чёрный ритуал. Олег слышит, как тот гремит стульями, хлопает дверьми, шуршит пакетами, и его охватывает ужас.       — Дэни! Умоляю тебя, не надо! Я всё улажу! Я всё для тебя сделаю! Слышишь? Я прямо сейчас позвоню одному своему знакомому курьеру: он тебе всё привезёт! Только не проклинай меня! Дэни, пожалуйста! Я тебя прошу! Я тебя умоляю!..       У него страх. У него паника. Он встаёт на колени, как будто видит перед собой икону Дениса, сжимает обеими руками телефон, начинает ныть и скулить, дабы его разжалобить.       — Что, трусишка?! Сдохнуть боишься, да?! — злобно смеётся тот. — Лёка, а Лёка? А подыхать-то, страшно! Ой, как страшно! Ты ещё не обосрался от страха, нет?! Так вот слушай сюда: включай видеосвязь и снимай штаны. Хочу посмотреть, как ты обосрёшься!       — Дэни… — Олег перестал ныть и притих. — Давай, я позвоню курьеру, и он тебе доставит. Давай, а?..       — Это ты сделаешь потом. А сейчас я хочу увидеть, как ты обосрёшься!       — Ты же это не серьёзно, Дэни, да? — лапочет Олег. Он на грани нервного срыва. — Я оплачу тебе дозу, Дэни. Давай, а?..       — А-ха-ха-ха! — взрывается Денис. — Не-ет, Лёка, платить за меня не надо! Я хочу видеть твоё дерьмо! Желание у меня такое. Обосрёшься — останешься в живых, а нет — так помрёшь.       — Дэни! Дэни! — закричал Олег, но Денис прервал звонок и сбросил, а через минуту позвонил ему по видеосвязи.       — Я тут нашёл твой гандон. — Денис тычет им в камеру, а потом нюхает. — О да, Лёка, это твой гандон, с твоим сраным, протухшим бисером!       Он ставит телефон на подставку, чтобы освободить обе свои руки и направляет камеру так, чтобы видно было, что он будет делать.       — Итак, Лёка, сейчас я буду делать порчу на твою смерть!       Он берёт презерватив двумя пальцами, а в другой руке у него ножницы, которые он демонстрирует с видом убийцы-потрошителя, щёлкая ими в воздухе.       — Дэни, нет! Не надо!.. — Олег начинает визжать так, как будто его самого режут этими ножницами. — Дэни, умоляю!.. Я умоляю тебя!..       Денис видит его красное лицо, слёзы и сопли, которые, капают у него из носа. Олег напуган до ужаса, и Дениса это возбуждает. Тот в таком жалком состоянии, что на него можно дрочить.       — Снимай штаны, поворачивайся ко мне жопой и сри! — командует он. — Сри, чтобы я это видел!       — А… а…а… А если у… у… у меня не получится?! Если я не… не… не смогу? — От страха Олег начал заикаться.       — Значит, ты, блять, ни хрена не боишься! — орёт на него Денис. — Значит, я щас буду тебя убивать!        Тут Денис закатил глаза, запрокинул голову и начал быстро бормотать что-то на непонятном языке. Какое-то заклинание. Затем, он отрезал ножницами спермоприёмник презерватива и вылил сперму в блюдце, которое использовал для ритуалов.       — Фу-у-у! Блядь! Ну и тухлятина! — Денис надувает щёки, как будто его сейчас стошнит, отворачивается и зажимает нос. Вскакивает и настежь открывает окно для проветривания.       Ещё бы оно не пахло. После группового порева в его квартире, Денис так и не донёс презервативы до мусорного ведра. Когда вонь более менее выветрилась, он достал небольшую, стеклянную бутылочку с какой-то прозрачной жидкостью и добавил немного в блюдце со спермой. Затем достал зажигалку и чиркнул.       — А-а-а-а!!! Ма-ма-а-а!!! — визжит Олег в истерике, а Денис ржёт над ним и передразнивает.       — Снимай штаны! — приказывает, держа зажигалку рядом с блюдцем. Олег послушно выполняет команду. — Присядь на корточки, как на толчок, положи камеру между ног и сри на неё!       — Дэни! Мне не хочется срать! Я уже сегодня посрал! У меня, блядь, ещё раз не получится! — воет Олег, лупя себя голым по ляжкам, как будто в них запасы говна.       — Если хочешь жить, то получится! А если нет, то… — Денис опускает зажигалку над самым блюдцем, наблюдая за реакцией Олега, который ведёт себя как баба-истеричка. Запах его страха, Денис чувствует даже через экран и упивается им. — Если я это подожгу, то тебе конец! Через три дня ты будешь лежать в гробу и вонять, как твоя, блядь, кончина!       Олег кашляет, глотает слюни, пускает сопли, бормочет что-то невнятное про клизму и про слабительные таблетки, а Денис теряет терпение. Его слово — закон! Если Олег не хочет подчиняться, то пусть пеняет на себя! Денис чиркает зажигалкой под очередной, панический визг Олега, но тут раздаётся звонок в дверь. Денис игнорирует, но настрой для совершения ритуала уже не тот. Ему помешали на самом важном месте. Снова звонок. Денис откладывает зажигалку в сторону.       — Мне кто-то звонит! — срывается он на Олега, словно в этом его вина. — Это курьер? Ты вызвал мне курьера?       Олег что-то там мямлит, шмыгая носом и ковыряясь в жопе пальцем, чтобы вызвать у себя дефекацию. Бормочет что-то по типу, что это он вызвал курьера. Дальше Денис его не слушает. Нервы на пределе и ему нужна доза. Подходит к двери и смотрит в глазок: ничего не видно, его закрыли. Кладменам нельзя показываться.       — От Олега? — уточняет Денис.       — Да, — отвечает мужской голос.        — Он оплатил?       — Да.       — Оставь под дверью. — Через некоторое время Денис снова смотрит в глазок: теперь чисто. Но высовываться ещё рано. — Твоё счастье, Олеженька, что мне меф доставили! — уведомил он его, войдя в комнату.       Олег что-то там тыкал в камеру, показывал свои пальцы, измазанные говном и умолял Дениса зачесть ему это. Но Дениса это уже не волновало. Он отключил телефон, дав Олегу время ещё немного пожить. До следующего раза. За дверью ждало кое-что поинтереснее Олега и его дерьма. Денис ещё раз посмотрел в глазок: чисто. Он открыл дверь и высунулся, чтобы забрать закладку.       — Денис, — услышал он и вдруг увидел перед собой мужчину в чёрном.       — А-а-а!!! Помогите!!! — заорал Денис и стал от него отмахиваться, пытаясь захлопнуть за собой двери.       Мужчина не казался таким уж страшным. Он не угрожал и не пытался схватить его, а просто придерживал двери ногой, чтобы те не захлопнулись, и они смогли поговорить. Но Денис, увидев его и не разобравшись, кто он такой, начал истошно орать и звать на помощь, как будто встретился с разбойником-душегубом. Выставив вперёд руки и щурясь, как будто его глаза слепил яркий свет, он попятился от него назад.       — Денис, это я — Саша.       Мужчина ласково называл его по имени, протягивал руки, раскрыв ладони и показывая, что у него нет ни ножа, ни пистолета, ни наручников; что он пришёл с миром, а не чтобы ему навредить.       — А-а-а-а!!! Кто-нибудь! Помогите!!! Убивают!!! — Денис стал барабанить по стенам, чтобы достучаться до соседей.       Вид у него был совершенно неузнаваемый: бледный, исхудавший, в синяках, губы фиолетовые, глаза вытаращенные как у дикого, загнанного в угол зверя, волосы взлохмаченные, отросшие, нечёсанные. Оказавшись в тупике, он метнулся к раскрытому окну и ловко запрыгнул на подоконник.       — Не подходи! Если ты сделаешь ещё хоть шаг, я его убью! Слышишь?! Я убью его! — Мерзким, режущим ухо голосом, завопила сущность, сидящая в нём. Крик корешка мандрагоры из «Гарри Поттера».       — Да запретит тебе Господь! — произносит Андрей, как имеющий над ним власть.       