Карден-Холл.
Церковь Святой Дюжины Отцов и Матерей Основателей.
Пауль Дейн уже не помнил, сколько раз за это время успел обраться к богам, чтобы те заглушили боль. Он крайне устал от долгих дней, уделённых на его лечение. Плен у Ааронта Тангера не пошёл боевому капеллану на пользу и сейчас он старался особо не напрягаться, чтобы спокойно почитать молитвы у алтарей. Это успокаивало. С каждым словом Пауль возносил хвалу и святые слова Отцам и Матерям Основателям, пришедшим давным-давно на помощь всем смертным, когда Старые Боги ушли, отрекшись от своих чад. Оставалась вещь, которая не очень-то и нравилось Паулю. Дракон Хаоса одним из последних восстал против Тай-Фера, внеся вклад в победу своей долгой битвой против Скверны. Сущность Ненасытного не позволяла воцариться порядку и жизни, так как она искажала саму материю, оставляя лишь бесполезный и безжизненный остов. Олгулрмир, которого описывали как дым, имеющий отдалённый силуэт дракона без крыльев, разрушал, позволяя родиться новому времени и миру, как говорилось в древних писаниях. Он плачет и смеётся, спасает и убивает. Он — младший их всех драконов и является воплощением настоящего безумия. Нельзя понять его разум или предсказать его действия. Лишь надеяться, что его радость или гнев не упадут на твою голову. Пауль с неохотой заучивал ритуалы предназначенные для этого бога, было в них что-то странное. Мало кто поминал Олгулрмира добрым словом. Казалось, прокляни кого-нибудь его именем, вот тебе и молитва. Обезображенным мхом, шрамами от драконьих когтей и налётом, каменный алтаря Олгулрмира был воплощением его бесформенной природы. Сочетались несочетаемые вещи. Так уж сложилось, что песнопения для Дракона, звавшегося Владыкой Пустоты, исполнялись только в пустынях Ли’Кар-Карана, на одном из старых диалектов тамошних кочевников. Пауль зажёг свечу и тринадцать раз очертил круг перед камнем, медленно повторяя действия, выученные им во время долгой службы в Хагарене. Пауль возносил всё это одному из драконов. Не сразись Олгулрмир со Скверной, когда она высвободилась в первый раз, не было бы и мира. Опустившись на колени, он медленно прислонил свой лоб к камню, оставив свечу догорать на его плоской поверхности. Тогда тихий резонанс заставил его мысли метаться в сомнении. Боль. Радость. Страх. Чувство безопасности и тревога, нарастающая с каждой секундой. — Ты боль и страдания. Милосердие и сострадание. Молю тебя, Первородный Дракон, Владыка Хаоса и Сломленный Страж, пусть сегодня все, кто верен Свету, получат твою милость, а те, кто обратился во тьму, познают твой гнев. Если же всё будет наоборот, то прости нас, смертных, на защиту которых ты встал и помоги, когда мы воззовём к тебе ещё раз. Олгулрмир, Тринадцатый Святой, взываю к тебе. Принеси хаос в стан врагов наших, и не дай силе своей убить нас. — Странно было молиться тому, кто в один день мог спасти, а в другой убить. Тот, кто и сам не понимает свою природу. Но Пауль знал, что Олгулрмир слышит его. Быть может, он прислушивается ко всем и как только безумный поток ведёт его к молящемуся, он решает, что делать с ним? Воистину, нельзя было понять того, кто встал на битву, до этого сея разруху на обоих фронтах. Что Свет, что Тьма — Олгулрмиру было плевать. Он сам знает, чему помочь, а чему навредить. А те, кто молятся, просто приближают к себе его длань — так обычно говорили в Хагарене. Пауль отпрянул от камня и услышал голос позади себя, от чего не смог даже двинуться с места. — О-о-о! — Протянулось эхо хриплого голоса — Пауль, Лорд реки Дейн! Ты взываешь ко мне? Чем Сломленный Страж поможет тебе, капеллан? Может, ты жаждешь скорой кончины? Или ты остро нуждаешься в совете… а может…хе-хе-хе-хе! Ха-ха! Ты бы видел себя, Пауль! — Только сейчас капеллан понял, что голос из темноты, сменившийся на дикий смех, принадлежал Айзоре Трайден, что ввиду отсутствия кого-либо дела, стала покатываться на пол. — Прокляни тебя Олгур…гуль…гул…хуль! Тьфу ты! Айзора, это не смешно! — Вскрикнул Дейн, утирая пот со лба, быстро поднимаясь с колен. По крайней мере, ритуал был завершен. Пусть и относительно.***
