***
Путь амхарцев продолжился. Мария бросало то в жар, то в холод и поход пришлось возглавлять Терону и Бреатфору. Эрвина и Селена, вместе с лордом Прейдом и его приближёнными охраняли лорда Амхары, пусть и раны его удалось залечить относительно быстро. С приходом наследного сына Амхары, народ прибавил скорость, и их вера в удачный исход заметно возросла. Сам же Терон устало покачивался в седле, пока вся его семья расположилась в телеге в конце авангарда. Смертельно усталый, он продолжал держаться в сознании, пытаясь переварить в голове ведения из прошлой жизни. Ему казалось, что вот-вот он превратится в Айдана и будет спорить с голосами в голове. Но, к его возможному счастью, он лишь перебирал отрывки из видений, переводя их с древнего наречия на всеобщий. Таглен Видар Дазардан — «бросить кости в руки Погибели», чаще всего именно эти слова слетал с уст Терона, когда он представлял в руках игральный кости. Долгое время он пытался разобрать смысл отдельных фраз, что звучали так витиевато и сложно, от чего голова Терона раскалывалась надвое. К примеру: «Риглен дит’нер Домари». Терон прекрасно понимал смысл этих слов, только вот перевести их ни как не мог. Проходилось прибегать к аналогиям и проще всего это получилось с картами! Треклятыми картами! Это было что-то на подобии «намеренного заблуждения» — блеф! Терону было проще представить, что он своим блефом заставляет других игроков скинуть карты и когда выигрывает с простейшей комбинацией, чем выговорить: «Обман во имя Возвышения!» Мейстланд потряс головой и вгляделся, как ему казалось, в бесконечный тракт Альвевы, заваленный снегом, пусть и не таким сильным, как на близ лежащих полях. Конь ему попался спокойный, буланый. Животное как будто-то старалось угодить ездоку, придерживаясь спокойного шага и чуть ускоряясь, когда Терон ослаблял хватку. — Отдохни, душа моя. — обратилась к нему Эрвина, когда он подъехал, чтобы проведать их. — Не сейчас, мама. — отмахнулся Терон, поцеловав замёрзшую Селену в лоб, растирая её плечи для согреву. Эривна же не отходила от мужа, и Терон был спокоен за отца. — Мы едем в ловушку. — выдал Бреатфор. Ир-меры гонят нас как дичь. Но лучше умереть в попытке сделать что-то, нежели смиренно сдаться врагу. — Терон злобно глянул на дядю: — Даже не смей заикаться про это. Ни один амхарец не сдаться врагу, если найдутся желающие, собственноручно казнью. Я видел, что слуги Тай-Фера делают с пленными. Я не позволю этому повториться. — чуть ли не с рыком выдал племянник. Бреатфор покачал головой и устремил коня на обход колонны. Терон же, не видя перед собой ничего кроме дороги, стал покрывать Ненасытного всеми возможными проклятьями.***
Продолжая свой путь параллельно направлению орды, ватага следовала по горной тропе, отставая от амхарской колонны на несколько дней. Корр вел отряд почти без остановки, а последним из них шёл Дориан, безумно уставший от затяжной погони. Дарэ Агостор, не решился пойти с ватагой. После произошедшего в Кинхарте, он и Магни отправились в Сайн-Ктор, а ватага рванула в Амхару. Теперь же отряд шёл у горного склона, загоняя лошадей. Потеряв счёт времени, Корр, решивший остановиться хотя бы на половину ночи, понял, что орда идёт быстрее их, гонимая своими жестокими командирами. Ир-меры так или иначе не позволят им проскочить вперед них, а значит, осады Фарналя не избежать. Если Марий примет удар в скальной крепости, то сумеет задержать врага и позволить почти всем, кто ушёл с ним, уйти в Эфирный Лес Иронала и Ангвира. Только если твари не последует за ними, почуяв превосходство. Остановившись у горной тропы, ведущей к Волчьему Хребту, Корр, рассуждая о плане, погладил лошадь по гриве. — Корр? — Вирна подкралась незаметно. Корру нравилось, когда её рука оказывалась на его плече, и сейчас он позволил ей повторить этот жест. Лина так не делала. Никогда. Лина вообще боялась, что их тисканья по углам заметят. — Мы не успеем. — решительно выдохнул Мейстланд. — Неужели мы их бросим? — с дрожью в голосе спросила Вирна. — Я этого не говорил. Мы с тобою можем многое, как боевые маги. Но на это нужны силы. По моим расчётам, мы доберёмся до Фарналя на полдня позже орды. Мы обрушим на них всю силу, которую сможем и прорвёмся к моему отцу. — у него