Он не делает больше ни шага, а опускается на колени и смотрит в окно, мимо Дениса. Находит чистый кусочек неба и начинает молиться. У него нет отработанной схемы или плана изгнания нечистой силы. Он просто молится, как умеет, как чувствует. Денис стоит на подоконнике сгорбленный, в полуобороте. Ноги его полусогнуты, мышцы напряжены: он готов спрыгнуть в любую секунду. У Андрея на лбу выступает пот. Он старается не замечать выражения его лица и того, как меняется поза его тела. Он не должен паниковать, а должен всецело довериться Богу. Ни один волосок не упадёт с головы Дениса без воли божьей. Если он спрыгнет, значит, такова божественная воля. Андрей молился, называя Господа человеколюбивым, многотерпеливым и многомилостивым Творцом, не хотящим погубить своё творение, не хотящим погубить грешников, но хотящим всех спасти и привести в разум истины. Когда Андрей стал петь хлебную песнь деве Марии, Денис вдруг слез с подоконника и тихонечко, на четвереньках начал подползать к нему. Заметив это, Андрей тут же поднялся с колен. С сатаной нельзя быть на одном уровне. Нужно быть выше него.       — Богородица Дева, радуйся! — Андрей распевал молитвы, как когда-то Денис на клиросе. — Благодатная Мария, Господь с тобою! Благословенна ты в женах и благословен плод чрева твоего, яко Спаса родила еси душ наших!       Демон горбил спину, зажимал уши и жалобно скулил, упираясь лбом в пол. Он ненавидел деву Марию.       — Тебя, Матерь Бога, хвалим! Тебя, Мария Приснодева и Богородица, исповедуем! Тебя, Превечным Отцом избранную, вся земля величает! Тебе все Ангелы и Архангелы, тебе все Начала смиренно служат; тебе все Власти и превышние Силы небесные, и все Господства повинуются; тебе все Престолы, Херувимы и Серафимы радостно предстоят; тебе все ангельские лики непрестанными голосами вопиют: Пресвятая Богородица Мария…       — Хватит!!! Заткнись уже, ты!!! Заткнись!!! — Демон вопит грубым, низким голосом, сжимая виски и корчась, как от сильной боли.       Андрей вздрагивает и сбивается с молитвы. Господи, неужели он там не один?       — Саша, Сашенька…       Демон моментально пользуется образовавшейся паузой и начинает ластиться к Андрею. Ползает у его ног на брюхе. Чует ведь, тварь рогатая, что недолго ему осталось.       — Саша, Сашенька, — лапочет детским голосом, — а помнишь как мы с тобой на речке купались? Ты тогда плавать не умел, а я тебя научил. Ты чуть не утонул тогда, а я тебя спас. Ты помнишь, как мы с тобой дружили? Как мы были с тобой не разлей вода? Помнишь?       — Закрой свой рот! — приказывает Андрей, а у самого сердце стягивает холодом. Такого холода он ещё никогда не чувствовал.       С бесами нельзя вступать диалог, иначе они тебя облапошат на раз два. Андрей это знал. Он погрузился в себя и произнёс молитву:       — Господи! Я не достоин просить Тебя и не достоин воззреть на высоту славы Твоея, но преклони ухо Твое ко мне и услышь воздыхание мое. Запрети духу сему нечистому мучать раба Твоего — Дионисия и ради имени Сына Твоего Иисуса Христа, повели сему духу выйти из него.       Когда Андрей произносил эту молитву, демон стал целовать его ботинки и плакать, как грудной ребёнок, умоляя пощадить его. У Андрея внутри всё перевернулось. Плачь грудного младенца ввёл его в состояние духовного ступора. Он никогда такого не слышал от демонов. Они рычали, визжали как свиньи, ругались матом, выли, лаяли, истерили, разрывая людям глотки, но никогда не плакали как невинные младенцы.       — Папа, папочка! — слышит он детский плачь под своими ногами. — Не убивай меня! Пожалуйста, не убивай меня!       