cursed heritage

тэхен сидит за столом, закинув пятку на коленку, клацает автоматической ручкой и упрямо глядит куда-то в одну точку, нахмурив брови и подперев ладонью щеку. тэ делает это почти бездумно, откинувшись в кресле и нервно дергаясь. намджун переглядывается с хосоком и бросает короткий взгляд на следователя. тэхен пришел несколько часов назад на работу, но за это время не вымолвил ни одного слова. следователь не выпил кофе, не открыл ни одного дела, не сделал вообще ничего, совершенно никаких действий. тэ уже три часа сидит, смотрит в одну точку и клацает этой ручкой. — тэхен, - тихо начинает хосок, пытаясь выдернуть его в реальный мир. — что такое кинбурн? - внезапно спрашивает ким, прищуриваясь и продолжая неотрывно смотреть куда-то в одну точку. хосок искоса смотрит на намджуна, но тот лишь приподнимает бровь, не поднимая глаз. — почему ты интересуешься, - спокойно спрашивает старший, перелистывая какое-то дело и изучая снимки с места преступления. — так ты знаешь или не знаешь? - продолжает тэхен, переведя внимательный взгляд на своего руководителя. — первый раз слышу, - невозмутимо отвечает джун, вздохнув. и это правда, намджун понятия не имеет, о чем тэхен опять толкует. — я знаю, - раздается голос хосока, отчего тэхен так резко поворачивается, что положение его тела выглядит почти неестественным, — это название турецкой разрушенной крепости на кинбурнской косе, которая находится на территории украины. тэхен почти не моргает, пораженно слушает и анализирует полученную только что информацию. выходит, это не музей, не город, это какое-то песчаное пространство, которое находится за три девять земель от кореи. и что теперь делать с этим знанием? джун поднимает бровь, толкнув язык за щеку и немигающе впивается взглядом в фигурку чона с видом «ты серьезно сейчас», на что хоби лишь рассеянно пожимает плечами с виноватым видом. тэхен не обращает на их немую перепалку никакого внимания, он по привычке открывает в компьютере гугл, вбивая туда незамысловатое «кинбурн пианино» и углубляется в изучение материала, чем вызывает еще более настороженные взгляды со стороны коллег. — не так давно на кинбурнской косе прямо на песчаном диком пляже установили пианино, на котором может сыграть любой желающий, - тихо зачитывает тэхен, пробегаясь глазами по статье и буквально сканируя взглядом фотографии местности, жадно впитывая в себя каждый пиксель в надежде отыскать хоть какую-то знакомую деталь, но нет. тэ не может сдержать разочарованного вздоха, когда наблюдает на фотоснимке дикого пляжа вполне себе новое и красивое фортепиано цвета темного дуба. это совершенно точно не то фортепиано, о котором говорил ему незнакомец из сна и которое тэхен представлял, в этом случае ни о какой старине начала двадцатого века и речи быть не может, инструмент абсолютно точно совершенно новый. первым не выдерживает давления в маленьком помещении намджун, с шумом вставая и кидая папку на стол со смачным шлепком. — тэхен, - джун в два шага подходит к младшему и встает позади за большим креслом, вглядываясь в статью на экране, которую изучает следователь, — что это за чертовщина? - продолжает намджун, наклоняясь ближе, — какое еще пианино на кинбурне? зачем тебе это? тэхен же, который выглядит не менее ошарашенным, растерянным и потрясенным, медленно поворачивает голову и сконфуженно лепечет, бегая глазами и часто моргая. — я не знаю, хён. тэхен говорит тихо и честно, отчего джун тут же смягчается, потому что прекрасно видит, что младший и сам не понимает, что ему делать со всей этой информацией. джун лишь не может в толк взять, откуда это взялось в голове кима-младшего, с другой стороны, после такого эмоционального потрясения с человеком может случиться вообще все, что угодно. намджун одергивает себя, пытаясь внутри найти своеобразный баланс между жалостью и сочувствием к тэхену. — намджун, что такое парадокс корабля тесея? - спрашивает тэ. ким-старший кидает настороженный взгляд на хосока, но тот лишь грустно вздыхает и легко мотает головой, предлагая этим жестом не выяснять, что тут к чему и вообще зачем оно все, а просто отвечать на вопросы тэхена, полагая, что позже он сам все расскажет. джун выдыхает, берет соседний стул и садится рядом с кимом, который отрывается от монитора и смотрит на старшего большими глазами, какие бывают только у ребенка, который спрашивает простейшие вопросы, в духе, почему небо голубое, для которого мир еще неизведан и даже самые элементарные вещи поражают и восхищают, а необъятность мира вводит в полнейший восторг. — в древней греции был такой герой, его звали тесей, - начинает намджун, чувствуя