появился какой-никакой план, а это уже радовало и его, и Вирну, и обязательно порадует остальных. — А Зеницы? — Корр и про них не забыл. — По текстам, что я нашёл, одна вроде бы должны быть во владениях Сокола. Это либо сгоревшая Амхара, либо руины Фарналя. — Вирна кивнула и вернулась к своей лошади. Корр же думал о том, что это девушка верит ему. После всех бед, причиной которых был именно Корр, она верит ему. Добела сжав кулаки, Мейстланд закрыл глаза, стараясь отогнать картину разрушенного Дейн-Педа от глаз. Сейчас он должен был копить силы и спешить на помощь своему народу. Он же сын лорда, дворянин, представитель древнейшего рода Кровогорья. Он обязан хотя бы попытаться. Ради своей семьи.***
Минул шестой день их похода. Когда стены Фарналя показались взору авангарда колонны, Терон услышал восторженные возгласы. Но вот легионеры, следовавшие в арьергарде, а точнее гонцы с того конца колонны, призывали их быстрее занять старый город. Замерзшие, изнеможённые и уставшие, амхарцы ускорили свой шаг. Неделя пути далась им малой кровью и небольшим числом заболевших, но впереди был бой. Бой за жизнь каждого беженца. Возведённый в начале пятой эры, на пике могущества семьи Мейстландов, Фарналь был воротами, ведущими к Заливу Клинков и эльфийской территории. По фиксированной ставке караваны платили одну третью от своего дохода этому городу, чтобы протий через сквозной проход в горе, созданный кирками сайкастких гномьих мастеров ещё в годы их прихода на материк. С тех пор Теренел Мейстланд, в честь которого назвали самого Терона, сделал из казны Амхары неисчислимые склады золота, разграбленные в годы шестой эры. Из-за того, что природа расположила в горном хребте углубление, укрывая его рядом скал, первой преградой для врага была узкая дорога, подобная крутому перевалу. Что до дальнейшей обороны, то при проникновении врага во внешний двор, начиналась схватка перед основными стенами Фарналя. Невысокие каменные заграждения, позволявшие обороняющимся обстреливать силы неприятеля, были первой линей обороны. Затем шли ходы внутри гор. Один единственный, ведущий к Заливу Клинков, имел систему защиты. Его можно был обрушить. Двор Фарналя не был местом схватки. Он был лишь подступом к веренице перепутанных ходов, внутри скалы, где когда-то давно поселились первые гномы. К полночи этого дня, вся колонна амхарцев вошла в Фарналь. Авангард уже принялся обживаться здесь, сжигая всё, что могло гореть, чтобы согреть больных и накормить людей. Терон не успел пройтись по холодным, покрытыми толстым слоем пыли, пустым залам, откуда даже крысы ушли. Промёрзшая скала не молчала. В пустых коридорах замка гулял ветер, завывавший голодным, бешеным волком, словно нагоняя на них зов голодных ир-меров.***
Осматривая старые руины, Терон понял, что по факту, они загнали себя в ловушку. Главный сквозной проход был завален. Отправив патрули Прейдов осмотреть другие ходы, Терон остался сидеть у завала, пытаясь что-нибудь да придумать. Вернувшиеся гонцы сообщили, что большая часть тоннелей и коридоров ведёт в утробу, а там необходима разведка, времени на которую у них не было. Распустив патрули, Терон опустил руки на свои колени и уткнул свой взгляд в никуда. Они оказались в капкане. Через самую верхнюю щель пролезет разве что годовалый ребёнок, а на раскопки необходимо хотя бы пару дней. Рабочие руки у них есть, только вот это не шахтёры, а купцы, ремесленники, банкиры, простые горожане, лекари, но ни как не мастер подрывных работ. От бессилия Терон стал гулять от одного зала к другому, встречая заброшенные кабинеты, комнаты и тоннели вниз. Один из таких узких коридоров без единого факела привёл его в большой зал, словно половина от магической сферы вырезала в скале самые гладкие стены, который после покрывались рунами по воле мастеров-гномов. Осветив этот зал и позвав Бреатфора, Терон почувствовал железный привкус во рту. Утерев нос, он увидел кровавый след. Без Рога Алкирион ему становилось хуже, но из-за погони Мейстланд слабо замечал боль в сердце, ощущая только слабое покалывания в обоих боках. Когда легионеры привели Бреатфора и принесли факела, Терон осматривал сферу, кружащуюся и резонирующую сферу из красного, словно огонь, стекла. В свете факелов сфера принялась