***
Пауль Дейн стоял спиной к Айдану и Сейне, что буквально пару дней назад попросили его провести свадебный обряд. Поначалу старый капеллан вовсе не хотел этого делать и думал, что подобно сочтётся святотатством. Но были нюансы в этом деле, который требовали от Пауля преступить свои принципы и уступить молодым сердцам. И Айдан и Сейна до ужаса этого хотели, и когда Дейн, в порыве удивления начал причитать: — …. да чтобы я, боевой капеллан, благословил вас…. Это что ещё?! — когда он сказал: «благословил», Айдан и Сейна сей же момент сплели свои руки и прижались друг к другу так близко, как только могли. Пауль застыл, понимая, что переубедить их не сможет. Да надо ли ему это? Айдан был Наследником Нерана, мессией из пророчеств, обещанным героем и какие только титулы ему предстояло получить…. но пророчества обещали спасение через смерть, муки и предательства и Айдан, скорее всего, исполнил бы их так, как это было задумано. И Сейна, даже если не умрёт, даже если родит от него дитя, скорее всего не выдержит того, что её любимому нужно будет пожертвовать собой. Да и к тому же, Айдан, в самый важный момент мог спасти Сейну, а не мир, как это ему предначертано. Паулю было страшно брать на себя эту ответственность. Но в мире полном страданий и тьмы Ненасытного, была одна единственная вещь, которая была неподвластна даже старым богам. Это была любовь, и Паулю не мог противиться ей. Через день он подготовил всё необходимое и велел им обоим привести себя в порядок. Айдан коротко подстригся и гладко выбрился, Сейна же заплела свои огненно-рыжие волосы в косу и где-то нашла белое, плотное платье графского покроя с длинным воротником на пуговицах. И вот они стояли в храме Отцов и Матерей Основателей драконьего рода. Тринадцать алтарей выстроились в круг по небольшому храму, устроившись на ступеням, за столбами, что держали невысокий потолок и без того маленькой церквушки. Первым был Келтрик. Как и когда давно, самый младший и резкий из детей Эдхута и Уны, он благословлял на путь самым первым. Пауль велел молодым взяться за руки и подойти к жаровне. — Да будет пламя Первого-отозвавшегося-на-зов с вами. Путь оберегает оно вас от бед, пусть сжигает ваши ссоры. И как пепел даёт земле силу, пусть он одарит вас ею. И коли суждено вам погибнуть, пусть сон ваш будет не в сырой земляной могиле, а в лавовых озёрах. — Тогда он взял в руки пепел из чана под жаровней и обжигая свои ладони, высыпал угли, осыпая головы Айдана и Сейны остатками пепла. Затем они шагнули к алтарю в котором была вода. Пауль, вытерев руки о свой камзол, и набрав воды из полукруглого и неглубокого чана, в котором жидкости было на пару глотков, протянул блюдце сначала Сейне: — Элерона, дочь Уны, была матерью для тысячи драконов. И всякий раз, в муках воспитывая своих детей, она делала это с любовью, помня о законах драконовой чести. Выпивая воду из её алтаря, прими же вместе с ней и благо для чрева своего, чтобы дитя твоё было здоровым. — И Сейна, улыбаясь так сильно как могла, залпом выпила блюдце. Настала очередь Айдана. — Было много мужей у Элероны. И каждый не забывал о ней и детях, которых породил. Пусть же вода, что выпьешь ты, придаст силы тебе во времена, когда рядом будет только жена. — И Айдан выпил воду, не дослушав Пауля. Капеллан лишь заулыбался, когда Сейна сильнее сжала руку своего любимого. За водой, по традиции, следовал ветер. Алтарь Алкира представлял с собой деревце в храме, посаженное в небольшой земляной круг. Когда храм строили, то заранее оставляли два подобных круга, куда позже завозили землю. Для Алкира и Фанзы. Ствол дерева был обвит самыми разными нитками и кусками ткани. Пауль, взяв с цветущей ветки две длинные и не завязанные ленты, одну красную и одну зелёную, велел Айдану и Сейне вытянуть сжатые руки. Он обвязал их запястья и ленты, как по велению ветра, на секунду завились. — Никогда Алкир не требовал поклонения. Никогда не слушал молитв, обращённых к нему. И только когда горящие сердца жаждали свободы и находили себе пару, Алкир, единственный