себя так, будто рассказывает сказку на ночь, — когда он вернулся с острова крит в афины, греки решили сохранить его корабль, как некий артефакт, своеобразный памятник. однако с течением времени судно стало прогнивать, из-за этого пришлось заменять доски и какие-то составные части корабля. после этого между философами возник спор, тот же ли это корабль тесея, или это уже совсем другой корабль, который не имеет никакого отношения к первоначальному по своей сути, кроме разве что внешнего вида, то есть.. это все еще оригинал или уже репродукция? парадокс сформулировали следующим образом: если заменить все части какого-то объекта, остается ли этот объект тем же? или уже нет? тэхен сводит брови к переносице и медленно отворачивается обратно к монитору компьютера, упрямо глядя на фотографию пианино на кинбурнской косе. — значит, - начинает он, прикусывая ноготь, но тут же мотает головой и без сил кладет ее на стол, утыкаясь лбом в клавиатуру, — нет, я не понимаю. детали этого пианино заменили? или, - тэхен приподнимает голову, снова смотря в монитор, — намджун, как ты думаешь, есть ли в мире так называемый обратный парадокс корабля тесея? то есть когда.. детали заменяются не для исходного объекта, а объект служит поставщиком деталей. — никогда о таком не слышал, - честно признается джун, дергая головой и пытаясь понять, что именно тэхен имеет в виду, но не удивляясь тому, что из всех возможных предположений ким-младший делает самое нелогичное, вероятно, находя какое-то свое понимание привычных вещей. может, оно и неплохо, иногда полезно открыть для себя что-то обыденное под непривычным углом. — как тогда можно адаптировать эффект корабля тесея к этому фортепиано? тут уже заинтересовывается даже хосок, отодвигая все дела и подходя ближе. чон облокачивается на спинку кресла, в котором сидит следователь, и отодвигает прядь волос со лба. — тэ, тебе вообще зачем все это нужно? тэхен задумчиво складывает ладони под подбородком и вздыхает, прикрыв глаза. — хосок, мне снились строчки про фортепиано, которое стоит в углу дома детства. когда мы последний раз с намджуном разговаривали, то я понял, что убийство моих родителей и исчезновение этого юноши произошло в один день — 15 августа, и в этот же день объявился «шадоу», который орудовал весь сентябрь. намджун подметил, что «шадоу» оставляет клавиши возле каждой жертвы, я предложил выложить дела в порядке нот в октаве, но сейчас понимаю, что это бесполезно, потому что «до» на фортепиано выглядит точно так же, как «фа», «ре» как «соль» и «ля». то есть визуально мы их никак не отличим и никакого четкого ориентира нет. джун правильно заметил, что убийство моих родителей, пропажа юнги и возникновение «шадоу» с посланиями-нотами как-то может быть связано и со мной, но я не понимаю, как. но не так давно я узнал, как это фортепиано из тех строчек выглядит, - тут уже намджун выпрямляется и складывает руки на груди, внимательно слушая, что дальше скажет тэхен, — оно старое, - тихо продолжает тэ, прикрывая глаза и тихо вдыхая, — очень старое, примерно конца девятнадцатого века, у него тонкие ножки, на которых облупился лак местами. сам инструмент невысокий, звучный, и у него очень красивая стойка для нот, это его особенность, она как будто кружевная, очень легкая и воздушная. намджун задумчиво постукивает пальцем по плечу, хосок молчит, собирая аргументы воедино. — тэхен, почему ты думаешь, что строчки были об этом самом фортепиано? - осторожно спрашивает хоби, отводя взгляд в окно. тэ выпрямляется и складывает перед собой кисти в замок, внимательно изучая ногти и пальцы, которые совсем не похожи на пальцы юноши из его сна. у него они были чуть более неаккуратные, зато теплые и очень мягкие, а кожа тэхена кое-где погрубела, на бугорках появились мозоли, подушечки пальцев того хуже часто оказывались содраны из-за долгой писанины. — я не знаю, хосок, - говорит он тихо, — я не знаю, откуда я взял это, но я точно уверен, что так оно и есть. мне снится кое-что… - голос тэхена переходит на шепот, — как это называется, когда ты можешь управлять своим сном? — осознанные сны? - спрашивает намджун, открывая глаза и приподнимая бровь. тэхен лишь сдержанно кивает, не сводя глаз со своих рук. — да, я думаю, не так давно мне снился такой. я стоял на краю света, вернее, это край света — большая известняковая скала, окруженная морем. я точно знаю, что я спал, я бы никак не мог очутиться за несколько часов в месте, где я не был ни разу, но.. как бы это объяснить. мой мозг, он работал, он анализировал, он думал, я все понимал и все чувствовал, это было реальнее, чем все, что бы то ни было. стояла