Андрей невольно вспоминает о своём сыне, плачь которого ему так и не суждено было услышать. В глазах резко мутнеет, их заволакивает слёзной плёнкой. В груди становится тесно: не хватает воздуха. Это искушение. Дьявол знает его слабые места. Он хочет обмануть его. Этого никак нельзя допустить. Андрей собирается духом и приказывает нечистому замолчать. А потом начинает читать молитву «Да воскреснет Бог». Услышав её, демон завопил грубым, страшным голосом и полез на стену с криком: «Распятый!!! — (Не может произнести имя Иисуса Христа.) — Выпусти меня отсюда, я хочу выйти! Мне плохо!»       Он бился о стены, пытался пройти сквозь них, оставляя на обоях кровавые следы. Андрей закрыл дверь и окно, прежде, чем Денис направился туда, как мотылёк на свет. Андрей обнял его так сильно, как только мог, и повалил на пол, чтобы тот не убился, пока бес пробивал себе путь к свободе. Андрей непрестанно молился, борясь на полу с десятком человеческих сил.       — Помогите!!! Помогите мне!!! Мне плохо!!! Мать Бога! Мать Бога, попроси, чтобы Он выпустил меня отсюда! Я хочу выйти! Я выйду и никогда не вернусь сюда! Распятый, не мучай меня!!! Выпусти меня отсюда!!!       В какой-то момент тело под Андреем обессилило, и, испустив жуткий, душераздирающий вопль, потеряло сознание и расслабилось. Андрей держал его в объятиях и не отпускал. По щекам струились слёзы. Ему хотелось выть, хотелось выпить чего-нибудь крепкого и потерять рассудок, чтобы не видеть его такого измученного и избитого. Он бережно взял его и уложил на постель. Приложил к губам край одеяла, промакивая кровь. Осенял его крестным знамением и целовал в лоб. Придя в сознание и увидев его перед собой, Денис тихонько заплакал.       — Саша… Саша…       Его голос осип. Каждое слово давалось с невероятным трудом и болью. Он шептал его имя содрогаясь от рыданий. Отчаянно цеплялся за него — своего спасителя.       — Поплачь, мой ангел. Поплачь… — целуя его лицо, Андрей плакал вместе с ним.       Они лежали в объятиях друг друга и рыдали как дети. Потом Андрей принёс ему пить, а после, подставил ему под голову своё плечо и обнял.       — Я тебя ждал, — слабым, сиплым голосом прошептал Денис, когда спазмы в груди отпустили. — Я верил, что ты придёшь освободить меня.       — И Бог услышал твою молитву. Слава Ему во веки веков! — Андрей свободной рукой перекрестился и перекрестил Дениса, в конце положив руку ему на голову и благословляя его.       — Скажи, что это не сон, и ты не исчезнешь, когда я проснусь.       — Это не сон. Я с тобой, мой ангел. Я всегда буду рядом с тобой. — Он протяжно поцеловал его в лоб, запустил пальцы ему в волосы и нежно массировал корни.       Денис поднял лицо и разбитыми, окровавленными губами потянулся к его губам. Они соприкоснулись. Андрей позволил поцеловать себя. Денис задержал дыхание, преодолевая болезненные ощущения во рту и робко обхватил губами нижнюю губу Андрея. Он как бы проверял реальный ли тот и, когда убедился в этом, то прикрыл глаза и слегка, насколько позволяла боль, углубил поцелуй. Андрей ответил не сопротивляясь. Да, он дал обет воздержания, что больше не дотронется ни до женщины, ни до мужчины, ни даже до самого себя. Но неужели он отвергнет Дениса, когда тот столько пережил? Он целовался с подлецом Германом, так неужели же откажется поцеловать Дениса, ссылаясь на свои обеты? Не будет ли это лицемерием и предательством по отношению к любимому человеку, которому сейчас жизненно необходима поддержка? А Денису многого было не нужно. Он целовал его бесстрастно. Не вторгался в его рот языком, а целовал