Между ангелом и демоном

      — Полиция, — шепчет Андрей Денису.       Тот начинает паниковать. Ищет куда бы спрятаться. Просит Андрея не открывать.       — В доме есть наркотики? — шёпотом спрашивает тот.       Денис мотает головой и отвечает, что давно ничего не употреблял.       — Тогда бояться нечего. Веди себя спокойно. — Андрей собирается открыть сотруднику полиции после его очередного звонка.       Денис умоляет этого не делать, цепляется за него, пытается оттолкнуть от двери. Андрей настаивает, что если не открыть добровольно, то приедет наряд и будет только хуже. С одним человеком всегда ведь легче договориться, чем с бригадой. Андрей открывает дверь, здоровается с полицейским и извиняется, что заставил его ждать. Полицейский представился участковым и показал своё служебное удостоверение. Сразу сконцентрировал внимание на внешнем виде Андрея. Видимо, впервые в жизни увидел монаха. Спросил, он ли хозяин квартиры. Андрей завёл руку за спину, и тогда из-за неё вышел Денис. Первое, что приходит на ум при виде этой пары: сектанты. Священник, а рядом его жена, которую он избивает. Денис подал голос, что это он хозяин квартиры. Версия, что он — жена священника сама собой отпала. Его синяки на лице, неопрятный вид и запачканную кровью одежду участковый не мог оставить без внимания. Он попросил войти и посмотреть на условия проживания. Денис хватает Андрея сзади за облачение и начинает дёргать, подавая сигнал, чтобы он не впускал его. Андрей спросил участкового, по какому, собственно, вопросу он к ним пришёл. Тот сообщил, что на жильцов данной квартиры (то есть на них) неоднократно поступали жалобы от соседей. По их словам, из данной квартиры доносятся громкие звуки в ночное время суток: ругань, нецензурная брань, крики, стук по стенам и звуки падающих предметов. Сегодня в шестнадцать часов в полицию поступил очередной звонок от жильцов, которые утверждали, что отсюда доносились крики о помощи.       «Оперативно сработали», — подумалось Андрею. Соседи позвонили в полицию в шестнадцать часов, а участковый приехал только в семь вечера. За это время можно не только совершить убийство, но и скрыть все следы преступления.       Участкового они впустили. Денис сразу же встал в проходе между коридором и кухней, загораживая собой последнюю, потому что там был полный разгром. Кухня была излюбленным местом, где демон любил проявлять себя. Но своими действиями Денис только привлёк внимание участкового, и тот попросил пропустить его на кухню. Там он увидел сорванные с петель дверцы кухонных шкафчиков, перевёрнутый вверх тормашкой стол и сломанные стулья, разбросанные на полу кастрюли и сковородки, помятую микроволновку с оторванной крышкой. И всё это в куче битого пластика, стекла и фарфора. Хорошо, что ни ножей, ни вилок, ни других острых предметов видно не было. Денис давно избавился от них, боясь, что демон его зарежет. И всё равно будет не просто объяснить сотруднику полиции, что здесь произошло. А у того ни одна мышца на лице не дрогнула. Он осматривал квартиру с непоколебимым спокойствием. Обычные следы борьбы. Разборки. Он видел такое ни один раз и потому не ужаснулся. Проверив их личные документы и документы на квартиру, участковый начал опрос. Кем они друг другу приходятся? Откуда у Дениса на теле повреждения? Почему его квартира в таком состоянии? Он достал из папки протокол и приготовился его заполнять.       — Саша! — Денис от отчаяния повис у Андрея на шее. Тот обнял его, как своего сына. — Саша, когда это кончится? — Чуть ли не плача, шептал ему. — Скажи, когда?       — Всё будет хорошо, — успокаивал его Андрей. — Господь нам поможет, — гладил его по голове и целовал в лоб на глазах у участкового.       