зима, и там был человек… - тэ пытается вспомнить все досконально, прикусывая губы и нервно выдыхая, — человек, который сказал, что я что-то вспоминаю, что я люблю какое-то произведение рахманинова, и это фортепиано, которое находится сейчас на кинбурне, принадлежит ему. эффект корабля тесея случился именно с этим инструментом. а еще, строчки, которые я слышал, про большое коричневое пианино в доме детства, тоже принадлежали ему. но я не знаю, кто он такой, и не понимаю, почему я все это слышал. — ты можешь описать этого юношу? - осторожно спрашивает хосок, и тэхен незамедлительно кивает, продолжая. — у него светлые волосы, - медленно начинает тэ, — не очень короткие, почти до шеи, взлохмаченные. он носит белую рубашку с фиолетовыми кляксами, и у него есть длинное бежевое пальто, примерно до середины икр. я не видел его лица, поэтому это все, что я могу сказать. — тэхен, - произносит хосок, почти подлетая на рабочее место намджуна и пытаясь что-то найти среди всей кипы документов, которые лежат на столе руководителя. встревоженный своим открытием, хосок хватает небольшую папку и протягивает ее тэхену, — это он? тэ берет в руки уже знакомое ему дело №09/93 и открывает его, будто он еще не знает содержимого и не выучил все вложенные документы вдоль и поперек. тэхен вглядывается в фотографию юноши на первой странице и к своему ужасу понимает, что это именно тот человек, которого он видел в доме и на той скале. даже если это абсурд, и тэхен ни разу не видел его лица, но это, черт возьми, точно он. — мин юнги, - тихо говорит тэхен, сканируя фото взглядом. произнесенное имя звучит странно, как скрежущий мел по доске, от которого хочется закрыть уши и больше никогда не слушать. те же самые светлые волосы, и у тэхена даже нет сомнений, что это не он, это точно он, ким готов поклясться всем, чем угодно, что он видел именно его, — да, это он, - тихо говорит тэ, чувствуя, как его руки снова потряхивает. — меня зовут мин юнги. тэхен зажмуривает глаза и дергает головой, пытаясь прогнать навязчивый голос, который, кажется, уже живет в голове вместе с его собственным. — видишь три черные клавиши в ряд? между последними двумя находится белая клавиша, это нота ля. в восьмом веке был такой историк, которого звали гвидо арестинский, он написал гимн иоанну крестителю на латинском языке. первые слоги каждой первой строчки легли в названия нот. эта строчка переводится как «нечистые уста». — я не понимаю, - шепчет тэхен, резко вставая с кресла и уперевшись руками в столешницу. — тэхен! — хватит! - вскрикивает ким и тяжело прерывисто дышит, опустив голову, — я не знаю, кто он такой, - твердо выговаривает тэ сквозь зубы, — но его я видел в своем сне. я уверен в этом, - тише добавляет следователь. — тэхен, - хосок кладет руку младшему на спину, на что тот дергается от одного упоминания своего имени вслух, — хочешь воды? ким сдавленно кивает, падая обратно в кресло, и зарываясь пальцами в волосы. тэхен готов заскулить, его голова просто взрывается от количества непонятной информации, а каждый раз, когда он слышит этот голос и какие-то обрывки непонятно чего, его мир будто раскалывается на части, будто все, что он знал, чем жил, во что верил, просто рассыпается в пыль и перестает вообще что-либо значить. у тэхена будто почва уходит из-под ног, будто потери брата не хватило, чтобы сломить его морально, теперь будто какой-то стержень в нем, как в человеке, не то, чтобы переламывают, а просто перерубают топором со всей силы. юноша сейчас не имеет никакого понятия, что с ним происходит, кому это надо, что вдруг с ним случилось. все же было нормально. да и при виде этого мин юнги на фотографии в первый раз тэхен не почувствовал ровным счетом ничего, он был уверен только в одном: он совершенно точно не знает этого человека, и не имеет никакого понятия, какое это отношение к нему имеет, а теперь тэхен не уверен вообще ни в чем, потому что он по какой-то причине видит этого юношу, слышит его голос, и все в нем отзывается, как… воспоминания из прошлой жизни, как де жа вю. — намджун, - тихо говорит тэхен, сжимая волосы сильнее, — включи, пожалуйста, вокализ рахманинова в переложении для скрипки и фортепиано. джун непонимающим взглядом смотрит на хосока, но тот лишь кивает, мол, ты видишь, в каком он состоянии. самое ужасное в сложившейся ситуации — это то, что отвратительное самочувствие тэхена каким-то образом двигает дело пятилетней давности, обреченное на провал, потому что пять лет у следствия было полное затишье в деле с шадоу, а тут, зацепившись всего за одну деталь с клавишами, тэхен будто стал самым ключевым объектом, без