Золотые, как лучи солнца, волосы Ринойской Львицы за это время отросли по плечи. Айзора заметно похудела после долгих боёв, плена и нескольких недель лазарета. Нет, она не была до ужаса иссохшим скелетом, обтянутым кожей. Леди Трайден была сильной женщиной и в этой её силе была манящая, необычная красота. Стоило посмотреть на её лицо: гордое и волевое, как тут же хотелось быть рядом с ней, чтобы услышать приказ и исполнить его. Хохоча и хватаясь за живот, Айзора вышла из-за гобелена, продолжая смеяться, глядя на лицо капеллана, отряхнувшего свои плечи. — А что сделаешь?! Пауль, ты каждый день сидишь в церкви и молишься, ты хоть ешь здесь? Спишь? Или же святым духом питаешься? Ха-ха! Святой дух пожирает святой дух! — Пауль состроил недовольную гримасу и, задув свечу, вместе с хихикающей Айзорой пошёл прочь из храмовой обители. — Ты чего такой надутый? Настолько в своём познании преисполнился что тебе всё абсолютно понятно и теперь ты ищешь только покоя и удовлетворения, созерцания бесконечно-вечного?! — Сдерживая порывы истеричного смеха, Айзора продолжила без злого умысла глумиться над капелланом, от чего Пауль совсем скис. — Тебе что, ржать не над кем? Трайден, ты кажись, с ума сошла. Пади у Мейстланда горьких трав к рукам прибрала, окаянная! — Голосом злого отца-исповедника прогоготал Пауль. Айзора, уняв свои порывы смеха, покачала головой. — Ты хоть представляешь, какого это: быть нянькой для императорских отпрысков? Артур, честное слово, смахивает на идиота! Ему скучно, ему надо играть! Я что, шут, чтобы смешить этого…прЫнца. Каллина ходит вся такая надменная и важная, хотя характером недалеко ушла от мамаши. — Айзора приуныла, когда они прошли мимо недавно отстроенного рынка, где праздновали свадьбу Айдана и Сейны. Уже не было видно следов бойни, люди быстро оправились и сейчас жили день ото дня. Война не пришла в Карден-Холл, и людям надоело судачить о ней каждый вечер, а потому можно было услышать простые сплетни и рыночную суету. — А что принц Ричард? — Минуя товарные стойки, и без особого интереса рассматривая всё то, что было предложено их взору, Айзора уставилась на прилавок с мясом и жадно облизнулась. Снег с каждым днём валил крупными хлопьями, от чего леди Трайден прокляла головную боль, ведь снег валил летом, а это, как ни как, сказывалось на всей стране. Посевы пришлось убирать раньше времени. Сама земля страдала от аномального холода, усиливающегося с каждый неделей. А потому, мигрени Айзоры были самой меньшей из имеющихся проблем. — Мне его так жаль. Бедный мальчик не спит от кошмаров, бродит по дворцу, разговаривает сам с собой. Я бы сказала, он…. потерянный. — Пауль и сам говорил с Ричардом. Мальчику часто являлись призраки отца и брата, предупреждая об опасностях, но дошло это всё до того, что принц стал бояться всего подряд, трястись от каждого шороха, отказываясь спать в одиночестве. Бедные фрейлины денно и нощно находились около Ричарда, но он ускользал от них, подобно тени, вызнавшей каждый потаённый ход в замке Карден-Холла. — И как же ты с ними нянчишься? — Диву дался Пауль, представив, как Айзора бегает за детьми императрицы. — Я учила их стрелять из лука, они читали мне вслух свои любимые книги. Это что до ребятишек, а Каллина так, рядом сидела. — Они прошли торговую площадь и медленным шагом приближались к замку. Время неугомонно уходило далеко за полдень, и Пауль тоже решил посмеяться. — Хочешь, сегодня я замещу тебя на посту няньки? — И Айзора молча закивала, выражая благодарность, как будто он спас душу её грешную из плена Харды.***