дракон чьё крыло было в перьях, защищал их своим ветром. И пусть ленты эти разорвутся, только когда ваши сердца будут лететь на новую встречу друг к другу. — Сейна только краем уха слушала Пауля, и безотрывно смотрела на Айдана, пожирая её своими карими глазами. Алтарь Фанзы походил на самую маленькую клумбу с сотней цветов, который не могли бы ужиться где-то ещё. Здесь были и кар’вери, и кулвилионы, глаза Альвевы — краснее роз, Адэонесовы туфельки — синее самого моря, золотые языки дракона, горноцветы. Паулю сорвал несколько из них, и аккуратно поместил в косу Сейны. А землёй, что осталось от цветов, осыпал Айдана. — Фанза любила красоту природы. Матерям и отцам она говорила, что любые детей — поле, которое нужно правильно вспахивать, и в какой-то момент оставить, чтобы они могли сами вырасти в зелёные холмы. А молодожёнам она говорила, что они должны держаться друг за друга, как вековые корни дубов за землю, в которой живут. Вы же, держитесь так крепко, как сможете. — Айдан вовсе не слушал Пауля. Только смотрел на свою Сейну. Почти не моргая. Сделав шаг, они встали у пьедестала с чащей, доверху заполненной золотом. Пауль взял две монеты и вложил им в руки с лентами. Яшир — дракон золота, как его называли в шутку: — Торгаш был прост и хитёр. Пусть богатство ваше будет не только в золоте, но и в том, что вы есть друг у друга. — Казалось, от той силой, с которой они сжимают руки друг друга, монеты просто согнутся. Пройдя почти половину храма, они пролили на алтарь Калотрока свою кровь, порезав свободные ладони. Дракон Гор и Камня требовал, чтобы кровь шла к крови, а что впитывает кровь лучше земли? Только камни. Пролив несколько капель на гранит, возложенный на старый каменный алтарь, они пошли дальше. Сатхакка, Сестра Тьмы, свадьбы не любила, потому нужно было миновать её алтарь, не попав под тень чёрной как ночь такни. Алтари Мергшорана, лорда Небес и Молний необходимо было зажечь. Сейна пролила на стальную пластину масло и рассыпала тёмно-синий порошок. Тогда Айдан поднёс факел, и синее пламя вспыхнуло, словно Джейстенский Огонь. Дракон Хаоса, Олгулрмир, своих благословений не давал ни кому, а потому его пьедестал пропускали. Пауль сам встал около безобразного камня, как бы принимая гнев безумного и бесформенного ящера на себя, пропуская молодожёнов. Дальше шёл Бераногор. Дракону-покровителю ремесленников нужно было преподнести что-то особенное, что-то, что было дорого обоим. Айдан вложил амулет, подаренный ему Сейной. Казалось, так давно она была просто Сейной Элерон, беглой Имнари, влюблённой в рядового легионера послушницей. Теперь она была в шаге от того, чтобы стать женой Наследника Нерана, Айдана Стонн’Кассела. Девушка кое-как сдерживала слёзы, а Пауль, кивнул, когда шестиконечная звезда из чистого серебра с именами Келтрика, Алкира и Трайнзакена осталась на алтаре Бераногора. Уже у алтаря Ротмига, Покровителя Льда и Буранов, им пришлось снять с себя часть одежды, несмотря на холод, стоявший в храме. Именно сейчас они сняли с ног сапоги и туфли, даже носки. Парень и девушка стояли на холодной плитке с изображением бурана, перед ледяной водой, покрывшейся тонкой коркой льда в чане. — Посмотрите в отражение на льду. — Сказал им Пауль. Наклонившись вперед, Айдан побоялся открывать глаза. Ему казалось, что стоит ему прозреть, как он очнётся где-нибудь в воде, что всё это окажется его предсмертным бредом, или ещё хуже, его глаза окажутся красными, как у слуги Ненасытного. Сейна игриво хихикнула и наступила своей ногой на его ступню. И тогда они встретились глазами, не в силах смотреть на отражение. Посмотрев друг на друга, они почти перестали дышать. — Ротимг посылает видения. Либо через лёд и холодные стёкла, либо через снежные бураны. Пока вы вместе, пока вы держитесь, никакой холод не станет для вас преградой. — У предпоследнего алтаря они встали на колени. Уна и Эдхут — отец и мать Основателей. Пауль встал позади Айдана и Сейны, велел им склонить головы и поклясться друг другу так, чтобы слышали только они. — Я никогда