Она предаст тебя. Она никогда не была верна тебе.
Она уйдёт. Оставит тебя умирать.
Айдан помотал головой. Нет. Он не должен был слушать Макара и Эреда. Это его план. Его судьба и его выбор. А Сейна захотела быть с ним. Только с ним. — Надо бы и нам оставить свой след. — Айдан снял перчатку, проводя рукой по холодному камню. Джерон Пятый проходил за ним. Его внук, Джейстен Седьмой продолжил узор. И так каждый Мейнголд продолжал дело родителя. И вот, Айдан стоит перед кровавой полоской. Запах крови очень хорошо знаком ему. Это Рэнольд, его дядя, брат Арианы. Айдан резко проводит ножом по руке, и кровь его окропляет камни святилища, пока пальцы продолжают линию, начатую Рэнольдом. Хотелось бы ему сейчас проснуться где-нибудь в казарме Кинхарта, где сержант Браун поднимал бы их своими криками, а лейтенант Амелион проводил бы тренировки. Айдан устал. Его сердце с болью отзывалось на любую попытку переступить себя и Айдан с ещё большей болью, страхом и отчаянием шёл вперед. Он — Наследник Нерана. Он не имел права повернуть назад. — Альва отдохнёт, и мы двинемся дальше. Скоро мы будем в черте города. — Грифон радостно улеглась у стенки, когда Айдан направил небольшой поток пламени, чтобы нагреть промёрзшую пещеру. Зверь чуть ли не замурлыкал, прижимая к себе крылья. Сейна и Айдан устроились у брюха императорского грифона, крепко обнявшись. — Я люблю тебя, Сейна. — Жена смотрит в зелёные глаза мужа безотрывно, будто пытается найти изъян в искренних словах, что отразится в глаза. — Докажи. — Она тянется к нему медленно, осторожно, боясь, что сейчас он вновь впадёт в безумие. Но Айдан отвечает. Он крепко целует её, так, чтобы запомнить вкус губ. Одной рукой он тянется к её шее, а второй к груди, чтобы почувствовать, как сильно бьётся сердце его жены. А Сейна и не против. Она уже обвила его, как змея на стяге её северной семьи. Да. Она когда была Имнари, но теперь-то она жена Айдана. Она принадлежит роду Стонн’Касселов. Им обоим не хочется продолжать путь. Они бы остались здесь, чтобы позже выйти их тьмы в новом мире. Но разве может так поступить мессия? Спрятаться, отринув свой долг? Он уже давно шагает по этой дороге и смысла бежать нет. Потому что бежать некуда. Так что, Айдан наслаждается этими минутами. Этими короткими секундами, когда его Сейна отрывается от поцелуя, чтобы набрать воздуха в грудь. Ему не хочется отрываться рук от её тела, нет никакого желания думать о крови и боли. Сейчас она с ним и глаза её полны счастья. Что ещё ему нужно?! Сейна аккуратно подползает вперед, удобно усаживаясь на колени мужа. Больше всего на свете, её мучает жажда по нему. Она так мало была рядом с ним. Ждала его с битвы за Кулдар, ждала его в лапах Мираны, пришла к нему, сбежав от Лордов Тьмы, и всё равно она не могла утолить свой голод. Сейна понимала, что времени и так остаётся мало, что сейчас они должны отдохнуть и совершить последний рывок, но когда Айдан так рядом, её голова взрывается от потока мыслей. Девушка жаждет, чтобы руки её мужа исследовали её тело. Её губы сами тянутся к губами Айдана и еле заметные укусы всего лишь жалкая попытка не прерывать поцелуй, который она мечтала получить. Там в Амхаре, она надеялась, что это было начало. Но сейчас, она понимает, что у них не было даже середины. Они так быстро скакнули от «долго и счастливо» к «пока смерть не разлучит», что разум девушки чуть ли не молил об одном шансе. — Я люблю тебя, Айдан. — Наконец-то отвечает Сейна, пуще прежнего прижимаясь к мужу. Девушке до жути нравится быть в его руках, чувствовать себя именно в его власти. Нежность, заботливость — этого было мало, ей хотелось страсти, зависимости. Пусть сейчас они и зависели одного расколотого меча, и жизнь одного из них обязательно оборвётся, Сейна счастлива. — Я