Ричард думал, что успеет выспаться хотя бы днём. В это время кошмары не так сильно мучали его, а братец Артур старался не лезть к вечно уставшему Ричарду, потому что он не хотел устраивать потехи и забавы. Но призрак брата, сказавший ему, что теперь небезопасно и в Карден-Холле, отбил всякое желание юнца на сон. Принц скользнул в тень гобелена и когда гвардейцы прошли мимо, он аккуратным шагом направился в подвалы замка, чтобы одним глазком да глянуть на сокровищницу. Шагать тихо и незаметно он научился ещё в Кинхарте. Дома каждый шаг по твёрдой плите был слышен на другом этаже, а вот в Амхаре часто завывал ветер и Ричард научился шагать ему в такт, чтобы каждый раз останавливаться и слушать приближение других. В родном доме, воспоминания о котором вызывали лишь боль и страх перед кровью, Ричард научился шагать по коврам совсем бесшумно, от чего получалось, что он успевал слушать и слышать. Вот и в Карден-Холле, обмотавшись бедняцким плащом, он шастал по улицам сливаясь с толпой или же, как сейчас, туго затянув шнурки на дорогих ботинках, он обходил охрану на постах, предельно отдавшись любимому делу. Скрытности. — Бойся Карден-Холла, братец. — Голос погибшего Лайана заставил младшего из Кон-Итьенов задрожать как последний осенний лист на веточке и тихо заскулить, молясь, чтобы прокажённый брат не пришёл, когда сон затянет его вновь. Шагнув вправо, он оказался у пустой лестницы, почти за пару минут преодолев пролёт, ведущий вниз, в темницу. А там рукой подать до казны, переполненной старинными ящиками, ожерельями и кольцами. Нет, Ричард не был вором, но само проникновение в эту запретную даже для принца зону Предела сотрясало и будоражило его сознание. В тюрьме, где по сплетням стражи леди Сейна убила Рендона Пэтрота, а по пришествию нескольких пары дней тело его бесследно пропало, было совсем темно. Никого здесь не держали, не то время было, когда каждого неугодно садили за решётку. Сейчас Тьма и Старые Боги вновь шагали среди простых смертных. Ричард всё знал, просто молчал. Кому нужны слёзы глупца? Он должен быть сильным, как отец, как брат. Только толку от этой силы, если брат и отец мертвы? — Бойся Кинхарта. Бойся Врат Балдарена, сын мой. Нигде тебе не укрыться. — Ричард стиснул зубы, и тихо промычав что-то о Новых Богах, еле сдерживая слёзы, двинулся дальше. Тогда стены казематов замелькали, как при грозе и юный принц увидел, как с камней стекала кровь. Но то был непростой водопад, просочившийся через кладку серых кирпичей. Кровь, чёрно-красная, как у Лордов Тьмы из древних сказок, написанных в фолиантах, стекала вниз, завершая начертанные на кирпичах слова.Запечатанный Владыка бдит вне Света и Огня.
Отец Лжи и Властелин Разрушения.
Заперт в Цитадели из костей Отца-Дракона.
Заперт, а должен быть свободен.
Кровь призывает боль.
Слёзы будут платой за предательство.
Как дикий волк, мчащийся по лесу от охотящегося грифона, Ричард бежал из тюрьмы, в которую возвращался патруль. Страх сковал юношу и он совсем забыл об осторожности, утонув в голосах и стонах сотней умирающих солдат Кинхарта, которые положили свои головы, защищая его от предателей из рода Истон-Даров. Как же было страшно возвращаться, пусть даже в воспоминаниях, в дом, который был обагрён кровью его семьи и верных слуг, вместе с кровью предателей и убийц. Стоило закрыть ему глаза, как боль пронзала виски и он, словно немой, пытался закричать, утопая в прогорклом масле из криков и страха. Из-за боли и ужаса Ричард влетел в кого-то на такой скорости, что грохнулся на спину не только он, но и человек, оказавшийся на его пути. — Лорд Пауль? — Прохрипел принц, медленно поднимаясь на ноги. — С утра был. — Хохотнул капеллан, отряхивая с себя пыль. — Там, в казематах… какой-то ужас! — С этими словами Ричард поведал священнику об ужасе, в темнице, но когда они вернулись туда, на стенах не обнаружилось кровавых надписей, от чего Ричард со злостью сжал кулаки. — Они здесь были! Клянусь! — Пауль кивнул принцу и ответил: — Происки Тай-Фера, Ваше Величество. — Ричард содрогнулся и запричитал, словно он здесь был священником. — Как вы можете называть имя Ненасытного?! Разве вы не страшитесь его? — Глупо было думать, что только Ричард боится Старого Бога, но то, как люди в его окружении стали относиться к тому, кто по легендам может от одного упоминания о нём явится и осквернить наглецов, пугало принца до дрожи в ногах. — Ваше Высочество, я благословил брак Наследника Нерана и Сейны Имнари, мне не страшно имя того, против кого обязан восстать каждый священник, связанный присягой империи. — Ричард тяжело вздохнул. Вот что он может