тебя не предам. Клянусь перед лицом Матерей и Отцов Основателей. — Прошептала Сейна. Она бы не позволила себе пойти против него. Только за ним. Только рядом с ним. Её даже мысль эта была противна: отвернуться от него, обидеться вонзить нож в спину, нет. Либо она умрёт за него, либо вместе с ним. — Я не оставлю тебя одну. Перед лицом Матерей и Отцов Основателей. — Ответил Айдан. Пусть он и был безумцем, он больше не мог ждать. Если он умрёт в попытке спасти этот мир, он будет мужем для женщины, за которую будет готов пойти хоть во Врата Харды. Неважно — мессия, герой, Король Королей, Вестник, Протектор, он — муж Сейны. Этого было больше чем достаточно. И наконец, они предстали перед Слепым Судьёй. Трайнзакен был последним. Тринадцатым в Дюжине. Он заключал договора, позволял играть свадьбы, расторгал нечестные. И чтобы всё было в порядке, достаточно было положить руки на одну из десяти свободных чащ, подвешенных как весы. Айдан и Сейна прикоснулись к стальной статуе дракона, к весам и те, обычно качавшиеся, когда сделка была невыгодна для одной стороны, вовсе не шелохнулись. Трайнзакен был доволен всем. Когда Айдан и Сейна повернулись к Паулю, он раскинул руки в стороны и сказал им. — Объявляю вас мужем и женой. Да прибудет с вами боги. Можете поцеловаться. — Они повернулись друг к другу и Сейна прильнула губами к мужа, повиснув на его шее. И пусть они пытались сделать всё тихо и тайно, весть о свадьбе Наследника Нерана, Айдана Стонн’Кассела, подняла весь Карден-Холла на уши. А виной тому стали близнецы, наследные сыновья Амхары — Теренел (по простому Терон) и Корреалеан (для друзей Корр) Мейстланды. Как они узнали? Что же, видимо, это была их родовая способность, совать свой нос везде и всюду.***
Каймлина Тальвильд, потомственная лекарка Карден-Холла, в этот день не желала никого лечить, сославшись на болезнь. На самом деле всё это было лишь прикрытием. Здоровье у неё было крепкое, на вид она была одной из самых красивых девушек графства, чего не никогда стеснялась, и даже гордилась, когда мельком слышала о крови с молоком. Сегодня, когда глашатай на главной площади во всеуслышание объявил о свадьбе Айдана, её как будто молнией ударило. Всё же она не научилась забывать. А нужно было бы. Забыть обо всём. В таком деле помогла бы водка в неимоверно огромном количестве. Но, увы, с горячительными напитками она не дружила. Одна рюмка и девка под столом, ну какое тут пьянство?! Все готовились к празднику, от чего Каймлина приходила в бешенство. Скоро весь Карден-Холл наденет белое. Люди будут объявлять о своих помолвках, танцевать и петь, славить своих героев. А она…. Это она должна была быть его женой! Она должна была быть на её месте! Но она боится. Коленки предательски подкашиваются, сердце с болью колит. Айдан целовал её в лунные ночи, обещал быть с ней. Они боится, ведь больше ему не нужна Кая, с которой он дружил всё детство. Разве она может ему сказать, как сильно скучала по нему, может ли сказать, что любит? Нет, теперь этого она себе не позволит. Когда они уходили из Кулдара, Каймлина надеялась, верила, что он придёт к ней и скажет, что она нужна ему. Есть ли смысл во всем этом, если с уст Айдана слетает имя другой? Сердце лекарки горит от одной этой мысли. Сейна Элерон. Имнари. Пусть она её и не знает, но уже ненавидит всей душой! Как бы ей хотелось быть на её месте, быть той, кто пойдёт за ним во Врата Харды или до Цитадели Эдхута. — Треклятая Элерон. — прошипела Каймлина. Комната у неё совсем небольшая, пусть и достался ей весь родительский дом. Ну вот, какое приданное есть у этой Сейны?! Никакого! Кая всё ходит от одного угла к другому, чешет руки до крови, расчёсывает волосы до боли и плачет в подушку. Она не скажет этого вслух: — Хочу, чтобы она умерла… Чем она лучше меня? Чем? — и тихо хныча, попросит у неё прощения, так тихо, что даже сама не услышит. — Я не хочу этого. Пусть он будет счастлив хотя бы с тобой. — Сейчас она хотела бы закрыть глаза, перестать говорить и слышать, чтобы ничего не напоминало ей об Айдане. Ему будет лучше с Сейной. А Каймлине будет лучше одной. Совсем одной.***