рада, что умру твой женой. — Она бы не выдержала много лет в церквушке. Она бы сбежала, вновь став атаманшей или контрабандисткой. И может быть, они бы встретились, в этой, другой жизни. Айдан бы преследовал её, а она сдалась, попыталась бы соблазнить его, чтобы сбежать. — Ты не умрёшь. — И тут Сейне захотелось рычать от злобы. От горящего гнева внутри её сердце. — Все мы умрём, любовь моя. Важно лишь одно. Будем ли мы жалеть о смерти? — На минуту они прекратили целоваться и пристально смотрели друг другу в глаза. — Я бы ни о чём не жалел. — Слова Айдана ранили бы Сейну. Она-то рассчитывала на другой ответ, но этот тоже подойдёт. — У нас была лишь одна ночь, Айдан. Я бы хотела это восполнить. — Голос ей стал ласковым, тихим, и шептать она продолжила аккурат под ушко любимого. — Я весь твой. И ничей больше. — Этого Сейна ждала больше всего. Неважно где, неважно как, лишь бы почувствовать тепло двух тел.***
Альва подняла их высоко, но не в чёрные облака. Туман внизу не заполнил лишь лестнице, ведущую к Чертогам Джерона. Самый высокий людской дворец во всём Зантаре. Стены поднимались до небесной черты, а конус купола почти задевал своим остриём ту самую точку, где и облака были не властным над голубым покровом. Правда, покрова водного отражение уже не было. Вместо него небеса как расплавились, став почти золотыми. Твердь, где ночью открывались звёзды, иссякла и теперь чёрная ткань, покрытая тысячи звёздных лучей, рябила, готовая обрушиться на мир. Весь Джейстен замер. Ветер не качал виноградные лозы, росшие на стенах домов, не завывал в переулках и у крыш башен. Сейчас, когда Альва приземлилась перед лестницей, ведущий в Чертоги Джерона, земля под их ногами затряслась. На западе поднялась тень, похожая на скелета, окутанного синим огнём, а на востоке, из-под скал, восстал огромный дракон, расправляющий могучие крылья. Баордар Мировой вышел на бой с Эдхутом Губителем. Айдан схватил жену за руку, и они помчались вверх так быстро, как только могли. Их ждали. Очень долго, но всё же ждали. Врата, куда мог смело залезть взрослый дракон, были распахнуты перед ними неведомой силой. Высокие, позолоченные потолки, на которых изображали Нерана с Юмкарой в руках — все эти фрески были ложью. Неран не получил этот клинок за свои заслуги. Он отдал самое дорогое, что у него было, и руки его были под властью другого человека. Колонны молчаливо держали тяжёлый потолок. На Золотом Троне Джейстена восседал Рэнольд Мейнголд. Точнее то, что от него осталось. Князь был измотан. Уставший мужчина спал, почти иссушённый, превратившийся в скелет, обтянутый кожей. Глава дома Мейнголдов поднял свою голову, глядя на Айдана. — Ты. Тебя я так долго ждал. Сын Арианы и Орина. Сын Мартина и Лары. Дважды рождён. Трижды убит. Царь без короны. Король без трона. Стонн’Кассел с крылом дракона, Мейнголд с крылом грифона. Герой и убийца. Легионер и лорд. Ты всё же пришёл, Айдан. Я верил. Ждал. Пара заканчивать с этим кошмаром. — Князь увядал на глазах. Его силы иссякали так быстро! Стоило ему подняться на ноги, как Чертоги ходуном заходили. — Будь готов, Наследник Нерана. — И князь, подняв всё меч, умер. Туман, как живой, помчался к нему и как только Рэнольд упал на колени, потоки серого тумана столбом вырвались из его оружия, прорываясь сквозь потолочный купол, расплавляя его, как лава плавит всё на своём пути. Перед троном Рэнольда, в бледном лунном свете, летали осколки великого меча. Донельзя простой, лишь большой, кровавый рубин делал из этого меча что-то уникальное. Но на самом металле красовались давно остывшие руны. Айдан потянул руку к рукояти меча и осколки со свистом слетели со своего места, вонзаясь в его тело. — Если…. Кровь его…. Обагрит клинок…. Станет свободен…. Свободен — Айдан держался за свои раны, свернувшись клубком на золотой плитке дворцового пола. Сейна кричала, пыталась зажать раны обрывками плаща, но Айдан уже ничего не слышал и не чувствовал. Цель его была так близка, и в то же время так далека. «Я же ведь сражался. Сражался и проиграл» — Его мысли эхом расходились по тьме, что с каждой минутой окутывала его всё больше и больше.***
