Северное Кровогорье.
Уэйстек.
То, что провернул Блексворд — самая настоящая афера самодура, вертевшего законы Уэйстека как только его сердце пожелает. По делу, на севере по направлению к Эш’Хайгару правили законы Чёрных Легионов. Есть лорд-протектор — первый среди всех легионов и семей. Есть Дома — заведующие всей экономической системой провинции, есть легионы — костяк правосудия, контроля и войны, а есть семьи легионов — основна населения севера. Лорд-протектор мог назначаться императором, оттого-то он был протектором. Ставленник и защитник имперских границ, сборщик податей и налогов, и первый, кому приходиться держать удар в случае войны с Даргоном или некромантами. Он был командующим, верховным судьёй и блюстителем порядка. Великие Дома, живущие на севере издавна, занимались обустройством рудников, шахт, лесопилок, жильём для себя и своих подданных. Они знали эти места, они их покорили и потому имели самый значительный вес во время судебных тяжб и делёжки имущества. Но слово протектора было для них законом. Но учитывая их права, большая часть всех заведение принадлежали знатным семьям и их людям, от чего никто кроме них не мог обустраиваться в этих землях. Легионы, обосновавшиеся здесь ближе к третьей эре, шли сюда семьями, так что хозяйство, работы, и облагораживание здешних простор легло на их плечи, а те из них, кто лучше обращался с мечом, чем с мотыгой, занимались войной и защитой. Чистота крови, долга и легиона — их великие постулаты, позволившие повысить авторитет и влияние почти до уровня лорда-протектора. Чёрные легионеры, их потомки и члены семьи, так или иначе, считались частью легиона — основной силы севера, а потому яростно защищались даже от соседских ссор и дрязг. Слово сына легионера было выше, чем слово того сына, у которого в роду не было солдат — так вот, служба стала выгодной и престижной. И Блексворд этим воспользовался. Прошёлся по казармам, домам и вышел на площадь, когда глашатай объявлял о скором сборе Совета. Он вышел, стал зазывать легионеров и их семьи: — Разве не в ваших руках судьба Уэйстека? Разве не ваши деды и прадеды говорили о крови и её связи?! — уставшие от безработицы и войны, на которую ушли их сыновья и дочери, люди стали поддерживать Блексворд, но позже подошли и стражи, следившие за порядком. И тогда Блексворд снял капюшон. — Я — бастард и я чту кровь своих предков. Чёрных Легионов, коими были и ваши предки! Блэкам и их капитанам пора показать, что выбирать лорда-протектора должны вы! Вы выбирали моего отца, вам выбирать и следующего правителя. — Таким не хитрым образом, Блексворд сделал из Зейрайны подходящего кандидата. Её народ любил, а когда сюда придут легионы Альберта Второго, им придётся считаться, с мнением людей, решивших, что ветви рода Блэков подождут своей очереди на правление. Что до Тангеров, то у них осталась лишь основная ветвь, обо всех «дальних родственниках» позаботился ещё прадед Блексворда. Благо, кровь проливать не пришлось. Пока.***
Лишь единожды Блексворд прибывал в отцовской комнате. Ааронт отправлял его под командование Орина в зиккурат Ин-ар-Хартум. С того момента прошло не так много времени, но Блексворд чувствовал себя самым древним стариком в Зантаре. Хоромы его отца были чем-то вроде комнаты, скрещённой с библиотекой и музеем. В одном углу, около витража, стояла пустая стойка доспехов и по обе руки от неё пустовали стойки с мечами. Левую сторону просторного помещения с дорогими коврами Даргона заняла обширная, но наполовину уничтоженная библиотека. Большая часть книг была сожжена впопыхах и пожелтевшие отрывки виднелись среди потухшего пепла. Блексворд бесцеремонно перешерстил все оставшиеся книги, перекапал уголь в камине, и полностью просмотрел каждый закоулок, каждую полку. «У тебя всегда