Андрей ответил, что они с Денисом друзья, и что они давно не виделись. Он издалека приехал повидать его и застал в этом болезненном виде. Мог ли он ещё что-то добавить? Например, то, что только что изгнал из него дьявола? И что это дьявол устроил в квартире погром и избил его? А Денис очень боялся, что участковый узнает о наркотиках, поэтому отвечал невнятно, путался в ответах, делал много лишних движений. Классическое поведение человека, который запуган. Участковый подозревал, что священник лжёт и никакие они не друзья. Скорее всего, парень хочет выйти из тоталитарной секты, а священник ему препятствует, избивая его. Поэтому парень путается в ответах: он боится сказать правду в присутствии лидера секты. Участковый настаивает, чтобы они проехали с ним в полицейский в участок, где Денис пройдёт медицинское освидетельствование, а Андрея будет допрашивать следователь.       — Нет! Не надо в участок! — вскричал Денис, не выдерживая нервного напряжения. — Я… Я… — Он грыз ногти на руках. — Я психически больной! У меня эта… эта… Шизофрения! У меня галлюцинации! Меня никто не избивал, это я сам себя… — показывает свои синяки. — Это я сам тут всё разворотил! Это я разгромил квартиру! Это всё из-за моей болезни!       Он метнулся к полке с документами и начал спешно разгребать их, скидывая ненужные на пол. Андрей с болью в сердце смотрел на него. Боже, до какого ужасного состояния сатана довёл его.       — Вот!.. — Денис протянул участковому бумажку из военкомата и показал, что ему поставили диагноз «шизофрения».       Участковый изучил бумагу и спросил состоит ли Денис на учёте у психиатра. Если у него психическое заболевание, то должно быть заключение врача-психиатра или выписка из психоневрологического диспансера.       — Я заболел! Я хотел пройти обследование, но заболел! Я лежал в реанимации! У меня было воспаление лёгких! Двустороннее!..       От нервов Денис тянул себя за волосы, растягивал футболку и чесался. Он не знал, что же ещё придумать, как выкрутиться, как спасти себя и Сашу. А тот стоял и ничего не говорил, а только молился про себя.       — Выписка есть, подтверждающая, что Вы лечились в стационаре? — спрашивает Дениса участковый.       — Да, есть!       Денис снова бросается к шкафу. Роется в разбросанных на полу документах, психует и чертыхается, долго не находя нужную бумагу. Наконец, протягивает участковому выписку из инфекционной больницы. Тот её внимательно изучает и говорит, что выписка эта старая. Что прошло уже два месяца с тех пор, как он переболел пневмонией.       Вот же придирчивый гад! Всё ему не так! Всё ему не эдак! К каждой мелочи придирается, сволочь! Денис пытается оправдаться, что у него был длительный восстановительный период, что он после болезни ещё долго плохо себя чувствовал. А потом обострилась шизофрения, в параноидальном бреду он сломал себе руку и так и не дошёл до психиатра.       Случай, однако, не простой. Парень действительно смахивает на психбольного. А мужчина, наоборот, ведёт себя слишком спокойно для лидера тоталитарной секты. Так что лучше передать это дело врачам-психиатрам, чем возиться самому. Чтобы облегчить себе работу, участковый сказал, что протокол на них заводить не станет, а поставит в известность городскую психиатрию, что по такому-то адресу проживает их потенциальный пациент. Посоветовал Денису не затягивать с лечением и пройти обследование. Если ещё раз на него поступят жалобы, то к нему приедет не только полиция, но и бригада неотложной психиатрической помощи. И тогда принудительного лечения в психиатрической больнице Денису не избежать, а в этом мало приятного.       