— Не стоит тебе лить слёзы понапрасну, леди Стонн’Кассел. — Сейна с трудом подняла голову, не отпуская рук от лица Айдана. Из-под его одежды, заливая золотую плиту, кровь дракона и человека сочилась из почти десятка ран в его теле. Осколки Юмкары так быстро вонзились в Айдана, что он даже не успел вздохнуть. Наследник Нерана упал, сражённый тем, что должно было спасти мир. Сейна качала головой, завывая, словно раненный зверь. Это должно было закончиться не так! Всё должно было быть иначе, почему же её Айдан, мертвый и холодной, лежал на её руках, а она была жива? Почему она не повторила судьбу Юмкары, почему не отдала душу, чтобы перековать клинок?! — Если ты ещё слышишь меня, Сейна, то моё имя — Генэйт’Ридаен Нэр’Маил, Бальзархорн, если тебе угодно. — Сейна стиснула зубы, чтобы успокоить себя. Только вот не было большей боли, которая бы могла заглушить то, что терзало сердце и душу девушки. — Чего ты ждёшь, Лорд Тьмы? Убей меня. — Слова, выброшенные в попытке как можно быстрее добраться до тьмы, в которой она бы могла забыться. Лишь бы не видеть крови Айдана на своих руках, лишь бы не слышать своего плача. — К всеобщему счастью, я пришёл не убивать. Видишь ли, раньше, во времена эпохи мифов, то свойство, которым обладает Юмкара, владели кольца супругов, чтобы те и в жизнь и в смерти были рядом. Только вот, великий героя на твоих коленях похож на почти лопнувший сосуд, в который влили вино, эль и мёд. Души в его теле не перемешались, но покинули его, оставшись в клинке. Теперь, главная битва произойдёт в совсем другой темнице. — Бальзархорн вложил в руки Сейны разбитую рукоять меча. — Наследие Нерана не в мече… — Прошептала Сейна, вспоминая все те сны. Что Айдан пересказывал ей на ночь. Все те пророчества, что предрекали сотни, если не тысячи лет назад. — А в силе, что поможет овладеть этим мечом. — Тогда Сейна вложила рукоять меча в правую руку Айдана, а затем, она заключила его лицо в свои окровавленные ладони и в последний раз губами прикоснулась ко лбу мужа. — Это наш последний пляс в тенях! — Сейна уже сочла себя за сумасшедшую. Но если эта жертва поможет Айдану победить всех, кто встанет на его пути, пусть так и будет. Пусть она будет рядом с ним. В темнице меча. Бальзархорн отвернулся. Он не стал смотреть, как девушка одним хладнокровным движением перерезает себе горло, отправляя собственную душу в тюрьму, где сама Юмкарана томится долгие лета. Лорд Тьмы лишь закрыл глаза и пропал в тени, когда грифон Айдана, как бешенный, подлетел к телам своих хозяев, грозно рыча, а затем запрокидывая орлиную голову в истошном крике отчаявшегося зверя. Тот-кто-ещё-человек коротко кивнул. Его, бывшего барда и менестреля, ждала битва, которая будет достойна лучших баллад! Только вот, то, что происходит здесь и сейчас, навсегда останется лучшим из того, что он мог перенести пером на пергамент, а с пергамента на песню лютни. Бальзархорн повернулся. Сейна застыла, как статуя. Меч около её шеи раскололся на ещё сотню маленьких шепоток, оставив лишь рукоять, которая по велению могущественной силы вернулась на своё законное место, под открытое небо, где теперь зияла дыра в золотом потолке. — Господин… — Бальзархорн увидел, как императорского грифона почти переломило пополам. Аэрон Тай-Фера кивнул своему верному слуге. — Ты, как всегда, молодец, Генэйт. Иди же к Огненным Полям. Спой миру свой последний шедевр. — И тогда он пропал, забрав с собой Сейну. Пропал, как только Бальзархорн быстро моргнул. «Обязательно». Подумал Лорд Тьмы, вкладывая рукоять меча в руки Айдана. Пророчество должно было быть исполнено. Так или иначе. — Славься, Наследник Нерана. Славься великой славой, наш спаситель.***