которого раскрыть это дело совершенно невозможно, и речь не идет о тэхене, как о талантливом следователе. все происходящее имеет к нему совершенно прямое отношение, как к человеку, ведь, судя по всему, есть вещи, которые знает ким тэхен, более того, их знает только он, а выдрессированный мозг следователя будто подсказывает, в каком направлении нужно двигаться и что нужно искать, как цепной пес-ищейка. отвратительно и то, что именно смерть брата стала тем самым катализатором и той самой силой, которая сдвинула дело с мертвой точки, а заодно и сознание тэхена, видимо, ибо после кончины сокджина у кима будто крыша поехала и началась какая-то чертовщина. факт остается фактом, пока тэхен все не поймет и не раскопает сам, все детективы и самые одаренные следователи будут просто бесполезны, потому что у них не будет ни информации, ни фактов. все данные знает, судя по всему, лишь один тэхен, но проблема в том, что ким сам не осознает, какой объем информации находится в его пользовании. он — сам себе единственный свидетель, который должен помочь раскрыть это дело, и сам себе следователь, проводящий опрос часами напролет. один на один с самим собой. дело будет двигаться тогда и только тогда, когда тэхен начнет разбираться с тем, что происходит в его голове, и это действительно тот случай, когда очень многое зависит от одного человека. намджун давит тяжелый вздох, думая, что когда это понимание дойдет до самого тэхена, ему будет очень тяжело принять и переварить это. на него и так свалился целый свет, а теперь, выходит, на нем лежит целая ответственность по расследованию одного из самых громких дел за последние пять лет. все целиком и полностью зависит лишь от него одного. ни намджун, ни хосок не имеют ни малейшего понятия, как связать несвязуемое: кинбурнское пианино, вокализ рахманинова, сны тэхена, пропавшего юношу, врача по фамилии пак и цепь громких жестоких убийств маньяком по прозвищу «тень». кажется, это известно лишь тэхену, но до того момента, пока он докопается до истины, разберется и соберет все разрозненные части воедино, может пройти очень и очень много времени. и ни намджун, ни хосок тут не помощники. тэхен поворачивается в кресле и смотрит на пробковую доску с бумажками, внимательно бегая глазами от одной к другой. он пытается опираться сейчас исключительно на свои ощущения, ибо впервые они оказываются более значимыми и весомыми, чем все разумные и здравые аргументы. именно чутье и нерациональность помогают распутать этот клубок, а не логика и любые разумные доводы. тэ встает с места и той же ручкой приписывает на записке возле имени «мин юнги» еще одно слово через стрелочку. — тень, - читает намджун и переводит взгляд на сосредоточенного нахмурившегося следователя, ожидая от него каких-то пояснений. тэхен же отворачивается, схватив еще несколько записок, и пишет еще несколько слов, также прикрепляя их рядом с именем «мин юнги». — кинбурнское пианино, - читает хоби. ему это ничего не говорит, зато наглядная визуализация, судя по всему, помогает что-то понять и осознать тэхену. — кинбурнское пианино не то самое, что мне нужно, - тихо рассуждает ким, — но оно как-то связано с тем фортепиано, на котором играл пропавший мин юнги, который, в свою очередь, по каким-то причинам мне снится. так как пианино на кинбурне совершенно точно новое, у него другой размер, оно иначе выглядит, я могу сделать вывод, что корабль тесея в привычном его понимании к этому фортепиано не имеет никакого отношения. — что ты имеешь в виду? - хмурится джун. он все еще не понимает, куда клонит тэ, и собрать весь разрозненный поток сознания, который выдает тэхен, ему объективно очень тяжело. — я имею в виду, что в корабле тесея менялись внешние части, то есть, доски заменяли наружное строение, каркас, понимаешь? фактически, форма корабля осталась неизменной, то есть его внешний вид не поменялся, он выглядит точно так же, как и старый корабль, правда же? намджун неуверенно кивает, снова разглядывая заметку с надписью «тень». — так вот, греки заменяли лишь облицовку. тут же, - тэхен показывает на фото кинбурнского фортепиано, — ясное дело, что в этом случае внешнюю часть, корпус и облицовку никто не заменял. видишь? — допустим, - говорит хосок, — и что дальше? — но он сказал мне, что эффект корабля тесея случился с его фортепиано, с тем самым, но при этом юнги, - тэхен осторожно произносит это имя, чувствуя, что оно все еще очень незнакомо ему, — юнги сказал, что его фортепиано находится на кинбурне. вернее, он сказал, что фортепиано, которое я ищу, находится там. то есть, его фортепиано это и есть тот инструмент, который я ищу, это