сделать, чтобы вложить вклад в победу? Ничего… только если не покажет своих слёз. Он должен быть таким же сильным как и Айдан — ведь он герой и мессия… только вот, сможет ли Ричард побороть безумие? Сын императрицы в этом сильно сомневался. — Вот бы и мне не бояться его. — Слова принца были похожи на еле заметную просьбу о помощи. Как он должен побороть свой страх? Как убить саму мысль о содрогании перед ужасом? — Как вы сражаетесь со страхом, Пауль? — Ричард шёл подле молчаливого капеллана. Молчание ему надоело, обычно он шептал что-то самому себе, но тут-то был живой собеседник, пусть и выглядел он как уставший пьянчуга. — Обычно, Ваше Высочество, я молюсь. Думаю о том, что Матери и Отцы Основатели не примут под свои крылья того, кто, вознося им молитвы, сдался, предав их веру. Парой бывает сложно. — Ричард внимательно посмотрел на поясную цепь Дейна, что бряцала всю их дорогу в главный зал. — А это ваше оружие? — — Это кадило. — Ответил Пауль и Ричард справедливо кивнул. — То есть, вы сражаетесь кадилом? — остановившись у лестницы, которую не так давно Ричард преодолел, Пауль почесал затылок. — Была одна история. Обычно я дерусь топором или булавой, но кадило тоже может быть оружием. — Ричард только представил, с каким свистом раскручивается цепь и как сильно бьёт чаща из святого металла. — А вы расскажете мне эту историю? — Ричард взмолился, как на исповеди. Ему нужно было отвлечься от призраков, преследовавших его. — Было это дело, когда только я стал учиться на капеллана в Хагарене, Ваше Высочество… — Закатил одну из своих историй великий рассказчик и сказочник — Пауль Дейн.***
Айзора долгое время наблюдала за тем, как старательно учится принц Артур, под строгим наблюдением сестры Каллины и графа Арвина Фалоне. — Ли’Кар-Каран вторгался в Кровогорье во времена четвёртой и пятой, а затем и шестой эры — Артур исподлобья глянул на сестру своими пылкими синими глазами и получил такой же серьёзный и полный строгости взгляд от старшей дочери Хелены. — Точнее… — Тогда, надувшись и закрыв глаза, юноша стал вспоминать уроки истории до боли для него не любимые. — Шестьсот девяносто третьим… — промямлил Артур, к своему недовольству услышав вздох сестры. — А сколько лет было Альвеве Пятой, когда она начала свои Партизанские Войны? — Вмешался граф Фалоне, долгие годы занимающийся обучением внуков, отправленных на обучение в Джейстен. — Двадцать четыре. — Уверенно ответил Артур. — Теперь вспомни дату её великого рождения и прибавь её возраст. — Продолжил Арвин, пока Каллина от бессилия взялась за вышивку. Проведя долгий анализ исторических событий, Артур, насупившись, и вывел дату вторжения Ли’Кар-Карана: — Семьсот девятый год. Начало Партизанский Войн и Войны за Освобождение. — Гордо озвучив это, Артур открыл старый учебник из библиотеки и долгое время тому, что дата, озвученная им, соответствует написанному в учебнике. — Занимался бы больше и усерднее, то без запинки бы отвечал. — Упрекнула его Каллина и Артур только через секунду понял, что ответил сестре вслух, а не про себя: — Была бы у меня нормальная учительница. — — Ах, ты мелкий… — и тут же принцесса осеклась, уловив на себе взгляд графа. Она не должна вести себя так. Она — наследная дочь империи. Она должна быть выше своего гнева. — Братец, я лишь хочу, чтобы ты был образованным. Кому нужен дурак? — Артур кивнул и улыбнулся сестре, мельком показывая язык. — Каллина, отвлёкшись на зашедших в главный зал Ричарда и Пауля, проткнула палец иглой, злобно зашипев, тут же облизнув рану. — А потом кадило ударило в висок одержимого и нам пришлось проводить обряд изгнания. — Каллина возмущённо выпрямила спину, услышав, как Ричард с восторгом просит Пауля рассказать ему, как проводится обряд изгнания. — Нет, мой принц, это тайна любого хагаренского священнике. — строго ответил Пауль, на что Ричард устало зевнул и уселся рядом с братом. — О, это что, войны Альвевы Пятой?! — Тогда принцы стали изучать карты, что были откопаны под стопкой учебников. — Капеллан Дейн. — учтиво кивнув, Калинна продолжила вышивать, пока Дейн, поклонившись ей, о