переливаться от ярко-рыжего до тёмно-синего. Бреатфор не удержал челюсти, ударившейся об рунный пол, а Терон вопросительно вскинул руками. — Если верить легендам, эльфы спрятали очень мощный артефакт, сделавший ангвирские леса огненными. Великая колдунья Самира с помощью этого наделила деревья свойством драконьего огня, когда армада Рок’Яндара стала сжигать те места за неповиновение. Если верить диссертации Малькура Тирийского — это Зеница Господства. — Терон лишь вскинул бровью, не понимая, о чём говорит дядя. У того аж глаза на лоб полезли. — Это артефакт легендарной магической мощи, неуч! Это Зеница Господства над самими огнём! Когда её создавали, то брали огонь из лавовых озёр Келтрика! Ты даже этого не знаешь?! — Терон взял с пьедестала сферу и укутал в свой плащ. — Легенды легендами, а эта штука поможет нам уничтожить тысячу другую ир-меров. — — Ты хоть пользоваться ей умеешь? — — По ходу дела научусь. —***
Мария и семью разместили у самого большого костра, близ ворот к заливу. Сняв с себя плащ и отдав его одной из женщины трясущихся от холода, Терон присел рядом с отцом. Горячка прошла и сейчас Эрвина с ложечки кормила измождённого мужа. Селена же грела руки у костра. Рассказав отцу обо всём, он надеялся получить ответ… — Терон — прохрипел отец. Положив копьё с зеницей рядом, Терон присел на одно колено, взяв в руки холодную ладонь отца. — Наш путь должен продолжаться. Но ир-меры нужно остановить здесь. — унимая дрожь и сухой кашель, Марий сильнее сжал руку старшего сына. — Я понял тебя, отец. Я всё сделаю. Постараюсь сделать… — Терон склонил голову перед отцом. Ему бы и в голову не пришло, что он окажется в таком положении. Матери и Отцы Основатели, ему же придётся оставить на смерть легионеров из Кулдара, чтобы задержать ир-меров! — У тебя всегда хватало духу ступить на тяжёлый путь. Как и у меня когда-то давно. Когда Амхара была на грани уничтожения. Когда мне пришлось торговать людскими жизнями. Ты мой сын, ты выдержишь всё, что тебе уготовлено.… как и я когда-то. — Селена, вдоволь нагрев руки, села есть рядом с матерью, а Терон понял, что не может удержать накатившие слёзы. Перед глазами встали пленники, которых пожирали ир-меры, хохочущее лицо Азгорона с огненными гиенами вместо рта и глаз, катящиеся по столу кости, карты, намеревавшиеся его убить. Терон склонил голову, чтобы спрятать опухшие и уставшие глаза. Не герой. Он никогда не считал себя героем! Это Айдан был спасителем всего Зантара, мессией в каждом пророчестве и треклятым драконом! НЕ ОН! Терон всю свою жизнь славился хождением по тавернам, борделями и пьяным дракам! Но он НЕ ЛОРД! НЕ ГЕРОЙ! Сумасброд и идиот, вот он кто! Простой игрок, сынишка, получивший легионерские привилегии благодаря статуса отца. Терон вспомнил, что чувствовал, когда убивал южан под стенами Кулдара…. Азарт… желание чего-то больше, самой большой резни, которая может только быть, вот в ней бы он поучаствовал…. Но всё изменилось, когда Рог Алкирион избрал его своим Героем, когда он забрал Весло Валихара из Дейн-Педа… когда Адэонеса поцеловала его и помогла бежать. Терон задрожал. К горлу подступил противный комок, спину прошиб и без того холодный пот, а ветер, нагнавший их, охладил его ещё сильнее. Плечи его затряслись и Терон тихо всхлипнул. — Помним о словах Клеонора Сокола, душа моя. — Эрвина погладила сына по голове и заставила посмотреть ей в глаза, заключив лицо его в своих нежных ладонях. — Ни земель, ни денег, но свобода дороже. — Терон посмотрел на мать и стоя на коленях, стал что-то бормотать на древне наречии, сам того не осознавая. Хагон сотар Мхахгор. Так, ещё во времена Мифической Эпохи люди, сражавшиеся под знамёнами Сокола, шли на бой. «Ярость в полёте Сокола». Наследный сын Амхары посмотрел в глаза матери и почувствовал дикий стыд. Она была в сотни раз сильнее его, даже без верного меча на поясе. Эрвина присела рядом с сыном и крепко обняла его. Она просто молчала, поглаживая его кудрявые волосы, грязные и сальные от долго похода. Она словно увидела в глаза своего ребёнка страх и пережитой плен. Терон закрыл глаза и положил руку на спину матери. Он не имеет права сдаваться. Терон подтянул к себе копьё и, оперившись на древко, поднялся на ноги. Если он не возьмёт