Пугает. Денис радостно заугукал и закивал, соглашаясь с каждым словом участкового, ведь тот собирался уходить. Обещал, что на днях обязательно сходит к психиатру, а Андрей заверил, что поможет своему другу и лично его проконтролирует. Когда участковый ушёл, и дверь за ним закрылась, Денис встал на колени и чуть не заплакал от счастья.       — Спасибо Тебе, Господи! Господи, спасибо Тебе! — с облегчением воскликнул он и перекрестился. И Андрей вместе с ним.       Они обнялись, поздравляя друг друга, что всё обошлось. Андрей целует Дениса в лицо — в места, где ему не больно, признаётся ему в любви, а потом вспоминает об Амадее. Ищет часы, чтобы узнать время. Вздрагивает, когда слышит от Дениса: «Девять вечера». Он забыл об Амадее. Забыл, что его нужно отвезти в гостиницу. Просит у Дениса телефон, чтобы позвонить ему. А вдруг он обиделся и не дождался его? Он ведь ещё совсем ребёнок и не знает города!       — Амадей! Амадей, ты где? — кричит Андрей в трубку. Он переживает. Он несёт за него ответственность.       — В кафе. Тебя жду. Ты скоро? — слишком спокойным голосом отвечает тот. Он устал.       — Я уже бегу!       Андрей просит Дениса подождать его, пока он отвезёт Амадея в гостиницу. Потом он вернётся, он больше не оставит своего ангела одного.       — Он может переночевать у меня, — неожиданно предлагает Денис. Но осмотревшись кругом, вздыхает: — Правда, если этот дом ещё пригоден для ночлега.       — Динь, только если ты не против. Это было бы удобнее, чем ехать, искать гостиницу на ночь глядя.       — Конечно, удобнее. Зачем тратиться на отель? Неизвестно ещё, найдёте ли вы свободный номер в такое время. А ты забронировал номер?       — Нет.       — Ну ты даёшь! — Денис смотрит на него укоряюще. — На, звони ему, пусть приходит, — протягивает Андрею телефон.       Андрей целует его руку, как что-то священное, берёт телефон и звонит Амадею. Просит его подняться к Денису: они будут ночевать у него. Тот приходит с пакетом из супермаркета.       — Я тут… Купил доширак. И сырок с колбаской немного… Вы, наверное, есть хотите? — Амадей невольно взглянул на Дениса.       — Очень хотим. Правда? — спрашивает у Дениса Андрей. Тот кивает. — Спасибо, Амадей.       Андрей берёт у него пакет с продуктами, и они проходят на кухню, спотыкаясь об хлам разбросанный на полу. Амадей в тихом ужасе. Как они будут здесь есть, когда это больше напоминает мусорную кучу, чем кухню?       — Простите, пожалуйста, — Денис закрыл лицо ладонью, — за этот беспорядок. Мне так стыдно, что это всё я…       — Нет, не ты. — Андрей проводит рукой по его спине сверху-вниз и приобнимает за талию, прижимая к себе и успокаивая. — Не волнуйся, мы с Амадеем мигом тут всё приберём. А ты сядь, посиди. — Он взял более менее целый стул и усадил на него Дениса.       Тот сидел и смотрел, как они дружно переворачивают стол, выносят сломанные стулья в коридор, достают мусорные пакеты и наполняют их разбитой кухонной утварью. Чтобы сделать тряпки, Андрей ищет в шкафах свои старые вещи. Находит. Стараниями демона те изорваны в клочья, а местами обуглены. Они хранились в шкафу как раритет. Вот и хорошо! В таком виде ткань лучше впитывает воду и убирает загрязнения. Андрей протирает стол и столешницу кухонного шкафчика, собирает влажной тряпкой мелкий мусор с пола. Амадей раскладывает уцелевшие кастрюли, сковородки и контейнеры для круп по шкафчикам. В кухне быстро становится чисто. Не идеально, но вполне подходяще для того, чтобы принимать пищу. Вот только, чтобы поесть, нужно сперва заварить доширак, а чайник и микроволновая печь были так искорёжены, что не подлежали ремонту и отправились прямиком в мусорный