Войска Уэйстека подошли к Карден-Холлу на три лиги. Командиры Чёрных Легионов ждали процессию императрицы клином. Так в протекторате велись переговоры. Орин придержал поводья, когда они выехали на дорогу с прямой видимостью. Над полями реяли штандарты Барсуков и Воронов. Вадблэки и Гарблэки. Младшие, и одни из значимых ветвей рода Блэков, не принявшие участие в Битве при Кардинийском Ущелье. Орин Стонн’Кассел, лорд Рода и защитник Дома, чётко знал, что Альберт Вадблэк был прозван Плешивым. Однако это ни как не сходилось с его поступками на поле боя. Честь и благородство солдата, если они вообще были в войне, прославили Альберта как командира легиона, а хитрость и ловкость в Играх Империи — даровали ему «плешивость». Заключать союз с ним — всё равно, что выставить капканы на лиса. Сам в него и попадёшься. Лошадь дернула головой, зафыркала и ударила копытом о мощеную дорогу и только по велению ездока перестала нервничать. Орин погладил её по гриве и легонько ударил в бока. Вороная кобыла, отличавшаяся от всего клина, поравнялась с главным императорским конём, гордо вышагивающим вперед гвардейцев и прочих лордов. Боевой конь Гарета, Шнырый, шедший позади Орина, был готов к бою, он, как и его всадник, чувствовал сечу, запах крови, железный привкус летавший вокруг. Взгляд жены ему не нравился. Ариана была доброй — но глаза, прибывавший в гневе, пугал его. «Не нравился» не в том смысле, что ему это было неприятно — ему, к его же удивлению, было до дрожи приятны взгляды жены. Обо всём этом, за исключением тяжких дум о семейных делах, Орин поведал Хелене. Не очень-то Её Императорскому Величеству нравился данных расклад. Но, как бы сказал Терон, ехавший самым последним: «Жизнь это игра в карты. Малые карты, стальные яйца — играешь до конца. Больше карты, малые яйца — пасуешь». Иногда Мейстланд мог быть умным. Но сам он этого не хотел. Орин же, после кивка Хелены, вновь ушёл куда-то в себя. Нужно было подумать, перед тем как встретиться с теми, кто был готов сделать из него Лорда-Протектора. Он стал Чёрным Легионером назло родному отцу. Он добился того, что вся слава Эврадара Эфеса Солнца и Драконоборца осталась лишь его посмертной славой, тем, что должно было стать его целью. Орин Стонн’Кассел, сын Драконоборца, должен был стать мессией. Это Орин должен был выпить кровь дракона, стать Наследником Нерана…. И ведь он когда-то надеялся, что Айдан так и останется сыном Мартина и Лары. Но Ариана смотрит на него, беспокоится о сыне, которого Орин отнял. Всячески помогает ему, даёт советы, улыбается, пытаясь нагнать всё то время, за которое пролила слишком много слёз. Кира ревнует. Младшая дочка Эврадара всегда была такой. Но Орин так и не мог понять, в кого же пошла Адриана. Девушка ходила за матерью по пятам, а когда оставалась с Айданом, весело смеялась, улыбалась как самый счастливый человек во всём Зантаре. Ей тоже было одиноко в детстве. Ариане нужен был сын, Адриана — брат, готовый выслушать и помочь. Только сейчас у них появилось то, что должно было быть давно. Всё из-за него. Всё из-за того, что Орин не хотел судьбы для сына, в конечном итоге настигшей его. Ложь. Всё он построил на лжи, и сейчас платился за это. Какой из него лорд? Какой из него легионер и командир, если он не мог принять ошибку? Не мог с достоинством принять последствия? Они подъезжали к Павловым Полям. Здесь Павел Первый собрал войска супротив мятежных братьев и сестёр. Здесь он убил Райну. Здесь распалась первая империя. Орин поджал губы. Два войска выстроились здесь, чтобы узнать — будут ли они сегодня убивать? Когда они проехали мимо шеренг солдат красных легионов, то были почти оглушены возгласами своих легионеров: — Стонн’Кассел! Кон-Итьен! Наследник Нерана! Императрица! Дракон! Волчица! — Легион поднял мечи к небу, когда его командиры встретили лордов. — Засадные полки Рунтропа и Пашара готовы, если что-то пойдёт не так, мы будем готовы! — Объявил Найт Аксель. Командующий