себя в руки, все они погибнут. Айдан не сдался. Он отринул безумие и пошёл по тропе Восьмиглавого Дракона. Терон решился. Он пойдёт, пусть и не по пути Нерана Драконьей Крови, но по своей стязе, прорубив дорогу сквозь орду ир-меров. Рог Алкирион избрал его, а значит он примет бой. Женщины прижимали к себе затихших детей, кто-то успевал наедаться жидкой похлёбкой, сваренной впопыхах. А те, кто мог, поднялись на ноги. Каждый, кто мог поднять меч, был готов встать на стены Фарналя. — Ни один из вас не достанется врагу! — провозгласил Терон. — Руины Фарналя заберут с собой лишь слуг Тай-Фера! А те легионеры, что погибнут на стенах в бою, вернутся по зову Рога Алкирон! — и тогда люди Амхары, эльфы, гномы и даже приезжие орки-ремесленники, легионеры авангарда, в один могучий голос содрогнулись стены этих руин. — Лорд-Сокол! Теренел Мейстланд! — началась подготовка к бою.***
Терону выделили кирасу и длинный чёрный плащ, благо не пришлось затачивать копьё. Весло Валихара как влитое ложилось в его руки и приятно гудело, когда Терон тянулся к магии в своей крови. Пока легионеры обучали ополченцев основам простого боя, Терон пытался побороть навязчивое желание поспать. Вместе со сном приходили кошмары из его прошлой жизни, от чего усталость только сильнее давила на плечи. Отхлебнув немного самогону из фляги, он поморщился. Отчего-то горячительное свойство его самогона сошло на нет. Может быть всё из-за дозировки? Он уже в десятый раз откупоривает магическую фляжку. В этом ли было дело? Да ну, бред какой-то. На стену в число защитников ко всеобщему удивлению взошёл Марий, облачённый в облачённый в ламеллярный доспех из мифрильных вставок. Не только знамя времён третьей эры, которое сейчас реяло у главных ворот, глава роду успел забрать из сокровищницы. Терон встал с холодного камня, когда отец подошёл ближе. Рядом лежала Зеница, с которой он так и не сумел совладать. — Тебе опасно выходить на бой… — начал было Терон, но Марий поднял руку и ведущий его Бреатфор отшагнул назад. — Где как не на стене родовой крепости моё место, сын? Я могу держать меч и командовать, а значит, буду биться. Как бьёшься ты и мои люди. — голос отца был холодным как эта зима, не было содроганий в его словах, сожаления в глазах. Терон поправил повязку на невидящем глазу, затянув её потуже. Пальцы его тянулись почесать шрам, но поборов это желание, он вручил флягу Самерата отцу. Марий отпил пару крупных глотков и даже не скривился. Терон закупорил сосуд и Мейстланды как по команде повернулись в сторону надвигающегося бурана. Стена из холода явно была делом рук кого-то из Лордов Тьмы. — Чтобы ни случилось, ты должен выжить, Теренел. — прохрипел Марий, пытаясь унять кашель. Он был единённым, кто встал в бой с диким жаром — это было видно по тому, как часто он дышит, как сильно капли пота стекают с его лба. — Некуда отступать, отец. Я либо выиграю эту битву, либо умру вместе со своими людьми. — Терон посмотрел на отца. Марий лишь покачал головой, словно предвидел, что именно произойдёт когда затрубит боевой рог…. Терон услышал его… Рог Алкирион! Он пел! Словно взбешенный кот он вскочил на зубец стены. Рог пел, его низкие ноты всё приближались, пока горную арку не проскочил малочисленный отряд… — Это Корр! КОРР! — завопил Терон. — Спустить верёвки! — скомандовал Марий. Боковые ворота с винтовой лестницей были забаррикадированы по его приказу, и отряду Корра было проще забраться по верёвками, нежели ждать неприятеля.***
Когда Падшие погнали ир-меров под прикрытием бурана, Корр понял, что другого шанса не будет. Загнав бедных лошадей до смерти, ватага погнала их в одну сторону, а сама рванула в другую и всё это под носом противника. Падший же отправились вдогонку в обе стороны. Уже на горной тропе им пришлось отбиваться от самого быстрого из офицеров Тай-Фера. Корр, всю эту дорогу копивший магическую энергии на пару с Вирной, закрутил огненное кольцо, разрезая им Падшего аки лезвием фазового клинка, стоящего на вооружении у Варлоков. Но для второго приёма нудно было больше концентрации. На всех парах они проскользнули в арку и Корр, чтобы их случайно не осыпали градом стрел, стал дуть в Рог. Герои Древности пусть и не явились на битву, ведь только Терон мог это сделать, но