с пониманием, что перед ним тот, кто посвятил себя Богу. Он уважал его выбор и смирился с ним. Не отговаривал его оставить монашество и снова начать жить с ним, не жаловался, как ему плохо было без него и через что он прошёл. Андрей переживал, что Денис поставит его перед выбором «или он, или монастырь». Но Денис этого не сделал. Он умиротворённо устроился на плече Андрея и молчал. Они оба молчали. Иногда просто помолчать — это очень важно. Не лезть с расспросами, не давать советов, а просто для начала помолчать: молча посидеть, молча пройтись… В жизни есть события, о которых если сначала не помолчишь, то не сможешь потом о них рассказать.       — Я хочу покаяться, — помолчав, сказал Денис. — У меня есть грехи. Их много. Они давят. Ты можешь меня поисповедовать? Тебе разрешено отпускать грехи?       Господи! Ну разве он не ангел? Он ещё и спрашивает, разрешено ли Андрею исповедовать! Помнит ведь, что тот был лишён священного сана и не мог совершать таинства.       — Да, разрешено, — ответил Андрей. — Не будем с этим медлить.       Он на минуту отошёл и вернулся с дорожной сумкой, из которой вытащил епитрахиль, крест и Библию. Епитрахиль он надел на себя, а крест и Библию положил перед Денисом на стул, как на аналой. Сел рядом с ним на кровать и накрыл его голову епитрахилью, зная, что так ему будет легче исповедоваться. Исповедь длилась долго. Обливаясь слезами, Денис рассказал, как занимался магией, заключив договор с дьяволом, как поклонялся ему, как насылал на людей проклятия, как жаждал денег и признания, как принимал наркотики и блудодействовал с парнями. Когда он всё рассказал, то опустился на колени перед крестом и Библией. Андрей, не снимая с его головы епитрахиль, встал рядом и прочитал разрешительную молитву: «Господь и Бог наш, Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия да простит тя, чадо Дионисий. И аз недостойный, властию Его мне данною прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во Имя Отца и Сына, и Святаго Духа». После, он снял с его головы епитрахиль и, вдруг, обомлел, увидев вокруг неё яркое сияние.       Перекрестившись и приложившись губами к распятию и Библии, Денис поднял голову и посмотрел на Андрея. Тот остолбенел и выглядел испуганным. Денис думал, что он шокирован его исповедью.       — У меня очень страшные грехи? Я хуже Иуды, да? — Андрей, не моргая, помотал головой, любуясь светящимся нимбом над головой Дениса. — Я ужасно выгляжу, да?       Денис в этом не сомневался. У него был сломан нос, а лицо было в синяках и перепачкано кровью. Андрей молчал и всё смотрел на него не отрываясь. Денис поднялся с колен и сел обратно на кровать. Его голова перестала светиться, а солнечный луч упал на Андрея, сделав «святым» его живот. Андрей улыбнулся и отмер. Уф-ф, это был всего-навсего солнечный лучик. Увидеть святого при жизни ему ещё не доводилось. И слава Богу!       Тут Денис вспомнил, что на нём нет нательного крестика. Он испугался, что его исповедь без него недействительна, но Андрей успокоил, сказав, что всё в порядке. У него особенный случай и можно обойтись без формальностей. Свой крестик Денис потом так и не нашёл. Скорее всего, демон заставил его выбросить.       — Что-то ещё? — Андрей сел рядом, чувствуя, что Денис хочет ещё что-то рассказать, но не решается.       — Я покаялся перед Богом, теперь хочу покаяться перед тобой.       