есть план» твердил он сам себе. Странно было рыться в вещах отца, до этого полжизни проведя на псарнях. В конечном итоге ничего здесь не было. Ничего…. кроме карты, оставленной словно нарочно. Север Уэйстека был зарисован на изорванном куске пергамента и Блексворд почувствовал, как за каменной кладкой слышны шаги по ту сторону стены. Сдёрнув старый кусок карты со стены, он просунул руку в открывшееся отверстие, длинной в локоть. Там, среди пауков, пыли и замшелого мха, пальцы его нащупали что-то на подобии небольшой книжки, а может быть и дневника. Вытащив из дыры книгу, Блексворд аккуратно повертел её в руках, рассматривая причудливый узор на кожаной обложке в виде коня, поднявшегося на дыбы — родовой герб Тангеров. Все страницы были исписаны вдоль и поперёк. Одни из них были заполнены строчками текста, выведенного неаккуратным почерком, а другие были изрисованы схематичными рисунками. Одни из них были каким-то планами, другие подобием силуэтов и странных очертаний, а некоторые из страниц полностью выделялись под необычные руны, явно древнего или пограничного происхождения. Открыв последнюю запись, Блексворд вгляделся в отцовские каракули и проклинал всех Тангеров за их почерк. Их роду в пору было бы стать лекарями, а не правящей династией. Да, будь Иса сейчас жива, она бы посмеялась, ведь у лекарки был почерк, от которого глаза Блексворда болели хуже, чем от пепла, попавшего в них во время бурана. Да что говорить? У старухи Деворы был ТАКОЙ почерк, что даже гномы позавидовали бы её умению скрывать свои записи.Девора ничего не сказала. Лишь посмотрела на меня как на мертвеца. Что же, старуха, как всегда, оказалась права. Я — нежилец. Провалы в памяти стали куда больше. Я не помню прошедшую неделю. Всякий раз, когда боль пронзает тело, вены чернеют всё сильнее. Я не помню лица тех, кто погиб в пепле. Не помню криков и набегов. Лишь город и святилище с сокровищами, что погубили моих друзей. Вин-Диль, город на востоке Эш’Хайгара. Всё что я помню.
Когда Блексворд встретился с Деворой в гостевых покоях, он сел напротив неё, медленно листая дневник Ааронта. Старая чародейка сидела близ окна, накинув на плечи плотный и теплый плащ, естественно чёрный. Серые глаза смотрели прямо в душу внучатого племянника и Юлиан, пусть и не любивший своё имя, посмотрел в ответ. — Ты знала об этой болезни? — не вопрошающе, а утверждающе выдал он. — Да. Разве я обязана отчитываться перед тобой? — голос её был раздражённым. Явно ей не терпелось отвесить оплеуху нерадивому мальчишке. — И что это за болезнь? — Блексворду нужно было узнать как можно больше. Путь ему предстоял неблизкий и он должен был проделать его в одиночку. — На моей памяти не было таких проказ… представь медведя, уснувшего на зиму. Такой была и зараза, подхваченная твоим отцом. Его друзья погибали в мучениях, кто через день, кто через неделю. Она дремала в его теле, болезнь, связанная со скверной. — и тогда Девора замолчала. Старуха медленно встала и наощупь пошла к выходу. — И это всё? — Блексворд еле сдержал досадное чувство, его как будто обманули. — Ты шелестишь явно не «Очерки Тэмара Карденхолльского», так что сам всё узнаешь. Помогать тебе угробить Ааронта я не стану, но и мешать не буду…. — и тогда она скрылась из виду. Блексворд открыл первую страницу с десятками вложенных листков. Дневник его отца был клондайком, по цене сравнимый с драконьим логовом. — Вин-Диль — прошептал он, откинувшись на спинку мягкого гостевого кресла. Раздув угли, Блексворд принялся изучать все записи. Как говаривал Ной Одноглазый: «Отправляясь на смерть, нужно знать обо всём, что тебя ждёт. Помирать дураком — не очень-то завидная судьба».***
Тем временем у границы Кровогорья и Эш’Хайгара.
Стоянка близ города Вин-Диль.
Святилище Паука.