Айдан проснулся. Или же уснул? Непонятно. Сколько времени прошло с тех пор, как он последний раз видел эту пристань? Он не знал. Хотя, не так уж и давно он проклинал эти сны, приносившие ему лишь ужас и боль. Драконий рёв и огонь, сжигающий спину до костей. Скверна, вместо воды. Туман и отсутствие какого-либо света. Всё это очень сильно нервировало. Раздражало. Айдан открыл глаза. Или же закрыл их? Как он мог определиться, если одну секунду перед ним был разрушенные потолок, а в другую — серое небо и тучи? Пепел кружился и танцевал, как снег в безветренную погоду. Крупные черно-серые хлопья закручивались по спирали, в какой-то момент, меняя свою траекторию так, чтобы весь мир изменился свою движение, кружась слева направо, и резко справа налево. Вместе с этим, небо мелькало от самых разных молний. Далеко, так, что даже глаза кое-как различали очертание бури, молнии были короткими, еле заметными, резкими и почти секундными, если не меньше. Но чем ближе била молния, тем длиннее и медленнее она была. Стоило появиться синему разряду над головой Айдана, как молния замедлялась и даже капли воды, впитавшиеся в себя пепел — чёрные, как сажа — двигались куда быстрее, чем сама молния. Каждую секунду можно было разглядывать, как вьётся ветка молнии — красивая и смертоносная. Айдан поднялся довольно быстро. Руки сами стали ощупывать тело в поисках ран, но как только молния ударила в метре от него, в глазах его зарябило и замелькало. Вся его жизнь неслась так быстро, что он не мог понять, действительно ли всё это произошло? Может быть это сон? Уловка Тай-Фера? Нет. Осознание пришло слишком быстро, на пару со злобой и отчаянием. — Я не мог умереть! Не мог! НЕ МОГ! — Голос его был еле слышен. Гром прекратился и тут же задул сильный ветер со стороны пристани. Женщина с пелёнкой в руках всё так же смотрела вдаль, совсем не обращая внимания на ветер. Айдана медленно пошёл к ней, сквозь бушующий ветер, от которого всё тело стыло, а глаза переставали слезиться, так как всё слёзы уже давно вышли. Он шёл, спотыкаясь и падая, а когда ноги до ужаса начинали болеть и проваливаться в горы пепла, он полз, а позже и плыл через море сажи и углей, обжигающих тело. — Вот мы и встретились, Айдан. — Когда глаза его застелила пепельная пелена, Айдан оказался где-то во тьме, стоя на коленях и отхаркивая кровавую слюну. Подняв свой взор, он увидел Макара. Царь Заката вовсе не смотрел на Айдана, он был озлоблен, разочарован, какие только проклятия не сыпались с его уст, но все они были направлены на человека позади Айдана. Эред же, в отличие от брата, всё своё внимание уделял Айдану. Это больше всего злило СтоннКассела. — Не думал, что всё кончится именно так. Раны я твои залечу. А ты пока побудь в этой темнице. Здесь место всех Стонн’Касселов. — И тогда Царь Рассвета злорадно, победоносно захохотал, от чего Айдану стало тошно. Вот и всё. Он проиграл. Боги. Почему именно он? Неужели не было тех, кто мог бы справиться с этим куда лучше? Всё. Теперь циклов больше не будет. Эред победил. Может быть, он и справится с Тай-Фером? Пусть это будет он. Как всё случилось с Нераном. Потому что Айдан устал. У него больше не было силы сопротивляться всем напастям, что свалились на него. Он проиграл. Проиграл. Это звучало, как что-то разумеющееся. Будто бы Айдану было предначертано проиграть, став новой оболочкой для возмездия Эреда. Как хитро и подло — дать один маленький, еле надёжный шанс, чтобы потом лишить его, оборвав спасительную