хотя бы этот звук отличался от рёва ир-меров. Вирна, Аэйри и София бежали впереди. Дориан и Корр замыкали эту цепь, на случай затяжного боя. Чувствуя железный привкус от такой тяжёлой и длительной переброски, они почти что ковыляли к стенам, с которых спустили верёвки. Девиц вмиг подняли на стену, а вот Дориана пришлось тянуть троим солдатам. Корр сплюнул кровавую слюну под ноги и, обмотав верёвку ударил потоком воздуха, подлетев на стену. — Корр… — Терон расталкивая легионеров, подскочил к брату, заключив его в объятья. Корру оставалось ответить так же сильно, отринув вопросы о его побеге. Всё это могло подождать. — Брат, но как так-то?! — вырвалось из его уст. Терон потряс близнеца за плечи, и был бесцеремонно отодвинут Марием. — Сын… явился. — Марий как будто плавал в своих воспоминаниях и увидев лицо Корра, вынырнул из пелены тумана и горячечного бреда. — Лорд Корреален с нами! — легион и ополчение подняли оружие вверх и с радостью стали ликовать. Пока скальная арка с грохотом не разрушилась от удара ледяной волны. — Нам нужно что-то делать с завалом! — Терон спохватился и передал Корру Зеницу. От увиденного у брата полезли глаза на лоб, а Вирна чуть ли в обморок не упала. — Я… я смогу…постараюсь исправить…. Мне только место покажите. — пропыхтела Вирна, пытаясь надышаться. Делан Прейд сей же момент повёл её в завалу, а Терон вдоволь наобнимавшись с воровкой и гномом, наконец, встретился с Аэйри. На стене забегали воины, стаскивая всё, что могло пригодиться. Стрелы и камни в большом количестве. Златокожая эльфийка посмотрела на Терона, чёрными глазами, полными отчаяния и непонимания. Терон вручил ей толстый колчан со стрелами и провёл пальцем по подбородку. — Стой рядом, родная. — Айэри лишь кивнула. Они успеть разъяснить все недомолвки, нужно было лишь выжить в этой бойне. — Корр, ты совладаешь с этой шуткой? — вопрос был задан поздно. Корр уже раскручивал Зеницу Господства в руках, и огненное рыжее стекло стало нагреваться в его руках. — К бою, амхарцы! Покажем им ярость Соколов! — Марий поднял клинок над своей головой. Ответом ему был дикий рёв его легионеров. А на поле пред стенами Фарналя вышли ир-меры и хаол’модры — исчадья Утробы.***
Ир-меры с головами воронов, козлов, быков и псов были мошками по сравнению с хаол’модрами. Эти твари превышали тринадцать футов в высоту и семь в ширину. Закованные в броню, с кривыми, короткими рогами, маленькими глазами и мощными лапами, они ходили с полусогнутой спиной, расправляя её только для мощной атаки по отряду или же стене вражеского укрепления. Массивные, закованные в шипастые наплечники, они преследовали лишь две цели: как и ир-мерам, им нужна была людская плоть, а так же, они жаждали разрушать. Выведя свои «осадные орудия» вперед, на конях из тумана, выехали полководцы Тай-Фера. Азгорон и Лами повели демонических жеребцов, не доезжая до стены пары метров. — Терон! Теренел! Твоя игра меня подивила, но давай мы с тобой будем реалистами! Отдай мне Зеницу Огня и я рассмотрю твою кандидатуру на роль моего протеже! Коли твой ответ будет отрицательным, знай: Я — Азгорон, Первый из Присягнувших, Командир Войск Тени, Наир`Халитс и величайший из полководцев давно прошедших времён! Меня не переиграешь, Терон! Я всех вас скормлю моим верным ир-мерам! — Лами крутила в руках Зеницу проклятого Льда, и буран вокруг крепости сужался, словно они оказались в центре смерча. Стало так тихо, только вой ветра вокруг был слышен, как отдалённый вой волков. Азгорон даже доспехов не нацепил, вышел в своём кафтане, как на победный парад. Терон стал стучать пяткой копья о камень, словно отыгрывал какую-то песню. На поясе его висел Рог Алкирион и Мейстланд, играючи поднявшись на зубец стены, стал отстукивать пяткой простой ритм. — От северных льдов Аст’Морауна до южных песков Рок’Яндара, от западного побережья Клинков до заливов Даргона, я прослыву Железнобоким, за бессмертную печень! — Защитники Фарналя стали смеяться и Азгорон повёл челюстью, когда Терон продолжил отбивать пяткой копья мелодичный ритм: — Великий Сокол, черноволосый, кудрявый красавец, чей лик успокоит младенца, а улыбка заставит юбки красавиц взлететь! Я — Терон Мейстланд, Хозяин Рога Алкирион и просто хороший человек…. Посылаю тебя, Азгорон Первый из Предателей, в пекло Харды! — защитники ответили громогласным хохотом и гул разъярённой орды прервали низкий и чистые ноты Рога, а за ним и вопль обороняющихся.***