равнозначные понятия, это одно и то же, но посмотри, на кинбурне стоит совсем другой инструмент, это же не оно! — тэхен, - вздыхает намджун, потирая глаза пальцами, — давай ближе к сути. — намджун, что если в фортепиано на кинбурне заменены все внутренние детали, а не внешние? это же тоже корабль тесея, просто.. немного в переиначенной форме. вот допустим, - тэхен поворачивается и рьяно продолжает, — человек видит в себе какие-то отрицательные качества, и они ему не нравятся. это же нормально, что мы хотим избавиться от своих минусов. и вот он решает заменить все плохое в себе на что-то хорошее. конечно же, это происходит не сразу, это упорная работа над собой и так далее, это все мы берем в расчет, но вот допустим, человек так решил. решил исправиться, обзовем это так. при этом он ничего не делает со своей внешностью. будет ли это кораблем тесея? джун тяжело выдыхает, переводя взгляд на доску, но в конце концов кивает и соглашается. — да, я думаю, что да. — что, если с этим фортепиано произошло то же самое? что, если в нем заменены все части, кроме… — клавиш, - задумчиво подхватывает хосок. — точно, - тэхен оборачивается к чону, — потому что клавиши остались у «шадоу». иначе говоря, «шадоу» каким-то образом может быть связан с тем самым старым пианино мин юнги. понимаете? — но мы все еще не может исключать того, что мин юнги — это и есть «шадоу», - продолжает хоби. — я согласен с этим, не можем, вполне вероятно, что он таким образом выбрал свою «фишку» и определил свой почерк, но главную улику, то есть само фортепиано, он таким образом уничтожил, и в итоге пианино мин юнги просто стало донором для какого-то кинбурнского фортепиано, которое находится на том конце света, - самозабвенно продолжает тэхен, — и это очень умный план в таком случае. он избавился от того, что могло его выдать. если детали находятся там, где и подумать никто не может, это же просто гениально. — да, но где тогда «пустышка»? - спрашивает намджун, — когда из первоначального пианино извлекли все внутренности, струны и молоточки, предположим, что так оно и есть, где тогда остался пустой инструмент, тот самый, конца девятнадцатого века? тэхен задумывается, а потом замирает, пораженный своим осознанием. — его сожгли с очень большой долей вероятности. намджун с хосоком переглядываются. они не спрашивают уже, откуда тэхен знает все это, и молча ждут, когда ким сам все прояснит. — когда я разговаривал с ним на краю обрыва, я почувствовал запах гари. что может гореть зимой на краю света? намджун лишь обреченно вздыхает, это все звучит еще более бредово, чем любые записки сумасшедшего, но что у них еще есть? — тэхен, если нужно было уничтожить инструмент, почему бы весь его тогда не сжечь? зачем нужно было извлекать внутренности и куда-то их перевозить? — намджун, я даже не уверен в том, что я прав, в конце концов, это все звучит бредово и нелогично, но если хотя бы на мгновение в это поверить, то извлекать внутренности фортепиано нужно было лишь для того, чтобы что-то скрыть, очевидно, что в таком случае там есть что-то такое, что нужно спрятать, чего бы никто никогда не нашел, а потом для отвода глаз сжечь пустое фортепиано, как будто так оно и задумано, но я, - тэ прикусывает губу и опускает взгляд, щелкая костяшками пальцев, — я не знаю, в чем я прав, а в чем неправ, я понятия не имею, как попадать в эти осознанные сны и снова его там встретить, спросить о чем-то, я запутался. джун вздыхает, берет телефон, что-то печатает и кладет его обратно на стол экраном вниз. тэ, не обращавший на это внимания, выпрямляется и поворачивается. — это… - тихо начинает он. — вокализ рахманинова, который ты просил включить. тэхен потрясенно моргает, его рот сам по себе открывается и закрывается, словно у выброшенной на берег рыбы. это ощущение очень травмоопасное: яркое, смешанное и живущее на пограничных противоположных эмоциях. тэхену грустно, у него в груди саднит и что-то рвет, но вместе с тем всё это наполнено таким теплым светом и такой печалью одновременно, словно воспоминания о будущем, которого никогда не произойдёт. — хён, может мне стоит научиться играть на скрипке? — тогда из нас получится отличный дуэт, ты так не считаешь? у тэхена кружится голова и земля уходит из-под ног. на этот раз он отчетливо слышит не только голос этого юноши, но и свой собственный, красивый, звонкий, с переливчатым смехом в свете солнца. его голос, наполненный счастьем и беззаботной легкостью. голос, которого тэхен в себе никогда не слышал. голос, пробирающий до дрожи и пробуждающий что-то, чего тэхен еще никогда не чувствовал, что-то, наполненное теплом, нежностью