ниточку! Айдан с трудом сплёвывает кровавую слюну. Скоро всё закончится. Скоро. Совсем скоро. — Что теперь, брат? — Макар ждёт хода Эреда, желая первым нанести сокрушительный удар. — Теперь я возьму его тело и уничтожу тебя, брат. — Эред формирует из света клинок, пока Макара выстраивает из тьмы высокий щит, приготовившись к последней схватке. Айдана тянет руку сначала к потоку тьмы, а за тем к свету, к пульсирующим потокам чёрной и золотой воды, что еле заметными ручейками протекали под ногами Айдана. Но как бы долго он не пытался дотронуться до магической воды, руки не могли даже на дюйм приблизиться к силе, которой он лишился, от которой был отречён. — Свет отверг тебя, Айдан. Также как и тьма. — Эред подносит кристально чистый меч к горлу Айдана. Свет обжигает кожу, до боли ослепляет глаза. Айдан терпит, не плачет и не кричат, даже когда второй клинок из первозданной тьмы прикасается к его затылку. — Мне не нужна помощь света. — Прошептал Айдан, когда увидел капли крови, что упали на пепел. Его кровь. Кровь человека и дракона. Сила, рождённая прежде света и тьмы. Айдан смотрит в глаза Эреду и лишь смеётся, будто уже победил. — Неужели ты сдался? — Эред ждёт лишь согласия. Он жаждет услышать слова согласия, чтобы, наконец-то вонзить клинок в душу, что так долго держала на плечах великую ответственность. Айдан же хохочет так сильно, как только может. Кровь медленной, теплой струёй вытекает из его ноздрей, но он смеётся. — Что же я, между спором двух братьев оказался? Два братца не поделили игрушки? Или же девчонку? А может быть наследство отца? Ха-ха! Не важно. Как бы там ни было, вы дети и игра ваша детская в подметки не годится тому, что веками происходило, пока вы приходили к своей песочнице, чтобы разрушить то, что осталось от других! — Эред и Макар ударили одновременно. Но их мечи раскололись, и ударная волна откинула двух царей в разные стороны. Огонь и металл окутывали Айдана с ног до головы, выстраиваясь в алые, полулатные доспехи. На кирасе красовался дракон и грифон, что летели вместе, над линией меча. — Свет отверг тебя! — Взревел Эред, поднимаясь на ноги. Он направил силу света в свои руки, вновь формирую клинок. Но Айдан сидел на одном колене, погрузив руку в реку из крови. Драконьей крови. — А мне и не нужен свет… — прошипел Айдан, выстраивая пламя в меч. — Я — Айдан Стонн’Кассел. Я — Наследник Восьмиглавого Дракона! —***
Макар поднял свой алый меч над головой Айдана. Подлый удар, но эффективный. Только вот, быстро развернувшись, его противник выкинул руку вперед, и непрерывный поток холода ударил по Царю Заката, заковывая его в глыбу. Эред набросился на Айдана со стороны. Опасный, резкий и быстрый выпад мог бы решить все их проблемы, но пламя за спиной Айдана выстроилось в крылья, а кровавая река загорелась, став самой настоящей лавой. — Что за сила?! — Макар не успел договорить. Эред вновь отлетел в стороны, поднимая тучу пепла. Сейчас один из них мог выжить и занять место надзирателя в темнице Юмкары, а может быть, обрести свободу, совладав с древней магией. Макар же устал. Ему не хотелось сражаться ни с Айданом, ни с Эредом. Царь Заката хотел покоя. Хотел увидеть свою семью. Любящую жену, прекрасную дочь и верного сына. Но Эред забрал их. Ни одна смерть его брата так и не принесла Макару покоя или хотя бы радости. Он с каждым разом сожалел всё больше и больше и сейчас, когда лёд был рассечён и Макар стоял на коленях, его мысли витали где-то далеко от поля битвы. Ему нужно было подумать. Пока Эред яростно нападал, пытаясь уничтожить Наследника Нерана, Макар не вмешивался, к ещё большей ненависти и злобе брата. Даже если он должен был сделать что-то, Макар не собирался больше прилаживать сил к чему либо. Пусть всё решить старый добрый поединок