Вирна облила лицо водой из фляги, чтобы немного сбить нарастающий жар. Когда по ту сторону ворот послышались звуки боя, Миреелис ухватила нить магии в своей крови, связав её с потоками гуляющего ветра, направила их в камни, преграждающие путь и как нитка, вдеваемая в иголку, стала протискиваться потоки мощного ветра, двигать камни, чтобы освободить тоннель. Извиваясь ужом на раскалённой сковороде, Вирна стиснула зубы и, зажмурив глаза, выпрямилась как струна, разводя руки в стороны. Камни по её велению затряслись и сдвинулись с места. Сама скала заходила ходуном и выбросив руки вперед, Вирна окутала себя потоком ледяного воздуха и земной коры. Завал, подобно прорвавшей плотине рванулся вперед, освобождая длинный путь. Её легкие заболели, а кровь хлынула из обоих ноздрей, но пока последняя щебёнка не вылетела наружу с той стороны, она продолжала направлять потоки воздуха. Лишь в тот момент, когда из глаз её потекли тонкие струи крови, Вирна упала навзничь, отдаваясь блаженной темноте. Путь был свободен.***
Туман спустился с гор и полки древних легионов завязали ир-меров боем на подходе к стенам. Три полных легиона, призраки из золотого и синего дыма, великие герои короли, императоры, полководцы и прочие вступили в бой с ордой, что превосходила их раз в десять. Лами возвысила Зеницу Льда над собой, и ледяной буран стал сужаться. Азгорон же пропал в чёрном дыму, и Терон видя, что пришедших на помощь призраков приказал усеять поле вперед дождём из стрел. Как чёрная туча, стрелы защитников Фарналя сбили первые ряды армии Тени и призраки прорвались вперед, оттесняя линию боя чуть дальше от стен. Лами же закрыла себя стеной изо льда, и когда пятый залп лучников снёс ир-меров, не готовых к бою с явившимися из тумана призраками, ледяная волна Лами настигла центр защитной стены Фарналя. Шипы льда как спина морского чудища ворвалась в камень, и снежная сфера разорвалась, обрушивая стену и заковывая в лёд тех, кто на ней оказался. Узрев брешь в обороне, призрачные полки Железным Маршем стали отступать назад, задерживая врага. Однако хаол’модры своими мощными ударами снесли линию немёртвых героев и ир-меры помчались вперед, поднимая под собой призраков. Герои Рога Алкирион не чувствовали боли или страха, а вот защитники Фарналя наоборот, с дрожью встречали атаку тёмных тварей. Марий вонзил меч в голову ир-мера, отступая под натиском твари с головой быка, оперся на здоровую ногу. Не вовремя голова его вспомнила лихую молодость, потери его семьи и надоевший ему голос Гал’ока, твердивший о бессмысленности его борьбы. Шагнув в сторону, Лорд-Сокол вновь пролил скверную кровь, всаживая клинок аккурат в бок противника. Не было конца этой напасти. Убивая одного с мордой пса, приходил такой же, но ещё противнее и страшнее. Марий уже сбился со счёта, когда Бреатфор стукнул его в плечо. На них налетели ещё три твари, и пришлось рассчитывать на то, что братья поймут друг друга в малейшем движении. Взмахнув по диагонали, Баретфор откинул вороного ир-мера и Марий лихим и размашистым ударом отрубил её голову. Вторая и третья напали по отдельности, но орды сменились направление своей атаки наперерез соседней твари. Расправившись с ними, Марий огляделся. Ир-меры вгрызались в глотки упавшим бойцам, разгрызали плоть, своими тесаками вспаривали животы, когтями и клыками прогрызая даже броню. Рог Алкирион продолжал петь и силы на новую схватку появились как звонкая монета в казне Амхары. От каждой ноты, войско противника на секунду застывало, оглушенное пением. Марий продолжил рубить врага.***