и весной. — юнги, а какое твое любимое произведение? — «муки любви» крейслера. — я его не слышал, но, кажется, оно очень грустное. — напротив, это вальс, поющий о том, что любовь побеждает все. тэхен подрывается к столу и быстро дрожащими руками черкает название, чтобы ничего не забыть, словно каждая деталь вдруг стала неимоверно важной. впервые за все это время тэхен видит лицо этого юноши не на фотографии, а совершенно живое и настоящее, с длинными ресницами и аккуратным носом. это действительно похоже на фильм, где тэхен — главный актер, или будто у него есть близнец, и сейчас тэ лишь видит его историю и ощущает его чувства, но никак не свои. эту пленку как будто достали с самого дна и кто-то, балуясь и забавляясь, транслирует тэхену самые интересные моменты в самое неподходящее время, показывает куски, которые никак между собой не связаны, но которые тэхен как-то должен соединить воедино, чтобы уже увидеть этот фильм целиком. тэхен видит его улыбку, в голове у него моментально стыкуются все детали, что до этого были разрозненны, но в конечном итоге все это принадлежит одному человеку: длинное бежевое пальто, низкий голос, старое фортепиано в углу дома и светлые волосы. все это принадлежит ему, человеку по имени мин юнги, который пропал пять чертовых лет назад. а еще счастье тэхена и его улыбка будто тоже принадлежат этому незнакомцу. тэхен готов заскулить от своей беспомощности, он совершенно точно не понимает, как все связано, и не знает, когда мозг подкинет ему что-то еще. тэхен даже не может разобраться, все это вымысел его больного мозга, или нет, а если нет, тогда что, черт возьми, происходит? тэхен слышит медленные аккорды на фортепиано и рвущие непрерывающиеся скрипичные пассажи, мелодия меняется в мгновение ока с форте на пиано, становится то разрывающе-вопиющей, то слишком интимной и откровенной, что даже не хочется думать о чем-то в страхе упустить от чуткого слуха хотя бы один отзвук. — твое любимое произведение — вокализ рахманинова в переложении для скрипки с фортепиано. — я никогда его не слышал, - с горечью говорит тэхен, осторожно переплетая свои дрожащие пальцы с чужими. — но это не мешает тебе его любить. когда ты послушаешь, ты очень остро почувствуешь де жа вю. запомни это ощущение, это похоже на… — выныривание из воды, - шепотом заканчивает тэхен, чувствуя вдруг, как сильно сжаты его кулаки и как неприятно холод обжигает щеки, — ничего более грустного в своей жизни не слышал, чем этот вокализ. юнги был прав, это похоже на де жа вю, мелодия и правда звучит, как мотив из его прошлой жизни, как бы абсурдно это ни звучало. в конце концов, тэхен уже и так наговорил столько бреда, что удивляться, кажется, уже нечему. но что-то у него внутри все равно неспокойно, что-то скрежет и не дает покоя, какое-то ощущение чего-то неправильного и неисправимого. — намджун, - тихо говорит тэхен дрожащим голосом, — как называется чувство, когда ты впервые видишь или слышишь хорошо знакомые вещи? — жамевю? - уточняет тот, поднимая встревоженный взгляд на следователя. — да, точно, - соглашается тэхен, — но что если я совершенно точно слышу это произведение впервые, но мое чутье говорит мне о том, что я давно его знаю? у меня какое-то… ненастоящее жамевю, - тихо говорит тэхен, падая в кресло на последней длинной дрожащей ноте вокализа, которая тянется в партии красивой скрипки в верхних регистрах. — это ты почувствовал, когда слушал вокализ рахманинова? - спрашивает хосок, ставя перед тэхеном стакан воды, который ким осушает залпом. — я не уверен, но, думаю, да. мне очень… - тэхен потирает подушечки пальцев и прикусывает губу, — мне тревожно. намджун вздыхает, не зная, как успокоить тэхена и приободрить его, но он читал в какой-то книжке, что лучший способ успокоить плачущего человека — это сбить его с толка и запутать, спросить какую-нибудь глупость, в духе, «у тебя есть халат?». растерянный человек быстро переключает свои эмоции и перестает плакать, хотя, безусловно, это не всегда правильно, более того, людям нужно плакать, так как это зачастую помогает снять стресс и накопившиеся эмоции, которые многие привыкают держать взаперти до того момента, пока это все не взорвется комом. — хосок, ты не был у доктора пака? - интересуется джун, как бы невзначай, но это срабатывает. подавленный и раздавленный следователь поднимает покрасневшие глаза и медленно возвращается в реальность, переводя взгляд на хоби. чон выглядит растерянным, не понимая, почему намджун вообще у него это спросил, ведь старший ничего ему такого не поручал, но бросив косой взгляд на кима, тушуется и схватывает, что ему нужно сделать. — да