чём-то беседовал с Арвином в полголоса. — Вечер сегодня тихий. — Внимательно слушая, как слуги сную туда-сюда, и как лорды говорят друг с другом: — Немудрено. Зимой у меня всегда ломит кости — посетовал Фалоне, потирая больную спину. — Ну да, только вот зима среди лета. — Ответил Пауль, наслаждаясь поданными на ужин яствами. — Каллина, а лорд Айдан точно справиться со всем злом? Мама говорила, что Наследник Нерана — зло воплоти. Почему она сейчас его поддерживает? — Вопрос Артура поставил Каллину в ступор. Она нервно сжала вышитую ткань, не зная, что должна ответить, когда брат такими обречёнными глазами смотрит на неё, оторвавшись от страниц с историей завоевания Нерана. — По крайней мере, братец — сказала она, собравшись с мыслями — мы можем надеяться на то, что Наследник Нерана вовсе не зло… для нас. Он спасает нас и побеждает наших врагов. Зло всегда шагает бок-о-бок с добром, Артур. Главное сделать выбор. — Она не могла говорить так же хорошо, как Адриана или её мать. Она до жути боялась битвы и даже испытывала радость, что сейчас сидит в замке, а не в поле, вместе с солдатами… Мать не будет ею гордиться и это выедало Каллину изнутри. — Это хорошо, что он повергает наших врагов. — проговорил Артур и Ричард согласно кивнул брату. — Да, только бороться с безумием как Неран ещё тяжелее. — промычал Пауль, но Каллина услышала слова Капеллан. Уколов палец в десятый раз, она присоединилась к ужину. — Дымом пахнет. — Ричард с опаской поднялся, принюхиваясь. — Угу. Едким. — согласился Артур, насторожившись. Громом среди ясного неба раздался тревожный звон колоколов и крик стражи, поднявший всех на уши. — Пожар! Лорды Тьмы! — Пауль и Арвин сей же момент обнажили мечи, хранимые у стойки подле стены. Стража собралась в главном зале в мгновение ока, а слуги умчались в покои, расположенные в глубине Предела. Сотня устремилась к скрежещущим воротам, пока по всему городу заводился страшный гомон и гул. Каллина как волчица подскочила к братьям и прижала их к себе, укрывая за спиной. В двери Предела ломились люди, кричащие от ужаса и как только массивные ворота, удерживаемые стражей, открылись на столько, чтобы впустить одного человека, чёрный туман проник в Предел, раскидывая тех, кто пытался закрыть ворота. Окутанный эфемерным и горящим тряпьём, Лорд Тьмы закрыл за собой ворота. Лицо его было обезображено ожогом, словно кожа, сгоревшая на нём, была лишь маской. Узкие глаза одного из генералов Ненасытного метались в поисках цели и остановились на Каллине, укрывающей братьев. Алгирнор пришёл в Карден-Холл.***
Словно живой, огонь начал ползти с потолка вниз охватывая стены, балки и подпорки, державшие тяжёлую крышу замка. С грохотом одна из балок, обугленная докрасна, рухнула на пол, преграждая страже путь к императорским детям. За ней ещё несколько тяжёлых шпал, сгоревшие наполовину от своего размера, упали, и дым потихоньку заволок огромный зал. Ричард потянул заставшую сестру за собой, а Каллина, ухватив Артура за шкирку, стала шагать за братом. — Сдурел?! — взревела принцесса, когда они почти ползком добрались до лестницы в казематы. — Я знаю, как выбраться отсюда! — прокашлял Ричард, скрывая лицо за тряпьём. Артур, по примеры брата, ничком припал на холодный пол, а Каллина, теряя сознание от едкого, режущего глаза и отравляющего лёгкие дыма замедлилась, от чего братьям пришлось волочить её, ведь вниз по лестнице дым уходил выше.***
Отделив стражу от принцев и принцессы, горящее дерево оставило графа и его верных солдат один на один с Алгирнором. Лорд Тьмы усмехнулся. Огонь по его велению обернулся в цвет ночи, от чего дым обрёл красное очертание, словно то были буши Падших, обречённые исполнять роль языков пламени, подвластных Ненасытному. — Отдай мне волчьих отпрысков, граф Фалоне. И тогда будешь править своими землями, пастух. — прогоготал Алгирнор. Арвин лишь гордо расправил спину и его люди без слов встали в защитное кольцо вокруг верного клятвам господина. Тогда Алгирнор повернулся к Паулю и капеллан рода Дейнов понял, что сейчас стоит ближе всех к одному из генералов Ненасытного. Что-то