гвардией. — Орин — Хелена, перед тем как ехать дальше, обратилась к нему. — В Уэйстеке принято посылать переговорщиков? — — Хотите отправить меня на передовую? — Он улыбнулся и продолжил: Нет. Клин идёт к клину. Три первых всадника ведут между собой разговор, остальные лишь соглашаются или нет. Таков обычай Ноя. — Императрица поджала губы и сильнее стиснула поводья. — Айдан… — — Явится — сей же момент закончил Орин: Нас ждёт либо война, госпожа, либо союзники. Хелена и её лорды выстроились в клин. Теперь на Павловых Полях стояли две армии, готовые к бою. И лишь от решения командующих зависел исход битвы. Альберт Второй учтиво кивнул. Второй по значимости лорд Уэйстека насмехался над ней. — Леди Кон-Итьен! Чёрный грифон! Я рад этой встрече. Сегодня прекрасный день, не так ли? — Альберт погладил своего вороного коня по гриве. — Не выскажу такой же радости, Альберт. Я предпочту сразу услышать твои требования. — Голос Хелены был холоден, но вот-вот должен был он треснуть, как лёд. Волчица терпела и не скалилась. Это у неё хорошо получалось. Плешивый лишь улыбнулся. Его командиры переглянулись. Казалось, что план их был безупречен и стоит им лишь высказаться, как Империя станет носить цвета Чёрных Легионов. — Коли волчица, пляшущая под драконьи песни, позволит мне обратиться к Чёрному Грифону… — ему не нужно было ничьё разрешение. — Орин. Некогда мы звали тебя братом, некогда ты был братом мне. Но, к сожалению, ты предпочёл облачиться в красное, предпочёл как пёс Гиренда сидеть у ног свой госпожи из рода предателей! Вовсе она не Кон-Итьен, лишь жалкая гиена Истон-Даров! Ты же — предатель крови Ноя! Но мы, как потомки первых легионов готовы встать в ваши ряды. Вы не будете вмешиваться в законы Уэйстека, не будете выбирать наших лордов, и будете считать нас своими Защитниками. — Хелена посмотрела на Орина, демонстративно выведшего лошадь прямо к Альберту, оставив между ним и собой полметра. — Думаешь, я тут в шутки играю? — Орин сказал это тихо, как показалось ему. Но слова эти слышали все. — Не стоит провоцировать драку, Грифон… — Альберт и бровью не повёл. — О-о-о, ты кое-чего не понял, Плешивый. Я зовусь Чёрным Грифоном не для клички. Я кровь получил это звание при Беталгоре. Я капитан разведки и Лорд Дома Стонн’Касселов, я — сын Эврадара. Я сын Эфеса Солнца и Драконоборца. Думаешь, можешь просто так оскорблять меня и говорить про честь и клятвы? Вы пошил за Ааронтом только потому что никогда не было в протекторах более безбашенных легионеров. Так бы вы на жопе ровно сидели. — — Ещё слово, Изгой, и я…. — Изгоем Орина называли только в Уэйстеке. Тогда зелёные, с изумрудным отливом, глаза полыхнули огнём. — Я только жду! Обнажи клинок, Плешивый! Давай! Война только началась! Думаешь, мы тут перед вами на цыпочках плясать будем, раз притащились сюда в несколько легионов?! Ничего подобного! Запомню одну простую вещь — я клялся империи, а не треклятым, сука, обещаниям последователям чистой крови! — Орин отвел лошадь назад. Сплюнув под копыто вороного Альберта. Со звоном он обнажил клинок. — Я — отец Наследника Нерана! Я породил на свет мессию или же того, кто уничтожит мироздание, и я буду несказанно рад, если он начнёт разрушать это прогнивший мир, ведь тогда, он заберёт и вас с собой! Я — отец Айдана Стонн'Кассела, Вестника и Протектора! — и как по велению случая, позади Орина появился силуэт дракона. Огромный красный дракон промчался над армией Уэйстека, извергая пламя над их головами. Никого он не собирался убивать, лишь напугать. Взмыв к небесам, дракон расправил могучие крылья, заслоняя свой тенью половину полей. С громогласным рёвом он в крутом пике оказался почти у земли, до смерти испугав коней и всех чёрнодоспешников. Сотрясая землю, он окутал себя ореолом из света и на месте ящера, Короля Земли и Неба, оказался человек с горящими глазами, короной над головой и крыльями из огня за спиной. — Мы готовы принять ваши условия — Альберт Второй склонил голову перед Орином и Хеленой. — Готовы принести клятву. — Отозвались лорды Уэйстека.