бак. Хорошо, что электрическая плита была цела. А что ей сделается? Плита эта была сделана ещё в СССР — её хрен сломаешь. Андрей включил плиту: работает. Промыл небольшую кастрюльку, налил в неё воды и поставил на плиту для закипания. Не нашёл ни кофе, ни чайной заварки и отправил Амадея в магазин. Не будут же они пить одну горячую воду? Денис сходил в ванную: помылся и переоделся. Когда он вышел, на столе уже стоял ужин: заваренный доширак, нарезанный батон, сырок и колбаска. Амадей как будто предвидел, что в доме у Дениса нет ножей и нечем будет резать продукты, поэтому купил уже нарезанный хлеб, колбасу и сыр. Вилки, чтобы кушать лапшу тоже нашлись внутри самой упаковки.       — Сто лет не ел доширак! — Андрей так проголодался, что не стал ждать, когда лапша дойдёт до готовности и сразу начал уплетать.       Он ел стоя, потому что стульев с целыми ножками осталось только два и на них сели Амадей и Денис. Амадей не был сильно голоден, так как перекусил в кофейне. Он сидел и смотрел на свою дымящуюся лапшу. На Дениса, который сидел ровно напротив него, не смотрел. Он боялся на него смотреть, чтобы не вызывать к себе неприязни. Всё-таки он здесь чужой и явно лишний. На Андрея он тоже боялся лишний раз взглянуть, чтобы Денис не ревновал.       — Динь, что с рукой? — Андрей увидел, что Денис держит вилку левой и ему неудобно.       — Сломал.       Денис посмотрел на свою правую руку и попробовал разогнуть пальцы. Гипсовую повязку он снял почти сразу же, как ему её наложили в травмпункте. Она мешала и сковывала движения. На контрольный рентгеновский снимок он так и не сходил и не поберёг руку от нагрузок. Кости стали срастаться неправильно, и пальцы скрючились, как у Кощея. Андрей подошёл к нему и осмотрел руку. Амадей не выдержал и тоже посмотрел, вытянув через стол шею. Он никогда не видел сломанных пальцев. Интересно же. Андрей сказал, что завтра поведёт Дениса в больницу. С рукой срочно нужно что-то делать, иначе она станет нерабочей.       Время приблизилось к полночи. Денис сказал, чтобы Андрей с Амадеем ложились спать на диван, а он ляжет в комнате. Андрей в душе расстроился. Денис всё ещё ревнует его к Амадею и воспринимает их как пару. Иначе зачем бы он стал класть их вместе?       — У меня грязная кровать. Она воняет, — пояснил Денис. Не положит же он на неё Амадея?       — Не страшно. Мы ко всему привыкшие. Правда? — с намёком обратился Андрей к Амадею, и тот вздохнул.       — Правда, — ответил он и зевнул. — Мы с отцом Андреем всё равно в одежде спим. Мы в монастыре так привыкли.       Амадей очень устал и ему было всё равно, где спать. Он ушёл в комнату Дениса и закрыл за собой дверь. Денис и Андрей легли на диван, который по состоянию мало чем отличался от кровати. Такой же грязный и вонючий. Обивка в некоторых местах разорвалась, и из неё торчали внутренности: поролон и пружины. Диван ужасно скрипучий и неудобный, но когда лежишь на нём в обнимку с любимым, лицом к лицу, то этого совсем не замечаешь.       — Почему Господь не защитил меня от дьявола? Почему позволил ему овладеть мной? — спросил Денис.       — Потому что ты потерял веру. — Андрей прикасался губами к его лицу. — Иногда встреча с дьяволом идёт нам на пользу, укрепляет нашу веру и приводит нас ко Христу.       — Какая может быть польза, если я чуть не покончил с собой из-за этого? Я много раз хотел покончить с собой.       — Но не покончил ведь. — Андрей гладил его спине, и Денис расслаблялся под его прикосновениями. — Господь тебя берёг, Динь. Ждал, когда ты опустишься на самое дно и закричишь, и позовёшь Его на помощь. Кого Бог любит, того наказывает. Наказывать, это не значит причинять вред. Наказание — это наказ. Бог тебя воспитывает, чтобы ты исправился и стал достойным наследником вечной жизни.       — Я чувствую внутри себя какую-то пустоту, — признался Денис. — У меня почему-то нету радости, что я освободился. Она сначала была после исповеди, а потом её не стало.       — Нужно заполнить своё сердце Христом. Помнишь, слова из Евангелия: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берёт с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого». Ты — храм Святого Духа. Храм опустел. Тебе нужно причаститься, Динь. И мне тоже. Пойдём завтра в церковь на причастие?       — Да, пойдём. — Денис зевнул.       Объятия и прикосновения были такими сладкими, убаюкивающими, но Денису не хотелось спать, а хотелось говорить с ним, говорить и говорить. Ему столько всего нужно было рассказать ему, и о стольком многом спросить, но вдруг, он вспомнил кое о чём, отчего резко дёрнулся, сбросил с себя руку Андрея и начал перелазить через него, так как лежал у стены.       — Ты куда? — растерянно вопрошает Андрей и тут же щурится от света лампы. Видит, как Денис шарится в выдвижной полке шкафа: что-то ищет.       — Вот он! — Денис вытаскивает стопку каких-то бумаг и швыряет её на пол. — Его надо сжечь! Его надо сжечь!       То была не стопка бумаг, а старый фотоальбом в пожелтевшем переплёте. Ничего страшного он из себя не представлял, но Денис шарахнулся от него, как от гремучей змеи. Его страх ещё больше усилился, когда Андрей поднял фотоальбом и начал листать.       — Брось его! Брось! Он проклят! Он проклят!       Теперь Денис боялся подойти к Андрею, ведь в его руках эта вещь. Он заходил то справа, то слева, но близко не приближался.       — Не бойся, Динь. Иди сюда. — Андрей хочет, чтобы Денис сел рядом с ним, но тот мотает головой. — Где ты его взял? — перелистывая тяжёлые картонные страницы, Андрею показался этот альбом до боли знакомым.       Эти чёрно-белые, а по факту уже жёлтые, выцветшие фотографии, намертво приклеенные к страницам альбома; эти рисунки на полях в виде жучков, паучков и смешных, корчащихся рожиц с рожками и свинными пяточками; эти чернильные кляксы на лицах людей, что их теперь невозможно узнать. Кое-где лица не были замулёваны чернилами, но зато были прожжены насквозь сигаретными окурками. Как будто кто-то специально тушил сигареты об фотографии. Определить кто изображён на снимках: женщина, мужчина или ребёнок, можно было только по одежде. Плохое состояние фотографий, невозможно было списать на время или на случайность. Кто-то намеренно изуродовал их.       — Это из Покровки, — сказал Денис. Андрей, услышав это, захлопнул альбом.       — Что? Ты ездил в Покровку? Когда? Зачем?       — Тебя искал. А когда нашёл это на чердаке твоего дома, — пальцем показал на альбом, — появился ОН. Саша, я боюсь! Я боюсь, что ОН опять вернётся! Его надо сжечь! Давай его сожжём!       Андрей пытается сосредоточиться на зарисовках событий, которые появляются в его голове. Покровка. Его старый дом. Заброшенный двор. Чердак. Альбом. Денис… Как он вообще там оказался? Как нашёл его дом? По каким опознавательным знакам?       — Так, Динь… Я пока ничего не понимаю, но давай сделаем так: ничего сжигать мы не будем, а для начала выясним, что с этим альбомом не так. На этих фото моя семья, мои родственники. Этот альбом — моё родовое древо. И если он действительно проклят, то нужно выяснить, кто этот человек, что выпустил чёртика из табакерки. Но начнём мы с завтрашнего дня, ладно? А теперь, Динь, давай спать. Утро вечера мудренее.       — Хорошо. Только убери его подальше. Я его боюсь.       