и ничего более. Эред направляет сотни копий из света в Айдана, но каждое из них раскалывается о веерный щит Эреда, что теперь верно служил Айдану. Царь Рассвета злился, прибывал в неописуемой ярости. Оба противника взмывали в чёрное небо, раскручивали пепел вокруг себя, но какой бы мощной не была атака, защита у каждого была способна выдержать немного больше. Короткие, чёрные волосы Эреда встали дыбом, лицо стало жёлтым, а зубы скрежетали от ненависти и гнева. Макар же был спокоен. Его серые, как ещё теплый пепел, волосы колыхались на почти неощутимом ветру. Он устал. Не было сил даже держать клинок и ждать конца этой нескончаемой войны. Он закричал. — Хватит, Эред! Прошу тебя, брат! — Эред откликнулся почти сразу. Один его умелый удар и хорошо выполненное парирование вывели Айдана на несколько секунд из боя. Эред подскочил к Макару в одно мгновение. Его бешеные глаза горели самой страшной ненавистью и темной злобой ко всему на свете, но больше всего, к Макару. — Разве моя жена не просила тебя остановиться?! Разве мои дети не просили у тебя помощи?! — Всё началось по новой. Старая обида, так и не затянувшаяся рана. — А как же моя жена? Как же моя семья? Разве они не просили тебя пощадить их? Тебя — их друга, брата, ЗАЩИТНИКА! — Макар схватил брата за грудки, прижав его к себе так близко, как только можно было. Они смотрели друг другу в лицо. Оба уставшие, злые, неразумные старики. А может быть, и дети, так и не научившиеся прощать? Какая теперь разница? — Мы оба виноваты в том, что сейчас стоим здесь. А мы могли бы быть подле них… — Макар посмотрел в глаза Эреда. В них он прочитал только одно — сожаление. Царь Рассвета вместе с братом упал на колени. Слишком больно было осознавать такую простую истину, скрытую за пеленой ненависти и страха. Осознать, конечно, дело трудное, но принять и попытаться исправить — ещё труднее. Через секунду он отполз, зная, что умерить добровольно не сможет. Меч в последний раз выстроился из лучей света и Эред встал в свою излюбленную стойку: «Лев на скале». Рукоять ближе к телу, лезвие готовится поразить шею. Айдана же закрутился волчком и остановился, готовый, как «Тигр в траве», бросится на противника. — Я иду к тебе, Иэйлера… — Эред нарочно допускает ошибку. Он промахивается, и огненный меч Айдана сносит голову с плеч Царя Рассвета. — Спасибо тебе, Стонн’Кассел. — Макар успел лишь закрыть глаза. Меч Айдана пронзил его сердце и тело Царя Заката, бледное и бездыханное, упало на пепельную землю, где не было видно света и жизни. Дно океана из углей и сажи содрогнулось, когда из тела Макара полился свет, что быстрым ветром вонзился в тело Айдана. Тьма последовала за светом, и тогда всё внутри Айдана перемешалось. Все жизни, прожитые им. Все смерти, и каждый миг рождения. Все перемешалось, и когда молнии засверкали вновь, океан пепла пропал, оставив чистое побережье и женщину на краю той самой пристани.***
— Вот мы и встретились, Айдан. Долго же ты убегал. — Юмкарана Вайрэнхолл, в замужестве — Стонн’Кассел, была женщиной необыкновенной красоты. Волосы её, почти что ночь, длинной своей доходили до пояса, глаза были как два лазурных омута, а скулы острыми. Сама она была очень юркой и гибкой, будто кошка. Высокая и ловкая, статная и гордая. Однако в глазах её не было огня жизнь, лишь холод двумя безднами смотрел прямо в душу Айдана. Да, он убегал слишком долго. И теперь, когда сам он почти умер, он добрался до неё. Только вот, когда он дошёл до цели, Айдан уже не знал, что ему делать… — Что теперь? — Этот вопрос мучал его долгое время. Эред и Макар больше не мучали его душу, безумные предки не верещали в голове, но у пристани до сих пор было холодно. До сих пор тучи не рассеялись. Лишь пепел пропал, открывая голую и холодную землю. Юмкарана