Ааронт преклонил колено перед статуей восьминогого паука. Ползучие лозы немеризы обвили старое каменное изваяние, рядом с которым остались почти истлевшие останки людей, некогда следовавших за ним насмерть. Сейчас бывший лорд-протектор и глава Великого Дома не молился древнему пауку, которому поклонялись хаша’сины и некроманты. Он искал нажимную плиту, что могла бы активировать древний, быть может, уже не работающий механизм, открывавший путь через гору прямиком к городу, в котором он потерял слишком много…. месту, из которого Ааронт Тангер вернулся совсем другим человеком. Несколько сотен солдат, решивших пойти охранять своего господина, он отправил через перевал. Долгий и не такой опасный путь для простых солдат позволит им добраться до города за неделю-полторы. Он же двинется почти напрямик, через пещеры, в которых сгинули многие из его друзей. Ааронт должен был встретиться со своим прошлым, победить страх по дороге к месту, в котором он сам некогда умер, если так можно выразиться. Сняв чёрную перчатку с замёрзшей кисти, он засучил рукава камзола и провёл посиневшими пальцами по почерневшим венам. Болезнь брала своё, и у него было слишком мало времени. Если Блексворд двинется прямиком за ним, то перед полным забвением у него ещё останется время, чтобы сохранить честь…. по крайней мере, её остатки…. Смахнув с нажимной плиты пыль и пепел, Ааронт, превозмогая боль и жар, сошёл с грохочущего пола и когда серые плиты раздвинулись, открывая проход в тёмный тоннель, он кинул последний взгляд в сторону черепов и костей, не тронутых с того самого дня, как они вышли из злополучных пещер, вытаскивая проклятое золото. — Только во тьму — произнёс он, спускаясь по спиральной лестнице вниз.***
Уэйстек.
Блексворд погладил Ветерка по гриве, протягивая в ладони кусочки сахара. Конь с радостью слизал лакомство с руки и посмотрел своим чёрными большими глазами на ездока. — Да, братец. Это путь в один конец. — от этих слов животное отмахнулось, доедая наложенный у стоила овёс. Блексворд собрал немногочисленные пожитки, провизию чуть больше чем на неделю и разместил всё по седельным сумкам. Зейрайна, подошедшая в своей дерзкой и нетерпеливой натуре заставила его немного отшагнуть в сторону, чтобы не получить хорошего подзатыльника. Однако, ожидаемой драки не наступило. Блексворд лишь увидел её лицо. Усталое, злое и полное разочарования. — Пойдешь убивать Ааронта, а мне оставишь разгребать всё дерьмо, что устроил? — по-командирски затрепетала она. — Юлиан…. послушай.…. — — Я же бастард. — прервал он. — Бастард, которого не захотят видеть на троне. Вирида и Омирена тебя бояться, а я… я хочу узнать всю правду. Пусть отец расскажет, а там мы уже решим, кто умрёт. — он потряс дневник в руках и вскочив на коня, вложил книжку в сумку у правой ноги. — Блексворд. Я любила твоего отца. У нас никого не было кроме друг друга. Понимаешь? Я не могла доверять никому кроме Ааронта, а он не мог рассказать о том, что его волнует никому, кроме меня. — Блексворд лишь кивнул. Направив Ветерка по мощёной и расчищенной дороге, он повернулся, возможно, в последний раз вглядываясь в лицо матери. — Я знаю, Зейрайна. Прощай, мама. — неслышно прошептал он.***
Прошла неделя с отъезда Блексворда. К тому времени, когда в Уэйстек въехали солдаты Альберта Второго и Гарета, Зейрайна успела подпалить поместья Вириды и Омирены. Те, после того как попытались опоить её ядом и заколоть подосланных служанок, бежали к ренегатам куда-то к крепости Тускал. Наблюдая за ещё полыхающим пожаром в южной части, где обычно и обитали второстепенные ветви великих семей и прочие гости, Зейрайна не могла отделаться от мысли, что где-то далеко, Юлиан… Блексворд вот-вот совершит роковую ошибку. Стоя на балконе, и созерцая деяние своих солдат (огромной пожар) она не заметила подошедшего Альберта. — Леди-протектор — поклонился Плешивый Лорд, вовсе не обижавшийся из-за этого прозвища, казалось, он гордился тем, что унаследовал звание от отца, а тот