Андрей выносит альбом на балкон, предлагает Денису ложиться и гасит свет. Денис ложится на его плечо лицом к его лицу. Андрей ласкает его волосы другой рукой, и они почти засыпают. Не проходит и пяти минут, как Денис снова вскакивает и начинает перелазить через Андрея.       — Динь, что опять случилось? Ты куда? — Андрей не успевает это понять, как снова щурится от включенного света.       — Отец! Саша, мой отец умирает! — Денис смотрел в экран своего телефона, читая сообщения от тёти Светы.       Так вот зачем она каждый день приходила к нему, звонила и писала. Отцу стало хуже, и два дня назад его увезли в больницу. Денис умоляет Андрея поехать с ним в больницу и исцелить отца. Андрей пытается его успокоить. Объясняет, что сейчас ночь и их в больницу не пустят.       — А если он умрёт? А если я больше не увижу его? — Денис уже близок к истерике. Он плачет.       Андрей берёт его за руки и притягивает к себе. Просит успокоиться и довериться Богу: помолиться Ему об отце. Андрей крестится, целует свой нательный крест и начинает молитву. Денис присоединяется. Слова молитвы он не знает, а молится своими словами и плачет. Слёзы — это самая сильная молитва на свете.       С утра, не позавтракав, они пошли не в больницу, а в храм. Денис настаивал, что сначала он должен увидеть отца, а потом уже пойдёт в церковь. Но Андрей сказал, что нужно действовать наоборот. Если хочешь вымолить что-либо у Бога, то сначала иди к Нему, остальное подождёт. На Боге держится весь мир. Он — источник жизни, любви и благодати. Без Него никак.       Они отправились в церковь Рождества Пресвятой Богородицы, в которой Андрей раньше был настоятелем. Она была близко от дома.       — Отец твой крещёный? — спрашивает Андрей. Он хочет заказать сорокоуст о его здравии.       — Я даже не знаю, — пожимает плечами Денис. Андрей смотрит на него с удивлением. Как можно о таком не знать? — Когда я в церковь ходил, мы с ним не общались. А потом… Я как-то не интересовался, не спрашивал его, крещёный он или нет.       — А может его жена знает? Позвони ей, спроси.       Денису стыдно звонить тёте Свете. Станет ли она вообще с ним разговаривать после того, как он игнорировал её и отца. Если она спросит, был ли он у отца в больнице, то что он ответит? Что стоит сейчас в церкви на службе? Что это для него первостепенное, а его отец, стоящий одной ногой в могиле, подождёт? А вдруг, папа только что умер? Или умер вчера ночью? А что, если он позвонит тёте Свете как раз в тот момент, когда она в больнице, стоит над постелью его мёртвого отца и рыдает? Или плачет на его похоронах? Дениса охватывает страх, и он не может сделать звонок. Андрей видит его смятение и отводит в правое крыло храма — там есть стулья. Садит его на стул, пока тот не занят какой-нибудь бабушкой, надевает на него простой нательный крестик, который он ему купил в церковной лавке и уходит в алтарь, поговорить со священником. Им был отец Сергий — молодой священник, которого поставили служить здесь после отца Александра. Оба хорошо помнили друг друга. Андрей, будучи в запрете, служил у него алтарником. Исповедавшись ему, как и положено перед причастием, Андрей рассказал о Денисе, что грехи его уже отпущены и его необходимо только причастить.       — А он готовился ко причастию? Постился? Молитвы все вычитал? — уточняет Сергий.       — Отец Сергий, я же объясняю: из него бес вчера вышел. Как он мог за ночь подготовиться?       — Вот когда подготовится, тогда и придёт. Что за спешка?       — Ты бы видел, в каком он сейчас состоянии. Ему жизненно необходимы тело и кровь Спасителя!       — Отец Андрей, ну Вам же известны правила: никого не причащаем без подготовки. — Сергий считает себя умнее.       — Это же правила, а не догматы. Бывают же и исключения из правил. Одержимый человек повреждён. Он не может своими силами встать на путь духовного делания. Дьявол этому препятствует. Такому человеку нужна помощь свыше.       — Да, давайте на дьявола всё свалим! — Спор между ними накаляется. — Во всём у нас дьявол виноват! Это дьявол мешает к причастию готовиться, алкашу водку насильно в рот вливает, чужих женщин в постели к женатым мужчинам подкидывает… Всё у нас дьявол делает, а человек — это всего лишь безвольная марионетка!       — Отец Сергий, ты нашего врага явно недооцениваешь. — Андрей говорит спокойно. Он не настолько эмоционален, как тот. — Как Бог хочет, чтобы мы спаслись и участвует в деле нашего спасения, так и дьявол хочет, чтобы мы погибли и потому всё для этого делает. Человек выбирает с кем он хочет быть и чью волю исполнять. Но бывают случаи, когда воля человека парализована дьяволом или душа человека повреждена психическими болезнями. Это редкие случаи, но они бывают.       Отец Сергий упорно не соглашался. При разговоре с ним, Андрей подметил одну интересную деталь. Кажется, тот и вовсе не верит ни в каких демонов, а одержимых, всех до единого, считает психически больными людьми.       — Может ты и в Господа Бога не веришь? Что тогда ты здесь делаешь, Сергий? — Андрей спрашивает его об этом прямо.       — То же, что и ты когда-то здесь делал: зарабатываю. Тебе хорошо рассуждать, у тебя ни семьи, ни детей. А у меня их двое и ещё беременная жена, и ещё мать после инсульта тяжелобольная, и все они на мне, и всех их кормить надо!       Можно ли осуждать священника за то, что он служит из корыстных побуждений? Много ли в наше время найдётся мужчин, которые до конца жизни согласны нести ответственность за свою семью и ещё тащить на себе больных, престарелых родителей? Это настоящий подвиг. Не каждый человек согласиться на это и не каждый на это способен. Отца Сергия можно только похвалить за эту его добродетель и пожелать ему помощи божьей. Андрей так и сделал. Он был рад за него. Всё, что делает отец Сергий, он делает ни ради себя, а ради своих близких. А потому царство небесное от него не закрыто, несмотря на его неверие.       Андрей вышел из алтаря и рассказал Денису, что священник не благословил его на причастие, и что они завтра пойдут в другой храм — в Преображенский, к отцу Михаилу. Службу, тем не менее, им нужно выстоять до конца. Пока Андрей её выстаивал, Денис, как приведение, бродил по храму, скрывая от людей своё лицо. Прикладывался к иконам, молился и ставил свечи, чтобы его отец не умер. Андрей встал по правую сторону от царских врат и ожидал причастия. Когда священник вынес чашу, все, находившиеся в храме, пали перед ней ниц, и только один прихожанин остался стоять. Священник прочитал положенную перед причастием молитву, и к чаше подошёл первый причастник — Андрей. Монахов причащают первыми. Денис ждал его в левом крыле храма. Некоторые прихожане узнали Андрея и радостно его приветствовали. Они обступили его и хотели взять у него благословение. Андрей ответил, что благословит их всех после окончания службы.       Вдруг кто-то из них начал громко кричать, как сумасшедший:       — А ну расступитесь! Отойдите все! Прочь! Прочь!        Это был тот самый мужчина, который не преклонился перед чашей.       Маленькие дети испугались его крика и стали плакать. Причастие застопорилось.       — Эй, ты! Видишь его? — крикнул мужик отцу Сергию, пальцем показывая на Андрея. — Этот монах — святой! По какому праву ты отказываешься исполнять то, что он тебе повелел?! А ну-ка быстро причасти вот этого…       Тут он взял и с силой толкнул Дениса в сторону чаши. Тот едва не налетел на женщину с грудничком на руках. Андрей узнал этого мужчину. Он был постоянным прихожанином этого храма и был бесноватым. Звали его Владимиром. Андрей духовно окормлял его, когда служил в этом храме. Его демон проявлял себя только во время чтения Евангелия. Как только священную книгу выносили из алтаря, Владимир выходил из храма на несколько минут. А если он не успевал покинуть храм вовремя, то бес повергал его на пол, вызывал судороги и кричал по-звериному. Постоянные прихожане к этому привыкли и не обращали на него внимание. Но никогда его бес не вступал в разговор с людьми. Он вообще не говорил на человеческом языке, а только на зверином. Похоже, одержимость Владимира, после ухода отца Александра, начала прогрессировать. Отец Сергий, конечно же, его за одержимого не считал и каждый раз после исповеди отправлял к психиатру. И каждый раз Владимир получал заключение от психиатра: здоров. Отцу Сергию это не нравилось. «Здоров» — означало, что ему как священнику, придётся с ним возиться. Поэтому для себя он придумал отличную отмазку: «Володька просто прикидывается бесноватым». Чтобы привлечь к себе внимание. И он действительно привлекал. Многие люди специально приходили в храм Рождества Пресвятой Богородицы, чтобы посмотреть на этого «бесноватого». Ну и денежку на храм жертвовали, естественно. В каком-то плане, отцу Сергию выгодно было иметь у себя «бесноватого».       — Что вылупился?! — рявкнул Володька на отца Сергия, застывшему с ложкой в руке. — Немедленно причасти его! — пальцем показал на Дениса. — А ну-ка расступитесь! Расступитесь все! — замахал руками, отгоняя выстроившихся в очередь причастников от чаши. Те в ужасе разбежались. — Прошу Вас, отец Андрей! — услужливо поклонился ему демон, приглашая продвинуться ближе к чаше. Только Андрей уже причастился, а причаститься дважды в день — это страшный грех. — Причасти его, быстро! — кричал он на Сергия. — Иначе я всё про тебя выложу, чем ты тут занимаешься! Зарабатывает он! Зарабатывает!.. — хотел было захохотать.       — Закрой рот! — шикнул на него Андрей. — Именем Иисуса Христа, запрещаю тебе говорить!       Володька резко выпустил через рот весь воздух, которым заполнил лёгкие для демонстрации своего дьявольского смеха. Он поклонился Андрею и стал тише воды, ниже травы.       — Имя как? — ошарашенный Сергий, трясущейся рукой пытался выловить плавающий в вине кусочек хлеба, чтобы причастить Дениса.       — Дионисий его зовут! Дионисий! — снова закричал Володька. — Дениска! А Дениска? А я тут! У-у-у, Дениска, предатель! Я за тобой слежу! У-у-у! — погрозил ему кулаком в спину.       Денис отчётливо ощутил холодок, пробирающийся со спины через толстовку. Наспех перекрестившись, он открыл рот, и отец Сергий причастил его. Изгонять беса у всех на виду — не лучшая идея. После службы, Андрей поговорил с Сергием, что они проведут обряд экзорцизма над Владимиром в другой день вне богослужения, за закрытыми дверями и с разрешения правящего епископа.       — Я боюсь! — Денис жался к Андрею, пока тот благословлял и разговаривал со своими бывшими прихожанами. — Это ОН! Это точно ОН! Он меня преследует!       — Не бойся. Это он тебя должен бояться, — тихонько сказал ему Андрей между разговорами.       Согласно вероучению православной церкви, бесы не могут приблизиться к причастившемуся в течение трёх дней. Разговоры Андрея с прихожанами затянулись надолго. Денис нервничал. Ему срочно нужно в больницу к отцу, а Саше, похоже, нет до этого дела. Вот он уже принял приглашение отца Сергия пойти в трапезную.       — Не бойся, Динь. Всё успеем, — шепнул ему Андрей, догадываясь, о чём он думает. Взял за руку и повёл за собой.