пожала плечами и безразлично отвернулась. — Что я должен делать теперь?! — Она не посмотрела на него, но ответила: — Ты мёртв. С тобой погибла надежда на то, что меч будет перекован. Теперь то, что будет дальше, не имеет значения. — Айдан не верил своим ушам. Весь этот путь, всю ту боль он не мог преодолеть зря. Это была ложь. Самая гнусная ложь, которую он когда-либо слышал. — Ты врёшь. Зачем?! Я же могу выбраться! Я победил…. — И тут Юмкара резко повернулась, щёки её полыхали огнём, а глаза всё так же были холодны. — Победил двух мальчишек, игравшихся с жизнями смертных, как с игрушками. Но что ты противопоставишь БОГУ? — Прародительница рода СтоннКасселов отчаялась и хотела вновь погрузиться в тишину, укачивая пустую пеленку в руках. — Это не честно! — Айдан схватил её за плечи, но одним своим движением Юмкарана заставило юнца упасть на колени. Её ладони сжималась на его горле всё крепче и крепче. — И как ты собираешь перековать меч? Сколько ещё раз говорить тебе? Ты мертв. Ты не дышишь, твоё сердце не бьётся! Как ты можешь взять молот и ударить о металл по наковальне, когда кровь больше не бежит по твоим жилам?! — Айдан задыхался. Он смотрел в глаза Юмкараны и не мог понять: разве она не могла показать ему путь? Почему сдалась именно сейчас? Чем он разочаровал ей? — Посмотри мне в глаза, Наследник. Посмотри в глаза и скажи, что ты в них видишь?! — Айдан не мог ответить. Пальцы Юмкараны сжались на его артериях, но отблеск в её глаза заставил его издать слабый хрип. — Ничего…. — Именно. В ей очах не было ничего, что помогло бы ему. Юмкарана существовала в этой темнице долгие годы. Она перестала жить и наедятся. Сколько людей пыталось перековать меч? Все они потерпели неудачу, и она прижимала их к себе, чтобы утешить изнеможённые души, сжигая все, что была в ней от человека. Айдан с каждой секундой чувствовал, как воздуха катастрофически не хватает. Нет. Должен быть выход. ДОЛЖЕН. — Почему же ты не искала выход? — Хватка Юмкараны ослабилась. Лицо её исказилось в презрении и непонимании. Как он может обвинять её в бездействии, когда сам бежал от своей судьбы и явился, когда было слишком поздно? — Ты такой же, как и я. Ты повинен во всём. Если бы ты умер раньше, нашёлся бы другой. Если бы ты сделал то, что должен… — Юмкарана говорит монотонно, холодно, от чего Айдан злится ещё больше. — Я сделал всё, что в моих силах. И даже больше. Как и ты в своё время. Ни у тебя. Ни умея нет права кого-то обвинять, но …. — Тогда она отпустила шею Айдана, откинув его от себя, как провинившегося слугу. — Но что? Что ты там хотел сказать? Что я должна была бороться? Я, так же как и ты, мой потомок, сражалась за то, во что верила. Сражалась и проиграла! — Теперь небеса становятся чёрными от собравшихся туч и гнева в голосе матери-прародительницы. Но Айдан не собирается сдаваться. Только не сейчас, когда его предназначение так близко. — Честь… честь обязывает нас сражаться. Право выбирать, за что и за кого проливать кровь. И кровь…. кровь предков и потомков — связующая нить. Вот и всё. Можешь хоть ещё тысячу лет здесь просидеть и ждать более подходящего спасителя, но есть только я. Я — Стонн’Кассел, так же, как и ты. И времени у нас больше не будет, Юма… — Глаза её по-прежнему холодны. Только слёзы из них льются горячие. — Ты не Неран. — Это была глупая отговорка — попытка сбежать и не пытаться сражаться. Айдан устал. Устал от того, что его обвиняют в нерешительности и трусости. Он — Наследник Нерана. Да. Не сам Неран, но его прямой потомок, который должен обрести его наследие. — Сколько смысла в одном этом слове? Наследие? Но в чем она, Юмкарана? В чем? В душе, в клинке? Или в силе, которая поможет мне?! В чем смысл? В чем?! — Айдан вновь потряс Юму за плечи, и та услышала