Каждый шаг Корра сопровождался искрами и страшными потоками огня, сжигающих ир-меров заживо. Каждый его шаг раскалывал землю под его ногами. Падшие от такой атаки сбегали прочь, вглубь своего войска. Корр же расплавлял под собой снег и камень. Зеница Пламени кружилась вокруг него, как ласточка из огня. Стенки сосуда светили рыжим огнём, а всполохи взрывались, как горючая смесь из Врат Балдарена. Как ветер, направленный против течения реки, Корр шагал против потока орды. Ир-меры и все прихвостни Тьмы его не замечали, не желая становиться углями. Сил Корра хватит на схватку с морозом, но не на всю орду, иначе он выжжет себя изнутри. Лами направила против него такой же поток льда, как и против стены, но ничего не произошло. Корр росчерком руки обрубил эту линию атаки и с бешеным рёвом ударил кольцом фазового огня. Это страшное лезвие скосило войско за спиной Лами, оставив половинки тел лежать и биться в конвульсиях, но сама вампирша осталась цела, защищая себя покровом из толстого льда. На её лице проскользнула ехидная усмешка, и лёд в её руках преобразовался в единый поток мороза. Стена бурана стала сливаться в руках Дочери Ночи, как реки, втекающие в моря. Луч мороза помчался прямо на Корра, и ему ничего не оставалась, кроме как отправить такой же поток. Он не промахнётся, не позволит выиграть ей снова! Голос Лины в его ушах застыл эхом. «Ты неуч, Корр. Но очень способный. Если бы только отчистил свой разум от всего и сконцентрировался…. Тогда бы я смогла тебя подтянуть по всему дисциплинам!» Корр вспомнил обо всём. О том, что его называли дураком, ублюдком, самоучкой и развратником и… всё заслуженно. Огонь из Зеницы Пламени и его сердце бились как единое целое, и Мейстланд отпустил гнев, жажду мести и выставил перед глазами темноту… тихую, между огненной бурей и морозной вьюгой. Глаза Корра засветились ярчайшим светом и, выставляя руки вперед, он спокойно выдохнул. Огонь обогнул кольцом его руки и белым потоком помчался навстречу атаке Лами.***
Терон отбросил в строну тело убитого ир-мера и даже опомниться не успел, как пришлось столкнуться с Падшим. Алое лезвие проклятого адамантита даже не повредило выставленное в защиту древко Весла Валихара. Терон развернулся и ударил, снеся голову офицера Тай-Фера с плечи. Лезвие копья было сделано из магического металла, потому то и убило Падшего сразу. Метнувшись на выручку Дориану, Терон на ходу продул в Рог, придавая силы себе и легионерам, повязшим в трупах скверных существа. На гнома насели почти пять тварей и Терон, ухватив поток ветра, сбил их с ног противника, что позволило гному разрубить их черепа. Аэйри вместе с Софией помогала раненым отступить к открытым воротам, где линия обороны не перемешалась с отрядами противника. Крутанувшись волчком, Терон сбил с ног ир-мера с головой козла и сиюминутно вонзил лезвие Весла в шею врага. Ополченцы и гильдейцы поддерживали легионеров, чем могли. Но не было у них той подготовки, что имелась у отрядов Второго Амхарского Легиона. Ир-меры сносили неподготовленных солдат их простого народа, от чего потери переходили грань катастрофического числа. Дориан убил, по меньшей мере, сотню этих тварей и сейчас гном, увидев двух Падших, надвигающихся на уставшего Мария и бледного Бреатфора, налетел на одного из них, подрезав ему ноги секирой и размашистым ударом раскалывая череп. Но Ор-Мохан не уследил за быстрым противником и пусть смертельно раненный, Падший умудрился вытянуть руку и, послав сгусток тьмы, отправил Дориана в полёт к стене у ворот. Терон вытянув руку, успел схватить бессознательного гнома и немного смягчить его падение, обмотав его магическим потоком. Дориан ещё был жив, но сильно измотан. Аэйри уже не искала полный колчан и тащила Дориана вовнутрь крепости. Терон же помчался к отцу и дяде. «Лишь бы успеть». Сердце его с болью кололо, а расстояние между ним и Падшим, что заносил клинок над отцом, было катастрофически большим….***
Отряда Делана Прейда спустился слишком поздно. Падший, словно размытое пятно двинулся зиг-загом и одним точным ударом, нырнув в них от контратаки Бретафора, вонзил проклятую сталь в брата амхарского правителя. Раненная нога Мария подкосилась, и лорд упал на целое колено, не в силах двинуться с места. Алая сталь просвистела рядом, и Марий не успел ничего понять. Весь мир превратился в момент, когда капля росы падает с листа летнего дерева; на танцующую снежинку в безветренную погоду. Клинок врага скользнул и провернулся чуть выше целого колена Мария. У Сокола не был сил даже кричать от боли. Марий вспомнил, как впервые встретил Эрвину; взял на руки новорождённых близнецов. Рука рефлекторно выставила щит, и алый клинок разломил его, не повредив Мария. Тогда лорд Амхары ударил резким выпадом целой руки, что