внутри него затрепетало, когда сверкнули огоньки в глазах его противника. Что-то внутри его сознания пошатнулось. Память исказилось, и вот он уже не мог вспомнить ни одной молитвы, ни одному из богов. Слова путались, дрожали его губы и руки, державшие кадило, предназначенное не для боя, но для вознесения хвалы силам божественным. Внутри Пауля перемешалось всё. От боли и страха, до жажды оказаться в сплошной тьме, лишь бы не стоять здесь. — Ты бы мог быть священным для каждого слуги моего господина. Стать одним из Повелителей Душ. Разве молитвы твоему богу не есть высшая цель твоего существования, Пауль? — Слова Алгирнора эхом раздались, пока стража начинала отступать из горящего зала. Потолок стал скрипеть, реветь словно монстр, готовый свалиться, снося под собой всё, что встанет на пути. Пауль застыл. Перед глазами появилась Элина Кирвинг, тело её отца, и слова женщины, которую он так любил, что заставили его пойти убивать: «Гори во Вратах Харды, Пауль Дейн! Лучше бы я тебе не знала!». — Только помолись ему — вымолвил Алгиронор, когда Пауль упал на колени, задыхаясь от едкого дыма. Арвин что-то кричал, но стража отступала под натиском ворвавшихся в Предел ир-меров. — Молю… — прохрипел Пауль, чувствуя, как боль заполняет его нутро. — Моли его принять тебя в наш стан… — приказал Алгиронор, шагая со Скверным Огнём к Паулю. Рёв тёмных тварей, боль, кровь и запах смерти наполнили разум капеллана и тогда он произнёс слова: — Отцов и Матерей…. — горячая кровь хлынула из его носа — Дайте мне сил на бой — Олгулрмир отозвался первым на его зов, как когда-то сам Келтрик одним из первым расправил крылья, защищая Зантар. — «Дерись, лорд реки Дейн» — плакал дракон — «Дерись вместе со мной!» — смеялся Отец-Основатель. Тогда Пауль перестал что-либо чувствовать. Ничего. Ничего не было. Нет. Нет. И вдруг вспышка силы подняла его с колен и позволила рукам набраться решимости.***
Ричард и Артур помогали Каллине преодолеть лестничный пролёт и теперь, когда сама тьма резонировала гоготанием, Ричард прижался к стене, оставаясь вне света факелов казематов. Артур и Каллина, оклемавшись, последовали его примеру. Принцесса закрыла рот Артура ладонью и затаила дыхание, когда что-то непонятное вышло их темноты, своими движением вызывая потоки ветра, от чего в коридоре, что выводил пути к тюрьме и катакомбам, погас всякий свет. Кадрагон. Вампир, заражённый Скверной, слепой, но имеющий слух острее рыси и когти, что рассекающие плоть, что нож подтаявшее масло. Каллина, подавив в себе желание вскрикнуть от ужаса, прижала Артура к своей груди, стараясь залоснить его от чудовища, шагавшего прямо в из строну. Ричард застыл, подобно статуе в кинхартском Зале Славы и, повернувшись к сестре, закачал головой, тем самым приказывая: «Не двигайся». Единственного, чего не могла понять старшая из детей Хелены, так это способность её младшего брата видеть в этой кромешной тьме и слышать, как шоркает своими ногами тёмная тварь, охочая до крови. Каллина слышала шум битвы наверху, крики, стоны, рёв ир-меров и своё сердце, заглушавшее всякие посторонние звуки. Артур, трясшийся в руках сестры, замолк, когда Ричард отвернулся, всматриваясь в силуэт, витавший в темноте. У него не было силы сказать, что очи его брата сверкнули, как волчьи глаза на охоте. Ричард приметил каждый шаг своего врага. Кадрагон не видел, от каких-то внутренних чувств он это прекрасно понимал, а потому и молча выжидал, пока скверный вампир пройдёт мимо. У них будет совсем мало времени, что проскользнуть в следующий коридор, а там, пройдя мимо сокровищницы, можно будет оказаться у потаённого стеллажа, что выведет их из замка прямо к конюшням. Не зря юный Кон-Итьен изучал эти стены столько долгое время. Кадрагон стал выть. Точнее завывать, с каждым шагом делая это как женщина, из чьей груди вот-вот вырвется истошный крик. Крылья, могучие и бледные, видимые только для Ричарда, были прижаты к худощавому телу скверного хищника, как какой-нибудь щит, оборонявший слабую спину. Шаркая босыми ногами по холодному полу, вампир остановился, когда оказался почти в трёх