нет, вот, - хосок откашливается и берет какое-то дело в руки, демонстративно жестикулируя прямо с папкой в руке, — вот как раз.. хотел съездить. — я с тобой, - подрывается тэхен, тут же вылетая из-за стола и хватая на ходу свое пальто, — увидимся на парковке, - бросает ким, хлопнув дверью. чон массирует переносицу с тяжелым вздохом. — кто такой доктор пак и на что я подписался только что? - обречённо спрашивает хоби. — чон, не бубни, - одергивает того намджун, — это психиатр в центральной клинике, у которого есть какая-то медицинская карта, о которой упоминал сокджин. нужно выяснить, что это за карта. ты видишь, что творится с тэхеном, но только он может нам помочь. — намджун, это звучит отвратительно, - вздыхает хоби, поворачиваясь к закрытой двери кабинета, — ты будто его используешь и хочешь сделать ему еще хуже. — я так не считаю, хосок, - намджун поднимается, одергивая брюки, и садится на свое место, — тэхену тяжело, но помимо того, что его состояние действительно помогает следствию, оно помогает и самому тэхену, потому что для него сейчас нет ничего важнее, чем завершить дело брата. я думаю, ему будет гораздо спокойнее на душе от осознания, что он действительно смог сделать что-то важное для него, для себя, для своих семьи и для всех нас. его боль сможет поутихнуть, и он не будет заниматься самоукорением, не будет винить себя за то, что расклеился и не взял себя в руки, что ничего не сделал для старшего брата, который буквально был для него всем. поэтому хочет разбираться — пусть разбирается, я не могу ему возражать, но я могу помочь и делаю все, что в моих силах. и тебе советую сделать то же самое, хосок. — ладно, уговорил, - смиряется в конечном итоге хоби, — ты такой умный, у тебя на каждое слово еще сто тридцать. как с тобой разговаривать и не чувствовать себя тупым? хосок неторопливо надевает свой длинный плащ, пропуская мимо ушей тихий смешок руководителя. — если что, держи в курсе, - бросает джун в спину хоби. — угу, обязательно, мистер заучка, и почему меня окружают такие невыносимые гении, - тихо себе под нос говорит хосок, выходя из кабинета и неторопливо шагая в направлении парковки, потупив взгляд в пол и засунув руки в карманы. хосок идет туда почти на автомате, как чувствует вибрацию телефона. сообщение от намджуна с адресом, куда нужно ехать. чон цокает языком и морщится, спускаясь вниз по лестнице. — и когда он успел уже все узнать. — ты как старый дед, - голос тэхена, что стоит возле машины, вырывает хосока из мыслей, и чон невольно хмыкает. — да уж, беру с тебя пример, - хоби отправляется на водительское, пока тэхен без особых церемоний плюхается на пассажирское, пристегиваясь и поправляя пальто. хо быстро оценивает обстановку и немного успокаивается от понимания, что и сам тэхен чувствует себя куда лучше. — а я тут причем? - хмурится ким. — иногда я думаю, что все, что ты делаешь, — это бредишь, - усмехается хоби, понимая, что тэхен на это не обидится и не поймет сказанное неправильно. почему-то хосок уверен в том, что коллега не подумает, что чон считает его рассказы про фортепиано дичью и настоящим бредом, ведь хосок совершенно точно не считает так и относится к этому действительно серьезно, в чем-то соглашаясь с намджуном. — может быть, ты и прав, хоби, - тихо вздыхает ким, отворачиваясь к окну и подпирая щеку ладонью. остаток пути они едут в молчании. хосок изредка поглядывает на тэхена и следит за его самочувствием, но ким выглядит совершенно равнодушным, разглядывая пролетающие мимо многоэтажки и снующих людей. сложно сказать, думал тэхен о чем-то в этот момент или напротив, но ким был совершенно точно напряжен, постоянно нервно дергая кольцо на мизинце. казалось, тэ ждет этой встречи с врачом с таким же нетерпением, с которым рвется во всем скорее разобраться. — эту непрекращающуюся игру на качелях пора уже остановить. тэхен выпрямляется и замирает. — что ты сказал? - спрашивает он у хосока, нахмурившись и еще раз прокрутив небольшое украшение. — ты о чем? - спрашивает хоби, паркуясь и отстегиваясь. тэхен остается сидеть в ступоре, медленно пальцами нащупывая застежку ремня безопасности. у него чувство, что его считают идиотом, будто все слышат то же самое, что слышит ким, но каким-то образом все вокруг то ли издеваются над ним, то ли делают вид, что не слышат того же. его руки снова дрожат, отчего движение выходит еще более нервным и дерганым, и ким в какой-то момент снова уходит в себя, пытаясь уловить еще хотя бы строчку, но ничего, ожидаемо, не получается. каждый раз слышать что-то голосом юнги похоже на инсульт или паралич, когда мир перестает существовать, нутро