от деда. — Командор — кивнула Зейрайна, прикоснувшись к своему бедру. Кинжал был всё там же. Её стража — верные пограничники, не отступали от неё и сейчас стояли у входа с бердешами. Размашистый удар этим великим топором — и любой потенциальный убийца — покойник. Однако то, что Альберт, выслушав ситуацию, велел своим солдатам выступить под командование Зейрайны, много о чём говорило. Хитрец, так или иначе, не будет марать руки, пока не составит для себя идеального положения с десятью мостами для отступления. — Есть ли новости? — спросила Зейрайна. — Разведка докладывает, что на правом берегу Харды замечены войска Даргона — с неподдельным прискорбием сообщил генерал. Боги! Не хватало им ещё и войны с амункерами! Нужно до кучи ещё и аладенцев позвать, чтобы воевать на десять фронтов! — Что до нашего положения, то Гарет отправился к Её Императорскому Величеству на переговоры с самой Мираной…. А вот, северные границы наполнились ир-мерами. Реаден сообщает о Вратах в Утробу близ горы Дорэон. Пока, это всё, что мы можем знать наверняка. — положение хуже некуда. Войска рассредоточены по всей провинции, пусть и большая часть собрана ближе к северу. Соседи с жадностью готовы рвать Кровогорье как псы, а Ненасытный всё строит козни. Альберт, откланявшись, пошёл по своим делам, а Зейрайна продолжал наблюдать за уже потушенным пожаром. У неё, как у леди-протектора есть возможность, чтобы сохранить легионы и людей. Если ир-меры выйдут целой ордой, им придётся идти вниз по Харде, сжигая города и все поселения, чтобы твари Тай-Фера шагали по выжженной земле без возможности прокормиться. Вскоре ей придётся сменить платье из чёрного бархата на бригантину, а к кинжалу прибавить меч. Почему она не могла оттолкнуть Ааронта в ту ночь? Почему не могла сбежать? Что в ней взыграло, из-за чего она ответила ему взаимностью?«У нас больше никого нет. Мы должны держаться вместе. Всегда». Сказали они друг другу в тот ночной ливень, смывавший кровь с их доспехов.
***
Кинхарт.
Дарэ Агостор, родом из Сайн-Ктора заливал горе медовухой. Вино увезли вышестоящим офицерам во дворец, остался только мёд, который не хуже красного кинхартского позволял забыться. Что именно хотел забыть Дарэ? Да всё! Как он увидел толпу ир-меров и лордов тьмы, Короля Королей, саму Мирану, да абсолютно всё! Сразу после Карден-Холла, он уехал в Кинхарт и большую часть времени безудержно пил. В кармане осталось лишь пара золотых, коих даже на пинту не хватит. Оставалось только забиться в какой-нибудь угол и ждать кончины. Серый Легионер среди краснодоспешников и кинхартцев, готовых порвать любого сайнкторца…. Дарэ прислонил холодную пинту ко лбу и попытался забыть кошмары, попытки его же товарищей убить его, казнить. Нет больше порядка в империи, ведь она давно пала. Столицу отстраивали купцы, выжившие горожане и перенаправленный гарнизон. Кинхарт, некогда великий, теперь был лишь остовом столицы с красивыми домами и богатыми кварталами. — Здоров будь, Дарэ. — севший рядом человек имел такой же дерзкий говор, как и любой сайнкторец. — Магни? — подняв голову, Агостор узнал заметно уставшего шпиона Серого Герцогства, служившего Фаилу Акару. — Он самый. Вижу, ты совсем устал. — Магни посмотрел на пинту и покачал головой. — Неужели такая сошка как Я, настолько насолила герцогству и Акару? — Дарэ потянулся к кинжалу в сапоге. — Нет. Ты, пожалуй, единственный в Кинхарте, кто может оказать мне помощь. Мне и всей империи. — Магни подозвал служанку, и та поднесла ещё медовухи. — Чем Я, могу помочь такому шпиону как ТЫ? — спросил Агостор, допивая мёд. — Не только мне. Я, видишь ли, помогая юному Корреалеану Мейстланду и его отряду. А ты отличный следопыт. Ты найдёшь его во дворце. Скажешь, что по делу к лорду Соколу. Думаю, что ты предпочтешь сделать хоть что-то, а не упиться до смерти. — Магни ушёл, а Дарэ решил всё же напиться и уже потом идти к Мейстланду…. Всё же, стоило первым делом забыть некоторые кошмары.***
Где-то на западе Зантара.