метра от угла, в котором схоронились отпрыски Кон-Итьенов. Повернув свою вытянутую голову, он застыл. Ричард, увидав его бледные глаза, стиснул зубы и сжал руку сестры, пытаясь заглушить голоса отца и брата, твердившие ему, что вот-вот кровь его прольётся в этих стенах. Наверху, в главном зале, от чего-то содрогнулись стены, и толчок этот вывел кадрагона из себя. Тварь заверещала и помчалась по лестнице вверх. Ричард тихо шепнул сестре: — Не отпуская мою руку — и они помчались стремглав в коридор, ведомые младшим братом, стараясь не закричать от ужаса, накатившего на них. Артур и Каллина следовали за Ричардом, спотыкаясь о каждый угол, но стоило им оглянуться и услышать визг в темноте, как тут же они поднимались и продолжали свой путь, превозмогая боль от синяков и ссадин. К тому моменту, когда ветер вновь ударил им в спину, Кон-Итьены преодолели запретную сокровищницу и упёрлись в стеллаж, наглухо прибитый к стене. Крики преследователя становился всё сильнее и с каждой секундой приближался. Артур заметался, когда что-то полоснуло его по ноге. Не сразу поняв, почему нога его ослабла, и из-за ботинок его стал хлюпать, Артур успел лишь толкнуть Каллину вперед. Стена раскрытого стеллажа раздвинулась перед ними, открывая проход в катакомбы. Отец явился внезапно. Искалеченный, весь чёрный от крови и сажи, его призрак заставил кадрагона содрогнуться и на минуту замешкаться, в попытке осознать — скверна ли перед ним, или дух, присланный Богами-Драконами? Закричав что есть силы, дух умершего Уильяма Кон-Итена отогнал от своих детей тварь Тьмы, дав им шанс на спасение. Ричард лишь успел отойти чуть в сторону, как вдруг сестра и брат кубарем полетели вниз по лестнице. Лишь услышав дикий крики Артура, вместивший в себя боль от раны и ужаса, принц нырнул вниз, вместе с криком услышав визг рассекаемого воздуха. Стена стеллажа открывалась за пару секунд, и этого хватило, чтобы Ричард, закрыв дверь перед носом кадрагона, сам метнулся вниз, подхватывая искалеченного брата. Каллина отделалась парой ушибов, а вот раненная нога Артура помимо глубокого пореза икры была сломана от падения. Только его Артур хотел закричать, как Ричард закрыл руками его рот и, шикнув, заставил Каллину замереть. Всё затихло только через пару минут, когда Артур, до крови прокусил язык. Они медленно поползли по узкому коридорчику, предварительно перетянув ногу Артура его же ремнём. Что-то заставило кадрагона оставить сквозящую стенку, что-то, чего они не могли объяснить.***
Пауль, не чувствуя жара и дыма, вместе с Алгирнором, закружил, как остервенелый зверь, догнавший добычу. Только вот, кто был в данной ситуации добычей, ещё предстояло выяснить. Раскрутив кадило, Пауль сделал первый шаг. Сгусток Тьмы, злобной и страшной, словно то были измученные души, удирал по нему, разбив барьер защиты, сделав его хрупким, как хрусталь. Капеллан удирал, но Алгирнор увернулся от оружия священника. Росчерком рук он приказал чёрному огню подползти к ногам противника, по линии пламени отпряли от Пауля, как от источника света, сжигавшего всю скверну. Пауль, слыша плач и смех Олгулрмира, раскрутил цепь кадила и удирал вновь, на этот раз успешно. Алгирнор вскрикнул, когда тяжёлое железо смяло его плоть, и боль вонзилась в кости ноги. Удар пришёлся по бедру, и Лорд Тьмы отшатнулся, вынимая шестопер из-под плаща. Прихрамывая, Алгирнор отвёл удар цепи и попытался рассечь голову священника. Пауль отшатнулся, и когда цепь вернулась к его рукам, он со свистом раскрутил кадило ещё раз, не дал булаве Алгирнора раскроить его голову. Кадило закрутилось вокруг рукояти вражеского оружия. Резко притянув Лорда Тьмы к себе, Пауль ударил того в лицо, внеся всю силу в кулак правой руки. Не прошло и секунды, как Алгирнор поднялся, провернув тот же трюк. Так быстро он двигался, от чего Пауль понял, что глаза начинают его подводить. Притянув шестопёр к себе, он тут же замахнулся, чтобы мощным ударом убить Пауля. Весь мир капеллана Дейна сошёлся на генерале Тай-Фера. Не было дыма, не было едкой боли, разрывающей лёгкие, только желание изгнать предавшего Свет