будто запирают в трубу, а время предательски останавливается. его отвлекает лишь хосок, который постукивает по двери, из-за чего тэхен дергается и оглядывается по сторонам, понимая, что хоби зовет его. тэхен спешно встает и хлопает дверью машины, кутаясь в воротник пальто и прикрываясь от ветра. — добрый день, капитан полиции чон хосок, - хоби предъявляет удостоверение на стойке регистрации, — а это следователь по особым делам ким тэхен, - тэ лишь коротко кивает, показывая удостоверение, быстро пряча его обратно в карман и отворачиваясь, давая хосоку решить все вопросы самому без его участия непосредственно. тэхену не нравились больницы, противное место, где белый цвет доводит до ручки, прямо как в их с чонгуком квартире, в которой тэхен так и не появился больше, а еще этот постоянный запах спирта и каких-то медикаментов. отвратительно. — нам нужен доктор пак чимин, мы бы хотели задать ему пару вопросов, - продолжает хоби будничным вежливым голосом. тэхен пропускает мимо ушей какие-то объяснения медсестер и нетерпеливо перекатывается на месте с пятки на носок в своих туфлях. — третий этаж, кабинет триста тринадцать, - спокойно отвечает молодая девушка, и это единственное, что тэхен вылавливает из всего потока информации. — отлично, - не дослушивает тэ, разворачиваясь и бодро поднимаясь по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. все, чего ему хочется, просто уже убраться отсюда поскорее. взбежав на третий этаж и потеряв хосока из виду, который, видимо, захотел поехать на лифте, тэхен озирается по сторонам, пытаясь отдышаться. тэ натыкается взглядом на небольшую фигуру врача с темными волосами, который прощается, судя по всему, со своим пациентом, что-то ему объясняя и улыбаясь. — доктор пак? - уточняет тэхен, подлетая к психиатру так, что его пальто развевается по ветру в больничном коридоре. на окрик тот оборачивается почти моментально, снимая маленькие очки и прищуриваясь. — добрый день, с кем имею честь общаться? - спрашивает он совершенно обыденным невозмутимым тоном, будто к нему тут каждый день взъерошенные полицейские наведываются. сразу понятно, человек матерый, ничему не удивляется, кажется, даже если небо рухнет, этот человек останется невозмутимо спокойным, еще и попкорн прихватит. — следователь по особым делам ким тэхен, - тэ почти на рефлексе показывает свое удостоверение и бросает взгляд на незнакомца рядом, который тушуется и смущенно убирает рецепты за спину. доктор пак изучает документы пристательно, внимательно, потом обращается к своему подопечному. — господин ли, я надеюсь, что мы с вами разобрались, пожалуйста, не нарушайте прием лекарств и не пропускайте дни приема, запишитесь ко мне через три недели у медсестры, мы с вами все обсудим, - пак крепко пожимает ладонь мужчине, прощаясь с ним, — офицер, прошу вас, - врач приглашающим жестом пропускает тэхена в свой небольшой кабинет, открывая перед ним дверь. тэ садится в удобное кресло рядом со стулом психиатра, который вальяжно присаживается рядом. — меня зовут пак чимин, - начинает он, сложив перед собой кисти в замок, — я уже думал, что вы ко мне не придете. чая, кофе? — тогда вы уже понимаете, зачем я пришел, мне нужно изучить ту медицинскую карту, о которой упоминал мой брат, ким сокджин, думаю, что вы в курсе, о чем идет речь, - тэхену становится легче. все упрощается, так как врач в курсе, и ничего ему объяснять не надо, как попугаю, по сто тысяч раз. — конечно, я считаю, вы имеете право знать и говорил об этом с вашим братом, - чимин встает с места и подходит в большому стеллажу с архивом медицинских карточек и роется в них, шепотом бубня фамилии. — это ведь карточка мин юнги, я прав? - интересуется тэ, оборачиваясь, — или какого-то человека, кто связан с ним? чимин замирает на месте, нахмурившись и остановившись в своих поисках. — что вы имеете в виду? - врач поворачивается, и хотя выглядит он совершенно невозмутимым, тэхен читает на его лице напряжённость. — о чем вы? - хмурится тэ, — то и имею. чимин молчит какое-то время, отворачиваясь и снова уходя с головой в поиски. — так вы не знаете, тэхен, - спокойно продолжает он, наконец, доставая внушительную медицинскую карту и протягивая ее в руки следователю, — боюсь, что речь идет об этой карте, а не о той, что вы подумали. чимин садится на свое место, тэхен лишь провожает его непонимающим растерянным взглядом, наконец, обращая внимание на объект, попавший к нему в руки. имя пациента: ким тэхен. — какого черта, - хмурится тэ, бегая по строчкам вниз. — поговорим, господин ким? - спокойно произносит чимин, закидывая ногу на ногу, — так вы будете чай или кофе?