голос мужа, повторяя за ним еле слышным шепотом. — Сила, что поможет моим потомкам в войне с Тьмой и Тенью. Боль, которую я не смог выдержать. — Неран. Имя мужа вертелось на языке Юмы, и только один человек, столь не похожий на него, мог повторить его путь. Или же сделать куда лучше. — Меч лишь направляет. Он заряжает. Залог успеха всегда был внутри того, кто направлял силу. Айдан, ты мертв. — Теперь в голосе Юмы звучала обида, а вместе с ней и отчаяние. Она не верила в том, что человек может родиться вновь, после стольких смертей. Так же как и Айдан. Но пророчества говорили о том, что он вновь проснётся. Пробудится в час последнего, для всего мира, сражения. — Кровь связывает нас. Каждого. — Юмкарана воззвала к предкам и потомкам в последний раз. И тогда каждый пришёл на её зов. Как это была много раз, но теперь с последней, почти угасшей надеждой на уничтожение стен этой темницы. Море зарябило, стало бушевать, а земля почернела. Айдан потянулся к свету. Эред помог ему. Протянул свою руку и вложил нить в ладонь Айдана. Тогда и Макар подоспел, когда вторая рука Стонн’Кассел потянулась к небесам. Золотой и чёрный потоки обвили его руки до плеча, отпечатывая на руках следы, подобные крыльями грифона и дракона. — Пора сломать цикл. — Он — Царь Рассвета. — Разорвать цепь. — И Царь Заката. — Освободиться. — Генри Миротворец и Джейстен Кровавый встают подле него, протягивая руки к плечам Айдана. — Прийти на зов Рога Алкириона. — Альвева Пятая и Эйдэн Четвёртый идут за ним. Все они идут, готовые развеять тень и пуститься в танцы, что устроила сама Смерть. Каждый Стонн’Кассел прикасался к рукояти меча. К кровавому сапфиру, что украшал эфес, укрывшись за стальным кольцом из рун. Джейден Грифон, и Уильям Волк. Эврадар Эфес Солнца, Коул Ведьмак, Олрид Старый, Беатриса Воинственная, Павел Верный, Альвева Прекрасная. Генри Третий, Орин Первый — Грифон Даргона, Айдан Второй — Король Пограничья. Николас и Райна. Гилберт и Розалетри. Вимарк и Евандалира. Все. Каждый, кто мог, отозваться на зов, все они пришли. Даже Мартин и Лара пришли, чтобы поддержать его. Юма тоже прикоснулась к руке Айдана. — Свет послужит мне молотом. — И тогда небо разразилось вспышкой золотого огня. Море взбушевалось, и пар поднялся до чёрных облаков. — А Тьма — наковальней! — Земля под его ногами стала чёрной, как ночь и гул в степи стал разрывать слух до крови из ушей. Юмкара рассыпалась на пыль, что медленно разлетелась к потокам из света и тьмы. Айдан поднял руку. Огонь и лёд протекали в его жилах. Молния была его голосом. Земля была его защитой. Он — Дракон Падшей Империи. Ветер нёс его по небу на своих потоках, в его сердце горела свобода. Он — Грифон Кровогорья. Его предки уходили, один за другим они покидали темницу, чьи стены уже разрушились. Оставалось лишь уничтожить её, чтобы не дать душам вернуться туда, где бы они могли спрятаться. Либо победа, либо смерть. Либо память, либо забвение.***
Айдан проснулся. Один. Подле него не было Сейны. Альва лежала рядом. Из её клюва текла кровавая слюна и кое-как, шатаясь, на четвереньках, он подполз к верному зверю. Грифон в последний раз посмотрела на своего ездока, испуская радостный, в то же время горький, предсмертный хрип. Вся переломанная, вывернутая чуть ли не наизнанку, Альва в последний раз положила голову на колени ездока и затихла. Айдан медленно погладил её голову. Слёзы сами лились с его щёк в три ручья. Все, кто был ему дорог, страдали. Жена. Друзья. Семья. Теперь и Альва отдала жизнь за то, чтобы он мог дышать. Слишком много крови на белых перьях. Этот запах сводит с ума. Он знал, кто убил его грифона. Знал, кто забрал Сейну. Теперь, у него было треклятый меч. Полуторный клинок, принадлежавший коронованному бастарду, стал орудием мессии.