и богов человека. Нет, не человека — тварь, чудовище, создавшего кадрагонов и ир-меров. Налетев на противника, Пауль, подобно борцу, обхватил его и, подняв, швырнул на горящие подпорки. Только вот огонь расступился перед своим господином, обретя кроваво-алый цвет. Рыча, как разьярённый медведь, Пауль ухватился за цепь кадила и, сплюнув под ноги, воззвал к Келтрику, дабы призвать настоящий огонь, способный уничтожить или хотя бы ранить Лорда Тьмы. Столь же быстро поднялся и Алгиронор, хохоча во весь голос. — Что, священник?! Молишься богам? Так они оставят тебя, как только услышат твой предсмертный хрип! Кто ты такой, Пауль Дейн?! Простой грешник, нарушивший сотни обетов и клятв! Убийца, а не капеллан! — Алигорнор продолжал хохотать. Он знал таких людей. Знал, чем они кичатся и что выставляют вперед всего. Их вера так же слаба, как и ящеры, жалкие итоги экспериментов, которым они молятся. — Молись, Пауль Дейн, молись, ибо душа твоя будет принадлежать мне! А я-то устрою ей ПЕРЕРОЖДЕНИЕ!!! — Вопил Лорд Тьмы. Кадило Пауля вспыхнуло, словно туда влили масло. — Я поженил Наследника Нерана и контрабандистку, что должна была стать сосудом Мираны, Алгирнор. Я благословил свадьбу безумного мессии и убийцы-шпионки. Думаешь, твои опыты меня напугают? Думаешь, я страшусь Тай-Фера?! Пусть сам приходит ко мне, и я лично восстану против него! Я видел столько городов и церквей, сколько тебе и не снилось. Я капеллан Святой Дюжины и я отрекаюсь от Отца Лжи! — обгоревшая кожа на лице Алгирнора дернулась, и безобразная гримаса выстроилась в улыбку. — Значит, тебя будет веселее убивать. Веселее делать из тебя очередное чудище! — прогоготал Лорд Тьмы. Шестопер в его руках стал вбирать в себя чёрное пламя. Пауль, молясь всем Богам-Драконам раскрутил кадило над головой до такой степени, что огонь над ним образовал кольцо, а цепь засвистела, как холодный ветер. Предел Карден-Холла горел теперь уже не Скверным, а настоящим пламенем, от чего Алгирнор почувствовал дым от сожжённой древесины. Но это не остановило его от удара. Направив Тьму, он обратил её в красное пламя и, сделав тяжёлый шаг, вознамерился ударить так, чтобы кости капеллана затрещали, разрывая плоть изнутри. Пауль продолжал крутить кольцо огня и молиться. С каждой секундой огня становилось всё больше, руки его чувствовал, что вот-вот цепь расплавиться, сжигая кожу. Но нужно было ещё пару секунд, чтобы не промахнуться, чтобы ударить и изгнать древнее зло. В одно мгновение, раскалённое докрасна кадило ударило в висок Алгирнора, свалив Лорда Тьмы на упавшие балки, державшие крышу Предела. Кольцо огня поглотило Тьмы и сейчас золотое пламя, перемешавшись с черным, стало подобно водовороту. Отпустив своё оружие, Пауль, вновь почувствовав, как дым заполняет лёгкие, стал преодолевать завалы, пытаясь добраться до коридоров, ведущих или в галерею или куда-то ещё, где было бы меньше убийственных клубов. Заметив, как огонь медленно пожирает тело Алгирнора, Дейн от радости почувствовал, как силы его начали иссекать с каждым шагом через завалы горящего дворца. Вместе со стенами горело всё, а особенно, гобелены с изображением вставшего на дыбы коня и скачущего по полю волка. Не имея сил даже на то, чтобы сплюнуть режущую горло слюну, Пауль припал ничком на пол и стал ползти, слыша в голове лишь хохот поверженного противника. Нет выхода, нет спасения — твердил он сам себе, задыхаясь от дыма. Кое-как проползя к окну в одной из комнат, он открыл своему взору полыхающий Карден-Холл, подвергшийся атаке орды ир-меров. — Нельзя же спасать тебя постоянно, Пауль. Запомни это, ведь скоро тебе опять нужно будет молиться нам. — Этот голос пришёл с ветром, завывавшем на высоте Предела. — Алкир — вымолвил Пауль, когда силы покинули его. Высунувшись из окна, он попытался вдохнуть, но боль ударила по груди, и последнее что он помнил, это то, как завалился вперед и помчался вниз. Сам не понимая, сколько времени прошло, Пауль обнаружил себя в стоге сена, испытывая боль в каждом участке своего тела. Ему бы пару минут, чтобы отдохнуть. Пару минут, а там и молитву вновь споёт.