Память начала подводить Терона в самый не подходящий момент. То, что он находился в темноте, ощущавшаяся как коробка из самого холодного металла или же промёрзшая скала, ему в пору было бы вспомнить, что такое узкое, тесное и одновременно безграничное пространство из ночного мрака, есть ничто иное — как магическая ловушка Самерата. Некогда древнейший из эльфов создал особый мешок, наделив его свойствами волчьей ямы без кольев. Как карман в пространстве между миром сном и реальным, в котором жизнь текла медленнее обычного. Однако ему понадобилось много времени, чтобы вспомнить проклятые строчки из магического пособия, которое он читал, когда скука совсем одолевала его в Карден-Холле. Магическая ловушка могла быть установлена на сундук, специально сшитый мешок, в который можно было вместить человека с головой или же что-то, куда можно поместить человека во весь рост. Следом за воспоминаниями о похищении, после попытки вырваться из плена темноты, пришло осознание того, что от магического потока в крови он был отрезан. Он чувствовал его, мог коснуться, но как будто всё тело Терона облепляла сколькая плёнка, и между ним и магическим источником оставался лишь треклятый дюйм. «Почти», увы, никогда не засчитывалось. Терон, поняв, что сейчас полностью находиться во власть врага, попытался устроиться, чтобы помедитировать, но место плена было столь малым, что он даже не смог вытянуть полусогнутые ноги. Терон не понимал, сколько времени прошло. Но больше всего он страшился того, что память его стала как решето. Лишь отдельные отрывки позволяли вспомнить, что он — Теренал Мейстланд, что у него есть брат — Корр. Что сам он Владелец Рога Алкирион…. А вот отдельно взятые моменты жизни просто пропали…. Как будто их и не было. Как бы он не старался, Терон не мог произнести имя родителей, пусть и помни их лица…. А эльфийка…. почему-то она была важна… почему? Терон почувствовал, как болят его ноги, как спина ноет без устали, а левый бок, полностью отлёжанный, больше не ощущается как часть тела, к тому же рана, где когда-то был правый глаз, до жути чесалась, а руки он не мог подвинуть из-за треклятого невидимого потолка! Время шло, а Терон прекратил попытки прогрызаться через тьму, рассечь её кровавыми ногтями и без остановки кричать. Его никто не слышал, а даже если пленители и слышали, то никакой жалость явно не испытывали. Вскоре его стало клонить в сон. С ним он бороться не стал, что и стало ошибкой. В сновидениях он бежал через сумрачные леса. Его загоняли Губители и Падшие, Лорды Тьмы и ир-меры. Даже сам Ненасытный преследовал его. Затем все поменялось. Вот он сидел за столом в какой-то таверне. На левом его плече сидел громко орущий сокол, на правом — сова с огромными жёлтыми глазами. Терон же смотрел на чёрный силуэт хохочущего Тай-Фера. Древний Бог скинул игральные кости на доску. Чёрные кубики слетели с его призрачных рук, и долгое время катались от одного угла к другому, пока на всех не выпали двойки. Глаза Дуратхара — так называлась эта комбинация. Терон же не глядел на свои кости, лишь руки его, повторявшие тряску костей тысячи тысяч раз, выбросили белые кубики. Только он хотел взглянуть на комбинацию, как тут же обнаружил, что вместо костей в руках держал карты. Перед ним теперь сидел не Тай-Фер, а сам Неран! Точно Неран! Первый Император, облачённый в свои легендарные доспехи из чёрного железа. Вертикальные зрачки сверкнули огнём и молнией. Рисунки на картах Терона ожили. Граф с мечами выскочил из рамки в полный рост и стал размахивать клинками у его шеи, Леди с розой оглушительно ревела, а Золотой Дракон выпустил струю пламени из пасти, из-за чего Терон завалился назад. Когда же он рухнул на пол, то понял, что стоит на холме, во главе целой армии! Стоило ему обернуться, как глаза на лоб полезли. Тысячи стягов за спиной высились над горящей землей, сотни коней рвались вперед с обоих флангов, и только его окрика нужно было для дальнейшего боя. — Кирен-таг Шен-карен! «Крылья Феникса»! К бою! Живо к бою! Конницу на правый фланг! — Конница подобно крыльям птицы обогнула командирский холм, обрушившись на врага смертоносной лавиной. Терон моргнул и через секунду стоял уже не на полыхающем поле, а перед высоченными стенами древнего города. Зажмурившись, он уже стоял посреди десятка закалённых бойцов с одним только копьём. — Таглен видар Дазардан! «Бросаю кости Погибели»! В бой! Танцуйте в тенях! Пляшите со смертью! — так в забытые времена звали удачу, с этими словами бросали игральные кости перед смертью. Терон вновь зажмурился и, вновь оказавшись в темноте, просто принялся дышать. Хотя бы воздух здесь был без всякого яда.