Не зная, куда деть вспотевшие от волнения ладони, Денис тёр их об шорты и об футболку, оттягивал и скручивал ткань. Андрей внимательно всмотрелся в него и тогда только отчётливо увидел синяки у него на лице: под глазами, на переносице, подбородке. Синяки были на предплечьях и кистях: фиолетовые, синие, жёлтые… Пальцы на правой руке были как-то неестественно согнуты и плохо двигались. На ногах ниже шорт тоже были видны синяки и ссадины. Боже мой, да он весь был в синяках!       — Я кое-что скрывал от тебя. Кое-что ужасное. И вот теперь я хочу, чтобы ты об этом узнал. — Андрей взял его за руку, видя как тяжело ему это даётся и приготовился выслушать. — Я хочу попросить у тебя прощение за то, что ты был у меня не первым. Я… — Он выдохнул, собираясь с духом. — Я переспал с другим, незадолго до то того, как мы с тобой стали близки.       Денис сжал его руку и осторожно взглянул на него, переживая за его чувства. Андрей не смотрел на него, а смотрел вниз, на их руки, на то, как они сжимали друг друга. Андрей старался не сдавливать так же сильно, как это делал Денис.       — Это… Это было не по любви. Это было против моей воли. Я этого не хотел. — Денис хотел как-то сгладить острые края своего признания       — И я тоже, — вдруг вставил Андрей. Денис обескураженно посмотрел на него, не понимая, о чём он говорит. — Я тоже переспал с другим, до того, как мы с тобой стали близки. Ты у меня не первый.       Вот это да! Вот это признание! Денис открыл рот. Он не готов был такое услышать. Андрей на секунду посмотрел ему в глаза, а потом снова перевёл взгляд на руки.       — У меня это тоже было не по любви, было против моей воли. — Андрей взглянул на него.       Они сидели и смотрели друг на друга, не зная, кто из них больше пострадал и кто кого должен утешать. Оба были ранены. Вдруг, дверь в комнату открылась, и к ним ворвался какой-то парень.       — Андрей… У тебя… У вас всё в порядке? — боязливым голосом спросил он, таращась на Дениса и на беспорядок в комнате.       — Авель! — Андрей произнёс его имя таким тоном, что дескать «ну зачем ты пришёл?», «ну кто тебя просил?», «зачем ты разрушил наше единение?» — Тьфу, ты! Да сколько ж можно… — Андрей хлопнул себя по ноге, испугав этим резким движением Дениса. Тот вздрогнул. — Денис, это Амадей. Он вместе со мной из монастыря приехал.       — Привет, — поздоровался тот с Денисом.       Денис ничего не ответил. Он отстранился от Андрея и, опустив голову, скрестил на груди руки — закрылся. Андрей сказал, что выйдет на минуточку и, позвав Амадея, вышел вместе с ним.       — Амадей, ты зачем пришёл? — начал отчитывать его Андрей, как только они вышли на лестницу. — Я же просил тебя подождать у подъезда. — Амадей так и знал, что Андрей это скажет. — Теперь Денис будет ревновать. Я же предупреждал, чтобы ты ему на глаза не показывался. Он ревнивый. Он очень ревнивый.       — Но ты сам просил меня зайти, если через час ты не дашь о себе знать. Ты мне номер квартиры Дениса сказал. Помнишь?       — А сколько сейчас времени? — разволновался Андрей и начал озираться по сторонам, в поисках солнечного света из окошка.       Амадей достал из кармана джинсовки телефон:       — Полседьмого. Я ждал тебя три с половиной часа. Я испугался. Я думал с тобой что-то случилось, — оправдывался, сожалея, что потревожил их с Денисом.       — Ё-моё! Как полседьмого?! — рассердился на себя Андрей. Он совсем забыл о времени. После встречи с Денисом оно для него просто остановилось. — Прости меня, прости! — положив парню руку на затылок и приклонив его голову, извинительно поцеловал его в макушку. — Ты наверное замёрз и проголодался!       Он взял его за руки: они, слава Богу, были тёплыми. Амадей помотал головой, что не замёрз. А вот покушать он бы очень хотел.       — Здесь недалеко есть кофейня. Как выйдешь — налево, не доходя до автобусной остановки. — Андрей показал ему направление. — По крайне мере она была там два года назад. Наверное и сейчас работает. Пойди туда, поешь, выпей чего-нибудь горячего и подожди меня там. Пожалуйста, дай мне ещё немного времени, чтобы объясниться с Денисом. А потом я отвезу тебя в гостиницу. — Он сложил руки в молитвенный жест, и Амадей кивнул.       Он ушёл, а Андрей вернулся к Денису. Тот сидел на кровати в том же положении, в котором Андрей его оставил: голова и плечи опущены, руки скрещены на груди.       — Динь, как ты? Ты расстроился, что я приехал не один? — Андрей поцеловал его в лоб.       — А он красивый, — с грустью отметил Денис.       Андрей тяжело вздохнул и сел рядом.       — Ты ревнуешь. — Денис пожал плечами, как будто ему всё равно. — Не ревнуй. Мы с ним просто друзья.       — А я не ревную. Я ему завидую. — Денис сильнее прижал руки к груди. — Завидую, что не я, а он — твой друг, который всегда рядом с тобой.       Андрей снова тяжело вздохнул. Денис ревнует. Это слышно и видно.       — Он не всегда со мной. Не фантазируй, Динь.       — Это ты о нём говорил, когда признался, что я у тебя не первый? — Денис чуть ли не плача, задаёт ему вопрос, и очень боится услышать «да».       — Мы с ним два месяца всего знакомы. Ему только шестнадцать. Он не может быть моим первым. Динь, пожалуйста, не накручивай.       — Шестнадцать… Как и мне когда-то… — Но Денис уже накрутил. Ревность затмевала его рассудок.       Андрей перекрестился, прося у Бога помощи. Изгнать из Дениса демона оказалось проще, чем оправдаться перед ним.       — У меня с ним ничего не было. Он едет к себе домой. Я дал обещание его родителям сопровождать его. Динь, я же тебе никогда не врал. Я всегда был искренен с тобой. Почему ты мне не веришь?       — Потому что… — Денис не выдержал и заплакал. — Потому что, когда я хотел уехать с тобой в монастырь, ты меня не взял. Ты сказал, что меня туда не примут из-за возраста. А его… Его приняли. А ему только шестнадцать. Почему? Почему ему можно в монастырь, а мне нельзя? Почему ему можно быть с тобой, а мне нельзя?       Денис низко пригнулся, уткнувшись лицом в свои колени и разрыдался.       Андрей положил голову ему на спину, стал целовать через футболку, ласкать, потираясь лбом и подбородком. Он понятия не имел, что нужно сделать, чтобы его успокоить. Если Денис не доверяет ему, не верит в искренность его слов, то оправдываться перед ним бесполезно. Доверие — от слова «вера». А вера — это то, что не поддаётся никаким доказательствам. Вера — это уверенность в невидимом.       — Я люблю тебя, Динь.       Он добрался до его волос. Перебирал их, нюхал, приподнимал, целовал за ухом и в висок. Он хотел и словами, и действиями доказать, что Денис ему очень дорог и что он по-прежнему испытывает к нему нежные чувства.       Вдруг раздался звонок в дверь. Оба насторожились. Денис поднял голову. Позвонили ещё раз. Кто-то очень настойчивый, судя по длительности звонка. Это был не Амадей. Денис не знал, о чём Андрей говорил с ним за дверью, но это был явно не он, иначе Андрей пошёл и открыл бы ему вместо того, чтобы расспрашивать: «Кто это может быть? Ты кого-то ждал?»       — Может… Может, это… Курьер? — Денис стыдливо взглянул на Андрея. — Я принимаю… Я же тебе говорил, да? — От стыда он закрыл лицо руками.       — Пойдём, посмотрим? — Андрей ободряюще погладил его по плечу и поцеловал в тыльные стороны ладоней, прося открыться.       Они вышли в коридор. Андрей посмотрел в глазок: за дверью стоял полицейский.