заставило быстрого Падшего отойти от врага на один шаг. Терон подскочил внезапно, подсёк ногу противника и лезвие Весла скользнуло снизу-вверх, разбивая доспех с лавовым орнаментом. Знаменосец Прейд подхватил штандарт Мейстландов и легионеры с выжившим ополченцами отступили к воротам крепости, неся на руках раненого Мария и истекающего кровью Бретафора. Их отнесли к тому месту, где раньше был завал. Беженцы уже перешли на сторону и сейчас ворота пытались запереть, оттеснив тела погибших амхарцев и ир-меров, перемешавшихся в чёрно-кровавое месиво. Последние выжившие уходили из двора Фарналя. — Расскажи внукам обо мне, Марий. — Бреатфор потянул окровавленную руку к брату и Марий сжал её в последний раз. — Я своими детьми не обзавёлся, так хотя бы с твоими понянчился. Я всегда знал, что помру рядом с тобой. Как дед завещал: «Ходишь за ним хвостом и умрёшь подле него». Брат амхарского правителя затих, и глаза его устремились в потолок, застыв в одной точке. — Бреатфор? — Марий потряс руку брата и та безвольно колыхнулась. — Я первым родился… я первым должен был уйти. — прошептал Марий, зажимая кровоточащее бедро онемевшими от холода пальцами. Взрывная волна пошатнула эти залы, и Марий кинул взгляд в сторону битвы…***
Корр, схватив Зеницу Пламени, на четвереньках полз к бреши в стене, выплёвывая кровь. От ир-меров на поле не осталось даже тел. Всё обернулось прахом, а Лами, державшая Зеницу Льда, была прижата к земле, наполовину замёрзшая и на вторую обожжённая, сжимающая в руках Зеницу Льда. Терон, закрепив копьё на спине, схватил Корра и понёс его на подкашивающихся ногах. Когда за их спиной закрылись ворота, все выжившие пошли по освобождённому тоннелю и Терон, таща на себя брата, увидел, как Делан Прейд тащит бездыханное тело Бретафора на носилках. Глаза забегали в поисках отца, и когда он увидел его на вторых носилках, идущих чуть впереди Бретафора, он велел Делану тащить Корра. — Корр! — ударив брата по щеке, он взревел: — Что делать, чтобы обрушить стену? Какую магию?! — Корр, вытирая кровь с подбородка, стекающие из ноздрей, прошептал: — Позволь земле запахнуть, ухвати поток внутри себя. Направь его вниз. К недрам. Стань камнем. Сырость… — Терон остался один, посреди широкого тоннеля. Ир-меры продолжали их преследовать. Воззвав и источнику в своей крови, Терон ухвати гуляющий ветер и, прислонив ладони к полу, стал часто дышать. Земля пахла кровью, стонала от битв и кричала от боли. Терон, стиснув зубы, ударил кулаком об пол и стены тоннеля содрогнулись. За следующим ударом стал обваливаться потолок, и горная порода нерушимой стеной закрыла ход в обе стороны. Доковыляв до своих людей, Терон без сил упал перед носилками отца. — Сын — воззвал Марий, отхаркивая кровь. Сдернув с себя чешущуюся повязку на глазу, Терон встал на колени перед ним. — Я всегда гордился тобой. Терон. Сынок. Моя гордость. Мой лорд. Боги, таким как ты можно только и делать, что гордится. — прошептал Марий, положив окровавленную руку на щеку сына. — НЕ СМЕЙ УМИРАТЬ! — завопил Терон что есть силы. — Не смей! Что я скажу матери?! ЧТО Я СКАЖУ ЕЙ?! — выдавив из себя сорванный хрип, Терон схватил отца за грудки и застыл. — Ты всегда был похожим на меня больше, чем все мои дети. Сумасброд и герой. Терон… гордость Мейстландов…. Теперь ты — лорд Амхары. — последние слова Марий выдал уже в беззвучном шепоте, и сын закрыл холодные веки своего отца. Тихо плача, он прислонил голову к груди Мария и, согнувшись, в надежде спрятаться от боли, сковавшей его тело; от холода в каждом пальце; от распроклятого древнего наречия; от смерти и этой собачей судьбы. Терон стал кричать пока голос совсем не сел. Кричать, визжать, рвать на себе волосы и что есть силы биться в истерике, лишь бы заглушить боль от потери, спрятаться от всего мира, самому умереть, но не видеть хладные тела своего отца и дяди. — Что я скажу матери? Что я скажу Корру? Селене? — охрипший писк полез из него, когда кричать было уже физически невозможно. Терон так и не отходил от тела отца, пока они шли к свету в конце этого тоннеля. Когда же они вышли с другой стороны скалы, он сел на холодные ступеньки, ведущие вниз к заросшему лесом двору, и тихо заплакал. Он имел на это право, как и каждый выживший в Фарнале.